Лапша с морепродуктами

– Привет, милый, – Джин опускает бумажный пакет с домашней едой на прикроватную тумбу. Уже знакомый писк медицинского оборудования режет слух своей неестественностью. – Как у тебя дела? – он тянется к чужому бледному лицу и оставляет мягкий поцелуй на лбу. Намджун ему, конечно, не отвечает. Впрочем, как и обычно. Система искусственной вентиляции легких заставляет его дышать, отчего широкая, но худая грудь медленно поднимается и опускается. Сокджин придвигает стул ближе к кровати и садится на него, осторожно касаясь прохладной руки и неуверенно сжимая пальцы: – Сегодня я принес твою любимую лапшу и сделал морепродукты. Все как ты любишь. Попрошу дать тебе хотя бы совсем немного через зонд, – поглаживает тыльную сторону ладони. Джун все еще молчит. И лежит абсолютно неподвижно, не подавая никаких признаков жизни, исхудавший, с почти бесцветной кожей и совершенно мертвый. По меньшей мере таким он кажется Джину спустя несколько месяцев томительного ожидания чуда: мертвым. Потому что Намджун всегда молчит, никогда не открывает глаза и даже не двигается, а прогнозы врачей с каждым днем становятся все более и более неутешительными. Сокджин скучает по Джуну. Так невыносимо сильно, что хочется выть. Ему хочется услышать чужой смех, увидеть улыбку, обнять и получить ласку в ответ. Хочется, чтобы его любимый человек наконец очнулся и стал прежним. Но с каждым днем последние крупицы надежды все сильнее и сильнее тухнут, подчиняясь накатывающему отчаянью. Джин не справляется. Совсем не справляется и теперь признается себе в том, что уже не верит, что Намджун когда-нибудь очнется. – Мне так жаль, милый. Так жаль, – Сокджин шепчет едва различимо и утыкается лбом в костлявый бок, скрытый под тонкой простыней. – Ты бы знал, как мне жаль. В день аварии они ссорились. Джин уже не помнит точно, почему и из-за чего, но помнит, как первым повысил на Джуна голос и ляпнул что-то о расставании. В тот момент он не следил за дорогой, а наслаждался глубокой душевной болью, которая отразилась на чужом лице, ведь Сокджин ударил по больному. А потом они въехали в грузовик. Джин провел в реанимации долгий месяц и восстанавливался еще три, но выкарабкался. А Намджун нет. После кровоизлияния в мозг и тяжелой операции он впал в кому, и было непонятно, когда очнется. Поначалу врачи были настроены хорошо и утверждали, что, скорее всего, Джун скоро стабилизируется, придет в норму и очнется. Они очень долго убеждали Сокджина в том, что все будет хорошо, и говорили о благоприятном исходе. Но спустя такое длительное время их пыл поугас, и стало ясно, что, возможно, Джун не очнется никогда. Джин даже успел смириться с этим, однако каждый раз при виде Намджуна он не мог поверить, что больше никогда не сможет поцеловать любимого человека и поговорить с ним. Чувство вины засело где-то глубоко внутри и мучило безутешного Сокджина день и ночь, заставляя жалеть о каждом плохом сказанном когда-то слове. – Я не хотел расставаться с тобой. Никогда не хотел. Прости меня, – Джин неразборчиво лепечет это куда-то в складки простыни и едва различимо всхлипывает отстраняясь. Он яростно трет глаза свободной рукой, отгоняя слезы, и встает. – Я пойду, милый. Мне пора на работу, – целует Джуна в лоб на прощание и тихо выходит, прикрывая дверь. Весь день, как и обычно, проходит в тумане. Сокджин выполняет свои обязанности, что-то говорит коллегам, даже толком не осознавая этого, на автомате ест и заполняет документы, иногда резко замирает, думая о чем-то своем, и вновь оживает, продолжая работу. Джину кажется, что он находится в какой-то компьютерной игре и что его слова и действия не имеют ровным счетом никакого смысла, ведь он всего-навсего бесполезный NPC. Однако, когда поздним вечером он выходит из офиса, его рутину нарушает неожиданный звонок врача. Сокджин сразу же напрягается, ожидая плохих вестей, но трубку поднимает. – Господин Ким, он очнулся. Мир замирает, а Джин не может выдавить из себя ни звука в ответ. Он не помнит как ехал и бежал, не помнит вообще ничего, даже как заходил в больницу. Сознание проясняется только когда Сокджин распахивает дверь палаты, замирая на пороге. Джун сидит на постели, держа в руках контейнер с любимой лапшой и морепродуктами. Ему еще нельзя все это есть, но он с очевидным удовольствием разглядывает еду и вдыхает насыщенный запах специй. У Сокджина пекут глаза, когда на него поднимают немного мутный, но вполне осознанный и живой взгляд: – Спасибо за еду, хен. Джин уверен, что теперь все будет хорошо.