* * *
Дома Лань Сичэнь долго медитировал на полученную визитку. Он очень хотел написать, но боялся. Насколько же было бы проще, не помни он прошлого, не помни он того, чего и не должен помнить! Или судьба распорядилась так специально? Может, Лань Сичэнь должен исправить ошибки прошлого? Свою самую большую ошибку. Он вбил номер в мессенджере и написал: "Это Лань Сичэнь". "Лань Сичэнь, хорошо, что вы всё-таки написали, я рад!" — ответ пришёл быстрее, чем он успел запаниковать и удалить сообщение. "Честно говоря, я думал, вы меня бояться будете". "На самом деле я... опасаюсь. Но в ваших словах было столько боли, что я не мог остаться равнодушен. Как вы себя чувствуете?" "Я всё ещё немного в шоке. Простите, что повёл себя так несдержанно". "Я понимаю, можете не беспокоиться. Скажите, вы ведь меня спутали, да? Просто так точно угадать моё имя... Разве возможно?" "Боюсь, если я расскажу вам, вы сочтёте меня сумасшедшим". "Скорее всего да. Простите". Лань Сичэню отчего-то стало смешно, и он рассмеялся. Напряжение попустило. "Ну и демон с этим. Всё равно расскажу. Время от времени я вспоминаю свою прошлую жизнь. Раньше это, в основном, касалось только музыки (я сумел по памяти восстановить некоторые Песни, которые в прошлом изучал и использовал в разных целях). Иногда вспоминаю целые фрагменты, связанные с обучением, битвами, какими-то собраниями. А сегодня, увидев вас, я вспомнил. Вспомнил близкого человека. Я не мог обмануться. Это точно вы. Я бы узнал А-Яо из миллиардов. Глаза, голос, эмоции... Если переродился я, значит, и другие могли. И А-Яо тоже. Правда ведь?" "Переродился? Что вы хотите этим сказать?" "Реинкарнация". "Разве же такое возможно? Наукой ничего не подтверждено." "Что ж, тогда я, вероятно, и правда сумасшедший". Вместе с сообщением Лань Сичэнь отправил запись Песни Очищения. На гуцине ему тоже пришлось научиться играть, иначе он не вынес бы зудящего под кожей желания воспроизвести эту Песнь. Ответа не было долгое время, мучительно долгое, если быть точным. Волшебная надпись «Пишет...» то появлялась, то исчезала, как будто Мэн Яо не мог подобрать слов. "Это звучит так умиротворяюще. Никогда бы не подумал, что музыка может на меня так подействовать. Она вашего авторства?" "Нет. Её создали мои предки. Она и должна так действовать. Удивительно, что магия может работать даже без прикладывания духовных сил". Лань Сичэнь забывался. "Вы и впрямь безумны. Очаровательно безумны." — В каждой буковке виделась прекрасная улыбка Мэн Яо. "А-Яо больше любил сяо", — написал Лань Сичэнь и отправил «новому» знакомому запись любимой Песни его А-Яо. "Лань Сичэнь, вы талантливы, если смогли такое воспроизвести. Мне очень нравятся эти тонкие мотивы с налётом вековой мудрости. Вы смогли меня подкупить, пусть я и не ваш А-Яо." "Вы даже говорите, как он". "Не обманывайтесь, прошу вас. Ведь это правда так: я не он. Не делайте из меня другого человека". "Простите. Больше не буду. Прощайте". И правда больше не будет: Лань Сичэнь попросту заблокировал номер Мэн Яо. Он опять бежит. Но если продолжит, затянет в пучину безумия их обоих. Лань Сичэнь не мог так поступить, не мог разрушить их жизни снова. Если своей было не жаль, то Мэн Яо достоин лучшего. Лань Сичэнь безжалостно удалил и короткую переписку, и номер из списка контактов, а потом сжёг визитку, вместе с ней сжигая и все «мосты». А ночью его мучили сны о прошлом. Похоже, «А-Яо» и правда был для Лань Сичэня всем, в том числе и смыслом жизни. Возможно, именно поэтому нынешний он этого самого смысла не видел, а просто плыл по течению где-то на грани нормального состояния и депрессии. Случайная встреча дала ощутимый толчок памяти, и воспоминания накатывали беспощадными цунами. Временами Лань Сичэню казалось, что он живёт параллельно две жизни: одну здесь и сейчас, другую — во снах о прошлом. Иногда посещали мысли показаться психиатру, но он отметал их, то ли слишком веря в реинкарнацию, то ли страшась, что вся его жизнь, что прошлая, что нынешняя — один лишь сплошной обман.* * *
Звонок с неизвестного номера застал врасплох в момент очередного приступа отчаяния. Скорее машинально Лань Сичэнь взял трубку. — Алло? — Лань Сичэнь? — раздался ласковый, но хриплый знакомый голос. — А-Яо? — Лань Сичэнь с такой силой сжал телефон, что будь он заклинателем и теперь, точно превратил бы тот в крошку. — Как вы? Я беспокоюсь, прошу, не оставляйте меня в неведении. — Всё... Всё в порядке, не стоит беспокоиться! — спешно выпалил Лань Сичэнь. Сердце птичкой билось где-то в горле, мешая говорить и дышать. — Может... Не желаете ли... Прогуляться? — судя по голосу, Мэн Яо тоже очень волновался. — Сегодня погода хорошая. — Я не... не должен... — Должны. — Я боюсь, — выдохнул Лань Сичэнь, зажмурившись. — Я понимаю. — Мэн Яо помолчал, как будто раздумывал. — Но вы же не хотите вечность бояться? — А-Яо, я слишком тебя люблю, чтобы не бояться разрушить твою жизнь вновь. — Лань Сичэнь... — раздался жуткий стук, как будто телефон впечатался в стол. Приглушённо прозвучало: — Лань Сичэнь, за что ты свалился на мою голову? — Но затем голос Мэн Яо зазвучал уже гораздо чётче. — Разрушить мою жизнь можно только убив меня. Если вы не собираетесь нарушать закон, то я хочу с вами увидеться. Придёте? — Приду, — прошептал Лань Сичэнь, сдаваясь. Записав продиктованный адрес и сбросив звонок, несколько долгих мгновений он смотрел в никуда, старался просто дышать. Потом оделся и привёл себя в порядок так, будто собирался на свидание. Тщательные сборы по-своему успокаивали. Пришёл Лань Сичэнь ровно к назначенному времени. Там уже ждал сияющий от внутренней и внешней красоты Мэн Яо. Солнечные лучи нарядили его в золотые одежды ордена Ланьлин Цзинь, или так только примерещилось. Заметив его, Мэн Яо улыбнулся до ямочек на щеках, и сердце заныло: нельзя быть таким похожим, нельзя. Образы из прошлого вновь беспощадно пытались подменить настоящее. — Красивый, — вместо приветствия выдал Лань Сичэнь и почувствовал, как горят уши. — А? — Мэн Яо глупо похлопал глазами. — Ничего. — Лань Сичэнь смущённо отвёл взгляд. — Рад встрече. — Я тоже. Очень рад. — Мэн Яо указал рукой в сторону кофейни. — Хотите... Ммм... Кофе? Выпить что-нибудь? — Да, давайте. Взгляд так и тянулся к нему. Как и сердце, как и душа, и разум. Мэн Яо был ловушкой, в которую Лань Сичэнь радостно бросился сам, ещё и дверцу за собой самостоятельно захлопнул. Вместе они дошли до кофейни, сделали заказ с собой и отошли в сторону, ожидая. Мэн Яо не знал куда себя деть, волновался. — Лань Сичэнь, можете так пристально не смотреть? Я понимаю, вам это может быть важно, но всё-таки мне неловко. — Прошу прощения. — Лань Сичэнь потупился. — Постараюсь не смотреть. — При-сталь-но! Так-то вы можете. — Сложно. Мне нужно время, чтобы привыкнуть. Простите. — Да, я тоже так считаю. Вам нужно время, нужно привыкнуть, гость из прошлого. Может, тогда вы перестанете так волноваться. — Знаете, после нашей встречи я... так много вспомнил. — Всю жизнь? — Только ту часть, в которой были в... был А-Яо. Мэн Яо чуть улыбнулся. — Давняя любовь может причинять столько боли на протяжении жизни. Расскажете о вашей истории? Пусть сейчас она для меня и будет странной сказкой, но для вас-то она важна. — Мы встретились случайно. А-Яо выручил меня, когда мне пришлось ради спасения ценностей бежать из родного дома, который сожгли враги. Тогда шла война. Он помог мне выжить и найти своих. А потом, рискуя жизнью, он шпионил у врага и передавал мне необходимые знания. Я так восхищался его умом, его умениями. Я был ещё практически мальчишкой и влюбился по уши, как мальчишка. Я, как мог, защищал А-Яо от напастей. После окончания войны мы побратались с ним и ещё с одним человеком. Братья... так глупо было брататься, когда хотелось совсем не этого. Но я никогда не признавался в своих чувствах. А в последние мгновения его жизни был слишком потрясён, чтобы сказать хоть единое доброе слово, не говоря уже о словах о любви. Его жизнь была тяжела, и он совершил много ужасных деяний, но... он совсем не заслужил такой смерти, он не заслужил такого отношения к себе, которое проявляли к нему некоторые. Мне жаль, что я многое упустил, не заметил, не понял. Иначе обязательно бы помог. И мне жаль, что я повёлся на слова человека, из-за которого в конечном счёте нанёс тому, кого люблю, смертельную рану. А он даже перед ликом смерти спас меня. Хотя вряд ли можно назвать спасением бесконечную ненависть к себе всю оставшуюся жизнь. — Его судьба очень трагична, мне нечего сказать. Ваша боль пропитала каждое слово о нём. Но зачем вы так гонитесь за образом давно ушедшего человека? Хотите извиниться? Мэн Яо оставил его с мыслями наедине, но ненадолго, всего лишь пока ходил забирать кофе. — Я не гонюсь за ним. Это он пришёл за мной, — сказал Лань Сичэнь, когда тот вернулся. — Возможно, это моё наказание. — Если бы вы смогли смиренно принять судьбу, может, призраки прошлого бы утихли. — Я слишком отчётливо помню... Знаете, он ведь хотел утащить меня с собой в могилу. Но в последний момент оттолкнул. Как думаете, почему? — Лань Сичэнь с такой надеждой уставился на Мэн Яо, что самому тошно стало. Они вышли на улицу и побрели в сторону парка. Мэн Яо хмуро молчал в раздумьях. — Может, понял, что так поступить с любимым человеком будет неправильно, что вы не должны отвечать за его поступки? — Любил ли он меня? — вопрос был риторическим. Пусть Лань Сичэнь и жаждал узнать на него ответ, но получить его было ведь не от кого. — Впрочем, уже неважно. Как вы и сказали, я должен постараться принять судьбу. И подружиться с призраками прошлого. — Как бы вас ни терзала совесть, вы не сможете исправить то, что уже было совершено. Ваш А-Яо уже совершил деяния, уже понёс наказание. Он уже справился со всеми бедами, ему не нужна ваша помощь и ваши страдания. Вас прежних уже не должно существовать, вы должны стать новыми людьми с новой историей. Простите меня за такую резкость, я не хотел. Простите! — Мэн Яо, извиняясь, поклонился, ладони в мольбе свёл. Даром, что между ними стаканчик был и получилось, будто он на кофе молится. — Надеюсь, он стал новым человеком с новой, счастливой историей. Он заслужил этого. — Лань Сичэнь даже улыбнулся, думая о том, что А-Яо наверняка получил ещё один шанс. И он точно должен быть удачным. Определённо должен. — Вам... Стало легче? — Мэн Яо выпрямился и отзеркалил его улыбку — Мгм. Надеюсь, в этой жизни ему не придётся сталкиваться со мной. Тогда у него точно всё будет хорошо. — А причем здесь вы? Лань Сичэнь мотнул головой, не прекращая улыбаться, как дурак. Очень странные ощущения и эмоции. Как будто застрявшая в подвешенном состоянии не оформившаяся истерика. Уголки губ Мэн Яо дрогнули, он почувствовал подвох. Поэтому повёл Лань Сичэня дальше, глубже в парк, где даже лавочек не было и деревья скрывали небо густой кроной, отчего там редко кто предпочитал гулять. Если тот сорвётся, его репутации ничего не повредит. Но там, вдали от шума и людей, Лань Сичэнь наоборот начал успокаиваться. Он прикрыл глаза и глубоко вдыхал запах деревьев. — Природа так прекрасна, хоть отшельником куда-нибудь уходи. Мысли прыгали с одного на другое, и их успокоить было сложнее. — Мне кажется, если я уйду в подобное место, то окончательно стану тем, кем был когда-то. Может, я и правда схожу с ума? Реинкарнация... Это ведь такая глупость, с точки зрения науки, с точки зрения современного мира. Но я из прошлого верил в реинкарнацию и даже магией владел. — Лань Сичэнь поднял перед собой ладонь, словно надеялся увидеть дуновение духовной энергии. — Но мне не довелось увидеть, как использовать эту магию. Это прошлое мне не раскрылось, и поэтому самый главный аргумент в пользу существования всего этого я привести не могу. Ни для себя, ни для других. Быть может, я просто человек с расстройством шизоидного типа. Быть может, мой разум просто выдумал А-Яо, когда я встретился с вами, потому что вы отозвались в моём сердце. Простите, что так много говорю и так много бессмысленной чуши. Мне страшно и больно. Я не знаю, что делать. Вы говорите принять, отпустить, но, может, на самом деле мне просто нужно к врачу? Как думаете? — Я не знаю, как будет правильнее поступить, и мне кажется, никто не знает. Любое совершённое вами действие будет правильным, потому что в этой ситуации вы не видели другого выхода. — Мэн Яо взял его под руку и тихо вздохнул. — Я почему-то верю вашим рассказам, пусть разум и говорит мне, что всё это бред сума... простите. Лань Сичэнь вздрогнул и посмотрел на его руку. Осторожно погладил её пальцами, накрыл ладонью. Вдруг почувствовал себя неприлично довольным, будто получил самый лучший подарок на свете. То, как метались его чувства от одного к другому, явно не входило в пределы нормы. Встреча с прошлым лицом к лицу выводила из душевного равновесия. Слишком знакомые черты, голос, манеры и жесты воскрешали в памяти дорогой сердцу образ и все радостные и трагические события, что случились когда-то. Стоило отвлечься, и Лань Сичэнь не нашёл ничего лучше, чем задать обычный при знакомстве вопрос: — Мэн Яо, а расскажите о себе? Чем занимаетесь, что любите? — Я работаю в офисе, простой служащий, без хитростей и изысков. Даже не знаю, что рассказать ещё. У меня не слишком счастливая жизнь, чтобы в ней было что-то интересное. А вы кем будете? — О, я занимаюсь одной из самых бесполезных профессий на свете. — Лань Сичэнь усмехнулся. — Музыкант, композитор. — Почему бесполезной? Не наговаривайте на себя! На произведениях музыкантов держится множество людей, и я в том числе. — Я шучу. Вы сказали, что у вас не слишком счастливая жизнь. А что может сделать вас счастливым? — Может быть, свобода от рутины. А может быть, много денег. Я ещё не решил, да и вряд ли сделаю это в ближайшее время. Как жаль, кофе остыл... — Я могу освободить тебя от рутины, дать много денег. Показать тебе мир. Лань Сичэнь вдруг встал лицом к лицу. Но сплетению рук не дал распасться, перехватив ладонь Мэн Яо и мягко сжав в своей. Глаза его горели энтузиазмом. — Лань Сичэнь, остыньте немного, куда вы торопитесь? — Мэн Яо смутился и потупил взгляд, но не отстранился, наоборот — сжал его ладонь в ответ. — Мы только познакомились. — Мы можем познакомиться в пути. — Я так вам нравлюсь? — Да. Не знаю, дело ли в том, что я вспомнил. Да и неважно. Важно то, что ты пробудил во мне чувства. Я всю жизнь жил на грани меланхолии и спокойного безразличия ко всему. Но встреча с тобой — словно взрыв. Эти чувства... они меня пугают, но и завораживают. Я чувствую себя по-настоящему живым, по-настоящему человеком. Благодаря тебе. — Мне боязно, что ты принимаешь меня за него. Я не желаю, чтобы это было так. Это обидно. — Нет. Я принимаю тебя за тебя. Ты есть ты. Мэн Яо есть Мэн Яо. Здесь и сейчас. Потому что ты в любой жизни будешь собой. — Но тогда ты совсем меня не знаешь. Как можно быть таким смелым? — Мне нечего и некого бояться, кроме самого себя. Всё самое страшное в моей жизни уже случилось. Хуже не будет. — Лань Сичэнь, ты мыслишь так хаотично, что завораживает. — Мэн Яо всё же осмелился поднять на него взгляд, который буквально заворожил Лань Сичэня; он вечность готов был купаться в солнечной теплоте этих красивых лисьих глаз. И тогда, и сейчас. Только сейчас он мог позволить себе гораздо больше. Наверное, и тогда мог, просто был слишком глуп и не понимал. Лань Сичэнь порадовался, что успел выкинуть стаканчик из-под кофе, потому что мог, не отпуская ладони Мэн Яо, коснуться пальцами другой руки его щеки, мягко погладить нежную кожу. Тот неожиданно подался к нему и чуть улыбнулся. — Мэн Яо такой красивый. Никого нет красивее, — прошептал Лань Сичэнь. — Мне очень лестно. И мне нравятся твои касания. Я попал под твои чары. — Кто под чьи ещё попал! — Лань Сичэнь задорно улыбнулся и, скользнув рукой на плечо Мэн Яо, обнял его. — Как же близко, ох! — Тот отчаянно покраснел, но не шевельнулся — Прости. Невозможно удержаться. Хочу держать тебя в руках и не отпускать никогда. — Лань Сичэнь потёрся щекой о его висок и всё же отстранился, осознав, что чересчур наглеет. Совсем голову потерял, дурак. — Прости, — повторил он смущённо. — Не волнуйся, это будет наша маленькая тайна. — Подмигнув ему, Мэн Яо с улыбкой отошёл на шаг. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, Лань Сичэнь кивнул и завёл разговор на отстранённую тему. Когда-то, в прошлой жизни они часто делали так, когда смущение брало вверх или когда атмосфера становилась подозрительно напряжённой. Стоило признать, что это рабочая схема и она не подвела даже сейчас. Мэн Яо с готовностью поддержал разговор, темы полились одна за одной, сплетаясь, пересекаясь, выливаясь в насыщенную беседу, после которой остаётся сладкое послевкусие восторга и радости. Мэн Яо даже позволил себе бочком прижаться к Лань Сичэню и устроить на его плече голову, будто они знакомы много лет. Эта прогулка была поистине замечательной, подарила много светлых эмоций, и Лань Сичэню до боли не хотелось, чтобы она заканчивалась. Но время прощаться всё же неумолимо настало. — Не делай такой несчастный вид, — посмеиваясь, сказал Мэн Яо. — Мы ещё увидимся. Обязательно. — Я уже скучаю, пусть это и глупо. И так странно, но приятно. Приятно, что ты есть. — Мне приятно твоё общество тоже. Такой красивый сумасбродный мужчина! Ах, чудо. Будешь мне писать? Разблокируешь? — Мгм. Будь осторожен, жизнь всегда важнее того, куда ты спешишь. — Обещаю тебе. Пообещай и ты мне, что будешь жить здесь и сейчас. — Обещаю. Они обнялись на прощание, будто скрепляя сказанные слова, и разошлись в разные стороны с надеждой на следующую встречу.* * *
Лань Сичэнь писал ему. Много и обо всём. Разные мысли, рассуждения. Удивлялся чувствам, которые у него появились и благодаря которым он сумел разнообразить музыку. Просил Мэн Яо тоже делиться с ним всем. Чем тот захочет, конечно. Тот с радостью откликался, отвечал ему и писал длинные осмысленные письма, будто ещё немного и отправит их по почте, наклеив пару марок и подушив своим безумно вкусным парфюмом. Иногда они засиживались допоздна, и тогда на следующий день Мэн Яо в красках описывал Лань Сичэню, сколько неожиданностей начал с недосыпа замечать в этом большом и удивительном мире. Они сближались так неумолимо быстро, что это пугало. Так неумолимо быстро, что при следующей встрече Лань Сичэнь не сдержался и поцеловал Мэн Яо. Тот отпрянул и прикрыл рот ладонью. Испуг читался в лисьих глазах, и Мэн Яо не мог его сдерживать. Слишком уж неожиданной была подобная близость. — Прости! — Лань Сичэнь, честно говоря, своего порыва испугался не меньше. — Я дурак. Прости, пожалуйста. — Он смущённо потупился, чувствуя, как гонимая сердцем кровь приливает к щекам. Мэн Яо нервно зашагал из стороны в сторону, будто что-то обдумывал лихорадочно. Потом вдруг резко остановился. — Ты и правда дурак. Несдержанный дурак. Но, раз уж ты это начал, то... — Он кинулся на шею Лань Сичэню и впился в губы порывистым, немного даже грубым поцелуем. Бессознательно обняв его за талию и прижав к себе, тот с упоением предался долгому поцелую, который был то грубым и страстным, то нежным и мягким. Словно мучимый жаждой путник, припавший к ледяному, но сладкому и живительному источнику, Лань Сичэнь не мог оторваться и пил с мягких губ саму любовь. Они не разрывали поцелуя даже тогда, когда губы уже начали молить о пощаде. Их охватывала невероятной силы тяга, противиться которой не получалось никак. Словно бесконечно долгие годы они подавляли чувства и наконец позволили им раскрыться, позволили себе раскрыться друг другу. Вдруг где-то вдалеке раздался собачий лай, возвращая их в реальность и напоминая, что они, пусть и спрятаны деревьями в самой глубине, но всё же в парке. Лань Сичэнь коротко коснулся губами щеки и подбородка Мэн Яо, на мгновение обнял его крепче и отпустил. — Мы же... Продолжим? — Сбивчиво прошептал тот, приводя себя в порядок. — Обязательно, — выдохнул Лань Сичэнь и, закрыв лицо руками, помотал головой, не в силах справиться с нахлынувшими чувствами. Мэн Яо погладил его по плечу, успокаивая. — Ну чего же ты? — Всё хорошо. Всё очень хорошо. Но должен предупредить. — Он приоткрыл пальцы и посмотрел на Мэн Яо. — Я никогда тебя не отпущу. Ни за что. — А ты всё обещаешь. Не волнуйся так. Я уже знаю. — Тот лучезарно улыбнулся. — Это чтобы ты точно знал. — Лань Сичэнь украдкой поцеловал его в ямочку на щеке и с довольным видом вернулся на дорожку. — С тобой я чувствую себя невероятно легко и готов на всё. Как ты это делаешь? Даже соблазнил меня! — Мэн Яо едва сдерживал смех. — Я просто люблю тебя, — нежно ответил Лань Сичэнь. — Так быстро это не случается. — Случается. — Не верю. — Ну и не верь. Я всё равно тебя буду любить. — Какой ты безнадёжный! — А ты — самый прелестный господин, которого я только знал. — Я не хочу с тобой расставаться, слышишь? Ты остаёшься со мной. — Навечно.