Ему шестнадцать.

Его имя такое простое и знаете даже где-то отбивается в висках (Коля, его зовут Коля) Он только вот никак не может припомнить что это за имя (Николай, Николай Рамаданов). Пока пальцы (такие тонкие, детские, мягкие, будто женские) настукивают ритм приевшей музыки из рекламы, мужчина в дорогом костюме открывает окно, запуская в комнату печальный декабрь и горсть снежинок, заставляя кого-то радостно вздохнуть, вспомнив о празднике, а студентов нервно заставить тянуться к логтям. Они встретились взглядами, в будничной манере он поправил строгий костюм и отвернулся Даня ненавидел этого студента, до скрежета зубов что втирались в пыль, лоботряса хуже этого он не видел, он впринципе не мог его не видеть, он же везде, (в мыслях в строчках книг, в запахе морозного утра, скулит, ломается сосульками, зима определенно его родственница, этот холодный блеск присущ только им обоим) везде творит что-то не на благо общественности. И так улыбается будто это не очередная глупость (прикоснуться, только бы к нему еще раз прикоснуться) Девиант. Девиант одним словом. — мне восемнадцать - произносит это невинное чудовище, заставляя почему-то все тело дрожать и спадать очки с вытянутого носа - ладно шучу, - Даня вздыхает с облегчением - мне шестнадцать И тут он рухнул, будто на него упал собственный потолок, ты такой невинный с тремя ссадинами на плече и гематомой на логте. По логике хочется тебя защищать или завернуть в одеяло, ну пожалуйста, (дай мне это сделать ) что за бред? Мы попали в американский сериал про геев? Он сидит в одеяле и смотрит на Даню словно он даст ему какой-то очень взрослый ответ, достойный его учителя и как он объяснит что набросился на него без особых на то причин, просто потому что бездумно его возжелал. Шестнадцать, шестнадцать, шестнадцать, шестнадцать, шестнадцать. Роздроби бы его газонокосилка как нескошенную траву. Ангел, он действительно такой и притягательный и хороший и пахнет зеленым чаем и тянется своими теплыми руками прямо к его торсу. Дане тридцать, у Дани уже растут седые волосы и уже он царапается бритвой когда думает об этом… обо всем. Даня снова начал грызть ногти и сидеть до поздна и думать, просто критически капать под себя, желая провалиться в бездомную яму. И лететь, лететь, лететь… Явно сейчас он должен, обязан. Обязан сказать что-то до боли взрослое, он он устал, он хочет спать, а умные мысли не приходят в голову, хотя он взрослый… и был бы он умным хотя бы… ходил в глаженном костюме на работу и не пил бы безалкогольное пиво желая избавиться от зависимости. Возможно дело в том что эти плечи хочется целовать? Или в том что Даня хочет чтоб эти губы снова спускались ниже. —Шестнадцать - тело пробирает ток, судьи вынесли приговор, электрический стул для растлителя. Но нет же, Даня же вроде… да хер с ними. Возвращаемся на урок. Мальчишка который не ходил на пары и которого Даня подцепил в клубе эротического содержания один и тот же человек. И кто смеётся над ним? Бог или обстоятельства? Сорвать бы на нём одежду и прямо тут войти, до безумного крика и закатывания глаз в блаженстве, взять бы его за волосы, заставив трястись и плакать поджав губы, заставить бы его молить просить нежнее. —Мне тридцать. Да Дане тридцать и это все ой как неправильно и как его душит совесть от такого, как в грудной клетке становится пусто без кислорода и как же Дане хочется, знаете, простого человеческого бросить курить, хотя бы выполнить обещание что он дает себе каждую неделю. Это любовь? Давайте мы будем называть это «обстоятельства тела», а сокращенно «ОТ» и «от» у нас будет Коля. Как же у него болит голова, и о боги, есть кофейные кружки в которые можно налить бухло и накрыть крышкой, чтоб незаметно пить, не сильно по-взрослому, вы правы. В кабинет заходит «от» и заставляет подавиться, Даню — Привет, слушай как мне до сессии допуститься? - подходит ближе, ядовито улыбается, наполняя Даню как пустой кувшин чем-то шипящим и химическим. — Во-первых здравствуйте- сухо произносит Даня и старается на него не смотреть. — Здравствуйте. - исправляется он, послушный. — на пары надо ходить - он демонстративно закрывает журнал, хотя ему там еще много нужно заполнить. Блять ,зачем он это сделал? Он смотрит вниз себе под ноги и думает что «от» уйдет, но он лишь подходит еще ближе. — Я понял - секунда и парнишка ловко стоит на коленях и расстегивает ширинку на туго завязаных ремнем брюках. Даня хватает его за плечи. — Нет ты не понял - но уже поздно, он целует бугр между ног и так же ехидно улыбается. А Дане тридцать, он же должен хоть как-то владеть ситуацией. — Прекрати - мурлычет словно кошка. - рано или поздно ты сломаешься, я это уже видел. И кто из них невинный? Тот кто краснеет и пыхтит, или тот кто без зазрений на мораль и совесть стоит на колянях?

—Мне шестнадцать

Парень встает и гладит голову преподавателю, а потом выгибается и берет со стола стаканчик из кофейни, глотает и хоть всем видом не показывает, но слегка жмурится. — Ты смешной. Он настоящая проблема, бестия одним словом и давно парни в его возрасте такие? А ведь ему шестнадцать, а Дане тридцать. Ебанных тридцать лет, а он даже не знал что ему ответить.