Auf den Trümmern das Paradies

      Кристофер помнит, как в детстве доказывал Джошу, что призраков не существует. Помнит, как смеялся со всех его попыток напугать страшными историями о духах и привидениях, которых он знал очень много. И помнит, как Джош действительно смог его напугать.       Им было по пятнадцать, и они пытались в тихую раскурить украденные на двоих у старшего Вашингтона сигареты в школьном туалете. Джош весь день ходил, как на иголках, но всеми силами пытался этого не показывать. Они смеялись над каким-то очередным локальным школьным мемом, но точно не до той степени, чтобы у Джоша начали идти слезы.       Тогда он впервые увидел друга плачущим. Крис замер. Было чувство, что его мозг закоротило. Джош продолжал весело улыбаться, игнорируя мокрые дорожки на щеках, но его голос трещал на каждом гласном звуке, как плохо настроенное радио. Он сильно затянулся дымом и тут же закашлялся, судорожно глотая воздух. Крис неуверенно положил ему руку между лопаток, и Джош сломался.       Сигарета Джоша потухла в раковине. Он тихо плакал, кусая и так искусанную губу, уткнувшись лбом в плечо Криса. Тот гладил его затылок и мягко царапал ногтями кожу головы, как когда-то самому Крису в детстве делала мама.       Крис продолжал убеждать Джоша, что призраков не существует, когда тот снова мучился приступами и галлюцинациями от смены препаратов. Убеждения не помогали, поэтому Крис начал с призраками бороться.       А потом появилась Сэм. Сэм тоже не верила в призраков, но почему решила помогать им обоим.       Когда пропали Ханна и Бет, призраки пришли и к ним. Они существуют. Просто они не такие, как принято думать. Прошлые способы борьбы не помогали и они изобретали новые. Они старались, они так старались, но всё равно не преуспели. Призраки смогли поглотить Джоша, а они не заметили вовремя.       После той самой ночи, появились их собственные. Бороться с ними страшно. Теперь им всем нужна помощь.       Инцидент. Так это назвали.       Кошмары преследовали его каждую ночь. Когда он выныривал из липкого ужаса, догоняемый нечеловеческим визгом, ему казалось, что его лицо всё ещё окроплено горячей кровью, а запах пороха намертво въелся в его пальцы. Он сжёг свою куртку, в которой приезжал, свой свитер и джинсы. Ему казалось, что этого мало, поэтому он жёг дальше. Тогда он сжигает все вещи, которые были с ним на той чёртовой горе.       Криса пожирало чувство вины, боли и засасывающего горя. Они так и не нашли его тело. Джоша... больше нет. Не то что произнести, даже подумать об этом кажется невозможным. Он и не хочет об этом думать. Он подвёл его. Они все.       Сэм не осуждала его, когда он впервые закурил при ней на третий день, после того как их забрали. Умудрился стрельнуть у одного из полицейских, какого-то сурового детектива в жилетке, по которому было видно, что он и сам видел некоторое дерьмо. Кажется, он единственный, кто не смотрел на них как на двинутых нариков. Крепкие. Крис бросил сигареты ещё в десятом классе, не успев пристраститься, но теперь казалось, что дым может помочь отпугнуть призраков хотя бы на время.       Он видел, что призраки Сэм так похожи на его. Они вдвоем тянулись друг к другу, как потерянные котята, пытаясь найти внутри себя хотя бы немного сил для борьбы, а не отчаянного бегства.       Видимо, выглядит он до сих пор очень хреново. Сэм и его родителями убеждают его взять академический отпуск в колледже. Когда те увидели его вживую в больнице, то чуть с ума не сошли. Хотя что там, подумаешь, сотрясение, разбитый нос и растяжение связок. Он не рассказал им всей истории. Красиво сплёл сказку о том, что Джош просто хотел их развести и повеселиться, и что в итоге оказалось, что их правда преследовал кровожадный маньяк. Ложь горько растекалась во рту, но он не хотел, чтобы родители волновались ещё больше. Или, что ещё хуже, смотрели на него как на психа, как на них всех смотрели полицейские после дачи показаний. Такую сказку для родных пришлось рассказывать каждому из них.       Сэм проводит с ним всё свободное время. Они засыпают под тихий бубнёж телевизора, скрутившись вместе в клубок из подушек и пледов на диване. Так легче. Иногда их утро начинается посреди ночи в компании кофе. Сэм предлагает перейти на чай с мятой. Чай с мятой незаметно превращается в чай с коньяком.       И иногда, сквозь сон, уткнувшись в её золотые волосы, Крис чувствует запах каменной крошки, пыли и древесного дыма. Он ни разу не говорит ей об этом.       В один из вечеров, после выписки и череды непрекращающихся допросов, к ним приезжает Майкл. Он не отходил от Джесс ни на шаг последние две недели, хоть и сам был не в лучшем состоянии, пока мучился от лихорадки, напичканный антибиотиками. Они выходят на крыльцо под холодный свет фонаря, и, видя, как Крис закуривает, Майк просит сигарету и для себя. Крис не удивлён, он понимает. Он видит призраков бывшего золотого мальчика класса, когда огонёк зажигалки отражается в его карих глазах, в каждом кривом шраме на его коже. Майк надсадно кашляет, но продолжает попытки затянуться, держа сигарету в оставшихся трёх пальцах левой руки.       Майк признаётся ему, словно не успев поймать себя за язык, что в своих снах он стреляет в Эмили из пистолета. Снова и снова. Крис знает.       Знает, потому что в своих снах, стоя в темноте амбара, он направляет циркулярную пилу на Эшли. Испуганную до смерти, ничего не понимающую Эшли, которая плачет и просит её спасти. Знает, потому что в своих снах, сидя в подвале, он стреляет в Эшли. Милую, добрую Эшли, привязанную к стулу напротив него и кричащую, что это её выбор, что она хочет, чтобы он выжил.       Они с Эшли больше почти не разговаривают. У них не получилось. Он приходил к ней, пытался поддержать, но борьба с призраками убила всё то маленькое тёплое чувство, что у них осталось после возвращения. Она же пришла к нему только раз. Поблагодарить за всё и очень скомкано предложить остаться друзьями. Крис не против. Крис устал. Он надеется, что так перестанет целиться ей в лицо каждую ночь. ***       Майк приезжает снова. И снова. Они говорят о чем угодно, кроме инцидента. Он выходит на улицу с Крисом за компанию, и на четвертый раз Крис уже сам тянет ему сигарету.       Однажды они засыпают на диване втроём. К запаху дыма примешивается запах пороха, бензина и железа.       Проснувшись под тихие всхлипы Майка той же ночью, они с Сэм молча уводят его на кухню, усаживают за стол и впихивают в руки коньячный чай. Майк начинает говорить. Трёт руками мокрое лицо, цепляется за кружку невидящим взглядом и дрожащим голосом рассказывает о том, как он пытался спасти Джессику, но не успел буквально на секунду. Он едва не разревелся, когда Мэтт привёл её живую. Дрожащую, всю в порезах, синяках и со сломанными рёбрами, но живую. Рассказывает, как он попал в шахты, всё что узнал об обвале в пятидесятых, об исследованиях, которые успел прочитать в заброшенном санатории, об убежище охотника. Крис сжимает руку у него на плече и мысленно отмахивается от видения с оторванной головой того мужика. Покрытое шрамами лицо, закатившиеся стеклянные глаза и распахнутый рот с кривыми зубами — тошнота успевает ущипнуть его за глотку, а в носу чудится запах крови. Майк роняет истеричный смешок и говорит, что в какой-то момент подумал, что волки были его галлюцинациями, пока он не вернулся туда снова, чтобы сжечь всё нахрен.       — Я не уверен. То есть... Я имею ввиду, что, — он запинается и пытается подобрать правильное слово, — я думаю, что, возможно, они исчезли все. Вытащили двенадцать шахтёров. Мужик тот убил шестерых. Я точно сжёг троих. Ты, — он переводит взгляд на Сэм, — помогла мне добить ещё одного. Ещё двое в доме и Ханна. Я точно видел там Ханну.       — Я тоже её видела.       От шока Крису кажется, что его ударяет по темечку кувалдой.       — Что?       Он бредит? Они бредят?       Сэм виновато на него смотрит и продолжает гладить Майка по предплечью как кота, будто успокаивая уже себя, а не его.       — Ханна выжила тогда. Мы нашли её дневник в логове, когда я вас отправила обратно в дом. Она говорила, что она похоронила Бет и...       Голос Сэм начинает потрескивать, и она замолкает, пытаясь найти силы для вдоха. Майк передаёт ей в руку свою кружку, и она сразу отпивает.       Крис пытается не выронить свой мозг из черепа.       Майк заканчивает за неё:       — Она похоронила Бет и выкопала её обратно, чтобы не умереть от голода.       Судя по тону, Майк сам долгое время не хотел это признавать, но он смирился.       Мозг Криса вытекает сквозь пальцы.       — Как вы поняли, что это была она? — единственное, что он смог из себя выдавить.       Майк кидает на него странный взгляд и опускает глаза, нервно ковыряя ногтями огрубевшую кожу на пальцах.       — Когда человек становится вендиго, черты лица, конечно, меняются до сущего пиздеца, но различить можно. Я видел фото одного из шахтёров. Узнал его, когда увидел снова, в лечебнице. У Ханны, — он трёт глаза пальцами и тяжело вздыхает, — короче, у неё сохранилась тату на плече. Когда мы подожгли дом, она тоже... Ну... Ты понял меня.       Точно. Грёбаная татуировка бабочки. Она ведь всем ею хвасталась. Даже специально начала носить вещи с открытыми плечами.       Ханна. Чёрт возьми. Они действительно убили Ханну. Только спустя год.       Мозг Криса с громким чавканьем расплёскивается по столу.       Он молча снимает очки, медленно кладёт на их столешницу, опирается локтями и трёт ладонями лицо. Сэм смотрит на него, словно думает, что у него сейчас будет сердечный приступ. В его двадцать лет, наверное, рановато. Мысли разлетаются, как стая голубей. Он ловит за крыло одну из них и хочет вырвать все перья.       Крис медленно сгребает свой мозг со стола.       — Итак. Если я всё правильно понимаю. Большую часть времени нас преследовала Ханна?       Глаза Сэм округляются. Она пытается что-то возразить, но обрывает себя. Он видит в её глазах, как у неё в голове собирается тот же самый пазл. Она опускает взгляд в чашку:       — Твою мать. Какого хуя ты снова прав? Это какое-то безумие, — уголок её рта дёргается, рисуя ломанную и неправильную улыбку на красивом лице.       Сэм поднимает кружку Майка, допивает остатки чая и встаёт, чтобы заварить новый, уже всем троим. Майк встаёт следом и пытается приткнуться, чтобы с чем-нибудь помочь.       Крис аккуратно закрывает черепную коробку.       Он катает очки из руки в руку по столешнице. Мысли-голуби разлетелись и возвращаться не собираются, поэтому он оставляет очки в покое и встаёт. Майк и Сэм почему-то замирают и пристально за ним следят.       Крис включает вытяжку над плитой и закуривает. Он обязательно даст себе затрещину позже, но чёрта с два он сейчас уйдет от этих двоих зимой ночью на улицу. Он вкладывает пачку и зажигалку в уже протянутую руку Майка и стряхивает пепел в раковину.       — Остальные знают?       Майк поджигает сигарету и мотает головой.       — Эмили могла догадаться, — Сэм садится обратно за стол и притягивает к себе свою кружку, — Я не уверена. Она не знает про дневник, но, помнишь, она ведь сказала, что нашла голову Бет.       Майк закашливается, и Крис хлопает его по спине.       — Ох, блять, — кашель почти отпускает его, и он сипло выдавливает из себя слова, — Чего? Когда?       — Она рассказала нам, когда вернулась в дом. Ты пришёл позже. Сказала, что после связи со спасателями, вышка рухнула в шахту. Она не говорила тебе?       — Нет. Господь всемогущий...— Майк окончательно откашливается и снова затягивается, уставившись в пространство.       Странный червячок забирается Крису в голову через ухо.       — Сколько Ханна там пробыла?       — Кажется месяц, возможно чуть больше, я не уверена, под конец записи были неразборчивы.       — Майк. Сколько времени шахтёры пробыли под обвалом?       — Тоже около того. А что?       Червячок уютно устраивается между полушарий измученного мозга Криса.       — Крис, что такое? — Сэм снова обеспокоенно смотрит на него.       — Получается, что это Ханна утащила тогда Джоша из сарая. Утащила, но не убила. Когда вы пытались выбраться, она тоже не убила его сразу, ты не видел этого.       Майк смотрит на него и мотает головой.       — Подожди, чувак, нет, — Крис опережает его и заканчивает:       — Что если она могла снова унести его и оставить там?       Червячок радостно вибрирует и урчит.       Майк двигает губами и пытается найти, что сказать, чтобы опровергнуть или согласиться. На его лице калейдоскопом мерцают шок, возмущение, вина, надежда и ужас. Крис видит это даже без очков, и, кажется, от таких эмоциональных качелей его сейчас замутит. Сэм смотрит на него, словно у него отросла вторая голова.       — Крис...       — Сэм, это ведь возможно. Когда меня допрашивали, они сказали, что тело не нашли. Ханну тоже не могли найти.       — Чувак, пожалуйста, остановись, это не может...       — Почему нет, Майк, почему? Она убила охотника, оторвала ему голову прямо у меня на глазах! Она пыталась убить меня, всех нас, но не его, чел, она, — он пытается дышать ровно, но его диафрагму словно сводит судорогой, а голос предательски даёт петуха, — боже, она...       — Крис. Чувак, — Майк шагает к нему и аккуратно кладёт руку на плечо.       — Нет-нет-нет, смотри, — он скидывает его руку и сам хватает его за плечи, — Майк, пожалуйста, единственные, кого она не хотела убить сразу, — это Джош и Джессика, понимаешь? Понимаешь, она могла просто, она могла...— его голос хрипит, а горло сдавливает, он пытается вдохнуть и не может.       Майк испуганно хватает его за руки.       — Крис, Крис, господи, чувак, дыши, слышишь? Дыши.       Он чувствует большие твердые ладони Майка у себя на предплечьях, а перед глазами начинает плыть больше, чем обычно. Сердце колотится где-то в глотке, он цепляется пальцами за рубашку Майка.       — Нет, она не...— голова кружится, вдохнуть не получается. Дышал ли он вообще?       Внезапно он чувствует, как его обхватывают тёплые руки Сэм. Это точно Сэм, он не знает, откуда он это знает, он ничего не понимает. Она утыкается холодным носом ему в воротник и прижимается к его спине.       — Крис, слушай меня. Ты здесь, дома, я здесь, Майк здесь. Всё хорошо. Повторяй за мной, — она прижимается сильнее, чтобы он мог лопатками почувствовать движение её рёбер, и начинает медленно дышать, одновременно в такт сжимая руками его грудь. Тёплое дыхание у шеи и запах заживляющей мази с ментолом от шероховатых бинтов. Он чувствует руки Майка у себя на лице, это от них так пахнет. Его собственное сердце пытается пробить его рёбра. Крис продолжает пытаться что-то сказать, но сдаётся. Он просто следует за мягким голосом Сэм и делает вдох.       Чтобы тут же зайтись кашлем и начать всё сначала, снова и снова, пока Майк прижимает его голову к своему плечу.       Он чувствует, как указательный палец Майка отбивает ритм у него на затылке под ровный счёт Сэм. Медленно и болезненно спазм отпускает его грудь. Вдох. Раз, два, три. Выдох.       Майк тяжело вздыхает и тихо, словно боясь спугнуть надежду, произносит:       — Ты можешь быть прав.