Ведьма

Фурина де Фонтейн смело можно было бы обозвать ревнивой стервой, узнай все, что это она обвинила бедняжку Навию в занятиях колдовством. Это была красивая и дерзкая ложь, из-за которой начался особый процесс в парижском суде, всему виной был, как бы тривиально это не звучало, мужчина по имени Нёвиллет, королевский чиновник. Фурина с особым трепетом любила его вот уже который год подряд, но он не обращал на неё того внимания, какое хотела бы видеть девушка, вместо этого Нёвиллет собирался вскоре жениться на Спина-ди-Росуле. Она, по скромному мнению де Фонтейн, наглым образом увела у неё «жениха», поэтому девушка решила подобным нелицеприятным образом отомстить. Навия поначалу категорически отрицала все обвинения в свою сторону, говоря, что она никого не околдовывала, никогда не снимала порчу и не лечила колдовством болезни. Но по словам самой Фурины, она действительно занималась колдовством, заключив договор с дьяволом и постоянно призывая его на помощь. Де Фонтейн призналась, что видела, как одной ночью, когда полная луна освещала всю округу своим венозным светом, Навия ушла в лес. Обвиняемая всё равно настаивала на том, что это ложь её — похоже, что уже бывшей — подруги. Проявленное упорство привело девушку на пытку, таким образом от неё пытались добиться хоть какого-то признания. Навия Спина-ди-Росула оказалась слишком уж упрямой для судей. После пыток «колдунья» наконец сдалась. Получив такое желаемое признание о совершённом колдовстве, судьи с чистой совестью единодушно приговорили Навию к смерти и 13 июля отправили её... на костер. Как ведьму. Это случилось, потому что Навия больше была не в состоянии терпеть физическую боль, и посему тут же вынесли соответствующее решение на основании всего лишь слухов и «дурной репутации» девушки, которую ей попортила Фурина де Фонтейн. Теперь все только и шептались о Навии, подогревая интерес и припоминая то, чего на самом деле не было. Это, к слову, тоже было не на руку бедняжки, так как соседи вдруг вспомнили случаи, которые либо никогда в жизни не случались, либо додумывали, заставляя историю обрастать новыми подробностями. Казалось, весь мир ополчился против Навии, а её жених, несмотря на все отрицания, что его никто не околдовывал, ничего не смог сделать. Нёвиллет в этой ситуации оказался бессилен, более того, мужчину убеждали в том, что это последствия злого колдовства. Ведь какой привороженный станет отрицать, что его околдовали? Навия теперь была для всех лукавой грешницей, что возлегла на любовное ложе с самим дьяволом. Когда её вели на костёр, среди кричащей толпы, подобной в тот увядаемый миг той, что присутствовала на распятии Иисуса и безбожно кричала «Распни его!», затерялась и Фурина. Их взгляды пересеклись всего на мгновение. Д Фонтейн дерзко да лукаво улыбнулась, одними лишь сладострастными губами говоря: «Теперь он мой». Во взгляде небесных очей Навии в ответ читался неподдельный страх, а также первородный ужас от осознания произошедшего. 13 июля 1391 года Навия умерла на костре как ведьма, будучи приговорённой к смерти собственной же подругой. Фурина почти и не сожалела о содеянном. Её некогда духовная, чистая и нежная любовь окончилась голой плотской и ложью, что окрасила всё в яхонтовый цвет. Более чувства девушки не ограничивались пребыванием во Господе. Смеясь самодовольно и сардонически, де Фонтейн сама стала подобна злой ведьме, которая ради своего возлюбленного готова вырвать из груди соперницы сердце. Во всяком случае, Нёвиллет так и не узнал о содеянном руками и словом Фурины. В минуты горя она была рядом, поддерживая мужчину и успокаивая, и вскоре её ожидание оправдалось — Нёвиллет спустя год после сожжения Навии предложил де Фонтейн стать его женой. И девушка тут же согласилась, прикрыв рот ладошкой и подавив радостный визг. Фурина де Фонтейн, лукавая как зверь, добилась своего.