— Слушай, а может, потанцуем? — Тихо спрашивает Кевин, нарушая тишину, повисшую в комнате. На диване рядом лежал мужчина примерно его лет и, положив ногу на ногу, не сводил с Аюсо взгляда.
— Я только «за» ты же знаешь. — Баден заулыбался, поправляя золотые пряди, спадающие завитками на лоб. Он глубоко вздохнул, растянулся на диване и завел руки за голову, зарываясь ладонями в подушки. Отчего небрежно расстёгнутая на несколько пуговиц рубашка затопорщилась в разные стороны, обнажая бледные ключицы и грудь.
— Понял. — Кивнул мужчина. Он аккуратно подошел к шкафу, несколько полок в котором были заставлены различными пластинками. — Пожелания или предпочтения какие-нибудь будут?
— Ох, ну я думаю, ты в курсе, какой у меня типаж. — Прикрыв глаза, промурлыкал Хосе. В ответ донесся недовольный вздох.
— ...Я про музыку.
— Да какая разница. Выбери на свой вкус.
Аюсо цокнул, закатив глаза от такой безынициативности, все равно принимаясь перебирать пальцами пластинки на полках. Несмотря на то, что многие из них были довольно старыми, они были в идеальном состоянии. Кевин очень гордился своей «скромной» коллекцией, хотя Хосе очень долго удивлялся, что такое количество винила Аюсо обозвал «совсем небольшим». Подумаешь, коллекция всего-то из пары сотен пластинок, ерунда!
В один момент он аккуратно выдвигает часть картонки с винилом внутри и с каким-то сомнением спрашивает:
— Может, что-то рождественское? Ну, я имею в виду, почти декабрь.
— Середина ноября. Успокойся. — Осаживает его Хосе. И вправду рождество в ноябре? Абсурд.
— Ладно. — Вздыхает мужчина, продолжая перебирать коллекцию. — Джаз?
— Надоело немного, но терпимо.
— Хорошо. Что насчет блюза? Или что-то классическое? — Аюсо подмигивает, пока рука его тянется к пожелтевшим картонным конвертам с пластинками.
— Ох, честно, Классика хороша, но ты хочешь танцевать под что-то скучное? — Несколько Уставшим голосом причитает блондин, отчего Кевин чувствует, как внутри него что-то разорвалось.
— Не скучное оно. — Со всей серьезностью намерений доказать свою правоту начинает Кевин. — Это смотря какого композитора и произведение выбрать. Вот, смотри...
— Тш-ш-ш, тише, тише. Я понял. Не скучное. Не скучная твоя классика. Не расстраивайся, amor, — Тут же перебивает на полуслове его Хосе. — Я имел в виду, что у меня нет настроения сегодня.
Как же порой было тяжело от собственных слов, которые не так понимает Аюсо. Ох, ему только дай повод! Он прожужжит все уши своими познаниями в музыке, расскажет о каждом любимом исполнителе и композиторе, чем бемоль о диеза отличается, и черт ногу сломит в его рассуждениях. И все это настолько невыносимым и по-ребячески обиженным тоном, что при всей любви Хосе к этому мужчине, он в такие моменты хотел просто не находиться с ним в одной комнате. Так что приходилось перебивать и быть еще более упрямым, чем сам Кевин.
Между ними повисла тишина.
Совсем недолгая, правда. Ведь спустя несколько секунд смуглый мужчина вздыхает, начиная барабанить пальцем по полке.
— Я не знаю, что тебе предложить. Тебе все не нравится. — Говорит Аюсо с какой-то глупой обидой в голосе.
— Кевин, прекращай детский сад. Как будто мир рухнет, если ты не выберешь то, что будет мне по вкусу? — Улыбнулся блондин от абсурдности ситуации.
— Да. — Непоколебимо и все таким же тоном ответил мужчина. Хосе тут же захотелось ответить в рифму, но он воздержался.
— Хорошо, ставь джаз и иди сюда. — Вытаскивая руку из подушек, Баден протянул ее в сторону Кевина, дергая пальцами, чтобы тот уже подошел ближе. Выпустив еще один недовольный вздох, мужчина поковырялся среди пластинок, пока не вытащил одну. Обычная картонная обложка, ничего примечательного. Кевин осторожно извлек ее, поставил в катушку граммофона и опустил головку, едва касаясь иглой винила. Тихое шипение, а затем по комнате негромко пронеслось пару аккордов на фортепиано. Кевин еще какое-то время поглядел на прокручивающуюся пластинку, прежде чем подойти к дивану.
Баден приподнялся, небрежно опуская ноги на пол. Взгляд его устремился на смуглого мужчину, и тот не сдержал улыбки, едва заметил разноцветные глаза Хосе.
— Позволите? — Медленно протягивая руку из-за спины, произнес Кевин.
— Конечно. — Улыбнулся в ответ Баден, чьего запястья тут же коснулись губы другого мужчины. — Ты все такой же джентльмен. Даже со мной. — Промурлыкал Хосе.
— Не могу удержаться. Ты все такой же прекрасный. — Тихо смеется Кевин, наблюдая за тем, как его любовник поднимается с дивана. — Даже несмотря на то, что так изменился.
— А это разве есть плохо?
— Ничуть нет. — Взгляд карих глаз ушел в сторону, едва Баден поравнялся с ним. Смуглая рука словно сама собой падает на талию Хосе, слегка сжимая под собой ткань рубашки. — Все меняются. В какой-то степени.
— Очевидно, — Ухмыляется блондин, кладя руку на плечо мужчины в ответ. Он ждет пару мгновений, вслушиваясь в неторопливый темп музыки, прежде чем начать вести танец, пытаясь совладать с неуклюжими движениями Аюсо. — Но твоих танцевальных навыков это не касается. Помнишь как хоть двигаться?
— Да. — Все не поднимая взгляда, вздохнул Кевин.
«Раз-два-три, раз-два-три», считал про себя мужчина, пытаясь поймать темп. Баден, в отличие от него, двигался уверенно, позволяя себе закрыть глаза и просто отдаться моменту. Его партнер же не мог даже отвести взгляда от собственных ног, шагая невпопад и боясь того, что может банально споткнуться о Хосе. Туфли тихо скрипели о паркет, когда Аюсо в очередной раз сбивался. Он все равно пытался из раза в раз шагать с блондином в унисон, причитая про себя:
Раз-два-три... Раз-два-три...
Ладони покрылись испариной, а каждый взгляд, случайно поднятый на лицо Бадена, ощущался как удар током. Кевин уводил глаза в пол и безнадёжно себя успокаивал: нужно всего то не смотреть на него, и тогда все обязательно получится!
Да, в какой-то момент шаги стали увереннее, в какой-то степени более свободными. Кевин даже чувствовал, как ударялся носами туфель о туфли Хосе. Правда, пока после очередного шага вместо паркета под него ногой не оказалось что-то странное. Осознание пришло также быстро, как он и потерял равновесие на пару мгновений.
— Аккуратнее. — Сбавляя темп, успокоил его Баден.
— Прости.
— Все в порядке. — Блондин мягко улыбнулся, поглаживая Кевина по плечу. В один момент они прекратили танцевать, лишь тихо покачиваясь под музыку. Возможно, стоило с этого начинать. И, признаться честно, Кевин был этому больше рад, ведь больше не придётся так же внимательно следить за ногами, чтобы вновь не оплошать. К скромному трио из фортепиано, ударных и баса аккуратно присоединился саксофон со спокойным соло. Кажется, композиция только сейчас начала набирать обороты. Очень вовремя. Только Аюсо все равно выглядел беспокойным, никак не осмеливаясь поднять глаз на Хосе. Может, случилось что?
В один момент его одернули.
— Ну-ка, глянь на меня. — Тихо сказал Хосе, заставая того врасплох. Аюсо судорожно бегал глазами по комнате, цепляясь взглядом то за стены, окна, пол, все не решаясь остановить взгляд на лице Бадена. — Я тут. — Улыбнулся мужчина, поворачивая Кевина в свою сторону. — Все хорошо?
— Не знаю... — Вздохнул он. — Я сегодня что-то сам не свой. — Кевин попытался усмехнуться, но лишь вздохнул, горько улыбаясь.
— Я заметил. Мы же давно не виделись. Может, соскучился? — Баден аккуратно вытащил ладонь из хватки любовника, тут же скользя вверх по плечу и обвивая бледными руками его шею.
— Настолько, что меня ноги не слушаются? — Рассмеялся Аюсо, а затем в ответ опустил обе руки на талию Бадена.
— Сам же сказал: я так изменился. Может, все дело во мне?
— Очевидно. Метрополис тебе только на пользу пошел.
— Хочешь сказать, я красивый? — По лицу Хосе поползла улыбка.
— Ты всегда был красивым. А теперь ты... — Он сделал короткую паузу. — Гм, сногсшибателен.
По комнате прокатилось пару смешков. Когда Хосе так близко, можно было без труда разглядеть получше эти чудные глаза, худое лицо с округлыми щеками и еле заметными веснушками на них. Кевин ничуть не соврал, когда говорил, что Хосе красив. Даже больше. Он и части своего восхищения не смог передать словами.
Чего уж скрывать, Баден был теперь как с обложки журналов! Хотя нет, он был намного лучше.
— Знаешь, даже не верится, что мы и впрямь так давно не виделись.
— Мне тоже. — Тихо согласился Хосе, тут же оставляя легкий поцелуй в уголке губ Аюсо. — Я обещаю, теперь ты чаще меня будешь видеть. По крайней мере, я точно никуда не исчезну. — Он несколько раз чмокнул мужчину, прежде чем упереться носом в его щеку.
Музыка совсем незаметно стихла, оставляя после себя лишь тихий шум граммофона. Впрочем, она была уже совсем ни к чему. Хотелось просто раствориться в этом вечере, ни о чем не думать. В конце концов, кто знает, что будет завтра?
***
На столе множество бумаг и папок с документами, но поверх них валяется небрежно распечатанный пожелтевший конверт с печатью « F.E.A.R.», на котором каллиграфическим почерком написано имя адресата:
Хосе Баден.
В письме лежало два листа, наклеенных друг на друга, и потертое золотое кольцо с небольшой яшмой.
Дорогой Мистер Баден
Пишу вам, как и обещала. Медицинский отчет с некрологом и кольцо прилагаю.
Примите глубочайшие соболезнования от лица всего агентства. Для всех это такая же серьезная потеря, как и для вас. В особенности для нас обоих. Церемония прощания пройдет ██ октября на кладбище Кенсал-Грин. Буду очень рада увидеть вас там.
С уважением, Мисс Резник.
Убрав в сторону записку, Хосе быстро пробежался взглядом по приложенному в письме медицинскому отчету. В нем в красках описаны последствия длительной эрозии бездны, которые испытал на себе Кевин. Читая слово за словом, не хотелось верить в то, что этот
тот самый Кевин, которому он когда-то обещал, что никогда не исчезнет. Нет, это кто-то другой. Тезка может быть...
С другой стороны, наверное, к лучшему, что Хосе не видел, как все было плохо на самом деле. Нет чего-то приятного в том, чтобы видеть, как любимый человек сходит с ума и умирает одновременно. Возможно, он даже не осознавал своих страданий.
Строчка за строчкой, слово за словом.
Нет, он так больше не может. Отчет небрежно падает на стол, а сам Хосе тяжело вздыхает, вертя кольцо в руке. Из ящика в столе Баден вытаскивает небольшой бархатный футляр, в который убирает кольцо, что когда-то принадлежало Кевину. Теперь это лишь память о тех днях, когда все было хорошо.
Когда бездна не разрушило все.
Хосе в последний раз вздыхает, ощущая ужасную пустоту. Вряд ли у него получится приехать в Кенсал-Грин в день церемонии. Так что это колечко — единственное, что у него есть.
Футляр с щелчком закрывается, аккуратно отправляясь на край стола. Он немного приводит в порядок бумаги, разгребая стол, делает глоток воды и пододвигает поближе к лицу микрофон на кронштейне.
Раз-два-три... Раз-два-три...
— Добрый вечер, Метрополис! Пиратская радиостанция вновь с вами в эфире. Как ваши дела?
