***
Разве не видишь, мне больно!
Хватит, довольно!
Я все еще помню
Думаешь, тебе можно, если ты мой, Боже?
И люблю до дрожи
— Войдите. — первый раз она стучит в дверь перед тем как зайти, а не после того как вошла. — Виктория Владимировна? — вопросительная интонация заставляет оторваться от привлекательного чтива. Он снимает с себя очки скатившееся на переносицу и смотрит с небольшим удивлением. — Я ухожу. — холодная раздражительность. Видимо от него передалось. Заразно. В глазах бесконечная усталость и отсутствие каких-либо эмоций. — Виктория Владимировна, а как же дети? — приподнимается со стула, руки словно залитые свинцом на стол опускает. — Я с ними поговорю. Отпустите меня. — она не просит чуть ли не умоляет. Не может больше с ним, слишком плохо и тяжело. — Но как? Вы же не можете так. — легкое непонимание сменяется отчаянием. Прежде веселая и жизнерадостная Виктория стала холодной как сталь, без эмоциональной, каким он был всегда. Такой равнодушной он видел её впервые. — Зато вы можете. — по стечению обстоятельств они остались дома только одни. Разворачивается и пытается покинуть его кабинет перед тем как истинные чувства и эмоций вырвутся наружу. — Да что с вами? — как же сложно видеть всю эту сцену в роли нелюбимой им. Бросает прежнее местоположение, за руки хватает. Отпускать боится. Словно она уйдет навсегда.Ты же не слышишь, как я кричу Я не прошу, я молю Слепо верю и жду Я не живая, я всего лишь дышу Я без тебя не хочу!
— Я больше не могу. — ну отпусти же меня. Да сколько можно над ней издеваться. — Я люблю вас. — его взгляд тяжелеет. Будто ей в сердце всадили сорок пуль, а она без бронежилета. — Завтра заберете свои слова назад. Такое мы уже с вами проходили. — усмехается и взгляд отводит, смотрит что скрыто за открытой дверью. Зачем он так с ней? Зачем эти контрольно-добивающие фразы, рождающие надежду? — Почему ты так думаешь? — не выдерживает формальности на ты переходит. Тяжелое дыхание, учащение сердцебиения. — А когда было по-другому. Вы никогда меня не полюбите, а если даже и любите, то не сможете подпустить меня близко. — глаза становятся влажными. Горькая правда оседает на кончике языка. Взгляд на него переводит. У него от этого взгляда сердце сжимается, становится невыносимо трудно впускать в легкие воздух. Словно в доказательстве обратного он затягивает её в длительный и мучительно-нужный поцелуй. Из-за нехватки кислорода они вынуждены приостановится, она хочет уйти, оставить его возле этого чертового дивана одного. Мерзнуть. Только он не позволяет, вновь затягивает, словно в плен, ненужные предметы одежды летят на пол. Обнажение не только тел, но и душ. С губ срываются сладкие, желанные стоны, все это перемешивается с вылетающе-приторным «люблю». Отойдя после акта холодной недоигры, они наполнили вечер жарким, отчасти безумным, но очень нужным актом близости.***
— Что будет дальше? — в глаза его боится смотреть, боясь холодного ответа. Хотя в воздухе витает разрядка и с физиологической стороны, остается внести каплю души. Они лежат вдвоём впервые так близко. Они перешли грань и ей как маленькой девочке хочется верить, что его следующий шаг будет не через год. — Выходи за меня. — томно выдыхает и отчего-то игриво улыбается. Подносит ей бокал наполненный пьянящей жидкостью с пузырьками. Смотрит недоверчиво, брови к переносице сводит. Бокал все же принимает, на кончике раздается сладкое наслаждение, больше не горчит. Только она ему верить уже отказывается, боится. Скоро она купит несколько букетов ромашек и начнет гадать. Заберет слова, не заберет. Почему-то ей всегда казалось, что он не позволяет себя любить. Просто даже возможность не даёт. Накидывает на неё плед, всё-таки на ней ни грамма одежды, в отличие от него. Он в своем фирменном сером халате. Заботиться. — Я люблю тебя и хочу чтобы ты была рядом не в качестве няни. — свой бокал опускает на стол, роется в ящиках в поисках заветного. — Ты согласна стать моей женой? — он опускается на одно колено, протягивает открытую бархатную коробочку. Из которой сияет бриллиант, элегантное, не сильно броское, но сильно дорогое. Хотя для него это не имеет значение. Она словно теряет дар речи, боясь что все это лишь сон. Стоит ей закрыть глаза и будто все растворится. Ведь когда-то ей снилось подобное. — Слова назад не заберешь? — усмехается, но руку все равно ему подает. Даже если он — ее личный омут, она с великим удовольствием окунется в него с головой. — Не заберу. — понимающе ответно усмехается. Слегка подрагивающие пальцы с легкостью справляется с коробкой, выуживая оттуда самое ценное. Берет её ладонь в свою руку и надевает заветное помолвочное. — Я сделаю все, что ты хочешь. — смотрит долго и изучающе, пытаясь отыскать что-то новое в ее взгляде, меняет положение, ложась с ней рядом. — Даже если я хочу ребёнка? — не верит что он не ответит отказом. Смотреть боится. Чертов страх, она никогда так долго и много не боялась, как сегодня. Она будто словами может всё разрушить. Свечам все настолько шатко, что лишнее движение способно привезти к крушению. Её не покидают подобные мысли. — Даже если ты хочешь ребенка. Только может мы отложим этот вопрос? — хитро улыбается, её лицо к себя разворачивает, большим пальцем по щеке проводит. Отчего она слегка приоткрывает рот. Он знает, как для неё это важно. И как бы она не любила его детей, она все равно хочет быть мамой, хочет своего ребенка. Она не отвечает, просто теперь она тянется к его губам, желая ощутить власть и мощь его рук. Она слишком долго этого ждала, чтобы отказывать в подобном. И её не смущает ничего. Даже тот факт, что свою помолвку она всегда представляла по-другому. Что хотя бы на ней будет немного больше одежды. Она не представляла, что такой всегда держащий на расстоянии одной руки, подпустит её ближе. Он не думал, что после потери супруги, сможет кого-то полюбить.