Сердце

      Когда Офелия в первый раз смотрела, как Эйс сдирает шкуру с медведя, казалось, что ее вот-вот вырвет.       От звука отрывающегося от кости мяса, от того, как шерсть застревает в зубцах оружия захотелось броситься наутек. Это было странно. Неприятно. Противно. Офелия знала, что мясо, которое продают на рынках приходит туда не с неба, но одно дело смотреть на уже готовое мясо, а другое…       Все, что выходило из этих медведей, выглядело так, будто они все еще живы, даже когда они больше не двигались. Их глаза оставались открытыми. Остальные части их тел не были разорваны или окровавлены.       — Что, боишься? — Эйс смахивает пот со лба, оставляя на нем кровавый отпечаток. — Неженка.       Эти слова бьют больнее самой звонкой пощечины. Хотелось взять и плюнуть ему в лицо, но ругаться не хотелось. Скоро вернется Луффи.       Хотелось кричать. Хотелось ударить по чему-нибудь. Но вместо этого пришлось прикусить язык.       — Я не неженка.       — Тебя сейчас наизнанку вывернет.       Офелия покачала головой и отвернулась, лишь бы не смотреть на эту кровавую тушу с пустыми глазами. Но она не могла перестать думать о том, каким огромным был этот медведь по сравнению с ними. Каким огромным он казался с такого расстояния. Казалось, что оно может забрать их жизни, не моргнув и глазом. Как будто оно было больше, чем все они вместе взятые.       И тот факт, что Эйс с Луффи умудрились завалить это существо голыми руками внушало Офелии некий первородный ужас. Удивительно, как порой обычные люди могут быть страшнее какого-нибудь животного.       Но были ли они оба обычными людьми? Офелия не знала. Вряд ли два обычных парня будут жить в самом лесу среди диких зверей в окружении горных бандитов, как самые настоящие маргиналы.       — Луффи вернется, и зажарим его на костре, — руки Эйса были по локоть в крови, Офелии казалось, что все пропахло этим мерзким металлическим запахом. — Можешь не есть, если хочешь.       — Я что, зря на все это смотрю, чтобы в итоге без еды остаться? — резко ответила Офелия, чувствуя неприятный ком где-то в горле. Ей наверное кусок не влезет, но давать заднюю не хотелось. Не перед Эйсом во всяком случае.       — Я не хочу, чтобы тебя вырвало прямо во время еды. Это портит аппетит.       Офелия промолчала. Хотелось ему сказать что-нибудь колкое в ответ, да сил не было. Пусть дальше разделывает мертвую тушу.       Было что-то особенно интересное в том, как Эйс разделывал эту тушу, даже если Офелии не хотелось на это смотреть. Он делал все мастерски ловко, словно для него это тоже самое, что и дышать. Его движения были легкими. Эйс больше ничего не говорил. Несмотря на то что кинжал не издавал никакого звука, Офелия все равно задерживала дыхание каждый раз, когда он поднимал лезвие.       — Я принес хворост! — Луффи вышел из кустов неожиданно, заставив девушку, погруженную в свои мысли, испуганно вздрогнуть.       — Вовремя, я почти закончил, — Эйс усмехнулся ему в ответ. И действительно, он уже распотрошил и расчленил этого медведя…       Интересно, смог бы Эйс сделать тоже самое с живым человеком?       Она не очень-то хотела это выяснять.       Костер разожгли быстро, солнце садилось, холодало. От костра шло приятное теплое, Офелия села напротив, чтобы немного погреться. Она закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на приятном тепле, исходящем от огня. Ее сердце билось быстрее, чем обычно, и голова кружилась. В носу все еще стоял запах крови. Живот немного урчал, не удивительно, все-таки Офелия не ела с самого утра. Надо было запихнуть в себя хотя бы один кусок мяса.       Почему-то, жизнь всегда идет бок о бок со смертью. С того дня, как мы пришли в этот мир, мы должны питаться другими существами. Чтобы выжить. Чтобы жить. А чтобы жить, мы должны питаться. Но чтобы быть живым, нужно бороться. Побеждать, да, но бороться... Вот как можно остаться в живых.       Вот как все это время жили Эйс и Луффи.       — Держи, — Эйс протянул ей кусок мяса на кости. Офелия взялась за кость, чувствуя, какая она тяжелая. Вопрос, который ей хотелось задать, неприятными тисками сдавливал виски. Но девушка промолчала.       В этот вечер Офелия впервые узнала, что медвежье мясо, оказывается, слишком жесткое.

***

      Когда Офелия потом смотрела, как Эйс разрезает оленью тушу, ее уже не тошнило.       Ее желудок больше не выворачивало, и ее не тошнило, хотя она была голодна.       — Теперь уже даже не отворачиваешься, — приглушенный голос Эйса вывел Офелию из спутанных мыслей. — А раньше кривилась, бледнела… Неужели больше не боишься?       — Рано или поздно такие вещи вызывают привыкание, — Офелия горько усмехнулась.       Эйс бросил на нее взгляд, полный подозрения. Что он мог подумать? Что ее страх вызван ее невероятной наивностью? Или что она просто забавляется, дразня его? Офелия сглотнула неприятный ком в горле:       — Я могу тебе помочь.       — Помочь? — Эйс снова повернулся к ней и усмехнулся. — Мило с твоей стороны. Значит, бери кинжал.       Он даже не стал ее отговаривать, но наверное, это было даже к лучшему. Офелия села рядом с ним, чувствуя, как ноги подкашиваются, и как в нос снова бьет запах крови. Зачем она это предложила? Чтобы доказать себе, что не боится? Что ей не страшно?       Нет, Офелия хотела доказать это не себе… Она хотела доказать это Эйсу.       Может быть, если она покажет ему, на что способна, он перестанет вести себя так, будто все знает. Если бы он увидел, на что она способна, то, возможно, стал бы ее уважать.       Офелия взяла в руки кинжал, чувствуя, насколько он тяжелый и огромный в ее маленькой руке. Густые капли крови капали с него прямо на землю. Как будто их и так было мало. Может быть, запах крови не давал ей захотеть блевать, но Офелия сомневалась в этом. Этот запах не даст тебе покоя. Неважно, насколько ты силен.       Занести кинжал и резко вспороть плоть: она старалась делать все так, как делал Эйс, но все было слишком неряшливо и неловко. Конечно, она не обладала его мастерством, и когда Офелия вонзила кинжал глубже, то увидела, как красные капли брызнули на ее босые ноги. Они испачкали ее платье, придав ему ужасный вид, и сердце девушки забилось быстрее.       — Молодец, — голос Эйса был и рядом и при этом где-то далеко. Он коснулся своей рукой ладони Офелии, и она почувствовала, словно ее пробило током от одного его касания.       Это было странно. Как будто Офелия никогда раньше не знала, что такое прикосновение.       — Сейчас покажу, как шкуру снимать, — Эйс убрал свою руку, казалось, спустя кучу времени. Или Офелии просто казалось, что это прикосновение длилось так долго.       — Хорошо.       Язык заплетался, говорить было тяжело. Она не знала, как отправится обратно домой в красных брызгах крови на белом платье. Возможно, успеет проскользнуть в дом тогда, когда дедушка Джули будет спать, и сможет быстро закинуть платье в стирку. Оставалось надеяться, что никто этого не заметит.       Эйс снимал шкуру с оленя ловко, быстро наученными движениями. Он что-то говорил Офелии, но она не слышала, наблюдая лишь за движениями его рук. Она заметила, как много усилий Эйс вкладывает в каждое движение. Он знал, что делал, потому что проделывал все эти телодвижения на постоянной основе. Нужно было повторить за ним.       Эйс не выглядел недовольным, даже несмотря на то, что делала Офелия все криво и трясущимися руками. Она не могла понять, чем конкретно он был доволен. Тем, что теперь все ее руки в крови, как и недавно белоснежное платье? Был ли он рад, что ее не стошнило у него на глазах?       Или дело было правда в том, что сейчас ее руки по локоть в крови, как и у него. Что сейчас Офелия такая же мерзкая, как и он. Она не была уверена. Возможно, у него было больше причин, чем эти.       Девушка смахнула пот с лица, чувствуя, как на щеке остается что-то липкое. Да, точно. Это была кровь.       — Ты неплохо справилась для первого раза, — Эйс снова говорил так, будто действительно был доволен. Таким его можно было редко услышать, во всяком случае, когда он обращался к Офелии. — Хочешь кое-что?       — Что?       Что мог дать ей Эйс, который ничего в своей жизни сам не купил, только воровал? Да и что ему ей давать… Кругом один лес. Он начал перебирать тушу, рылся в ней, словно это была сумочка, а не дохлый олень.       Дальше Офелия уже не помнила. Помнила только его руку, с которой падали капли крови. И в которой Эйс держал оленье сердце.       — Сердце мне нравится больше, чем печень, — голос Эйса казался хриплым и приглушенным в тишине леса. — Оно вкуснее.       — И ты решил отдать его мне? — Офелия проговорила это тихо. Собственный голос было тяжело узнать.       — В качестве благодарности за помощь без рвотных позывов.       — Шутник.       Офелия взяла сердце в руки. Оно было все еще теплым, достаточно теплым, чтобы понять: раньше это сердце принадлежало живому существу. Теперь оно принадлежало ей. Его отдал ей Эйс.       Мысль о том, что это сердце отдал ей именно Эйс грела душу. Если бы это было его сердце, то Офелия приняла бы это с благодарностью.       Было в этом что-то романтично странное. Отдать часть себя кому-то другому. Поглотить его и стать с ним одним целым… Эти мысли нервировали девушку, и будоражили одновременно.       Они убивали, чтобы есть. Ели, чтобы жить… Какой-то порочный круг, но теперь для Офелии он стал более привычным и более понятным, чем раньше. Ешь, пока не насытишься, а потом убивай, пока не умрешь с голоду. Потребовалось некоторое время, но она начала понимать это.       С кем поведёшься, от того и наберёшься.       Луффи вернулся поздно, снова набрав хвороста для огня. Теперь можно было снова жарить мясо, хотя со специями и солью Офелия любила есть больше, но на голодный желудок никто не жалуется.       Эйс был прав. Сердце действительно оказалось вкуснее.