После интервью «Урмас Отт с Аллой Пугачевой 24.12.1997»

24 декабря, 1997 год. Москва. «..., мне бы не хотелось тратить энергию на какого-то ребёнка, даже его»       Эти слова повторялись в голове Аллы раз за разом.       «Как я могла такое сказать?» — думала она, кусая губы от нервов. — «А если он это слышал? Господи, дура, дура, дура!!»       Машина мчалась по вечерней Москве, и женщина смотрела в окно, стараясь успокоится. Печальный взгляд смотрел на заснеженный город, где так было волшебно под светом фонарей.       «А может, он уйдёт от меня после этого? Может, надо быть с ним жёстче? Тогда он точно уйдёт, найдёт другую, которая сможет ему родить».       Алла представила себе эту ситуацию, и вдруг почувствовала боль в сердце.        «Нет, я не переживу», — подумала она, пытаясь унять боль. — «Но, а как же он? Господи, ладно я, но в чём виноват Филипп? Почему ты не дашь счастье ему?»       Пугачёва перебирала ткань юбки, всё так же нервничая.       — Вы близко были к этой мечте? — спросил Урмас, глядя на Аллу.       — Да, да... — со скрытой печалью улыбнулась она.       «Ещё как была близко...»       Женщина сдерживала слёзы, глотая вставший ком в горле. Ей было так больно осознавать, что мечта была так близко... Они почти стали родителями. Он почти стал отцом её ребёнка. Это был бы их ребёнок.       «Чёрт!» — Алла откинула голову на подушку сиденья. — «Ну почему всё так? За что?...»       Ей было так плохо от одного лишь воспоминания о том страшном дне, когда все их мечты окончательно рухнули.        Это было несколько месяцев назад. Алла тогда вновь забеременела, и, будучи опытной в этом щепетильном вопросе, уже два года, старалась соблюдать максимально здоровый образ жизни. Даже планировала лечь в больницу, лишь бы выносить ребёнка. Но, на втором месяце беременности, она проснулась в крови в одинокой постели, с адской болью внизу живота. И тогда врач ей поставил окончательный диагноз — бесплодие.       Это было очень тяжело пережить. Хотя, чего врать, если даже сейчас, от одной мысли о ребёнке заставляет её сердце биться учащённо, нервно, и перед глазами большая лужа крови на постели.       — Алла Борисовна, приехали.       Голос водителя вывел её из мыслей, и Алла попыталась улыбнуться, глядя на Владимира.       — Спасибо, Володь, — сказала она, открывая дверцу лимузина. — На сегодня всё.       — Завтра я нужен? — спросил он, глядя на неё через разделяющую стену между ними. — Мне просто с ребёнком надо посидеть завтра, жена отдыхает.       Алла почувствовала слёзы на своих глазах, сжав губы. Это её преследует повсюду.       — Алла Борисовна?       — Я три дня дома сижу, так что, сиди с малышом, — она вновь попыталась искренне улыбнуться, прибегая к актёрскому мастерству.        — Спасибо, Аллочка Борисовна, — улыбнулся он ей в ответ.       — Всё, до встречи.       Машина тронулась, и оставила Аллу наедине со своими мыслями.        Пугачёва поднималась по лестнице, пытаясь найти ключи в сумке, и иногда поглядывала на надписи, которые поклонники оставляли на стенах. «Алла+Филипп=Любовь!», «Мы любим Вас!», и прочее приятности, от которых Алла, наконец, успокаивалась. Она вставила ключи в замочную скважину, провертев два раза, и открыла дверь. И на пороге уже верно ждали её любимицы.       — Мои дорогие, — засмеялась она. — Ждали хозяйку свою, да?       Собаки лишь игриво виляли хвостом, и не знали, как лучше встать, чтобы та их почесала.       — Мои булки две, — Алла сдалась под натиском щенячьих глаз, гладя их. — Хитрюги. Знаете, что я не могу вас не погладить, и нагло этим пользуетесь.       — Сильно устала?       Она подняла голову, и не смогла сдержать лёгкой улыбки. Он так по родному стоял, облокотившись об стену, глядя на неё любящими глазами.       «И как я смогу уйти от него?» — подумала рыжая, глядя на супруга.        — Немного, — уверила она его, кладя сумку на тумбочку. — Но это было интересно. Урмас всё-таки интересный мужчина. С ним приятно было общаться.       — Да я сам прилип к телевизору, — согласился Киркоров, садясь на стул.        — И как тебе? — Алла слегка занервничала.       «А если он видел и слышал то, что я сказала? Чёрт, нет!» — молила она в своих мыслях.       — Интересно было. Мы, с моим подругами Кузей и Ирмой, сидели и слушали всё внимательно, — пожал плечами он, гладя Ирму рядом сидящую.       — Правда, иногда отвлекался на документы. Хочу их, наконец, подписать и сложить в правильном порядке.       — Ты у Олега сегодня был? — спросила она, расстёгивая пальто.       — Да, — ответил Филипп, подходя к ней. — Он мне дал на подписи несколько папок документов по поводу нового тура в новом 98-ом, — он бережно снял с неё пальто, вешая на вешалку. — Я почти всё закончил. Осталось лишь составить график гастролей. Хотел с тобой это обсудить, когда ты будешь составлять свой. Чтобы мы могли видеться.       — Я только после нового года буду этим всем заниматься, не хочу тратить время на это сейчас, в столь праздничный момент.        Он смотрел на неё с такой заботой, что у Аллы сжалось сердце.        — А чего Игорь не зашёл? Я думал, мы посидим, выпьем.        — Он к Наташе поехал, — Пугачёва сняла шляпу, и направилась в гостиную. — Я предлагала, но он не в какую. У них там сейчас проблемы, какие-то. То ли ревнует Наташка его, то ли он ей изменяет.       — А ты как думаешь? — поинтересовался Филипп, собирая бумаги в папку, которые были разложены на столике.       — Мне кажется, что он ей изменяет, хоть и видно, что любит, — пожала плечами она. — Но я не хочу вмешиваться. Они взрослые люди и должны сами разобраться.       — И это правда...       Алла посмотрела вновь на мужа, оперевшись на спинку кресла.  — А давай посидим вдвоём? Выпьем чего-нибудь, — предложила Алла, немного склонив голову набок.       — Вино? — улыбнулся он, подходя к ней.       — Текилу, — ответила она, чувствуя прикосновения его рук на своей талии.       — Текилу? — он был явно удивлён. — Тебе же завтра утром надо быть на завершающем монтаже Рождественских.       — Мне на двенадцать дня там надо быть, — уверила она его, обняв его в ответ. — Да и напиваться я не собираюсь. Так, для настроения.       — Для настроения? — Филипп ухмыльнулся, зарываясь лицом в её волосы. — Ну для настроения, так для настроения. Ты иди тогда, переодевайся, а я достану что-то на закуску. Какие-то бутерброды намучу.        Пеньюар, шелковый чёрный халат, легко завязанный на талии. Алла смотрела на себя в зеркало, устало вздохнув.        «Если он не говорит о моих словах, значит — не видел и не слышал? Или просто не хочет говорить об этом?»       Она всё ещё не могла успокоиться после сказанного. Ей так было стыдно и неприятно от самой себя, что совесть начала грызть изнутри.        Прошло уже десять минут, после того, как она поднялась в спальню, и пришло время уже идти к нему. Алла медленно шагала по лестнице, всё ещё думая о своих словах. Она даже не заметила, как к ней подошёл Филипп.       — Ты чего такая задумчивая? Что-то случилось?        Она подняла взгляд, и встретилась с обеспокоенными глазами.        — Всё хорошо, просто немного переживаю за монтаж, — выкрутилась Алла, убедительно улыбнувшись.        — Всё будет хорошо, — он поцеловал её лоб, пытаясь успокоить. — Это проверенные люди. Да и сам материал очень хороший. Ты же руководила всем процессом.       Киркоров добро хихикнул, погладив её по спине.       — Ну знаешь, меня не было на сцене долго. Может я уже потеряла навык.       — Не говори глупостей. Ты мастер своего дела. Пошли к столу, я уже всё подготовил.       Когда мужчина начал наполнять очередную рюмку, Алла пристально начала смотреть на него.        «Молодой, сильный, привлекательный... Так предан. И почему я не могу сделать его счастливым? Он ведь так этого заслуживает».       — Ты чего? — спросил он, кладя бутылку текилы на стол. — У меня что-то на лице?       — Нет-нет, я просто... Просто засмотрелась на тебя и задумалась.       — Тебя ведь не монтаж Рождественских тревожит, — Филипп прочистил горло, кусая кусочек сыра. — Что случилось? Ты вчера не была такой растерянной. Значит, что-то произошло сегодня.       «Нет. Только не это».       Алла замялась, опустив взгляд.        — Ты смотрел большую часть программы? — спросила она, колупая вилкой салат.       — Ну, я только в начале пропустил немного из-за документов, а потом я смотрел без перерыва.       «Значит он всё слышал. Он всё видел и слышал. Что же, значит нет смысла скрывать».       — Урмас меня спросил, не хочу ли я ещё детей, и я ответила, что мне бы не хотелось тратить энергию на какого-то ребёнка, даже твоего, — она подняла на него взгляд, сдерживая слёзы. — Но я не это имела в виду, Филипп, понимаешь?       — Господи, Алла...       Филипп только устало отвёл взгляд. Он теперь понял, почему она была такой потерянной и тихой, как пришла домой.        «Значит у неё всё ещё болит это. Чёрт, и как же мне тебе помочь, любовь моя? Как же мне вытащить тебя из этой боли?».       — Я знаю, что ты имела в виду, Аллусь, — начал он, взяв её за руки и посмотрел ей в глаза. — Я всё знаю, Алл. Я видел тебя, и понимал, что это твоя защита. Ты не хотела, чтобы тебя жалели и обсуждали. Я всё понимаю, моя дорогая.       Киркоров ласково погладил её большим пальцем по ладони, пытаясь утешить.       — Мне, скорее, больно от того, что тебе всё ещё плохо. Что ты всё ещё не можешь нормально смотреть на детей, слышать их голоса. Ты даже Никиту перестала брать на выходные к нам.       — Я просто не могу с этим справиться, — ответила она шёпотом, и первая слеза скатилась по щеке. — Я не понимаю, как это пережить. Я всё ещё вижу во снах лужу крови, и слышу плач ребёнка. Мне всё время снятся кошмары.       Филипп придвинул стул к ней, сев рядом с ней, и обнял её.       — Может нам обратиться к психологу? — он погладил её по волосам, слыша всхлипы. — Потому что, мне кажется, что у тебя начинается депрессия.        — Я не знаю, Филипп, — она пожала плечами, и обняла его за плечи. — Представляешь, я даже думала тебя бросить сегодня.       — И что надумала? — он ухмыльнулся, почувствовав улыбку на её лице.        — Что просто не смогу жить без тебя, — ответила Алла, прижавшись к его груди.        Стук его сердце был лучшим антидепрессантом для неё в мире. Она закрыла глаза, прижавшись сильнее, стараясь слышать как можно чётче.       — Я хочу, чтобы ты знал, Филипп, — Пугачёва медленно вернулась в сидячее положение, глядя ему в глаза. — Если я, когда-нибудь, скажу, что не люблю — не верь. Пожалуйста, не верь.       — Я знаю, Аллусь, — он взял её руку, поцеловав ладонь.        — Нет, Филипп, не знаешь. Я иногда могу быть очень убедительной. Ты не представляешь, на сколько. Я могу говорить это, глядя тебе в глаза, и не дрогнуть голосом. Ты не представляешь, на что я могу пойти, чтобы резать «по живому».       — Звучит страшно, — ухмыльнулся мужчина.       — Я серьёзно, Филипп, — её даже немного задело, что он так бездумно относится к тому, что она говорит. — Ты же говоришь мне, что я замечательная актриса. И я это знаю, и могу этим пользоваться. И ты даже не отличишь мою игру от реальности.       — Я люблю тебя, — вдруг сказал он, и Алла опешила. — И я всегда вижу, где ты играешь, а где ты искренняя. Мы прошли столько радости и горя, что за это время я знаю тебя вдоль и поперёк. Потому что, люблю.       Нет, он просто рушил все её слова тем, что просто любил её. И ведь она знает, что он прав. Он чертовски прав, чёрт возьми!       — Давай выпьем, — она взяла рюмку, и он повторил её действие. — Просто за то, что ты есть.       — Нет, — Филипп покачал головой. — За то, что мы есть у друг друга.        Чокнувшись, они выпили содержимое. А потом поцеловались, будто закусывая горечь.       — Я люблю тебя, Филипп.       И он знал, что она не играла. Что это искренне.       Углубив поцелуй, её руки скользнули под футболку мужа, чувствуя, как его мышцы дрожат под её прикосновениями. Она поцеловала его в шею, позволила своим губам ласкать горячую кожу, языком прослеживая чувственную дорожку, следуя за пульсацией его крови, вниз к сексуальной впадине его шеи. На вкус он был как рай, и её решимость укрепилась. Алла стянула с него футболку, садясь ему на колени.       — Ты так красива, — прошептал Филипп, проводя руками по бёдрам жены. — Обворожительна. Я люблю тебя.       Эти признания возбуждали так, что сносило крышу. Он медленно снял шёлковый халат, целуя каждый участок плеч, шеи, не оставляя без внимания ни один миллиметр открывающийся кожи. Алла чувствовала, как твердеет его плоть под ней, и лишь мечтала, чтобы поскорее почувствовать его присутствие внутри.        — Знаешь, — прошептала она, когда мужчина стягивал с неё пеньюар. — Я не представляю, как переживу с тобой разрыв из-за гастролей. Чёрт, я просто сойду с ума без этих ласк.       — Придётся купить тебе секс-игрушку, — ухмыльнулся он, глядя на предоставленный ему вид голой груди. — Я ведь не могу оставить тебя совсем без внимания.       Она сексуально выгнула спину, прижавшись к нему, вдавливая грудь в его ладони, заставляя соски прижиматься к нему. Она снова застонала, и он начал массировать её с той силой, которую она любила. Соски были возбуждены, и Филипп сжал их между пальцами. Её голова упала ему на плечо, а бёдра зашевелились, прижимаясь к выпуклости под ней.         Он медленно перемещался другой рукой к животу, нежно поглаживая, и опустился ниже, услышав глубокий стон. Её мышцы сжались, когда его пальцы прижались к краю кружевных стрингов. Он обвёл контур, чувствуя её движения, которые пытались побудить его идти дальше. Когда его пальцы медленно погрузились в трусики и направились к самому сокровенному, он игриво укусил её за шею, и она вскрикнула. Он осторожно скользнул по пухлой коже её внешних губ, чувствуя, как она напрягается. Алла, казалось, задержала дыхание, парализованная похотью и страстью. Не желая долго мучить жену, он нежно провёл по её плоти, чувствуя, какая она мокрая.          Его рот не мог устоять перед её губами, и он медленно поцеловал, наслаждаясь ощущением её вздохов и привкуса алкоголя, который опьянял ещё сильнее.       — Идём на пол, — предложила Алла, скользя рукой к его паху.       — На пол? — он удивился.       — У нас же не было ещё на полу. Надо пополнить коллекцию секс-мест Аллы и Филиппа, — хихикнула она.       Киркоров аккуратно сполз на пол вместе с женой, и Алла оседлала его.       Наклонившись, женщина отвлекла его, приложив свой горячий рот к его чувствительным соскам, несомненно, отплатив ему за прежнее внимание. Его рука сжала её волосы, а голова откинулась назад, наслаждаясь ощущением, как сквозь него проносятся электрические бабочки. Алла медленно перешла на нежные поцелуи на груди, в то время как руки рисовали маленькие змееподобные линии на его прессе и, наконец, приблизились к поясу на резинке домашних брюк. Одним быстрым движением схватила его штаны и боксеры, и стянула их вниз. Схватив за достоинство, Алла заботливо поглаживала его, пока Филипп закатил глаза от удовольствия. Он жадно поцеловал жену, когда её движения стали сильнее и быстрее, как и его сердцебиение и дыхание.          Одна его рука зарылась в её волосы, другая обнимала её лицо. Он просто не мог насытиться её поцелуями. Теперь женщина большим пальцем осторожно потерла обнажённую головку его пениса, распределяя вытекающие соки и обеспечивая смазку.        Алла медленно села на его член, со стоном принимая его в себя. Ей нравилось, когда она берёт власть над ним. Когда он вот так вот лежит, и она может делать всё, что захочет. — Мой мальчик, — простонала Пугачёва, оперевшись на его грудь.        Алла хрипло стонала, ускоряя свои движения, чувствуя приближение удовольствия. Филипп опустил руку на клитор, ощущая сокращение влагалища, и принялся делать круговые движения, глядя, как извивается женщина.  — Да, Филя, да, — стонала она.       Сначала задрожали её ноги, потом и она сама. Алла рухнула от бессилия и опьянения, чувствуя невероятный кайф. От бешеной пульсации и сокращение, Алла почти «выдоила» Киркорова, принимая его теплоту с тихим стоном наслаждение у его уха, пока он сам успокаивался от оргазма.       Полежав пару минут в тишине, дабы успокоить дыхание, Алла вдруг рассмеялась.       — Ты чего? — удивился он.       — Надо было идти в кровать, Филя, — сказала она, оперевшись на локти, чтобы видеть его. — Я так опьянела, что останусь спать тут, на полу. Всё-таки, вино надо было пить.       — Я ещё чуть-чуть помучаюсь на холодном полу, отдохну, и отнесу нас на кровать.       — Прости, — женщина вдруг виновата сжала губы. — Я и не подумала, что тебе холодно в спину.       — С такой горячей женщиной, я забыл про холод.       — Дурак, — она засмеялась.       — Кстати, хорошее пополнение теперь будет в список «мест для секса», — Филипп почесал затылок, поглаживая ногу Аллы.        — Но я вообще по-другому представляла секс на полу.       — И как же?       — Зима, мы пьём какао у камина, медленно целуемся, — Алла даже задумалась, представляя себе это. — Потом ты кладёшь меня на пол, и...       — Так, всё, прекращай, иначе начнётся раунд два, — остановил её муж, принимая сидячее положение. — А тебе вставать рано. Но идею мы обязательно воплотим. — Да? — ухмыльнулась она, подняв рыжую бровь. — Да, — уверил её Киркоров, прижав к себе.       Когда они уже добрались до кровати, Алла устало поцеловала Филиппа, и засопела на его груди. И он молился, чтобы она, наконец, нормально спала. И ей впервые, за долгое время, снилось море, солнце, он и она. И они были счастливы.