Ласковое море

      Чонгук запивает неприятную горечь минеральной водой, пока курит непонятно какую по счету сигарету, периодически сверлит глазами камушек под ногой. Трёт об асфальт твёрдую породу подошвой, чтобы отвлечься. И считает проезжающие вдалеке машины. Лишь бы не на припаркованный автомобиль смотреть, из которого Тэхён старательно пытался вылезти и всячески уговаривал Чонгука вернуться обратно в машину, пока тот еще стоял подле неё и потерянно хлопал глазами. Тэхён менял гнев на милость раз за разом. Он и хотел его, но прогонял, и молил, соблазнял и заманивал, провоцировал, исхищрялся как мог, но Чонгук всё равно отошел на безопасное для их будущих отношений расстояние.       Что сказать, когда он вернется? Тэхён же успокоится рано или поздно, да и держать человека насильно в машине — это попахивает похищением или чем-то типа того. Прошло уже достаточно времени с момента, как Чонгук смог дать таблетки Тэхёну. Подобный пероральный способ применения лекарственных средств ему был более чем по нраву, может, стоит запатентовать? О чем он и думает, забавно жмурясь и поправляя ворот рубашки; пуговицы не выдержали напора омеги и отлетели в разные стороны перед тем, как Чонгук смог выбраться из машины в крайний раз.       Всё это время он волновался за состояние самого прекрасного из ныне живущих в мире людей, но не подходил к машине ближе, чем на пятьдесят метров. Стоял поодаль, облокотившись об фонарный столб, светивший ему тёплым светом сверху, ловил прохладный воздух ртом, смешавшийся с сигаретным дымом. Теперь на пустой парковке рядом с аптекой и круглосуточным супермаркетом нет ни единой души, люди будто специально испарились, подталкивая двоих на близость.       Пришлось снова запереть Тэхёна в машине, но уже на более продолжительное время, чтобы дать возможность успокоительным подействовать и подавителям прикрыть пылающую похоть хотя бы немного. Ничего не объясняя, отстраниться, отпустить из рук прекрасное, насмотреться на недовольное розовощекое лицо и посадить собственного зверя внутри на цепь, намордник напялить и дать команду «Нельзя» ещё более строже. И ведь нельзя же, но очень хочется. Нутро неумолимо ноет, а одежда так сильно пропахла, что голова кружится, в боксеры вообще будто свинца налили.       Чонгук накидывал в голове варианты дальнейших действий. У него же нет никакой информации о Тэхёне. Юнги сразу же отказался говорить домашний адрес, только на перевод надоумил и честно сказал, что не хочет, чтобы его подсказки вышли ему же боком. Где Тэхён живет? Куда отвезти? К себе? Тогда Тэхён непременно подумает, что он маньяк, и снова сбежит? Или выкинет что-то ещё? Голова гудит от разнообразия, сценарий может пойти не по плану, хотя у него и плана-то нет, Чонгук даже подумать толком не успевает, прежде чем делать, и делает, как сердце велит.       Поиски собственного телефона успехом не увенчались, позвонить Юнги, чтобы спросить адрес, не получится; узнал бы лучший друг, в каком Тэхён сейчас положении, может, и сам бы за ним приехал? Остается только гадать. Наверное, его телефон выпал где-то, и придется покупать новый. Грустно, ведь в нём их первая и, Чонгук надеется, что не последняя совместная фотография, которая грела его всё то время, пока Хосок не обрадовал. Да, старший Чон всё-таки встретился с Юнги, когда они вернулись, и повёл того в их любимый ресторан, как и планировал, а заодно и объяснил всё, что касается Чонгука. И, о боги, спасибо ему за то, что он подсказал, как можно подобраться к Тэхёну поближе. Перевод был делом сложным, но, как выяснилось, возможным. Может, судьба ему фортуны подкинула, заранее зная, что будет весело глумиться над ним? И смешно, и грустно, а запретный плод сладок до безобразия. Ему бы дышать им снова и снова, захлебываться в цветочной сладости жасмина безвылазно.       Конечно, настолько близко он не рассчитывал подобраться. Чонгук не сдерживает улыбку, подумав о вкусных губах, которых касался не так давно, и вздрагивает, гулко вдохнув через чуть приоткрытый рот, облизывается, прикрыв глаза. Ему бы сейчас туда, в машину, и раствориться в ласках, а не вот это вот всё.       Что делать-то с ним? Ведь что-то делать надо так или иначе, нельзя же оставить его жить в машине, а может, украсть Тэхёна — не такая уж глупая затея?       Потушив сигарету, альфа уверенным шагом начал двигаться в сторону своей машины, будет смотреть по обстановке. И, подойдя поближе, заглянул в окно. Тэхён свернулся в клубочек и, подтянув колени к груди, уснул, сжимая руками и утыкаясь лицом в футболку, которую вытащил из спортивной сумки Чонгука. Чонгук даже представить не может, что Тэхён вытворял здесь, пока он наблюдал за собственным автомобилем издалека, но догадки так яростно лезли в голову, что стоять на прямых было сложно. Увиденное радует глаз и успокаивает бурю в груди, он хотя бы спит, а значит, успокоился немного, и отбиваться не придется, Чонгук и так уже на грани, не железный. Наверняка Тэхён выбился из сил, пока пытался открыть двери, чтобы уйти, либо развратно касался себя, пока не отключился, найдя вещь, которая сильно пахла бергамотом и потом. Запах альфы как возбуждает, так и успокаивает. Приятно осознавать, что его природный аромат смог убаюкать Тэхёна. Сказал бы ему кто-то, что придется отбиваться от течного… Тэхёна? Чонгук бы у виска пальцем покрутил и не поверил, столько лет мечтал о нём, а сейчас добровольно отказывается, когда Тэхён себя на блюдечке подносит, бери да наслаждайся. Только это не про похоть, дело в искренних подростковых чувствах, которые выросли вместе с Чонгуком.       Чонгук зажмурился, задержал дыхание и нажал на кнопку разблокировки дверей, рассматривая с прищуром лик умиротворенно спящего. Когда спит, он красив, когда ругается — тоже красив, всегда красив, какую бы эмоцию не отражало его лицо. Больно лишь смотреть на слезы, которые, он надеется, увидел тогда в первый и последний раз. Чонгук не позволит ему плакать снова, задушит объятиями, сам его слезы соленые слижет, поцелуями задарит и ощущением безопасности окутает. Хотел бы он, но позволит ли Тэхён? Прошлое не дает покоя, упрямый и своенравный парень отказывается жить в настоящем.       Иронично влюбиться в бывшего парня собственного отца, которому отец лгал и разбил сердце.       Стиснув ключи в ладони, он сел за руль и обвел парковку взглядом. Он очень рад, что забрал Тэхёна, что не оставил в моменте максимальной уязвимости и защитил ото всех и вся, забрал себе и на руках понес, как самое ценное. Поступить как-то иначе было невозможно. И сейчас вроде должно стать легче? Его море под строгим присмотром, но что-то покоя не давало. За грудью было шумно, разговора в ординаторской не вышло, и Тэхён улизнул, а позже говорить ему что-либо о собственных чувствах было уже бесполезно, Тэхён желал слышать только язык тела.       Чонгук положил руки на руль и облокотился на них лбом, раздумывая, что же делать дальше, но выпрямился, как только услышал копошение сзади.       — Я дал тебе успокоительное, — с неподдельной заботой в голосе, смотря через плечо на измученного и опасаясь новых нападок.       Жар спал, и выглядел Тэхён довольно помято и вместе с тем еще более обворожительнее. Такой полусонный, мягкий на вид, невероятный. Шелковые волосы ласкали широкий гладкий лоб без единой морщинки, а глаза светились в полутьме салона, сверкали, как светлячки. Чонгук все еще видел в них огонек, но поддаваться этим искоркам точно не станет.       Чонгук слегка приподнимает уголки губ, молча протягивая ему бутылку с холодной водой, и рассматривает, как Тэхён пытается открыть бутылку.       — Как прохладно, — наконец открутив крышку и сделав первые жадные глотки, произнес Тэхён, уводя взгляд в сторону.       Он прекрасно знает, как вел себя и чувствовал, что вот-вот снова пришибет, сейчас момент затишья. И пока он думает сам, срочно нужно домой, уединиться и спрятаться в свой кокон обратно.       Но если так подумать, это же совершенно естественно и стесняться тут нечего? Все же взрослые люди.       Чонгук оказался не в то время и не в том месте, хотя Тэхён поймал себя на мысли, что он почти не против, что именно с этим альфой он остался один на один. Чонгук не противен ему ни капли, противно только осознавать, чей он сын. Один факт не давал покоя и не оставил равнодушным: Чонгук не воспользовался им.       Уже дважды он избегает возможность переспать. Почему Чонгук не взял его?       Тэхён не знал, что альфы могут так контролировать себя, самоконтролю Чонгука надо отдать должное. И невольно он сравнивает его с отцом, Янсу бы не смог утерпеть. Мотнув головой, Тэхён постарался выдохнуть и выкинуть подобные обидные мысли из головы. Даже если он ещё не доверяет ему, это не означает, что можно говорить первое, что придет в голову. Тэхёну не помешало бы иногда думать именно ею, а не эмоциями.       — Спасибо, — виновато смотря и протягивая бутылку с водой обратно в руку Чонгуку.       Чонгук действительно сильно старался сдержать себя в руках и не взять его прямо на этом сидении, где Тэхён сейчас сидит, как ни в чем не бывало, неловко ерзая на месте. Влажность между ног не испарилась, его тело всё так же просится, только намного тише. Чувства, что теплились внутри Чонгука, не разрешали ему, и правильно делали, с ним так нельзя.       — Где ты живешь? Я отвезу тебя домой, — воткнув ключи в замок зажигания и плавно заводя двигатель.       — Почему? — единственный вопрос, смысл которого понятен обоим.       — Я не трону тебя, пока ты не можешь мыслить адекватно. Только не так, — альфа качает головой и отворачивается. — Не в таком месте и не в таком состоянии. Я не хочу так, Тэхён, — резко повернувшись, он строго посмотрел на еще сильнее вжавшегося в сидение парня.       Мурашки скатились от мочек ушей до кончиков пальцев ног и неприятно закопошились где-то за грудью омеги.       — Почему? Почему ты не воспользовался мной? — будто проверяя нервы Чонгука на прочность.       Чонгук зажмурился и сжал руль, звук стянутой кожи разнесся по салону.       — Я уже говорил, — прожигая через зеркало заднего вида немигающим взглядом. — Я хочу любить тебя, а не пользоваться тобой.       Тэхён задерживает взгляд в искренних глазах на жалкие секунды. Он ладонями проводит по сидению и, найдя свой телефон, молча вводит адрес в навигатор, когда Чонгук сообщает ему, что у него нет с собой телефона. Машина неспешно двигается к нужному адресу, и Тэхён, облокотившись плечом о дверь, рассматривает мелькающий мимо город и людей, спешащих домой к родным. Ему есть о чем подумать, Тэхён ужасно запутался, смешал внутри прошлое и настоящее. После всех похождений он не считал, что заслуживает любви, ему было весело играть с чужими сердцами, и только. А Чонгук, наоборот, считал, что Тэхён заслуживает даже больше, чем все бесконечные звезды на небе, только потому, что он — это он.       Навигатор показывал, что до пункта назначения осталось десять минут, и Тэхён сзади странно притих, наверняка копается в себе, ковыряет поглубже и снова запутывается в клубке собственных неопределенностей. Вдох-выдох, и сердце, переполненное нежностью к этому странному, сводящему его с ума человеку, подталкивает высказать всё, что так давно хотелось, что с давних пор не давало покоя, просилось наружу. Каких-то жалких десяти минут может не хватить, но о душевном разговоре речь и не идет, только по факту.       Чонгук снова блокирует двери и спокойно ведет машину, не отрывая взгляд от дороги. На звук щелчка омега реагирует моментально.       — Ты закрыл двери? — без страха, но с большим интересом уточняет очевидное. — Не стану же я выпрыгивать на ходу.       — Так спокойнее, — смочив губы, чтобы взять маленькую паузу, он нахмурил брови. «Здесь и сейчас». — Теперь ты точно выслушаешь меня.       — Не надо, — умоляющим тоном, чуть ли не закрывая уши. — Я не хочу.       — Я не спрашиваю, надо ли, и не спрашиваю, хочешь ли, слушай. Я всё равно везу тебя домой и не буду касаться тебя, даже если ты попросишь. Но знай, — Чонгук кинул максимально серьезный взгляд через зеркало, — удержаться стоит колоссальных усилий.       — Так что же ты тогда не трахнул меня? А? Потому что ты в сто раз порядочнее своего папочки? — язвительно и грубо, будто его здесь заковали в кандалы и в тюрьму, вместо собственного дома везут, взболтнул нереальную глупость, сразу же дав себе мысленный заслуженную смачную пощёчину и закусив губу, Тэхён отвернулся обратно лицом к окну с бешено бьющимся сердцем, которое отбивало ритм чечетки. Какой же болван, ну зачем он такое сказал?       Чонгука внутри кольнуло, ведь он не заслужил подобных слов.       — Я не выбирал себе родителей, — ровным тоном с проскользнувшей нотой обиды.       — Прости, — шепотом, но Чонгук услышал и лишь мельком, но рассмотрев виноватое лицо, которое Тэхён тщетно пытался спрятать за собственной ладонью, которую уложил на щеку.       — Ты даже не представляешь, что значишь для меня. Не представляешь, как я грезил тобой, как искал тебя много лет. Помнишь нашу первую встречу? Да, девять лет назад, — Чонгук говорит, не оборачиваясь, смотря только вперед. — Я всего лишь был ребёнком, подростком точнее, и все врачи, как один, говорили, что у меня какая-то задержка в росте или типа того, потому что я был хлипеньким и не выглядел на свой возраст, по показателям тоже не дотягивал. Вторичный пол не проявился в двенадцать и даже в тринадцать тест был безрезультатным. Отец сходил с ума, думал, что я омегой буду, для него это сравнимо с позором было. Несмотря на то, что он любил нас с Хосоком, а у брата пол проявился уже на тот момент, когда мы встретились, хотя мы выглядели почти одинаково, растить омегу в виде меня он не хотел. Ты пробудил меня, Тэхён. И какова же была радость отца, когда мой вторичный пол проявился.       На мгновенье Чонгук замолчал, чтобы промочить горло водой, от упоминания отца туда будто яда насильно залили. Не до конца закрутив бутылку, бросил её на соседнее сиденье и продолжил, не обращая внимания на выливающуюся воду.       — Я ненавижу его. Если тебе интересно. Да, ненавижу за то, что он сделал с нашей семьей, за то, что он сделал с тобой, Тэхён. Я был любопытным ребёнком, а повстречав тебя, моё любопытство лишь разгоралось внутри, ведь я искал хоть маленькую ниточку, которая могла привести меня к тебе, поэтому подслушивал раз за разом родительские скандалы. Плюс, мы с Хосоком всегда были на ушах, ведь в любой момент нужно было быть готовыми защищать папу. Янсу лупил его почем зря, ровно до того момента, пока мы с Хосоком чуть не надрали ему задницу, и то не надрали, потому что папа вступился. Мы молодые, а у него уже порох не тот.       Чонгук шумно сглатывает и сжимает руль, пока на одном дыхании рассказывает различные подробности о своей жизни, безумно торопясь, а Тэхён молча вникает в каждое слово, покрываясь испариной от его рассказа.       — И все эти годы, честно, мне хотелось разыскать тебя, и я искал. Хотел посмотреть, увидеть, каким ты стал. Раздумывал, какого цвета теперь твои волосы, как блестят твои глаза, когда ты улыбаешься, чем пахнет твоя безупречная кожа, представлял, и я нашел тебя, — с придыханием, с наслаждением наконец-то сказано вслух. — Там, где совершенно не ожидал, когда уже сдался. Не судьба ли это? — нервный смешок. — Я верю в любовь, Тэхён-и. У моей любви русые волосы, бархатный голос и довольно несносный характер с кучей непроработанных психологических травм, которые я постараюсь залечить, если ты мне позволишь. Ведь я ни разу не лгал тебе и никогда не стану. Всё, о чем я прошу, — доверься мне, откройся мне, впусти в свою жизнь, и я даю тебе слово — ты будешь счастлив. Мы будем счастливы, Тэхён. Я знаю, что молод и могу казаться тебе глупым, — Тэхён не замечает, как отрицательно мотает головой на этих словах. — Но я смогу дать тебе то, в чем ты нуждаешься больше всего.       Чонгук останавливает машину, разблокировав двери, он ставит на аварийку рядом с домом, где, видимо, и живёт Тэхён, и передаёт телефон обратно. Немного помедлив, альфа выходит из машины и открывает дверь, подает ему руку и аккуратно сжимает, когда омега кладёт свою руку в широкую ладонь, подтягивая к телу смятый белый халат. Чонгук ждал услышать хоть что-то в ответ, но Тэхён молчал.       — Обещай, что подумаешь над моими словами и дашь мне знак, чтобы я увидел от тебя зелёный свет, — сунув руки в карманы, Чонгук нервно топтался с ноги на ногу, а Тэхён смотрел на него и не торопился домой.       Как-нибудь потом нужно будет узнать, чем таким Чонгук накачал его, потому что, кроме дрожи и трепета от услышанного, Тэхён не чувствовал ничего, будто и не течка была, а всплеск гормонов, на которые Чонгук сам же повлиял, неожиданно явившись к нему.       — Иди домой скорее, тебе нужно выспаться и о многом подумать, потому что просто так ты не избавишься от меня, — ласково улыбаясь, Чонгук посмеялся, и милые складочки вокруг его глаз приятно сощурились, согревая Тэхёна где-то внутри, когда он засмотрелся.       — Я поеду, — Тэхён молча кивнул ему и отошел от машины, и неожиданно для себя подался вперед, когда Чонгук открыл водительскую дверь.       — Чонгук, стой! — альфа оборачивается и, дернув за ручку, опускает руки по швам в предвкушении, метая взгляд по лицу Тэхёна.       Чонгук с замиранием смотрит, как Тэхён подходит ближе, и покрывается дрожью, когда Тэхён аккуратно кладет холодные ладони ему на щёки и, склонив его голову нежным движением, дарит невесомый поцелуй в лоб.       «До встречи на работе, интерн».       Парень закусывает губу в попытке сдержать широкую улыбку, провожает Тэхёна взглядом до самых дверей.       «Когда-нибудь я скажу тебе, как сильно люблю тебя. Просто не сегодня».

🌊🌊🌊

      Тэхён удобнее устраивается в кресле в ординаторской, пока допивает сладкий чай перед сменой. Халат аккуратно висит на вешалке, и предвкушение перед первой сменой с Чонгуком завораживает. Он специально пришел пораньше, чтобы посмотреть накопившиеся снимки и подыскать интересные случаи, которые они могли бы обсудить. Интересно будет оценить знания Чонгука, хотя, раз уж заведующий сказал, что он лучший ученик какого-то там его друга, значит, он действительно умен.       Слова Чонгука застряли в голове, как пластинка, заели, повторялись снова и снова на репите. Тэхён много думал об услышанном, и было не по себе. Сказать, что он шокирован — ничего не сказать, оказывается, Чонгук искал его? Столько лет думал о нём, представлял его и мечтал? Какая-то сказочная история получается, не правда ли? Довольно мило, даже романтично. Наверное, он даже до конца не осознает, какие чувства Чонгук вкладывал в свои слова, и не до конца уверен, что сможет ответить такими же пылкими чувствами, но его и не просят сразу кричать о любви, можно начать с малого.       Подыскав достаточное количество снимков, Тэхён продолжает сверлить себя изнутри. Предвкушает приход Чонгука, всё чаще смотрит на часы, а стрелки предательски медленно двигаются, но уже поближе к девяти утра. Какое-то трепетное чувство зарывалось под кожу, через чур волнительно, и Тэхён внешне вроде был спокоен и не выдавал своё волнение напоказ. Но почему-то Чимин как-то загадочно поглядывал на него, когда зашел в кабинет. Тэхёну этот взгляд не понравился, слишком пронзительным показался, и это явно не к добру. Ну ладно. С этим поганцем он разберется, если он что-нибудь выкинет, а сейчас нужно доделать своё маленькое послание для Чонгука и подписать.       Лениво и аккуратно загибая края бумаги, Тэхён не сдерживал улыбку. Что-то подсказывало ему, что он принял верное решение.       Загиб, перевернуть, прогладить, снова загнуть — немного усилий и ловкости привыкших пальцев, и в его руках уже готовый белоснежный бумажный журавлик.       Говорят, что бумажный журавлик является символом счастья. И что если сложить тысячу таких журавлей, можно загадать желание, а оно, в свою очередь, непременно сбудется. И настало время в это действительно поверить. Только у них с Чонгуком это будет не журавлик счастья, а журавлик шанса на счастье. Почему бы и нет? Они придумают свою собственную легенду с желанием. И не нужно будет складывать тысячу — им хватит одного.       Тэхён берет ручку и аккуратно выводит буквы на крыле журавля, а закончив, встает из-за стола и надевает халат, трепетно поправив его и посмотрев на себя в зеркало.       Сегодня он выглядит потрясающе. Уверенный в себе и более чем готовый встречать новый прекрасный день. День, когда он пообещал себе стать по-настоящему счастливым. Больше не придется убегать, Чонгук его всё равно далеко не отпустит, он ясно дал это понять, но и Тэхёну не страшно. Он хочет довериться. Хочет обрести внутренний покой рядом с ним. Ощутить себя на седьмом небе и дарить это небо Чонгуку в ответ.       Правду говорят, что настоящая любовь приходит, когда её не ждешь? Забавно, но, скорее всего, это действительно так. Тэхён жил прошлым, пока его будущее крепло и росло. Чонгук отыскал его на другом краю света, где розовое закатное солнце шипело, коснувшись воды, а дикие цветы плавали на поверхности водной глади, и их глаза тогда впервые встретились. Этот момент не забудется ими и будет согревать, потому настоящее волшебство случилось именно тогда. Теперь он готов подарить часть себя, Чонгук непременно станет для него самым любимым, нужно всего лишь время, которым они располагают, ведь терять его на пустое больше не станут.       Стоя перед зеркалом, Тэхён заметил, как дверь приоткрылась, а когда он обернулся, перед ним уже стоял Чонгук с двумя стаканчиками кофе из кофейни, расположенной неподалеку от больницы, и, пройдя к столу, аккуратно поставил стаканы.       — Доброе утро, доктор Ким, — сделав шаг к Тэхёну и мягко улыбаясь, смотря на него. Он готов поклясться, что Тэхён самый красивый человек в мире, и никто не сумеет переубедить его.       — Доброе утро, интерн Чон, — сделав шаг навстречу, Тэхён хитро улыбнулся, что не проскользнуло мимо внимательного взгляда Чонгука. Он скользнул рукой в карман и, смотря прямо в чёрные красивые глаза, уже держал журавлика наготове.       Чонгук не успел опомниться, Тэхён ласково поцеловал его в губы, будто делает так каждый день, и успел лишь вскинуть брови от удивления, как Тэхён вложил ему в ладонь что-то шуршащее и, подойдя к двери, остановился, прежде чем открыть её.       — Вернусь через пару минут, а вы пока подготовьтесь к рабочему дню, интерн, у нас много работы, — деловитым тоном прощебетал важный доктор Ким, стараясь сдержаться, чтобы не рассмеяться, прежде чем выйти.       Чонгук посмотрел на свою ладонь, как только дверь за Тэхёном закрылась. Он с интересом рассматривал бумажного журавлика в руке, крутил в руках сложенную птицу и, наконец, заметив предназначенную ему надпись, расплылся в яркой улыбке, которая, кажется, осветила ординаторскую на краткий миг.       «Будем считать, что это знак», — было выведено красивым почерком на белоснежном крыле.