Перекрестки

      Для папы она была пацанкой. Для мамы — Ваньинь. Для Яньли — малышкой. Для друзей — Инь. Но тем вечером за ужином она была непутевой дочерью, которая точно ничего не достигнет в этой жизни, а уж мать в таких предсказаниях за восемнадцать лет порядком поднаторела.       Очередным поводом к скандалу, поданным на первое, стали ее фиолетовые пряди, появившиеся пару дней назад в густой вороной длине. Ваньинь показалось это удачным решением — добавить немного краски к ее черному стилю. Папа оценил, сказав, что так она выглядит по-рокерски. Мама, как водится, не оценила и потребовала исправить это «фиолетовое недоразумение». Ваньинь на просьбу промолчала, сковырнув с рыбы пересушенную корочку и превратила филе в труху.       На второе мама коснулась ее образования. Ваньинь уже давно следовало подать документы в университет или «она намерена всю жизнь провести подметая полы и живя в родительском доме». В подметании полов не было ничего плохого, но перспектива на всю жизнь застрять с вечно недовольной матерью не прельщала Ваньинь, и она ответила, что направила в несколько университетов документы, а про себя добавила, что лучше без шлема прокатится на пит-байке с горы, чем останется тут.       Отец улыбнулся и, перегнувшись через стол, одобрительно похлопал свою пацанку по руке. Ваньинь скромно улыбнулась на эту похвалу, разглядывая лицо папы. Фэнмянь выглядел уставшим: под глазами залегли тени, лицо осунулось и посерело, на висках серебрилась легкая проседь. Однако он все еще оставался красивым, как на свадебной фотографии в гостиной. Высокий, стройный, с теплым взглядом и доброй улыбкой. Разве что светло-карие глаза немного потускнели, как латунная ручка, к которой слишком часто прикасались.       — Нечего ее хвалить! — Фыркнула мама, одаривая дочь колючим взглядом. — Это следовало сделать еще несколько недель назад!       Ваньинь вонзила вилку в рыбную труху и исподлобья выглянула на мать. Женщина, как и ее муж, тоже оставалась красивой. Ее острые, холодные черты лица еще хранили юность. Только Ваньинь было сложно представить, что когда-то ее мать была подростком, а эти вытянутые в ниточку губы были способны улыбаться. Казалось Юй Цзыюань сразу родилась с планом жизни на двадцать лет вперед и готовностью злиться по любому поводу, если кто-то не готов следовать ее установкам.       — Еще неизвестно: поступит ли она? Твои оценки желают оставлять лучшего! — В очередной раз пригвоздила мать.       Оценки Ваньинь были в порядке, даже опережали на несколько баллов оценки сверстников, но для матери этого было недостаточно.       — У меня неплохие шансы в архитектурном. На инженерный профиль. — Вяло отбилась Ваньинь, прочерчивая в картофельном пюре борозды.       — Вот видишь, — просиял отец. — У пацанки все схвачено!       — Помолчал бы! — Раздраженно выдохнула мать, отбросив вилку на тарелку. — Кому нужны инженеры-архитекторы в нашем городе?       — Переедет в другой. Побольше, — сразу же нашел выход отец.       Ваньинь с благодарностью поглядела на отца — Фэнмянь ободряюще улыбнулся ей, показывая, что всецело на стороне дочери.       — Что за чушь? Одну дочь отпустил черт пойми куда, теперь желаешь позволить второй заниматься ерундой? — Мгновенно вспыхнула мама, поднимая голос и громыхая на всю кухню.       Голос ударялся о стены, поднимался под потолок и резонировал болезненными вибрациями в голове Ваньинь. Она зажмурилась, перебарывая полоснувшую виски ломоту, и мелко задышала. Яньли уже четыре года не жила с ними, выбрав следовать мечте — небольшой семейный ресторан — а не маминым требованиям. Мечта окупила себя уже в первый в год, а начиная со второго принесла достойную прибыль, которая только росла. Ваньинь ездила к сестре и знала сколько времени и сил вложила Яньли в это дело — ресторан был уютным, светлым. Еда вкусной. Персонал вежливым и приветливым. Туда хотелось возвращаться.       Но мама, отказавшаяся посетить заведение, до сих пор вменяла вину отцу и считала, что Яньли с выдающимися математическими способностями прозябает в нищете, гоняясь за пустой безделицей.       — Брось, Юй! Толковые инженеры всегда нужны. Строительство домов не обходится без планов. На промышленных предприятиях инженеры на вес золота, — уже тише произнес Фэнмянь, осознавая, что эту битву, как и многие «до», он не выиграет.       — Да кто ее «зеленую» возьмет на предприятие? — Воскликнула женщина, взмахом руки указав на дочь.       Ваньинь нервно скрипнула вилкой по дну тарелки. Визгливо-натужный скрип отозвался по нервам в деснах, вызвав новую порцию головной боли. Она прикрыла глаза и мелко задышала, не давая жидкой лаве в висках растечься по всему черепу.       — Начнет с малого. Никто сразу не заходит в головной офис, — успокаивающе произнес отец и тоже отложил вилку, взяв вместо нее стакан с водой.       — С такими речами вообще лучше ничего не начинать, — уничижительно хмыкнула Юй.       Ваньинь раскрыла глаза и посмотрела прямо на мать. Щеки ужасно горели, будто прижженные. Ярость и гнев ядреным коктейлем закипали где-то внутри. Если мать не прекратит, то Ваньинь взорвется, как смоченная в бензине петарда. В голове молотом по наковальне стучала тупая пульсирующая боль. Ей хотелось закричать на мать или встряхнуть отца за плечи и потребовать, чтобы он заткнул жену. Вместо этого, она отложила вилку в сторону, поблагодарила за ужин, вышла из-за стола и стремительным шагом бросилась из дома в гараж. Мать что-то прокричала ей вслед, но Ваньинь не стала напрягать слух. В конце концов, репертуар Юй Цзыюань за восемнадцать лет не обновлялся — ничего нового и уже тем более хорошего она о себе не услышит.       Перед выходом из дома, Ваньинь сдернула с вешалки куртку и выскочила в ночь, набрасывая кожанку, усиленную металлическими вставками, на плечи. Преодолев рубеж в виде зеленого газона, Ваньинь пинком сбила не застегнутый на гаражной двери замок и рывком подняла рольставню. Верный хонда СРФ, как лошадь в стойле, замер в углу гаража. Ваньинь почувствовала что-то сродни облегчению, но этого все еще было недостаточно. Поэтому девушка сняла с ручки шлем, натянула его на голову и потуже затянула крепление. Ухватившись за ручки хонды, Ваньинь подкатила мотоцикл к выходу, перекинула ногу, повернула ключ и, выжав первую со сцеплением, бессовестно рванула по идеально-ровному газону. Зеленые насаждения вместе с травой и комьями земли вылетело из-под заднего колеса, портя всю любимую мамой эстетичность заднего двора.       Подвеска хонды сработала мягко и идеально, когда Ваньинь соскочив с бордюра, выжала вторую, а за ней и третью скорость, набирая обороты, рванула вдоль вечерней улицы, оставив позади себя отвратительный семейный ужин. Вместе с тем как росла скорость, столь же стремительно остывали щеки девушки и утихал пожар за ребрами. Ей стало легче дышать. Жидкая лава, плещущая у нее в висках, застыла и исчезла. Скрытая шлемом, Ваньинь расслабленно улыбнулась, чувствуя как колючий ветер треплет ее косу и забирается под куртку — потрясающее ни с чем не сравнимое чувство скорости.       Она улыбнулась шире и выжала четвертую, плавно влетая в поворот. Переднее колесо чуть заскользило, на несколько сантиметров отрываясь от земли — маленькая прихоть Ваньинь — и вернулось обратно на асфальт, неощутимо спружинив на подвеске. На углу улицы ей приветственно просвистело несколько ребят, возглавляемых Су Шэ. Ваньинь, не оглядываясь, сняла руку с управления и продемонстрировала комбинацию из сжатого кулака и оттопыренного среднего.       С этими болванами она разобралась еще два года назад, когда проехала, напугав парней, критически близко — хонде было всего месяц и управлялась она с мотоциклом еще ни шатко, ни валко. Но сытая по горло комментариями в духе «зачётная жопа, шлюха», «у тебя прыщики вместо сисек?» и «за сколько отсосешь?», Ваньинь направила мотоцикл прямо на их компанию, угрожающее набирая скорость, за считанные секунды переходя с передачи на передачу. Они кинулись прочь от нее, падая в кусты, Ваньинь выжала тормоз — хонда протестующе взревела норовистой кобылой — и оглянулась на жалких неудачников.       — Ну, кому первому отсосать? — Крикнула она тогда, глядя в их перекошенные и побелевшие от страха лица. В голосе ни намека на гнев или злость — она откровенно забавлялась, как маленький ребенок. Это-то и напугало неудавшихся Дон Жуанов.       Ваньинь была без тормозов.       Может по этой причине, отец купил ей байк, увидев, как радостно засияла Ваньинь, впервые оседлав СРФ. При своих метр шестьдесят семь, она была коротковата для двухсотпятидесятой модели. Ей позволили прокатиться вдоль стоянки. А потом разрешили дать круг. Больше всего Ваньинь хотелось вскочить на хонде на бордюр, преодолеть пригорок, ведущий к дороге, и уехать в закат. Боже, как же она этого желала: ее трясло от первого восторга, сердце стучало в глотке обезумев, ветер раздул ее волосы взметнув пряди за спиной, как черный пиратский флаг.       Когда пришло время слезать с хонды, девчушка едва не расплакалась. Прикусив губу до крови, она отвернулась на попытку отца ее утешить — «Ты еще маленькая для него». Всю дорогу назад она молчала мрачная и расстроенная. Устроившись на пассажирском рядом с отцом, Ваньинь отвернулась к окну и унылым взглядом провожала однотипные городские пейзажи мелькающие вдоль дороги.       Два месяца спустя, смирившись и отпустив свою первую неразделенную любовь, Ваньинь проснулась под папино «С днем рождения, пацанка!» и еще сонная поймала ключи.       — Что это? — Девочка повертела ключ на ладони, обратив внимание на маленький брелок с буквой «Н».       Догадка медленно просочилась в окутанный сном разум и разбудила ее.       — Но ты же сказал, что я еще маленькая, — севшим от волнения голосом прошептала Ваньинь.       — Да, сказал, — улыбнулся отец. — Два месяца назад сказал. Но теперь тебе семнадцать и ты уже взрослая.       Мама подарила подгоревшие вафли и воспитательную нотацию с обязательной угрозой запереть Ваньинь дома, а отцовский подарок выкатить на металлолом. Что, впрочем, быстро отошло на задний план, стоило Ваньинь уверенно вскочить на сиденье, опустить стекло шлема и выжать сцепление. Низкие вибрации мотоцикла кошачьим урчанием прошли сквозь ее руку в тело и успокоили. Восхищенно вздохнув, Ваньинь тронулась с места, сопровождаемая папиными аплодисментами, и доехала до конца улицы за несколько десяток секунд — счастью Ваньинь не было предела.       Несколько дней спустя курьер доставил подарок от старшей сестры, полностью в духе Яньли — она не могла не заботиться о своей малышке. Байкерская куртка с фиолетовыми вставками по бокам и армированная металлической защитой между слоями ткани и кожи. Ваньинь искренне улыбнулась, разглядывая свое отражение в зеркале — выглядела она горячо и круто, при этом ощущая сестринские объятия.       Довершив образ высокими ботинками на толстой подошве, на деньги вырученные с подработки в городской библиотеке, Ваньинь успокоилась — байк стал ее спасительным экипажем, уносящим от проблем в тихое место. Он же стал связующим звеном с вечно занятым отцом. По вечерам выходных они полюбили запираться в гараже, перебирая мотор хонды, тестируя новую подвеску или просто обсуждая преимущество туристической резины перед городской. Сделавшись жадной до отцовского внимания, пацанка пребывало на седьмом небе в такие часы. Она изучала информацию в интернете, смело разговаривала со старшими предпочитающих «тяжеловесов» и с насмешкой оглядывающие ее «кроссовок», внимательно слушала спортивные передачи о мотогонках, чтобы прийти на вечер выходного дня подкованной, подготовленной. Замечал ли отец ее усердие, она не знала. Она была просто благодарна за любую возможность разговора, не переходящим в материнский крик.       Выехав за городскую черту, Ваньинь притормозила, сбавив скорость до семидесяти, и съехала в лес по нерасчищенной дороге, петляя по корням и сухим опавшим веткам, пока не доехала до нужной точки — темный пятачок лавандовой опушки. Выжав тормоз и отпустив газ, девушка перекинула ногу и прислонила СРФ к стволу дерева, отцепила стяжку и стянула шлем, повесив его за крепеж на управление. В лесу после дождя пахло влажным мохом и сладковатой отдушкой цветов. Ваньинь вдохнула полной грудью и, наконец, пришла в себя, окончательно остыв.       Прощупав задние карманы джинс, девушка извлекла примятую пачку и дешевую пластиковую зажигалку. Зажав между полноватых губ сигарету, извлеченную из пачки, Ваньинь щелкнула зажигалкой и поднесла огонь к лицу, затягиваясь. Как только горьковатый дым скользнул по языку, Ваньинь убрала зажигалку обратно в карман, зажала сигарету между пальцев и выдохнула серый клубок тумана наружу, прочертив в воздухе тонкую огненную линию зажженным кончиком.       Она не была заядлым курильщиком и не чувствовала тяги покурить, когда нервничала. Пачка могла лежать у нее неделями не тронутая. Это было глупым баловством, привычкой утянутой у Усянь, любившей закурить после того как выпьет. Обычно Ваньинь хватало просто сбежать, но сегодня вечер ее раздавил и раздраянным нервам требовалось подкрепление.       Сделав несколько глубоких затяжек, Ваньинь покачнулась, ощутив легкое головокружение. Ухватившись за рукоять СРФ, она затушила окурок о подошву и спрятала бычок в почти пустую пачку, прислонилась к боку хонды и замерла, выпустив воздух сквозь плотно сжатые губы. Ей необходимо было постоять так несколько минут, пока мир не перестанет вращаться. Несмотря на всю крутость, камикадзе Ваньинь не была и мотоциклом предпочитала управлять в ясном разуме.       Глаза начало жечь — только расплакаться ещё не хватало. Ваньинь упорно проморгалась, подняв голову и поводила взглядом по опушке. Лавандовый пятачок она нашла в возрасте одиннадцати лет, тогда у нее вместо хонды был розовый «ролли» и она всей душой ненавидела розовый велосипед. Родители еще при ней не ругались, пытаясь играть в порядочную семью. Но первые материнские подачи и слабые отцовские отбивки уже долетали до Ваньинь сквозь тонкие стены дома. В один из таких дней, Ваньинь впервые рванула с улицы дальше, по пути оглядываясь через плечо, выйдет ли следом за ней кто-нибудь из родителей. Увлеченные выяснением кто прав/кто виноват, мама с папой упустили дочь из виду, и та благополучно докатилась до конца улицы, свернула на грунтовую дорогу и покатилась в горку, за которой скрывался лес.       Потом она много лет будет сбегать сюда (все-таки ей необходимо было место, где она могла бы перевести дух), борясь с искушением привести на лавандовый пятачок отца или кого-нибудь из друзей, точно в душе хотела, чтобы ее нашли. Опушка была мрачной из-за густой кроны склонившихся друг к другу деревьев и рано утром или поздно вечером, когда туман поднимался от земли, опушка, заросшая дикой лавандой, становилась похожей на магическое место из другого мира. Ваньинь любила зажимать между пальцев пурпурные соцветия, растирать их по коже, а потом подносить руку и вдыхать прохладный аромат соцветия. Закрыв глаза, она представляла себя в совершенно ином мире, далеким от мирских забот.       Не изменяя традиции, Ваньинь коснулась цветка на высоком стебле и свела пальцы между собой, чтобы оставить на коже пыльцу, и поднесла руку к носу. Пахло странной смесью: маминым парфюмом, резиной, сигаретами и немного дымком. Ваньинь прикрыла на мгновение глаза и представила себя в другом месте, где ей не надо было возвращаться в дом, наполненный скандалами и склоками. Несколько гирь упало с души, и Ваньинь открыла глаза, разворачиваясь к мотоциклу. Ухватившись за ручки и натужно кряхтя, девушка развернула хонду, перекинула ногу через сиденье, натянула шлем и поехала обратно на дорогу, не превышая сорока километров в час.       Ночная дорога вилась вперед серой змеей. За спиной на небе загорались первые неяркие звезды. В домах вдоль обочины горел приглушенный свет. Ваньинь нарочно медлила, хотя чувствовала отвращение к низким скоростям. Подъезжая к повороту на свою улицу, девушка добавила оборотов и преодолела остаток пути на пятидесяти километрах.       Уже на подъезде к дому, девушка обратила внимание на грузовик, перегородивший собой все пространство узкой дороги. Ваньинь притормозила, лениво огибая фуру по тротуару и с любопытством повернула голову, встречаясь взглядом с незнакомой девушкой. Несмотря на стоявшую на улицу прохладу на девушке была легкая майка, теннисная юбка и кеды. Ваньинь подняла взгляд выше и невольно выжала тормоз до упора: незнакомка рассматривала её в ответ застенчивым и в тоже время пытливым взглядом. В ушах у девушки поблескивали маленькие сережки-эмблемы супергерл. Темно-каштановые волосы, небрежно перехваченные резинкой посередине длины, покоились на плече, как кокетливо накинутый на одну сторону плащ.       Незнакомка приветливо улыбнулась и мягкие черты лица, как будто подсветились изнутри, сделав ее неотразимой.       — Привет! — Мелодичный голос неприятно кольнул Ваньинь с левой стороны. — Я твоя новая соседка!       Ваньинь недоуменно выгнула бровь, но вовремя вспомнив, что лицо скрыто шлемом, невнятно буркнула на радостное приветствие:       — Мои соболезнования, — и сжала ручки хонды, негромко газанув, по тротуару направилась по подъездной дорожке вверх к гаражу своего дома.       Запарковав СРФ в углу и навесив на рольставню замок, Ваньинь прокралась с задней двери кухни, предварительно сняв перепачканные в пыли и грязи ботинки, и прошмыгнула в свою комнату на носочках. Спрятав испачканные ботинки в углу ванной — сил помыть их не осталось, и Ваньинь решила оставить это дело на утро, — девушка быстро разделась, облачилась в старую растянутую футболку и забралась под одеяло. Из комнаты родителей не доносилось ни звука. Ваньинь облегченно выдохнула, бездумно водя взглядом по потолку. В расфокусированном взгляде тени, падающие в ее комнату с улицы, казались чьими-то нереально вытянутыми конечностями. В девстве Ваньинь это пугало и она частенько будила Яньли, прося посидеть с ней, пока она не уснет. Встав взрослой, Ваньинь развлекалась тем, что пугала себя сама, дорисовывая несуществующего чудовища в своем воображении — чем страшнее, тем лучше.       Подтянув одеяло повыше, Ваньинь перевернулась на бок, спиной к окну, лицом к дверям и до странного, вдруг, задумалась о новой соседке. Она уже успела составить о ней мнение: сладкая пай-девочка, затрачивающая слишком много сил, чтобы нравится окружающим. Ваньинь таких не любила и обходила стороной, не понаслышке знакомая с подобными особами.       Мысль о соседке потянула другую: а ведь она заехала в дом старика Цижэня. Интересно, кем она ему приходится? — задумчиво нахмурилась Ваньинь. Старик ей симпатизировал. Несмотря на свое занудство и неубиваемую любовь к правилам, Цижэнь был хорошим соседом и всегда с радостью выступал в роли няньки, если обоим родителям Ваньинь срочно требовалось уехать на работу. Дом у старика был уютным, с классическими арочными проемами, паркетными полами и отвратительной изоляцией. На взгляд Ваньинь он был более чем просторным для одного, недостаточно — по стандартам высшего класса — большим для двоих и определенно не подходил для детей. Но Цижэнь всегда находил, чем ее занять: от странных историй про войны между заклинателями и главами кланов до мастер-класса по запуску самодельных воздушных змей. Он любил угощать ее вкусным персиковым чаем — летом со льдом, зимой комнатной температуры. От него пахло душицей, чабрецом и мылом. На вид он был чудаковатым с козлиной бородкой и набором старомодных традиционных ханьфу. Но добрым и справедливым.       Новость о том, что у старика есть родственники удивила Ваньинь. Она снова перевернулась на спину и, прикрыв глаза, сонно подумала о том, что завтра надо будет расспросить папу о Цижэне. Почему-то старика, как и в случае с мамой, сложно было представить молодым и беззаботным — уж очень было любопытно из какой семьи произошел этот поклонник традиционной одежды.

***

      Попеняв на себя за забывчивость, Ваньинь натянула одеяло на голову в глупой надежде скрыться от проникающих сквозь не зашторенное окно ярких лучей солнца и протянуть во сне еще несколько блаженных минут. Но даже тяжелое одеяло не приглушало недовольство мамы, доносившееся с кухни на второй этаж. Недолго полежав в коконе из одеяла, Ваньинь высунулась наружу, протянула руку к тумбочке, нашарила телефон и, шмыгнув носом, поглядела на экран. Как всегда пустой треп Усянь, несколько сообщений от Хуайсан и одно от Цин. Первые два диалога Ваньинь открыла и сделала прочитанными. Диалог с Цин оставила нетронутым и отправила в архив, как поступала с сообщениями ранее.       Ей не стоило поддаваться минутной слабости и отвечать на внимание девушки в реальности — Вэнь Цин была скользкой и хитрой, любила вертеть словами и людьми в свою пользу. Конечно, это не влияло на качество секса. Напротив, девушка была полностью во вкусе Ваньинь: высокая, упругая и округлая в нужных местах, с подчеркнуто-холодной красотой и неизменно надменной улыбкой на бледно-коралловых губах. Поцелуи украдкой в слабоосвещенных закоулках города. Быстрые касания друг к другу у всех на виду. Головокружительная страсть во время безупречной физической близости. Волосы Вэнь Цин источали сахарно-сладкий аромат, а от нее самой веяло уверенностью. Она была идеальной, если бы не одно «но»: ей не было никакого дела до Ваньинь.       Самой Ваньинь не доставало духу послать Цин на хрен. В их умирающем со скуки городишке найти не болтающего партнера было практически нереально. Девушка продолжала себя обманывать, что полностью контролирует ситуацию и всегда может все прекратить. Но сказать по правде, она нуждалась в том, чтобы иногда чувствовать себя любимой, и потому позволяла Вэнь Цин вертеть собой. Попытки Ваньинь отбиться выглядели жалко и неубедительно, как у мухи, угодившей в ловко сплетенные сети.       Умывшись, Ваньинь расчесала волосы, заплела косу и взглянула на себя в зеркало. Из отражения на нее уставилась хмурая, скуластая девица, обладательница острого подбородка и упрямо вздернутого к верху носа. Цин часто повторяла, что ей нравится лицо Ваньинь. «Выглядишь, как все эти анорексичные модели из безумно дорогих журналов» — говорила Вэнь Цин. Ваньинь ей не верила, спешно натягивая одежду и ускользая из дома девушки через заднюю дверь. Что до собственного мнения: лицо как лицо — пожимала плечами Ваньинь и в душе надеялась, что с возрастом ей придет мамина изящность или отцовская мягкость.       Приведя в относительный порядок себя, Ваньинь наспех протерла ботинки, смахнув лишнюю грязь, и столь же спешно накинула джинсы, сменив растянутую футболку на спортивный лифчик и майку. Обулась в ботинки и схватила, брошенную вчера на стул, куртку. Осторожно ступая, выглянула из-за двери, прислушалась к голосу на кухне: мать пыталась перебить голос диктора из утренних новостей. Судя по быстрому тембру, она говорила с кем-то по телефону, а по обрывкам фраз, Ваньинь заключила, что мать обсуждает очередной юридический прецедент с коллегами.       В коридор с кухни потянуло запахом свежесваренного кофе и тостов — желудок предательски свело. Вчера она только завтракала, а с ужина сбежала, не сумев запихнуть в себя ни кусочка. Есть хотелось, а в очередной раз выслушивать нотацию от Юй — нет. Потому Ваньинь мягко притворила дверь, подкралась к окну, чтобы не скрипнула ни одна дощечка, дернула раму и выскользнула на улицу через окно. Ухватившись за край, Ваньинь повисла, слегка раскачиваясь на ветру, разжала пальца и бесшумно спикировала на газон, подогнув колени. Не разгибаясь, Ваньинь прокралась под окнами кухни к гаражу, молясь про себя, чтобы папа не закрепил замок, когда уезжал утром — иначе придется идти в дом под очи матери.       На ее удачу Фэнмянь не закрыл замок и оставил рольставню наполовину приоткрытой — этого было достаточно, чтобы выкатить СРФ наружу. Девушка налегла всем весом на хонду и выкатила ее с гаража без лишнего шума, спустилась вниз дороги и только тогда «оседлала» мотоцикл. Заметив на противоположном дворе движением, Ваньинь повернула голову: соседка в плиссированной юбке и легкой футболке, сидела на подвесных качелях. На коленях у девушки лежала раскрытая книга — утренний ветер перелистывал страницы — а в другой руке бутерброд. Желудок Ваньинь при виде еды издал жалобное урчание.       Соседка заметив, что Ваньинь на нее смотрит, радостно улыбнулась и помахала рукой. Ваньинь закатила глаза на этот жест и сняла с ручки шлем.       — Боже, вернись в пятидесятые, — тихо фыркнула под нос девушка, прилаживая шлем на голову.       Выжав сцепление со скоростью, Ваньинь дерзко спрыгнула с бордюра, развернула хонду, оторвав переднее колесо от земли, и уехала в сторону дома Хуайсан, оставив после себя дымный след газов в воздухе.

***

      Старшая из сестер Нэ работала в баре, беря несколько ночных смен подряд, чтобы содержать младшую в достатке. Это было одной главных причин, почему дом Хуайсан быстро сделался перевалочным пунктом для встреч. Минцзюэ приходила под утро и замертво падала на кровать, впадая в такой глубокий сон, что и при пожаре ее было бы не разбудить. Усянь как-то на спор пыталась растолкать старшую Нэ, но быстро сдалась — ее неприлично громкий голос и раздражающий вороний смех не справился с этой задачей.       Ваньинь смело запарковала хонду перед входом, — отчитывать ее здесь некому, — опустив металлическую подножку, и стянула шлем. На встречу ей выскочила круглолицая Хуайсан и с улыбкой замахала рукой, приглашая подругу в дом. Каскад по плечи, Хуайсан перехватила резинкой на голове, и это делало ее вид до смешного глупым. Ваньинь покачала головой и зашла в дом.       — Надеюсь, Минцзюэ успела что-нибудь приготовить до отруба — я умираю с голоду.       — И тебе доброе утро! — Усмехнулась Хуайсан, закрывая дверь.       Младшая хозяйка дома выступила вперед и повела за собой гостью. В небольшой комнате, призванной в качестве гостиной, свесившись вниз головой с ручки дивана уже находилась Усянь. Она махнула рукой Ваньинь и сдавленно проговорила:       — Я бы тоже что-нибудь пожевала, — очевидно услышав разговоров начавшийся у двери дома.       — Я с вас начну деньги брать за еду, — добродушно заворчала Хуайсан и скрылась на кухне.       Ваньинь столкнула ноги Усянь с дивана и устроилась в углу. По телевизору шла какая-то передача о путешествиях, но обе девушки не обращали никого внимание на красивые и захватывающий дух виды. Усянь выпрямилась, садясь ровно, ее свободные шорты замялись, открывая вид на кролика набитого высоко на бедре.       — У Вэней в выходных опять будет сбор, — начала издалека Усянь.       — Я не пойду, — сразу же отрезала Ваньинь.       Усянь выгнула губы вниз и удивленно поглядела на подругу.       — Есть дела поинтереснее?       — Я наказана, — соврала Ваньинь, не моргнув глазом.       — Когда тебя это останавливало? — Вдруг, ехидно улыбнулась Усянь, поддев острым локтем Ваньинь.       Ваньинь, действительно, мало что останавливало, если она чего-то хотела. Только вот Усянь не знала и знать ей было необязательно — они с Цин в очередной раз взяли паузу, так как в город вернулся Жохань — бывший Вэнь Цин. Пойти на вечеринку и весь вечер наблюдать, как девушка стелется перед парнем — такое себе удовольствие.       — Представь себе: не все хотят проблем на жопу, — раздраженно огрызнулась Ваньинь, ударив Усянь по руке.       — Не все умеют получать удовольствия от проблем на жопу! — Гоготнула подруга.       — Я не пойду. Разговор закрыт. Отстань. — Подытожила Ваньинь.       — Ладно, — поразительно легко уступила Усянь. Она откинулась на спинку дивана и подняла ноги с пола, скрестив их в позе «лотоса». — Позову твоих соседок. — Хмыкнула девушка, скосив хитрый взгляд.       — Соседок?       Почувствовав, что пробудила в подруге интерес, Усянь приглушила звук и повернулась к Ваньинь.       — Оказывается у старого хрыча, — на этих словах Ваньинь поморщилась. — есть две племянницы. Одна наша погодка, вторая старше на два года. И вроде бы она учится в какой-то крутой музыкальной обсерватории.       Ваньинь тактично промолчала, делая вид, что ее больше увлекает вид на экране, чем очередная выцепленная подругой сплетня.       — Там какая-то сложная история, — задумчиво протянула Усянь, запрокинув голову к верху. — Два брата поругались из-за девушки, разъехались в разные концы света. Потом авария, сестры-сиротки и вот теперь два нежных бутона украшают собой унылый сад жизни Цижэня.       Сохранять безразличие оказалось несколько труднее — трагичные истории любви были тайной слабостью Ваньинь. А не далее как вчера перед сном, она гадала, представляя, что за семья была у их соседа.       — Меня пугает твоя способность знать все обо всех, — мягко проворчала Ваньинь, наклоняя голову. — Я сама только вчера увидела грузовик с вещами, а ты уже все знаешь о новых соседях.       Усянь сверкнула ослепительной улыбкой.       — Это моя прямая обязанность: знать все о самых симпатичных девушках в городе, — самоуверенно произнесла подруга и поглядела прямо на Ваньинь. — Так что тебе стоит показаться на вечере у злобной сучки и пофлиртовать с одной из новоприбывших сестричек. Может это привлечет ее внимание?       Ваньинь закатала глаза, цокнув на очередную глупость подруги.       — Это унизительно, Усянь. И мерзко по отношению к сестрам. Поступили бы так со мной — я бы в рожу зарядила.       Усянь рассмеялась и несильно ударила подругу в плечо.       — Ладно, мисс правильность. Мое дело маленькое: предложить. А дальше уж сами поступайте как думаете.       На этом компромиссе в комнату вошла Хуайсан, осторожно держа в руках две тарелки. При взгляде на содержимое — ярко-желтая яичница и истекающий жиром бекон — Ваньинь сглотнула густую слюну.       — Благослови Господь твою душу, — полушутя произнесла девушка, забирая свою порцию.       Воткнув вилку в бекон на своей тарелке и невоспитанно запихав в рот целый пласт, Усянь с набитым ртом задала вопрос:       — Хуайсан, вечер у Вэней в выходные?       — Иду, — ответила девушка, опускаясь в боковое кресло.       Усянь с надувшимися от бекона щеками повернулась к Ваньинь с победным видом. Ваньинь тихо вздохнула и упрямо повторила:       — Нет, — отправляя в рот кусок яичницы.       Усянь и Хуайсан переглянулись между собой, словно мысленно обменялись парой предложений. Ваньинь притворилась, что не заметила этого. И вскоре разговор возобновился уже на менее болезненные для девушки темы. Хуайсан привычно жаловалась на гиперопеку старшей сестры, ограничивающую ее в развлечениях и заставляющую больше налегать на учебу перед поступлением в университет. Усянь делилась свежими сплетнями. Ваньинь молчала, в пол-уха слушая разговор подруг и думала про семью Цижэня. Самую малость ей стало совестно из-за того как она отнеслась к новой соседке при первой встрече. Однако, она быстро затолкала эту негодную мысль на задворки разума и приказала ей не появляться.       До глубокого вечера Ваньинь благополучно забылась, слушая трескотню подруг на фоне. Когда в дверях комнаты показалась Минцзюэ — выглядела она скорее, как боец ММА, а не миловидная барменша, крепкая и состоящая из квадратных форм, узкая футболка обтягивала ее сильные плечи и предплечья, — Ваньинь с тоской осознала, что уже вечер. Воспользовавшись предложением старшей сестры остаться на ужин, девушка с удовольствием съела порцию недоваренных макарон, утопленных в кисло-сладком соусе и, в попытке потянуть время, довезла Усянь до дома.       От Усянь до Ваньинь оставалось пару кварталов. Она едва подавила в себе желание свернуть на дорогу к лесу — у неё и так не особо устойчивое положение за вчерашнюю выходку и сегодняшний побег: не стоило дразнить Юй ещё больше, если только не хотела попасть под домашний арест. И на низких скоростях направилась к себе.       Доехав до дома, Ваньинь спрыгнула с хонды и подкатила байк по дорожке к гаражу. Окна на первом этаже не горели, а в окне родительской комнаты только приглушенный свет ночника — наверняка папа читал перед сном. Ваньинь повела плечами, выдохнув облако молочного пара — это лето выдалось на редкость холодным и сырым — и подтянула язычок кожаной куртки до верха. Оставив хонду в углу, девушка вышла и остановилась на пороге гаража, привалившись плечом к стене. Сложив ладони лодочкой, она поднесла их к лицу и подула теплым дыхание на озябшие пальцы.       В доме старика на первом этаже тоже было темно и тихо. Ваньинь спрятала руки в карманы и подняла голову, ведя взглядом по второму этажу. В угловой комнате — комнате хозяина дома — мигал неясный свет, наверное от телевизора. В следующем окне было темно. А в последнем Ваньинь увидела соседку. Та с ногами забралась на подоконник и, прижав голову к стеклу, читала книгу. На ней были мешковатый свитер и вельветовые в клетку штаны, в ярком свете её каштановые волосы отливали синевой, как насыщенное оливковое масло.       Ваньинь наклонила голову в бок, разглядывая недвижимый силуэт в окне. Её первое впечатление о пай-девочке подтвердилась. Такие, как эта соседка, живут в идеальном кукольном доме, за невысоким белым заборчиком с мужем-дантистом и парой капризных пуделей. Ваньинь хмыкнула, представив соседку, уговаривающую пуделька не грызть любимые пионы, и тихо рассмеялась себе под нос — какое облегчение, что ей такая унылая жизнь не грозит.       Постояв ещё пару минут, Ваньинь коснулась заднего кармана и достала сигареты. Родители уже были в постели, да и соседи, которые могли бы ее сдать, видели десятый сон. Она сунула сигарету между губ и поднесла зажигалку к кончику, прикурив. Когда она, отведя зажженную сигарету от лица, снова посмотрела на верх, соседка в окне смотрела прямо на неё. Ваньинь сделала глубокую затяжку и выпустила серый дым, прищурив глаза. Девушка не сводила с нее взгляд, по птичьи наклонив голову с нескрываемым любопытством разглядывая Ваньинь.       От ее взгляда Ваньинь сделалось не по себе. Другие всегда судили поверхностно, навешивая на Ваньинь ярлык непригодной, неприятной и недружелюбной. Соседка же, казалось, смотрит куда-то вглубь и Ваньинь это не понравилось, что кто-то способен разглядеть ее сквозь броню и вытащить спрятанное за ребрами. Она грязно выругалась и потушила сигарету, растеряв всякое настроение, повернулась к соседке спиной, ухватилась за край рольставни и опустила ее, запирая гараж на замок.       Когда она дошла до входной двери и обернулась — девушка все еще продолжала смотреть на нее — Ваньинь поспешила скрыться от проходящего насквозь взгляда.

***

      После того вечера соседка больше не пыталась завести с ней разговор, не махала в знак приветствия и вообще как будто избегала ее. Ваньинь вполне устраивало это параллельное не пересекаемое сосуществование на одной улице. Ей своих забот вполне хватало. С одной стороны была мама и ее планы на жизнь. С другой Вэнь Цин, вознамерившаяся завладеть ее вниманием и это при вернувшимся в город Жохане. Еще в начале недели твердо убежденная, что не пойдет ни на какую вечеринку, с приближением выходных Ваньинь подозревала у себя наличие мазохистского желания заявиться на вечер. Не ради Цин и ее неуклюжей попытки вывести из и без того шаткого равновесия, а ради самой себя — поставить, наконец, жирную точку, в общем-то, отсутствующих отношениях.       Так что вечером субботы, Ваньинь, не потрудившись приукрасить лицо, как обычно делала ради встречи с Вэнь Цин, накинула поверх майки тонкий лонгслив, прихватила кожанку, заглянула по пути к выходу на кухню, чтобы поставить в известность родителей о своем отбытии, и поехала к дому Вэней.       За те жалкие полгода, что они проводили время друг с другом, Ваньинь прикатала дорогу и научилась доезжать за короткое время, сокращая путь через извилистые улочки пригорода, мимо коттеджей, раскрашенных в диснеевские цвета — желтый, красный, бирюзовый. А в самом центре этого буйства находился темный остров — дом Вэней.       Еще в начале улицы до Ваньинь долетели обрывки гремящей музыки и едва различимые голоса — подростки всегда остаются подростками, неважно из какого они района. Там где есть алкоголь, они не упускают случая перещеголять своей тупостью других.       Сначала Ваньинь хотела оставить хонду подальше от буйной толпы, уже успевшей прилично набраться, но потом передумала, решив не лишать себя возможности быстрого отступления, если все пойдет не по плану, и бросила СРФ в несколько десятках шагах ниже дома Вэнь Цин. Повесив шлем на ручку, девушка нервно пригладила челку и с волнением закусила губу — стоило все-таки накраситься — и тут же обругала себя за эту мысль. Она ненавидела то, как начинала переживать из-за своей внешности, вытаскивая свои недостатки и комплексы на поверхность, каждый раз перед встречей с Цин. Точно не будь она симпатичной, такая девушка не обратила бы на нее внимание и не предложила встречаться.       На входе перед домом она встретила знакомых болванов — Су Шэ и компания, расположившиеся на газоне. Те вполне себе миролюбиво приподняли бутылки с пивом и коротко покивали в знак приветствия. Ваньинь хмыкнула про себя, оставшись довольной их поведением — урок с мотоциклом не прошел зря. Внутри дома девушка попыталась отыскать знакомые лица. Она даже привстала на носочки, пытаясь заглянуть поверх голов, но, как назло, все кого она знала из присутствующих не были теми с кем она могла бы завязать нетривиальную беседу.       Разочарованно вздохнув, Ваньинь принялась протискиваться между вспотевших тел. Громкая музыка давила ей на череп изнутри, доводя до крайней степени раздражения, и поняв, что пройти без отдавленных ног и несколько чувствительных тычков под ребра ей не удастся, Ваньинь без стеснения взобралась на ручку длинного дивана и по-кошачьи прошагала вдоль спинки, повеселив своим поведением собравшихся в гостиной. Срезав путь таким образом, она ускользнула в боковой коридор, ведущий на кухню, и совершенно по-хозяйски захлопнула дверь перед носом какого-то незнакомого парня, прикрикнув, что переломает ему ноги, если он попытается зайти следом.       Отрезав себя от толпы и шума, Ваньинь уперлась ладонями в поверхность барной стойки из дорогущего мрамора и закрыла глаза, переводя дух. Кухня Вэней, как и сам дом, никогда не нравился Ваньинь — здесь все кричало о достатке и хозяева не скупились выставлять напоказ свои деньги, порой до неуместности. В гостиной во всю стену громоздкий аквариум, в комнате Вэнь Цин кровать с балдахином, словно прямиком из девятнадцатого века, на кухне огромная профессиональная духовка, к которой миссис Вэнь никогда не прикасалась, предпочитая еду из ресторана. Нелепо, — подумала Ваньинь, очутившись впервые в гостях к Цин. Хоть она сама была из семьи, где ее ничем не обделяли и никаких проблем с деньгами не наблюдалось, но такой безвкусности за старшими Цзянами никогда не водилось. Деньги родители предпочитали тратить с умом и толком.       Усмирив подскочивший выходкой с гостиной пульс, Ваньинь открыла глаза и оттолкнулась от поверхности стойки. От переживаний в горле у девушки пересохло и она беспардонно заглянула внутрь огромного серо-металлического холодильника, забрав чью-то минералку. Дверь в кухню осторожно приоткрылась, — Ваньинь, не глядя, крикнула:       — Я предупредила тебя?! — И только после этого выглянула из-за дверцы холодильника, досадливо покраснев при виде Вэнь Цин.       Как всегда безупречная от макушки до пят. В джинсовом комбинезоне, открывающим вид на загорелые стройные ноги, в коротком топе с глубоким вырезом, выгодно подчеркивающим ее декольте, нарочно небрежно уложенные волосы и с неизменной склизкой, как сама змея, улыбочкой.       Ваньинь захлопнула холодильник и отвернулась, занятая срыванием крышки с бутылки. Сердце пропустило удар и застряло где-то на уровне пяток, — она задрала голову и жадно глотнула воды, словно ей это поможет. Цин вежливо подождала, когда Ваньинь закончить пить воду, повернется к ней и снова упрется руками в барную стойку.       — Я думала ты не придешь, — сладко надув губы произнесла Вэнь Цин, накрывая руку девушки своей.       — Что ты? Ведь самые крутые вечеринки — это те, куда меня не приглашают, — Ваньинь постаралась говорить безразличным тоном, но горло сводило и голос все же дрожал.       — Мои двери всегда для тебя открыты, ты же знаешь, — мягко проговорила Цин. — Не думала, что тебе нужно отдельное приглашение.       И так всегда: Вэнь Цин переворачивала любую обиду Ваньинь ей в вину, делая из девушки глупого и не развитого ребенка.       — Даже когда твой парень здесь, — в пику огрызнулась Ваньинь.       Цин раз за разом поглаживала пальцем косточки ее кулака — жест, задуманный как нежный, но почему-то доводящий ее до бешенства.       — Смысл дуться? — Усмехнулась, задетая словами Вэнь Цин. — Нам обеим было одиноко, а вместе хорошо. Зачем все рушить и привязывать себя друг к другу?       Ваньинь почувствовала как щекам и шее начал приливать жар гнева. От обиды в носу премерзко захлюпало, а к горлу подкатил тошнотворный комок слез. Только она упрямо сжала челюсти, на корню давя непрошенные эмоции, и с вызовом заглянула в лицо Вэнь Цин.       — Этим вы занимаетесь с Жоханем? Спасаетесь от одиночества, не привязываясь? — Она надменно выгнула бровь, пронзая тяжелым взглядом скисающую улыбку Цин.       — Детка, — попыталась сгладить углы девушка, добавляя в голос не греющего тепла.       Но Ваньинь вывернула руку из-под чужой ладони и выплюнула звенящим от злости голосом:       — Я тебе не повод поэкспериментировать. Еще раз напишешь — пожалеешь!       — Сама не пожалей, — донеслось ей в спину.       Задев Вэнь Цин плечом, Ваньинь бросилась из кухни вон. Тошнотворная волна поднялась от желудка к груди и растеклась едкой желчью по легким — Ваньинь срочно требовалось глотнуть свежего воздуха там, где не ступала нога Вэнь Цин и ее раздутое самолюбие в купе с уверенностью, что девушка прибежит по первому свисту. К сожалению, вместо прохладного вечернего воздуха Ваньинь ждал неприятный душ из смеси дешевой водки и сладкушей газировки.       — Черт! — Разгневанно вскрикнула девушка, разглядывая капли на куртке и разводы на джинсах. — Глаза на жопе?!       Она подергала за край кожанки, чтобы встряхнуть крупные капли на пол, и поглядела на несчастного, подписавшего себе смертный приговор.       — Извини, — промямлила соседка, удерживая себя в вертикальном положении благодаря стене.       Щеки девушки разрумянились от выпитого и духоты в доме. Глаза влажно блестели.       — Мы соседи, — заплетающимся языком проговорила девушка. — Я, — она неловко икнула и продолжила. — Я все отстираю. Извини, — соседка пошатнулась, отнимая руку от единственной недвижимой опоры, и полетела вперед.       Ваньинь сдавленно крякнула, вовремя поймав девушку — немногим выше ее, соседка оказалась значительно тяжелее из-за расслабленности в теле. Просунув руку под плечом, Ваньинь подхватила девушку за талию и потянула наверх, наваливая ее вес на себя.       — Тебе уже хватит, подруга, — проворчала Ваньинь. — Давай-ка на выход!       — Мы подруги? — Удивилась соседка. — Но я не знаю твоего имени, — расстроено добавила она.       Ваньинь закатила глаза, поражаясь тому, как ловко фильтровал пьяный мозг соседки ее слова.       — Ваньинь, — представилась девушка и, шипя, приказала. — Шевелись!       — Хуань, — ответила соседка.       — Очаровательно, — сцедила Ваньинь, ведя девушку через толпу, которая при виде едва стоящей на ногах Хуань, расступилась в немом понимании.       Впоследствии, вспоминая тот вечер, Ваньинь сама себе толком не могла объяснить причину своего поведения. Будь на месте Хуань другая девушка — она бы молча указала на дверь туалета и ушла. Но увидав Хуань в плюшево-голубом свитере, девушка испытала странное желание проявить заботу, если не желание защитить. И волоча через весь дом пьяное тело на себе, Ваньинь задавалась вопрос: зачем и для чего?       На улице Хуань рыгнула, неловко прикрыв рот, видимо, сказывалось чопорное воспитание Цижэня. Ваньинь сразу же опознала этот признак, перехватив девушку поперек живота одной рукой, а другой ее волосы, и легонько надавила на плечо. Содержимое желудка Хуань вырвалось отвратительным потоком, удобрив газон семейства Вэнь.       — Если не закончила, то я знаю одну машину, которая нуждается в луже блевотины, — сморщив нос от резкого желудочного запаха, прокомментировала Ваньинь.       Болваны на лужайке тактично отвернулись, словно бы происходящее их не касалось. Ваньинь презрительно фыркнула — «Джентльмены!»       — Господи, — прохрипела Хуань и сплюнула густую слюну.       Ваньинь усмехнулась прекрасно знакомая со стандартным меню таких сборищ и их последствиями.       — И чего тебя понесло сюда? Сидела бы дома, — фыркнула девушка.       — Меня, — Хуань сдавленно рыгнула, пытаясь перебороть новый взрыв желудка. — Меня позвали.       Ваньинь неодобрительно покачала головой.       — Тебя родители не научили, что не всегда стоит принимать приглашения? — Договорив, девушка опомнилась и виновато смолкла.       Хуань ее молчание истолковала по другому и потому ответила:       — Как-то не довелось поговорить с ними на тему алкоголя в перерывах между учебой и репетициями.       — Понятно, — буркнула Ваньинь, помогая Хуань разогнуться. — Ну, тогда вот мой совет, — она поглядела в бледное после тошноты лицо Хуань и криво улыбнулась. — От девушек с именем Усянь и Хуайсан ничего хорошего не жди.       — Где же ты раньше была? — Совсем тихо спросила Хуань и утерла тыльной стороной ладони губы.       На холоде и с опустошенным желудком девушка держалась увереннее. Ваньинь прикинула, что сможет ехать на шестидесяти — Хуань не заштормит, и махнула соседке рукой.       — Пошли, отвезу тебя домой.       Хуань нерешительно замялась, оглядываясь на соседку.       — Не стоит, — промямлила она. — Я прогуляюсь, проветрюсь.       Что-то в её голосе показалось Ваньинь знакомым. Что-то, что слышала девушка у себя в голове каждый раз при возвращении домой после очередного скандала, устроенного мамой. Она обреченно вздохнула, выпуская наружу молочный пар и подняла глаза к ночному небу, раздумывая куда можно отвести Хуань. Убывающая луна, словно перевернутая улыбка, ехидно улыбалась действиям Ваньинь. На ум приходил только лавандовый пятачок и дикий пляж, и Ваньинь выбрала второе.       — Везет тебе сегодня, — проворчала девушка. — Я тоже особо не рвусь домой.       Она обхватила Хуань за предплечье и повела за собой. Мотоцикл остался на том же месте, где его и поставила Ваньинь. В противном случае она бы принялась разносить злополучный дом кирпичик за кирпичиком, пока бы ей не вынесли на блюде голову того идиота, который осмелился прикоснуться к ее СРФ.       Шлем Ваньинь протянула Хуань, та с сомнением покосилась на девушку.       — А как же ты?       — Поеду на низких, — коротко ответила Ваньинь.       Хуань робко улыбнулась и пристыженно опустила глаза.       — Извини, что доставляю столько проблем, — на грани слышимости произнесла соседка, неумело и от того долго начала натягивать шлем.       Извинения Ваньинь пропустила мимо ушей, подняла руки и прикоснулась к застежке под подбородком Хуань, туго затягивая крепеж. Она точно поцарапала креплением тонкую кожу шеи, но Хуань не вздрогнула и не подумала ей за это предъявить.       Неуклюже усевшись за спиной Ваньинь, девушка до смешного стеснительно опустила ладони на бока соседки. Ваньинь в который раз закатила глаза, взяла руки Хуань в свои и сцепила их впереди на животе, вынуждая прижаться к ней теснее.       — Держись крепче, — предупредила она.       Хуань что-то ответила, но Ваньинь, пинком убрав подножку и сразу выжав сцепление, сорвалась с места, где-то в глубине души мстительно мечтая, чтобы Вэнь Цин увидела, как она уезжает не одна.

***

      Дикий пляж не был похож на пляж в своем привычном значении слова. Ваньинь вообще не понимала как можно было додуматься назвать его так. Это скорее был полукруглый берег, выгнутый вовнутрь, со старым помостом из отсыревших и прогнивших досок. Пристань, — думала девушка, — Вот подходящее название.       Как бы там ни было, дикий пляж пользовался популярностью у компании сверстников и влюбленных парочек. Но сегодня вся округа знала, где есть бесплатный алкоголь, и пляж-пристань был в единоличном владении Ваньинь и Хуань. Последняя, начав трезветь на свежем влажном воздухе, застучала зубами и обхватила себя руками, сделавшись до безобразия жалкой. Ваньинь устало помотала головой, дернула «молнию» на куртке и сняла кожанку. Под вялые протесты и зубную дробь, она натянула на Хуань подарок Яньли и застегнула на «замок».       — Но ты ведь замерзнешь, — с мукой в голосе проговорила Хуань, пряча подбородок в отворот куртки, а руки в карманы.       — Я не пила, так что мне хватит того, что на мне надето, — отрезала Ваньинь, натягивая на ладони рукава лонгслива, и скрестила руки на груди.       Она наклонила голову и искоса взглянула на Хуань: девушка все еще была бледная с лица, но на щеках уже начинал проступать припудренный холодом румянец. Кончик носа тоже алел и это вызвало у Ваньинь странное щекочущее чувство трогательной нежности. Не собранные волосы раздувал ветер, отбрасывая каштановые плечи назад. В ушах, до сих пор не снятые, поблескивали дурацкие сережки супергерл. Может, в другой жизни, где у Ваньинь не было столько тяжести за душой, она бы поговорила с Хуань и, наверное, смогли бы довести разговор до чего-то большего. Только вечер и без того был паршивый, рискнуть и усугубить все своим косноязычием и злостью Ваньинь не захотела, и потому молчала. Так повелось, что у нее с раннего возраста была странная аллергия на выражение позитивных эмоций: горло всегда схватывал непреодолимый спазм, когда нужно было сказать что-то дельное, ей попросту недоставало воздуха. Она не была создана для чего-то, что могло сделать ее счастливой и менее одинокой.       — А у твоего мотоцикла есть имя? — Нарушила тишину Хуань.       Ваньинь недоуменно нахмурилась, подняв голову и повернувшись к девушке лицом.       — Какое имя?       — Ну, — Хуань мягко улыбнулась и вытащила руку из кармана. — В «Трансформерах» был Бамблби. У Кинга — Кристина. У Дина Винчестера — детка. В «Назад в будущее» — Делориан. «Сумасшедшие гонки» — Херби. — Пояснила Хуань.       Ваньинь вскинула брови и усмехнулась: если это нетривиальная тема для светской беседы, то она просто гуру общения.       — Погоду обсуждать уже не модно? — Съязвила девушка.       Хуань рассмеялась, обнажив ряд верхних ровных зубов. Улыбка украсила ее лицо и опять кольнула в левой стороне грудной клетки Ваньинь.       — Нет у него никакого имени, — ответила девушка.       — Должно быть, — с нажимом в голосе произнесла Хуань. — Что-то олицетворяющее тебя и в тоже время наделяющее транспорт чем-то индивидуально-характерным. — Она задумчиво постучала пальцем по подбородку, а затем щелкнула, словно что-то припомнила. — У Билла Денбро был велосипед «Сильвер». Это была насмешка, — Хуань повернулась боком, и активно жестикулируя, начала развивать мысль. — Имя было взято у персонажа-пирата. А какой из заики и заучки пират? Правильно, никакой. Но, — девушка отогнула указательный палец и ткнула им в воздух. — Сильвер был быстрым велосипедом, способным доставить Билла куда угодно. Понимаешь?       Ваньинь хотела пошутить, что поняла одну вещь — пить Хуань совершенно не умела. Но вместо этого, девушка кивнула, не отводя взгляд.       — Тебе тоже нужно придумать своему мотоциклу имя, — подвела итог Хуань.       От наивной простоты Хуань тянуло рассмеяться в голос. Ваньинь нервно дернула уголки губ, выдав намек на улыбку и отвернулась, прячась от цитриновых глаз. Слова про глупость, фразы в духе никому ничего не должна и насмешки над тем, что у кого-то слишком много свободного времени застряли где-то по пути на выход. Ваньинь смежила веки, про себя удивившись: как легко было скалить зубы перед Вэнь Цин, и как трудно было не поддаться забавному очарованию девушки с детскими сережками супергерл.       — Есть предложения? — С совсем незаинтересованным тоном спросила Ваньинь.       Хуань, если и заметила прохладу, проскользнувшую в вопросе, с готовностью ответила.       — Лебин.       Ваньинь наморщила лоб, бросив на Хуань короткий взгляд.       — Слащаво для СРФ, — отмела вариант девушка.       — Бичэнь? — Не сдаваясь, продолжила накидывать варианты Хуань. — Суйбянь? Чэньцин?       Не сдержавшись, Ваньинь коротко рассмеялась, дрогнув плечами. Смех получился ненатужным и естественным от того, несколько смутившим саму девушку. Она поджала губы, водя взглядом под ногами, носком ботинка пнула комковатый песок и, вдруг, ее осенило. Идеальное название олицетворяющее ее характер и наделяющий хонду индивидуальностью.       — Саньду, — тихо прошелестела Ваньинь.       Хуань наклонилась ближе, словно не расслышала. Ваньинь с удивлением отметила, что от девушки почти не пахло алкоголем, а только каким-то удовым ароматом — свежим и приятным.       — Ты не похожа на того кто устраивает хаос, — улыбнулась Хуань.       — Да? А на кого я похожа?       Хуань опять не почувствовав угрозы в тоне, ответила:       — На Джессику Джонс! — В ее голосе слышалась улыбка, но Ваньинь не рискнула проверить. — Ты, как и Джессика, предпочитаешь толпе одиночество. Вы обе крутые. И в вас часто говорит желание помочь другим, хоть вы и пытаетесь делать вид, что это не так.       Ваньинь тяжело вздохнула. То, что минуту назад ее умиляло, теперь раздражало.       — Не стоит говорить такое человеку, который вытащил твою пьяную тушу с не особо подходящей компании, — предупреждающе произнесла девушка.       — Прости, — поспешно выпрямилась Хуань. — Я не хотела тебя обидеть, — она неловко рассмеялась. — Это был комплимент. Понимаешь, я люблю Джессику Джонс. То есть не люблю… то есть мне нравится этот персонаж. И я только хотела сказать, что вы обе круто выглядите. Ты круто, в смысле, выглядишь…       Ваньинь взмахнула рукой, прерывая бессвязный поток оправданий. От похвалы в свою сторону ей, как всегда, сделалось не по себе. Щеки по-глупому зарделись, огонек смущение плавно перетек на шею и растекся в груди.       — Остановимся на том, что разговоры — это не твое.       — Да, я всегда много болтаю, когда нервничаю, — с усмешкой произнесла Хуань и это сразу накинуло ей баллов в глазах Ваньинь.       Было что-то отважное в том, чтобы признать свои трудности.       — Везет. Я когда нервничаю не могу говорить, — откровение за откровение выдала Ваньинь.       — Значит, тебе нужен кто-то, кто будет говорить за тебя. Тот кто хорошо тебя знает и знает, что бы ты ответила, если бы не нервничала, — заключила Хуань.       Тема, выбранная соседкой, все меньше и меньше нравилась Ваньинь. Никто ей не нужен, она уже давно так решила и планомерно наращивала броню, делая одиночество своим щитом.       — У меня папа был такой. Немногословный то есть. А мама, наоборот, душа любой компании. Но когда они были вместе, казалось им больше никто и не нужен. Папа молчал, мама говорила и это всегда было удивительно наблюдать, как две противоположности столько легко уживаются и не надоедают друг другу.       — Ну, ты мне уже надоела, — протянула Ваньинь.       Хуань совершенно не обиделась на слова девушки и негромко хохотнула. Она улыбнулась Ваньинь, склонилась ближе и прикоснулась к ее ладони. Ваньинь приподняла голову и бросила на нее удивленный взгляд — ладонь она не одернула, но мучительный жар чужого касания, током прошедший вверх по руке, потряс девушку.       — Я рада, что решилась принять приглашение Усянь — с тобой интересно говорить, ты внимательный слушатель.       Из всех странных вещей, что с ней случалось за восемнадцать лет — этот возглавил топ, мигом взлетев на первую строчку. Потому что никто в здравом уме и твердой памяти на назвал бы Цзян Ваньинь внимательным слушателем.       Ваньинь неприлично шумно втянула через рот воздух и мягко отстранила руку — потеряв контакт кожи, она поняла, что испытывает разочарование и нечто вроде грусти. Хуань потянула руку к замку и расстегнула «молнию» на куртке.       — А почему куртка такая тяжелая?       — Там тефлоновые вставки, — ответила Ваньинь, не глядя забрав протянутую назад вещь. И не понятно с какой целью, добавила. — Это подарок моей сестры, чтобы при падении я не сильно прошоркалась об асфальт.       — О, — лицо Хуань зажглось интересом. — У меня тоже есть сестра — Ванцзи. Может, вы захотите прийти к нам в гости на ужин?       Ваньинь, просунув руки в рукава, резко дернула язычок «молнии» со звонким металлическим звуком. Тяжелая кожаная куртка на нейлоне внутри с вшитыми в нее костяными пластинами — подарок всегда заботливой Яньли. В первый раз обхватив куртку пару лет назад — Ваньинь решила, что эта самая крутая вещь на свете. Темные фиолетовые платки отражали свет, проезжающих мимо машин, а вышитый на спине лотос был самопровозглашенным гербом. Он нее пахло самой Яньли — уютным теплом, деревьями, маслом и чистым сладким ветром.       Теперь в стройный ассамблей ароматов примешивался назойливый, как и сама Хуань, сандал.       — Моя сестра несколько лет назад уехала в другой город, чтобы ни под каким предлогом не возвращаться домой. — Ваньинь посмотрела в упор на Хуань. — Добрососедские отношения — это не про нашу семью.       К немалому облегчению Ваньинь, Хуань промолчала и не стала сглаживать углы своими дежурными улыбками. Она покорно взяла шлем, провозившись с ним так же долго, как и в первый раз. Подождала, пока Ваньинь закинет ногу на хонду, и устроилась позади.       На сей раз обняв девушку крепко.

***

      Ваньинь нервно мерила шагами пустое без папиной машины пространство гаража. Время отведенное под совместное истаивало на глазах — отец задерживался на очередной внеурочной встрече. Ваньинь, как могла, боролась с искушением написать или позвонить папе, но останавливала себя тем, что так она будет похожа на постоянно наседающую мать, а ей хотелось быть противоположной — понимающей и терпеливой. Девушка взглянула на экран телефона, сверила время и спрятала мобильник в задний карман джинс.       Мотоцикл стоял в задней части гаража, и без движения он выглядел грустным и оставленным, как и его хозяйка. Ваньинь обхватила себя руками, почувствовав легкий озноб, вызванный больше дурными эмоциями, чем прохладой вечера, и поводила ладонями по предплечьям, точно успокаивая себя.       После вечера субботы, когда Ваньинь нарекла хонду — Саньду, — девушка подумывала о том, чтобы добавить к черному цвету красок. Может пустить по бокам огонь? — раздумывала Ваньинь, склонив голову в бок и воображая, как это будет выглядеть. Но идею с огнем она тут же отмела — на СРФ это выглядела бы безвкусно и неуместно. Цветы и надписи на байках вызвали у Ваньинь только отвращение. Как женские силуэты и мужские гениталии — видела один такой, не особо впечатляющий.       Она поднесла большой палец ко рту и прикусила ноготь, примиряя увиденное в жизни и в интернете, на хонду, как платья на себя. Пазл упорно отказывался складываться, и в раздражении, Ваньинь надула щеки, выпуская воздух сквозь зубы.       — Над чем думаешь? — Раздался за спиной голос.       Ваньинь, не услышав как к гаражу подошла Хуань, испуганно подпрыгнула и развернулась.       — Извини, не хотела тебя напугать, — виновато улыбнулась соседка. — Ты была так в себя погружена…       — Ты не напугала меня, — успокоила Ваньинь, вытягивая руки вдоль тела.       Неловко опустив ладонь на затылок, Хуань смущенно взглянула на Ваньинь и повторила вопрос:       — Так над чем думала?       Ваньинь неопределенно взмахнула руками и обернулась через плечо, взглядом указывая, на хонду.       — Над ребрендингом. Думала добавить рисунок, но в голову ничего стоящего не приходит, — вздохнула девушка.       Хуань проследила за ее взглядом и шагнула вперед, разглядывая хонду:       — Пространство для работы маленькое. Изображение должно быть тонким, не перегруженным лишними деталями, — она на секунду затихала, подойдя еще ближе, и вновь подала голос. — И желательно однотонное, может с градацией оттенков.       Ваньинь совершенно не собиралась поддерживать разговор — с минуты на минуту мог появиться папа, а времени на совместный вечер и так оставалось мало. Она подумала отделаться от Хуань парой ничего не значащих фраз и тактично выставить за условную дверь, но обнаружила себя за обдумыванием словами для ответа и удивленно заморгала. Каким образом Хуань удавалось вытянуть из нее речь каждый раз, когда он хотела свернуть разговор?       — Я думала о языках пламени, — с неохотой призналась Ваньинь.       — Попсово для тебя, — хмыкнула Хуань, заметив изумление Ваньинь.       Обе девушки замолчали. Хуань придирчиво оглядывала хонду. Ваньинь с затаенным любопытством смотрела на Хуань. На девушке был вчерашний плюшевый свитер, джинсы сменила теннисная юбка. Поддавшись искушению, Ваньинь задержала взгляд чуть дольше на идеально-вылепленных, подтянутых бегом, ногах. Скользнула вверх по изящным и тонким рукам. И, наконец, осторожно пригляделась к лицу. Губы Хуань поблескивали — в голову закралась шальная мысль: каков на вкус её блеск? Вишнёвый, как у Вэнь Цин, или клубничный, как у неё?       От знакомого жжения на скулах Ваньинь резко развернулась, словно захотела уйти. Ей пришлось до боли прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы сбросить наваждение. Она притворно откашлялась и спросила:       — Ладно, зачем пришла? — Ваньинь небрежно хлопнула себя по бедрам, пытаясь незаметно вытереть враз вспотевшие ладони.       Хуань оживилась, сверкнув обезоруживающей улыбкой.       — Я хотела тебя поблагодарить за вчерашнее…       — Не стоит, — перебила Ваньинь, скрещивая руки. — Просто настроение совпало — я не сделала ничего особенного.       — И все же, — с некоторой твердостью в голосе продолжила Хуань. — Поход в кино? Ужин? Обед? Завтрак? Все вместе?       Ваньинь не покидало ощущение, что он собственными руками отключает себя от системы жизнеобеспечения. Пройдя до входа в гараж, она остановилась и обернулась, на все лады проклиная щенячье очарование Хуань и её лучащуюся теплом улыбку. Ей начинало нравится то, как Хуань могла дурачится и держаться свободно — не выпячивая наружу уверенность. Безусловно ее красота пленяла, но едва ли можно назвать пленом добровольную сдачу. У Ваньинь язык бы не повернулся назвать девушку скучной — она была начитанной, как минимум, и это уже подкупало. А ее запредельная искренность вызывало у Ваньинь зависть и чувство собственной ущербности.       — Это мое наказание, да? — Беззлобно проворчала Ваньинь. — Не хочешь зла — не делай добра.       — Да, — вздохнула Хуань, направляясь к выходу, и поравнявшись с Ваньинь, сочувственно похлопала ее по плечу. — Отстойное кино, дешевая жирная закуска, которую тебе придется отрабатывать не один месяц, и моя неприятная компания. Надеюсь, твое сердце выдержит?       Ваньинь криво улыбнулась, оценив шутку — что-то такое она как раз и думала.       — Кино, — качнула головой девушка. — Хватит кино.       Хуань засияла не хуже рождественской елки, разбрызгивая свое заразительное счастье вокруг. Ваньинь прикусила губу, поражаясь тому, как мало нужно для радости. Под ложечкой предательски засосало — это не кончится ничем хорошим.       — Мой номер, — Хуань достала с заднего кармана сложенный в несколько раз листок и протянула Ваньинь.       Осторожно, чтобы ненароком не коснуться, Ваньинь вынула из чужих пальцев листок и спрятала в кулак.       — Супергеройскую муть я смотреть не буду, — предупредила Ваньинь.       — Тебе понравится, — задорно подмигнув, успокоила Хуань.       За время их разговора небо примерило цитрусовые оттенки. Улица опустела. В соседних домах загорелся свет. Ваньинь опустилась на бетонный пол гаража на стыке входа внутрь и наблюдала за удаляющейся Хуань. Казалось девушка уходит не домой, а в закат — запускайте финальные титры и прощайтесь со зрителями. Малиновые лучи отражались в окнах соседского дома и в расфокусированном взгляде Ваньинь фигура Хуань потихоньку таяла, растворяясь в этом красном мареве, пока окончательно не исчезла за темной расщелиной двери.       Ваньинь подняла голову повыше, безошибочно находя окно в комнату Хуань. Несколько минут спустя темнота рассеялась — Хуань зашла в комнату. Ваньинь сжала руку до хруста бумаги, уловив движение в окне, и наклонилась вперед, положив руки на колени, а подбородок на сгиб локтя. Хуань кокетливо медлила, не спеша показываться, но Ваньинь, несколько вечеров наблюдавшая ее на подоконнике с неизменной книгой в руках, знала, что та вот-вот появится. И она не ошиблась в своем предположении: Хуань, сменив свитер на футболку, отодвинула тяжелую штору, и устроилась с очередным талмудом в руках.       Отец не появился ни через пять минут. Ни через десять. Ни через полчаса. Ни через час. Ваньинь, достав телефон, положила его возле ноги, экраном вверх, боясь пропустить сообщение или звонок от отца — у него была стопроцентная веская причина задержатся. Наверное случилось что-то серьезное, — размышляла Ваньинь. — Что-то с чем может справиться только папа. Она представила, как он уставший, но довольный пересказывает о том, как кто-то перепутал данные в контракте, и ему пришлось спешно разыскивать клиента в вечер воскресенья. Конечно, он сведет все в шутку, как всегда делал, потому что в этом был весь Фэньмянь — не стоит давать проблемам возможность нас сломать.       Но экран в насмешку над Ваньинь продолжал оставаться черным. В носу, как при простуде, засвербило — Ваньинь шмыгнула и подняла глаза, встречаясь взглядом с Хуань. Девушка, прислонив книгу к ноге смотрела на нее с несколько мгновений, потом спрыгнула с подоконника, задев штору. Ваньинь почувствовала легкое напряжения, испугавшись, что общительная соседка собирается спуститься к ней, но штора вновь колыхнулась — в окне появилась Хуань. В руках вместо книги девушка держала блокнот, повернутый к Ваньинь с одним единственным словом — «Чай?»       Ваньинь усмехнулась, разжала кулак и распрямила бумажку с номером. Почерк у Хуань был узкий с наклоном вправо. Цифра девять с изящным завитком. Семь с острым углом. Не долго думая, Ваньинь подняла телефон с пола, разблокировала и, вбив номер, отправила короткое сообщение — «Нет» После, оттолкнувшись, поднялась на ноги, спрятала телефон в карман, погасила свет на панельной доске и, подпрыгнув, потянула рольставню вниз. Покрутив в руках замок, девушка все же защелкнула его, рассудив, что у отца есть ключ от гаража — сможет открыть.       Уже в комнате, Ваньинь обратила внимание на вспыхнувшее уведомление. С тошнотворно сжавшимся в надежде горлом, что это папа рассыпается в извинениях, сняла блокировку, Ваньинь ткнула на иконку и разочарованно прикусила губу — это было сообщение от Хуань. Потому Ваньинь не глядя, отложила телефон на тумбочку, скинула джинсы на пол и упала на кровать.       Ночь сгустилась и обхватила Ваньинь холодным бездушным объятием. Девушка скрючилась под одеялом, подтянув колени к груди и впала в полусонное оцепенение, не замечая, как минуты складываются в часы. Время ожидания ощущалось по другому — один долгий нескончаемый момент.       Она прикрыла глаза, когда услышала шорох шин машины на подъездной дорожке. Услышала как поднялась рольставня, а затем опустилась. Щелчок замка входной двери. Натужный скрип третьей ступеньки. Мягкие шаги вдоль коридора второго этажа. Дверь в ее комнаты мягко отворилась — отец постоял на входе, разглядывая повернутый к нему спиной силуэт дочери. Неяркий свет коридора косым лучом прокрался и упал на пол комнаты Ваньинь. Отец вздохнул и закрыл дверь. Ваньинь вытянула ноги и перевернулась на спину, бездумным взглядом уставившись в потолок.       Обида на отца тлела едким отравляющим дымом.

***

      Ваньинь прополоскала рот и сплюнула остатки зубной пасты в раковину, обтерла рот ладонью и поднесла телефон обратно к уху.       — Что? С каких пор ты по девушкам? — Немало удивленная заявлением подруги поинтересовалась Ваньинь.       — С тех пор как встретила Ванцзи, — хихикнула Усянь.       Ваньинь закатила глаза. Выключила воду и сдернула полотенце с крючка. Аккуратно промакивая лицо, Ваньинь слушала трескотню Усянь, как помехи на радио — в пол-уха и с раздражением. Усянь на все лады расхвалила великолепную, умную, талантливую, красивую, интересную Ванцзи, от чего у Ваньинь нервно задергалась щека и мерно запульсировало в левом глазу.       — Я надеюсь, что ты это делаешь не со скуки! — С резкой злостью оборвала Ваньинь подругу. — Это не игрушка! Она живой человек!       — Уверяю, у меня самые лучшие намерения, — спокойно ответила Усянь. — У нас все взаимно.       Ваньинь недоверчиво хмыкнула, бросила полотенце на ящик и вышла из ванной.       — Откуда такая уверенность?       — Я дошла до второй базы, — нагло усмехнулась Усянь. — Кстати, как человек с опытом, поделись: тебе больше нравится, когда там все побрито?       Ваньинь изобразила звуки тошноты и ответила:       — До чего ты порой мерзкая. Я отключаюсь!       И сбросив вызов подруги, поглядела на разложенные на постели вещи. До начала сеанса в кинотеатре оставалось полчаса и Ваньинь уже следовало бы выдвигаться. Конечно, на Саньду она доберется минут за двадцать. Но мучимая выбором «что надеть?» она вполне могла опоздать.       Девушка нервно прикусила ноготь большого пальца, придирчиво оглядывая скудный выбор. В ее арсенале одежды было все грубым, дерзким, отталкивающим. Одежда была броней и щитом, чем-то, что помогало ей сохранять дистанцию от других людей и уединение. Это избавляло ее от необходимости определенным образом общаться с остальным человечеством.       Но думая о миловидной Хуань, чей стиль был мягким и комфортным для глаза, Ваньинь медленно-верно сдавалась, уступая: выбор пал на тонкую водолазку бледно-лилового цвета. В конце концов, она может скрыться за курткой.       Переодевшись из домашних штанов и майки в джинсы и водолазку, Ваньинь бросила короткий взгляд на себя в зеркало, оставшись довольной своим видом, спешно выскочила за дверь, прихватив кожанку.       На улице было не жарко. Над головой бело-голубое небо. Яркое солнце не грело. Ваньинь порадовалась, что решила выбрать водолазку, так хотя бы шея была прикрыта. Она накинула куртку, завела СРФ и поехала к кинотеатру.       На Саньду она домчалась за семнадцать минут. Хуань в излюбленной плиссированной юбке и ежевичного цвета водолазке уже ждала ее перед зданием. Ваньинь опустила подножку и сняла шлем, тряхнув головой, чтобы примятая челка упала на лоб. Хуань робко улыбнулась и приветливо помахала. Ваньинь коротко кивнула.       — Готова к большому кино?       — Надеюсь не про мужиков в трико? — Хмыкнула Ваньинь, забирая протянутые Хуань билеты.       Перевернув небольшие квадратики лицевой стороной, Ваньинь прочитала название кино и вскинула брови, приятно удивленная. Она сама хотела сходить на «Черный телефон», даже если с ней никто бы не пошел.       — Ладно, с тобой еще не все потеряно, — протянула девушка, вынося вердикт просиявшей Хуань.       «Золотой Карп» встретил девушек приятным сумраком, запахом жженой карамели и сладкой ваты. Хуань предложила взять попкорн, но Ваньинь отказалась, ссылаясь на то, что ее раздражает, когда над ухом чавкают, перекрывая шумом звук фильма. Контролер на входе в зал сверил их билеты и отодвинул помпезно-бархатную штору, пуская внутрь. Ваньинь уверенно прошла вдоль ряда однотипных сидений, остановившись в центре зала.       — Это не наш ряд, — осторожно заметила Хуань.       Ваньинь оглянулась, насмешливо выгнув бровь: в понедельник в два часа дня летом кинотеатр был пустым, как склеп. Она не ответила и выбрала кресло по середине. Хуань, мучаясь угрызениями совести, устроилась рядом, боязливо оглядываясь на вход в зал. Когда свет в зале потушили, Хуань подпрыгнула, словно на иголках, и схватилась за руку Ваньинь, покоящуюся на общем подлокотнике. Ваньинь тихо прыснула в кулак и повернула другую руку, ободряюще сжав ладонь Хуань.       Перед картиной показывали трейлеры очередных однодневных фильмов. Ваньинь удрученно зевнула и съехала вниз по спинке кресла. К началу фильма Хуань расслабилась — это было заметено про округлившимся плечам и по тому как она свободно облокотилась на ручку кресла справа от себя. Руки Ваньинь она так и не отпустила, продолжая держать ее, даже когда между ладоней сделалось противно липко.       — У меня родители в кино познакомились, — внезапно заговорила Хуань, наклонив голову к Ваньинь.       Девушка, увлеченная происходящем на экране, хотела шикнуть на Хуань, но вместо этого задрала голову и поглядела на соседку.       — Они оказались на соседних креслах, — улыбнулась девушка, опустив взгляд и уплывая сознанием к былым воспоминаниям. — Папа тогда был с друзьями, а мама с подругами. И компания папы мешала смотреть им фильм. Мама пыталась их урезонить, на что папа ей сказал — «найди получше способ заставить меня молчать».       Уголок рта Ваньинь дернулся вверх — сама она подтянулась в кресле, проявляя интерес к чужой истории.       — И что она сделала?       — Поцеловала его, — рассмеялась Хуань, поворачивая к Ваньинь.       Ваньинь одобрительно улыбнулась: эта выхода вполне могла принадлежать ей.       — Папа потерял дар речи, — все еще посмеиваясь, сообщила Хуань. — Друзья у него, правда, все равно не замолчали, но зато папа после такого впечатляющего знакомства настойчиво принялся ухаживать за мамой.       — Еще бы, — фыркнула Ваньинь. — Мама у тебя небось красавицей была, а твоему отцу-оболтусу несказанно повезло, что до него снизошли.       Хуань дробно рассмеялась, покачнувшись в сторону Ваньинь.       — Да, так и есть. — Она согласно кивнула и добавила. — Они нам с Ванцзи эту историю часто рассказывали, когда мы все вместе ходили в кино.       В темном свете, идущим от экрана, Хуань выглядела бледнее обычного, почти прозрачной, как призрак, как само воспоминание. В цитриновых глазах стояла примирительно-печальная тоска. Не отдавая себе отчет в действиях, Ваньинь потянулась к застывшей на месте Хуань, и коснулась ее губ, положив свободную руку на ногу девушки.       Хуань удивленно приоткрыла рот и Ваньинь воспользовалась этим, проскользнув языком внутрь, с дрожью в теле отмечая клубничный вкус помады, ожидая, что девушка ее оттолкнет. Но ладонь Хуань теплая и ласковая, оказавшаяся на ее щеке, заставив Ваньинь вспыхнуть. И дальше все разыгралось, как по нотам.       Когда Хуань улыбалась, ей было невозможно отказать, до того неотразимая, и Ваньинь почувствовала эту улыбку в поцелуе, теснее сплетаясь языком, нажимая кончиком на нёбо, дразняще прикусывая нижнюю губу и ощущая вездесущий головокружительный привкус клубники. Ладонь Ваньинь не послушно скользнула выше по ноге Хуань, уверенно заползая под край юбки. Сама Хуань, уже давно позабывшая, что они сидят не на своем месте, скользнула пальцами на затылок, вплетаясь в слабо стянутые в косу волосы, и надавила на Ваньинь, желая еще большей близости.       Ваньинь продвинула руку дальше, заходя на крутой изгиб бедра, и со смехом отметила про себя, что пай-девочка предпочитает стринги. Она перевернула ладонь и скользнула двумя пальцами под тонкую эластичную полоску, натянув белье до сдавленного всхлипа Хуань, взорвавшимся на языке кисло-сладкой карамелью. Этот звук, вложенный Ваньинь в рот, спустился вниз по горлу и острыми краями отрезвляюще резанул в животе — что она творит?       Вернув контроль над разумом, Ваньинь мягко отстранилась, облизав губы и сняв руку с ноги Хуань.       — Что ж, метод на всю вашу семью работает, — отстраненным голосом произнесла девушка, не глядя на Хуань.       Она небрежно перекинула через плечо растрепавшуюся косу и поднялась на ноги.       — Куда ты? — Севшим от возбуждения голосом спросила Хуань.       — Освежиться, — буркнула Ваньинь, поворачиваясь к соседке спиной.       Изначально она так и планировала поступить. Умыть лицо, привести в порядок взыгрывавшие эмоции и вернуться в зал — фильм-то был интересным. Но выскочив из темного кинозала и щурясь на приглушенный свет фойе, Ваньинь поняла, что уже не вернется назад. Ей не хватит духу. Не после того, как она опять поддалась минутной слабости, не устояв перед добрым и уютным обаянием. Она не простит себе очередную ошибку. И она не простит себе, если подпустит Хуань ближе. Хуань с душой на распашку, с чистыми помыслами, наивную и простоватую, живущую по воле сердца. Хуань не заслуживала того, чтобы ей перекрывали больное место.       И Ваньинь такого не заслуживала. Все что она могла получить по праву — пренебрежение и потребительское отношение от Вэнь Цин и подобных ей. Просто потому что иного отношения к себе Ваньинь не знала.       С этим неутешительным выводом Ваньинь спорить не стала, снимая СРФ с подножки. Да, она понимала, что откровенно сбегает, но Хуань это сможет пережить — не впервой Ваньинь выглядеть дерьмовым человеком в глазах окружающих. Она разочаровала всех с малых лет — по-другому привлечь внимание у нее не получалось.

***

      Пару дней в чате с Хуань последним сообщением оставалось «Спокойной ночи!», и внешне Ваньинь это вполне устраивало. Все вернулось на круге своя и теперь соседка видела ее такой, какой сама Ваньинь предпочитала видеться в чужих глазах. Но стоило телефону издать звук уведомления, как Ваньинь с замиранием сердца кидала взгляд на оживший экран, в беспричинной надежде, что это Хуань.       Отец со смехом отметил, что Ваньинь решила перезимовать лето дома, и даже мать проявила некую обеспокоенность от того, что дочь не спешила покидать комнату, оставив любимый СРФ без присмотра в гараже. Ваньинь отделывалась общими фразами и после завтрака, обеда и ужина спешно скрывалась у себя в комнате, пытаясь отвлечься книгой и фильмами. Однако, сюжет кувыркаясь, ускользал от нее, возвращая в реальность к мыслям о соседке, брошенной в пустом и темном зале кинотеатра. Ей стоило хотя бы в сообщении извиниться перед Хуань, выдумать оправдание своему побегу, но тогда бы это потянуло за собой возможность продолжить общение, а как уже решила Ваньинь — этого не надо было ни ей, ни Хуань.       Вернувшись домой в понедельник, Ваньинь с трудом удержала себя от повторения ошибки — стерла набранное для Вэнь Цин сообщение и упала на кровать, прячась от самой себя под одеялом. На долю мгновения, Ваньинь смогла себя обмануть, что ей недоставало секса с Цин. Она себя в этом уверила и позволила обману вести, скользнув пальцами под резинку домашних штанов, как скользнула под юбку Хуань. На губах покалывало фантомным теплом — Ваньинь провела языком по нижней губе и вновь ощутила клубничную отдушку помады Хуань.       Она закусила край подушки и просунула пальцы в трусы, касаясь себя. Воображение легко нарисовало Хуань — мягкую, теплую, с нежной кожей — то, как Ваньинь уверенно снимает с нее очередной плюшевый свитер, берет за оголенные убийственно-притягательные, точно высоковольтные провода, плечи и притягивает в себе, ласкающе покусывая тонкую шею.       Теснее прижав пальцы, следуя за фантазией, Ваньинь начала двигать ими, чуть раздвинув ноги. От шее она перешла бы к ключицам — острым, обтянутым фарфоровой кожей. Она слышала тихий и полный желания стон Хуань в ушах в ответ на ее действия. В реальности Ваньинь сильнее сжала зубы и сместила пальцы, погружая их в тугую мокрую плоть.       В мыслях девушка уже стянула с плеч Хуань лямки лифчика и сдвинула ниже по ребрам сам лифчик, ладонью накрыв упругую грудь Хуань. Девушка под ее рукой выгнулась, взвывая чуть громче от грубой хватки, — и Ваньинь поймав ртом второй сосок, прикусывает его до острой боли, рукой скользя вниз по телу. Одергивает край юбки наверх и прижимает ладонь к промежности Хуань — к маленькому куску ткани мокрому и потемневшему.       Балансируя на грани реальности и фантазии, разрываясь от удовольствия Ваньинь двинула бедрами, натягиваясь на пальцы и прижимая ладонь к опухшему клитору. По телу скользнула дрожь приближающейся кульминации. Ваньинь задохнулась, вообразив Хуань, прикоснувшуюся к ней, и, задрожав, кончила, испытав сладкую судорогу в ногах.       Разжав зубы на многострадальном уголке подушке, она вытащила руки из-под одеяла и перекатилась на спину, чертыхаясь вполголоса — засела же, блин, в голове! К ночи этого же дня Ваньинь была вынуждена признать, что миазм под названием «Хуань» мастурбацией не лечится. И это снова привело к причинам побега: ей нужны были перемены, и желательно в лучшую сторону.       Последние несколько лет, она начинала подозревать, что ее жизнь встала на «стоп», исчезли все краски, вокруг была одна пустота, и ничего, кроме неудач и разочарований. Все ее надежды, мечты и стремления, казалось, ускользали от нее все дальше и дальше. Она все чего-то ждала. Кого-то ждала. А потому так отчаянно затыкала пустоту неподходящими людьми. Лишь бы были.       Изредка в борьбе с пустотой помогали разговоры с сестрой, но Ваньинь так боялась навязаться, что Яньли, порой, приходилось клещами вытаскивать, угрожать и умолять поделиться, и тогда разговор больше походил на драку с мешком, полным кошек.       Таким же образом складывалась ситуация с родителями. Только отцу Ваньинь навязываться не хотела, потому что тот был занят, а матери, потому что у нее у самой предостаточно эмоций требующих выхода — никто же не додумается тушить костер бензином?       Усянь и Хуайсан знали ее с детства и научились уважать ее привычку держаться особняком. Внезапное душеизлияние могло и обязательно закончилось бы плохо. У подруг хватало своих проблем и ни к чему было свешивать на них свой груз.       Узнав Хуань чуть дальше первого взгляда, Ваньинь поняла, что девушка из той же когорты. В ней все было ладно. С ней могло быть хорошо, если не замечательно. И вот поэтому Ваньинь стоило отпустить мысли о Хуань, ведь разочаровав ее, она с трудом вернется обратно в пустоту, где уже закаменеет навсегда.       По этой причине двухдневное молчание в мессенджере было сродни небесной благодати, той самой протянутой руке помощи. Хоть в чем-то ублюдок со мной солидарен, — иронично подумала Ваньинь, получив еще одно не от Хуань сообщение. Обосновавшись в гостиной комнате перед телевизором, девушка несосредоточенно смотрела выбранный наугад сериал. Мама, заглянувшая к ней час назад, сообщила, что ей нужно в офис. Ваньинь ответила невпопад, махнула рукой и, укутавшись в сдернутый с дивана, плед продолжила удерживать взгляд на экране.       На настойчивый стук в дверь Ваньинь раздраженно вздохнула, прикрыв глаза. Ни мама, ни папа по ее прикидкам еще не должны были вернуться. Так что кого бы там нелегкая не принесла, мог развернуться и уйти. Девушка натянула плед до подбородка и вжала голову в плечи на повторяющийся стук, и, как заклинание, несколько раз повторила про себя — «уходи».       Волшебные слова не сработали — стук раздался в третий раз. Ваньинь зло отпнула одеяло, резко вскакивая с дивана на ноги и громко топая, чтобы незваный гость слышал ее настроение, подошла к входной двери, не уточняя кто за ней стоит, повернула замок и открыла, обомлев от неожиданности.       — Привет! — Хуань улыбнулась, приподняв плечо, — до того невинный и смущенный жест, что у Ваньинь перехватило дыхание и затух огонь злости.       — Привет, — рассеянно произнесла девушка, опираясь ладонью на дверной косяк, как будто преграждала путь в дом (или в сердце). — Что-то случилось?       — Да, — кивнула Хуань. — Ты. Я. Обед в доме моего дяди.       Ваньинь нахмурилась, сводя брови к переносице.       — Зачем?       — Затем, что друзья ходят друг к другу в гости, — спокойное, как водная гладь, лицо не оставляла сомнения в правдивости ее слов.       Только Ваньинь, решившая держать Хуань за чертой, неуверенно покачала головой.       — А как же пункт: Ты предлагаешь, а я имею полное право отказаться? — Она все еще продолжала удерживать одну руку на двери, другую на косяке, загораживая своим телом проход в дом.       — Отказы не принимаются. Не хочешь есть, просто вежливо посиди за столом. Так поступают добрые соседи.       — Даешь мне уроки добрососедского поведения? — Хмыкнула Ваньинь впечатленная неожиданной твердостью от всегда уступчивой Хуань.       — Что-то вроде того, — согласилась девушка.       Ваньинь вздохнула, отняв руку с косяка. Вся ее хваленая решимость посыпалась карточным домиком. Она ожидала чего угодно после своего побега: обиды, игнорирования, упреков. Но никак не приглашения в гости.       — Ты ведь так просто не отстанешь, да?       — Нет, — счастливо улыбнулась Хуань.       Губы Ваньинь дрогнули и неумолимо растянулись. Она отошла к двери к невысокому узкому комоду и взяла запасные ключи, вернулась к Хуань и вышла за дверь.       — Я не хочу есть, — сообщила Ваньинь.       — Значит, просидишь до ужина, — безапелляционно выдвинула условия Хуань.       Ваньинь хотела посоветовать соседке не обольщаться — вряд ли она просидит столько времени. Горло свело и грубые слова застряли угольком в груди, вызывая у нее жжение.       Расстояние от дома к дому, а это почти двести шагов, они пересекают в обоюдной тишине. Хуань открывает дверь и первой пропускает вперед Ваньинь, словно желая отрезать той пути отступления, заходит следом. Пройдя вперед по пещерной темноте прихожей, Ваньинь заходит в полукруглую гостиную и с щемящим чувством в груди отмечает, что все в комнате как и раньше. Аскетичное убранство, сдержанные оттенки, горные репродукции, глубокое кожаное кресло, в котором Ваньинь любила сворачиваться в клубок и, положив голову на подлокотник, слушала истории Цижэня.       — Дядя рассказывал, что ты маленькая тут часто бывала, — Хуань останавливается на полшага позади и опускает ладонь на поясницу гостьи.       Ваньинь дернулась, точно Хуань не руку приложила, а провод, через который пропустили тысячу вольт. Она уязвлено оглянулась, вопросительно подняв брови, Хуань одобряюще и ободряюще улыбнулась и подтолкнула девушку вперед.       — Что еще он рассказывал? — Смущенно откашлялась Ваньинь и внезапно вспомнила несколько позорных эпизодов, случившихся в этом доме. — Надеюсь не историю про рисовую водку.       — Нет, — протянула Хуань и с любопытством наклонила голову. — А что за история?       Ваньинь замахала рукой, поднимаясь по лестнице. На втором этаже дома ей доводилось побывать только раз — в детстве для нее это было святая святых. Обычно ее площадка для игр в доме Цижэня оставалась на первом этаже. А на втором, — как часто повторял Цижэнь — делать нечего!       — Так, что твой старик про меня говорил? Что я создаю проблемы, со мной лучше не водиться? — Едко хмыкнула Ваньинь, начиная со стандартного набора общих взрослых фраз.       Ступеньки под весом двух тел натужно скрипели и бурчали, и Ваньинь находило в этом что-то успокаивающее — ворчливо-стариковское, как сам Цижэнь.       — Нет, — ответила Хуань с горячностью адвоката в суде. — Ты ему нравилась. То есть продолжаешь нравится. Он тебя хвалит, говорит, что ты умнее сверстников. И ему нравится, что ты предпочитаешь работать, а не болтаться без дела. А твой характер он называет силой духа, добавляя, что «У такой женщины, как Юй Цзыюань, слабохарактерные не рождаются!», — Хуань понизила голос и коснулась подбородка, явно изображая жест дяди — важничая, Цижэнь любил погладить свою бородку.       Ваньинь осторожно рассмеялась, покачав головой — это было до странного приятно услышать что тот, кто помнит ее еще с двумя косичками и раскатывающей на розовом велосипеде, все еще считает ее порядочной с фиолетовыми прядями и гоняющей на СРФ на немыслимых скоростях.       — Только дядя удивился, что ты девочка — твой папа говорил, что ждали парня, — произнесла Хуань.       Ваньинь пожала плечами, — они уже вышли на второй этаж и подходили к комнате в конце коридора.       — Да, это так. Узи показывало, что должен был быть мальчик, они и имя уже придумали, а родилась я, — поделилась девушка, неловко разведя ладони. — Пацанка.       Хуань широко улыбнулась — она слышала пару раз это обращение отца к Ваньинь и теперь оно приобрело для нее смысл. Девушка толкнула дверь в комнату и в этот раз зашла первая, ведя за собой гостью.       Ваньинь окинула любопытствующим взглядом комнату, видимую с улицы лишь маленьким кусочком. Как она и предполагала, Хуань любила читать. Книги высились на каждой доступной поверхности: на письменном столе, на полках, на тумбочке и даже кривоватыми стопками на полу. На стенах висели вырезки из комиксов или отрисовки, наверное сделанные самой Хуань, с графических романов. Ваньинь моргнула, концентрируя зрение — из-за комиксных облаков стены, как будто разговаривали с ней: от жизнеутверждающих до глубоко философских цитат, сменяемых откровенной ерундой была заполнена большая часть стенного пространства.       На заправленной кровати поверх покрывала брошено несколько округлых плюшевых игрушек — Ваньинь легко узнала Куроми, у нее у самой было таких несколько. Там же на кровати лежал раскрытый комикс. Ваньинь искоса взглянула и еле слышно хмыкнула — Джессика Джонс.       Взгляд Ваньинь сместился на подоконник, где Хуань свила себе гнездо из одеяло и пары подушек. Слева от окна стоял низкий столик, Ваньинь шагнула к нему ближе, рассматривая аквариум и его содержимое.       — Черепашки? — Удивилась Ваньинь, разглядев двух пресмыкающихся, лениво пригревшихся под уф-лампой.       — Я хотела друга, — смущенно призналась Хуань и взмахом руки указала на террариум, приближаясь. — Поэтому родители купили мне черепашку.       Ваньинь удивленно вскинула брови: даже её родители догадались бы, что дарить нужно собаку, а не ползучий камень.       — Я пыталась с ней играть, но она меня игнорировала и казалась грустной, — Хуань нахмурилась. — Тогда я попросила докупить ещё одну черепашку, потому что подумала, что первой скучно без сородичей. И так меня стали игнорировать уже две черепашки, — Хуань обиженно поджала губы и неодобрительно покосилась на бездвижных питомцев.       Ваньинь прикусила щеку, разглядывая профиль подруги. Тихий смешок, замаскированный под кашель, разросся до громкого смеха над абсурдностью ситуации. Хуань удивленно повернула голову, вопросительно взглянув на Ваньинь с раскрасневшимися щеками: девушка обхватила себя под ребра и, полуприкрыв глаза, смеялась во все горло, переводя взгляд с черепашек на Хуань и обратно.       Хуань поначалу неловко улыбнулась, но смех подруги был так заразителен, что невольно дрогнув плечами, она присоединилась к веселью, и очень скоро они уже вдвоем задыхались от смеха, жадно глотая ртом воздух.       Когда смех отзвучал, Ваньинь утирая кончиком пальца выступившие слезы в уголках глаз, примирительно произнесла:       — Ну, тебе можно докупить еще двоих и возглавить команду из ниндз, — произнесла она широко улыбаясь.       — Ты смотрела черепашки-ниндзя? — С неприкрытым во взгляде восторгом уточнила Хуань.       — Я смотрела на Меган Фокс, — закатила глаза Ваньинь.       Хуань поймала ее за кисть и потянула на себя.       — Кто тебе нравился? Микеланджело? Леонардо? — Со смехом уточнила она.       — Тот, который глупый, похож на тебя, — беззлобно пошутила Ваньинь, позволяя Хуань утянуть себя.       Лица их оказались в считанных миллиметрах друг от друга. Хуань улыбалась уже не так широко. Во взгляде застыл немой вопрос. Ваньинь мысленно вздохнула: ну, конечно, Хуань не могло не беспокоить произошедшее в кинотеатре. Это она относилась к физическому контакту просто, а Хуань, похоже, считала что после подобного должно следовать что-то серьезное. Ваньинь опустила глаза вниз и отвернула голову, собираясь с духом, чтобы сделать самое сложное — извиниться.       Когда Хуань с трепетом в руках прикоснулась к ее затылку и мягко, будто спрашивая дозволения, поцеловала в краешек рта. Ваньинь колебалась лишь секунду. Она приоткрыла рот и сразу же глубоко поцеловала Хуань. От тихого стона, мурашками пробежавшим от затылка по позвонкам к копчику, у Ваньинь ушла твердая почва из-под ног — до чего Хуань была чувствительная к столь безобидным вещам, как поцелуи и прикосновения. От этой двойственности кружило голову: спокойствие, непоколебимость и проницательный ум уживались с бурлящей раскаленной до предела лавой чувственности. Ваньинь мучительно захотелось выжать из Хуань все до самой последней капли.       Она опустила руки на плечи и с нажимом подтолкнула к кровати, роняя девушку на спину. Комикс неприятно хрустнул, замявшись под локтем Хуань, пытающейся удержать баланс, — она робко покраснев, взглянула на Ваньинь, неотвратимо приближающуюся. Стройная, гибкая, выгнутая бровь, молча издевающаяся над ней, кристаллически-карие глаза, пронизывающие ее насквозь, хитрая все знающая ухмылка на губах, с которых так легко слетали едкие комментарии.       — Молнии, — произнесла Хуань, введя в ступор Ваньинь.       Девушка замерла, нависнув над ней и с непониманием несколько раз моргнула.       — Это твое «стоп-слово»? — Усмехнулась Ваньинь, жадно поглощая взглядом пылающие от возбуждения скулы и влажный от поцелуев рот.       — Нет, — мотнула головой Хуань. Из стянутого на затылке хвоста выпало несколько прядей, разметавшись по одеялу, что придало Хуань несколько разобранный и все равно очаровывающий вид. — Рисунок для твоего мотоцикла. Я думала об этом… Помнишь? Изображение должно быть тонкими и однотонным, чтобы хорошо смотрелось на маленьком пространстве. И молнии мне показались идеальным вариантом.       Ваньинь сквозь прищур созерцало узкое лицо Хуань, словно раздумывала о чем-то своем, а Хуань под ней была лишь предметом, на котором девушка сосредоточила свой взгляд.       — Серьезно? Об этом ты сейчас хочешь поговорить? — С прохладной насмешкой в голосе поинтересовалась Ваньинь.       — Нет, — отчаянно зажмурилась Хуань, замотав головой. — Когда я нервничаю…       — То много болтаешь, — заключила Ваньинь вместо девушки и расставила руки по бокам от ее головы. — Хорошо, что я помню, как заткнуть семейство Лань.       Хуань выглядела такой милой и растерянной одновременно, что Ваньинь опять чуть не остановилась, замерев так близко, что кончики их носов соприкасались. Однако позволил себе пойти на поводу у потаенной фантазии, Ваньинь отклонилась от маршрута и прижала губы к длинной шее цвета слоновой кости. От шумного и судорожного вдоха внизу сладко запульсировало. Ваньинь открыла рот пошире и лизнула кончиком языка мягкую кожу — на языка осталось горечь духов Хуань. Девушка под ней мелко задрожала, дыхание Хуань утяжелилось и участилось.       С Вэнь Цин они договорились не оставлять видимых следов, но с Хуань такой договоренности не было. И испытывая странную зудящую потребность отметиться, Ваньинь свела зубу и втянула тонкую кожу, добавляя красок на белом полотне шеи. Руками Ваньинь скользнула под хлопковую ткань футболки Хуань и накрыла ее грудь, скрытую «чашечкой» лифчика, ладонью. Хуань предсказуемо выгнулась навстречу ласке, Ваньинь довольно улыбнулась с предсказуемости девушки, и разжала ладонь, скользя под футболкой выше, заводя пальцы под лямку и уводя ее с плеча.       Раздвинув ноги шире, Ваньинь полностью устроилась на бедрах Хуань, слегка придавливая девушку к кровати. Она вздрогнула, не отнимаясь от тонкой шеи, когда ощутила от осмелевшей Хуань короткий поцелуй в висок. Через руки, скользнувшие от ее плеч вниз по лопаткам передавалось теплое и нежное возбуждение девушки. Ваньинь ощущала тяжелое дыхание Хуань в своих волосах. Слышала как под ладонью за тугой грудью бьется сердце, уступая ласкам.       Ваньинь просунула между их тел вторую руку и позволила пальцам исследовать Хуань, щекотливо пересчитать ребра, тонко очертить впалый живот и, наконец, зацепится за край шорт. Убрав ладонь с груди, Ваньинь оперлась на кровать и поднялась к лицу Хуань, накрывая ее губы своими, чтобы приглушить. Другой ладонью Ваньинь скользнула ниже, легко сдвигая шелковую ткань трусиков и надавливая пальцами на влажную плоть.       Хуань вцепилась в плечи Ваньинь с несвойственной ее робости силой и прикрыла глаза, утапливая во рту девушки стон вожделения в обмен на нежные и медленные движение между ее бедер. Она сместила руки с плеч на поясницу Ваньинь и тут же опустила их ниже, впиваясь пальцами в упругую задницу. Ваньинь задохнулась от этого действия, пораженно распахнув глаза и оседая сверху, надавив тем самым на свою руку в трусах Хуань.       Изнемогая, Хуань толкнулась бедрами на встречу. Ваньинь низко взвыла: Хуань продолжала сжимать ее ягодицы, прижимая к себе, трясь об нее, как кошка по весне. От ширинки на джинсах Ваньинь было больно, но уже заведенная до предела, она почти путала боль с удовольствием и не сопротивлялась, двигаясь в одном ритме с Хуань, водя пальцами по клитору девушки настойчивее и настойчивее.       Они обе были близки к краю, и когда Ваньинь с усилием нажала на самый чувствительный участок плоти, Хуань выдохнула и задрожала под ней, выгибаясь на постели. Ваньинь остановилась и осторожно вынула руку, открыв глаза, посмотрела на Хуань. Цитриновые глаза смотрели ей прямо в грудь. Губы Хуань слегка приоткрылись, грудная клетка вздымалась и опадала. Узкое лицо раскраснелось. Волосы были в восхитительном беспорядке. Она сонно моргнула и перевела взгляд выше: крошечная вспышка невысказанных эмоций пробежала между ними.       Не отрывая взгляд, Ваньинь придвинулась ближе, оставляя на лбу мимолетный поцелуй. Хуань, дрогнув и опустив веки, вернула жест поцелуем в острый край подбородка. Без прямого столкновения губ, они изучали отдельные черты лица друг друга: веки, скулы, кончик носа, мочка уха, подбородок. Хуань водила губами вдоль ее щеки, оставляя на бархатной коже теплое дыхание. Ваньинь утыкалась в шелковые пряди Хуань и жадно втягивала сладковатый запах волос и думала, что это самый интимный и чувственный момент когда-либо испытываемый ею.       Наконец, отстранившись, она заглянула в глаза Хуань, отмечая, что пелена страсти, туманившая разум, спала и вернулась реальность, разбив грезы. Ваньинь облизала губы, осязая всей кожей, повисшее напряжение. Она мучительно подыскивала слова, чтобы разрядить обстановку, но так и не кончив, тело взбунтовалось против нее, очистив разум и сосредоточив ее мысли на узле внизу живота.       Девушка оттолкнулась ладонями от кровати и распрямилась, неуклюже слезая с Хуань, напоминая себе в этот момент Вэнь Цин.       — Постой, — Хуань, быстро подобравшись на кровати, поймала сбегающую Ваньинь за руку и удержала на месте.       Ваньинь приложила руку ко лбу, — почему все не может быть просто? Задала она себе риторический вопрос.       — Мы же сделали, что хотели, — она неестественно улыбнулась, обернувшись к Хуань. — Все окей.       — Я не этого хотела, — перебила Хуань, спускаясь с кровати и не разжимая руки вокруг запястья Ваньинь. — Точнее я думала об этом — сложно об этом не думать, — трогательно покраснев, уточнила девушка. — Я позвала тебя, потому что хотела познакомиться поближе. Наладить общение. Понять что тебе нравится или не нравится. — Она неопределенно взмахнула рукой, обводя взглядом свою комнату, ища подсказки, что еще сказать.       Ваньинь задержала дыхание, подняв плечи, не зная, что ответить на подобное — ей не интересовались так глубоко. Хуань мягко успокоила ее, коснувшись и сжав уже обе руки вокруг тонкой кисти Ваньинь в понимании и утешении, отчего та сразу же почувствовала себя настоящей дрянью, хлеще Вэнь Цин. Как эта девушка могла быть с ней такой милой сейчас, это было выше ее понимания.       Сама Ваньинь могла быть такой разной: агрессивной и смелой, интровертной и тихой, умной и острой на язык, грустной и уязвимой. В комплексе все эти черты составляли противоречивую и сложную личность, которая спряталась ото всех под непроницаемой броней — это было главной причиной не задерживать в комнате Хуань. Ей было прекрасно известно, что они обе стремительно приближаются к пропасти, где должны были сделать выбор: остаться только подругами или шагнуть в неизвестность, став нечто большим. В сложившейся ситуации, Ваньинь хотелось бы иметь чуть больше безалаберности Усянь или халатности Цин.       В глубине души, Ваньинь тайно желала, чтобы это случилось. Она жаждала, чтобы в ее жизни появился родной человек, который будет прикасаться к ней, обнимать её. Ей хотелось настоящей всепоглощающей страсти, обожания, нежности. Быть по настоящему любимой и эмоционально и физически. Не имея этого в прошлом, она мечтала об этом в будущем. Рядом с Хуань она начинала думать что все это возможно. Ее чувства полностью вырывались из-под контроля.       Она взглянула на невозмутимую Хуань, держащуюся за нее обеими руками и подумала, что вероятно, Хуань хотела того же. Не будет же человек так запросто цепляться за другого? Эта твердость в руках и спокойствие во взгляде, вернуло Ваньинь потерянную с Цин уверенность, и она изобразила улыбку правдоподобней предыдущей.       — Вот тебе первый фан-факт обо мне, — она мягко коснулась запястья, снимая «браслеты-оковы» рук Хуань и нагнулась, поднимая с пола помявшийся и упавший во время их петтинга комикс. — Я ненавижу Джессику Джонс.       — Что? — Возмущенно выдохнула Хуань, смешно округлив рот.       Ваньинь небрежно полистала комикс, лениво разглядывая кадры, и с сожалением поджала губы.       — Она ниочемная. Все только думает, думает, думает. А решиться не может, — и отбросила от себя комикс обратно на кровать. — Ванда — вот кто крутая!       — Возьми свои слова назад, — в ужасе прошептала Хуань, наигранно сжимая кулаки.       — И не подумаю, — усмехнулась Ваньинь, видя как девушка напротив еле сдерживает смех.       Она прикусила губу, угадывая настроение своей (?) девушки и продолжила ее дразнить, костеря любимого персонажа Хуань на все лады.       Время за разговором потекло незаметно. Они вернулись на кровать, рассевшись на разных концах друг напротив друга. Хуань поджала колени и обняла большеголовую Куроми. Ваньинь вытянула ноги по диагонали так, что стопы свешивались с постели, и прислонилась плечом к стене. Вначале она удивлялась тому, как легко и свободно говорила с Хуань, не чувствую дурацких спазмов в горле, доводящие ее до белого каления, а потом выкинула эту мысль из головы и просто наслаждалась разговором.       Хуань была забавная и заполняла собой пустоту разговора, ее живая мимика увлекала, смотреть на нее тоже было особым удовольствием. Она могла перескакивать с темы на тему, вспомнить о чем говорила, вернуться, дорассказать, и снова перейти к другой теме — удивительно, но даже это последовательную Ваньинь не раздражало.       — Ну, колись, что там за инцидент с рисовой водкой? — Хуань легонько стукнула по ее голени кулаком и хитро улыбнулась, не потрудившись скрыть бесенят во взгляде.       — Ой, нет, только не это, — Ваньинь мучительно простонала в ладони, скрыв в них запылавшее лицо.       — Расскажи, — с улыбкой пропела Хуань. — Я же спать не смогу! — Она рассмеялась, опуская ладонь на ногу Ваньинь и тормоша ее. — Дядя точно не расскажет. Так что вся надежда на тебя.       Ваньинь раздвинула пальцы и выглянула в «прорези».       — Нет, — отказала девушка. — Давай лучше про инцидент с шоколадкой.       Глаза Хуань округлились, вызвав у Ваньинь нервный смешок.       — Я была маленькой и любила сладкое, — вяло отбилась она и опустила руки вниз. — А у твоего дяди отродясь сладкого в доме не водилось!       — Он считает, что сладкое портит зубы, — ответила Хуань, наклоняясь ближе и готовясь выслушать историю.       Ваньинь протяжно вздохнула, положив ладонь на живот, заново переживая мучительные полчаса прочистки желудка.       — Лучше уж испорченные зубы, — ворчливо заметила девушка. — В общем, как-то родители меня оставили с твоим дядей. Мы с ним привычно побездельничали и он спросил — хочу ли я чаю. Я сказала, что «да», и Цижэнь отправился на кухню, делать мудреные пасы с заварником.       Хуань тонко улыбнулась, не единожды наблюдавшая чайную церемонию дяди.       — Пока он был на кухне, я подумала, что не хочу пить только чай, мне хотелось печенья или конфет, поэтому решила поискать их в комоде и в шкафах — у нас дома мама прятала от нас сестрой конфеты в таких местах, наивно полагая, что там-то мы их не найдем. — Ваньинь презрительно фыркнула, закатив глаза.       — И ты нашла у дяди шоколадку? — Неверяще спросила Хуань.       — Ага. Нашла, — протянула Ваньинь. — Только когда откусила и зажевала пузыри начала пускать. — Она кисло улыбнулась: сколько бы лет не прошло, а она до сих пор помнила отвратительную склизь на зубах и жуткий мыльный привкус, преследующий ее еще неделю. — Оказалось, что плоский кусок мыла из корня может выглядеть как шоколадка, но на вкус все равно мыло.       Хуань взорвалась оглушительным смехом, выронив из рук игрушку и заваливаясь на бок. Ваньинь неодобрительно поморщилась, вытягивая рот в линию — ей было не до смеха, что тогда, что сейчас.       Отдышавшись, Хуань, все еще тихо подрагивая плечами от гуляющего внутри смеха, заговорила:       — Похоже, мы обе пали жертвой наших привычек в еде.       — Вот как? Ты тоже мыло пожевать любила? — Усмехнулась Ваньинь, разглядывая блестевшие от веселья глаза Хуань.       — Нет, — отмахнулась девушка. — Я любила морскую капусту. А папа любил глупо подшучивать.       Ваньинь наклонила голову, прижимаясь ухом к плечу и обратилась в слух.       — У него в гараже стоял старый диван и каждый, кто на него садился, слышал странный хруст, как будто там не пружинный каркас был, а что-то другое, ну, как чипсы, — Хуань изобразила подобие звука. — Однажды я у папы спросила, почему диван так хрустит, а он с серьезным лицом выдал, что там морская капуста под обивкой. И ты можешь вообразить мой восторг — целый диван морской капусты. Да я год могла бы жить на этих запасах.       Ваньинь коротко хохотнула, догадываясь куда свернет история.       — Только когда я его начала потрошить кроме сухой ваты и несколько кусочков пенопласта, издававших тот самый странный хруст, я не нашла ничего съедобного, — с грустным вздохом закончила Хуань. — И папиным гостям приходилось сидеть на ящиках из-под инструментов почти год.       Ваньинь улыбнулась, прикрыв глаза, — ей легко представилось, как разочарованная и перепуганная Хуань, шмыгая покрасневшим носом, объясняется с отцом — главным виновником этой истории.       — То есть ты уже с детства любила докапываться «до сути», — съязвила Ваньинь.       Хуань смущенно улыбнулась и пожала плечами.       Не удушливое молчание затянулось — девушки смотрели друг на друга, пытаясь понять, нужно ли что-то сказать или сделать? Первой потянулась Ваньинь, отталкиваясь плечом от стены и с внезапно всплывшим на поверхность сожалением произнесла:       — Мне домой пора, родители не знают, что я сегодня куда-то собиралась выходить.       Хуань кивнула и поднялась с постели на ноги, протягивая Ваньинь руку.       — Я провожу, — произнесла она тоном не терпящих возражений.       Хотя Ваньинь, ухватившись за протянутую ладонь, не думала сопротивляться.       На улице еще было светло и кое-где гуляли дети. С задних дворов разносился ароматный запах домашнего барбекю и желудок Ваньинь жалобно заурчал. Под насмешливый взгляд Хуань, Ваньинь цокнула и отвернулась.       — Дома поем, — отмахнулась девушка.       Хуань закивала, никак не комментируя упертость Ваньинь. Она проводила девушку через дорогу и остановилась возле начала подъездной дорожки. Ваньинь тоже сбавила шаг и развернулась к Хуань, нерешительно прикоснувшись к ее руке кончиками пальцев — невинный жест просто подруг.       — Родители не знают о твоей ориентации? — Шепотом уточнила Хуань, будто кто-то их мог подслушать.       Яньли знала напрямую от Ваньинь. Мама, как думала девушка, догадывалась, из-за одного двенадцатилетней давности случая: разозлившись за разрисованные стены, женщина шлепнула дочку по попе и резко остыла, заметив блуждающий рассеянный взгляд Ваньинь, присутствующий при возбуждении, вместо ожидаемых слез. После этого Юй Цзыюань не поднимала на дочь руки. А вот отец не подозревал и, надеялась Ваньинь, не узнает. Его разочарование было для девушки самым жутким страхом.       По затянувшемуся молчанию Хуань сделала правильный вывод.       — Тогда оставлю для тебя кое-что до следующей встречи, — утешительно улыбнулась девушка и обозначилась таким же, что и у Ваньинь, легким касанием к руке.       Ваньинь наклонила голову, пряча выглянувшую улыбку облегчения — понимание Хуань было подобно свежему ветерку в знойный день.       — Не знала, что ты умеешь флиртовать, — подразнила Ваньинь.       Хуань на грани дерзости дернула бровью, открываясь с новой стороны: она тоже умела играть на этом поле. Внезапно она щелкнула пальцами, в миг став серьезной и собранной.       — На счет твой хонды, — торопливо проговорила Хуань. — Молнии! Я могу разрисовать твой мотоцикл, нужно только подобрать правильный наконечник для аэрографа.       — Ты рисуешь? — Удивилась Ваньинь. — Почему я узнаю об этом только сейчас?       — К слову не приходилось, — виновато улыбнулась Хуань. — В университете я разрисовывала кейсы для инструментов и стену в музыкальном зале. Я сброшу тебе фотографии. Посмотри и реши: если захочешь доверить свой мотоцикл мне, я с радостью приму ваш заказ!       Ваньинь наморщила нос, стараясь сдержать расползающуюся по губам улыбку: как-то все сказочно складывалось и потому она боялась радоваться раньше времени, дозируя свое счастье.       — Договорились, — девушка махнула рукой, прощаясь, и повернулась к Хуань спиной, поднимаясь вверх к дому.       Внутри все клокотало маленькими пузырьками газировки. Ваньинь прижала руку к груди — сердце подпрыгивало и рвалось на части, желая, чтобы девушка развернулась и вернулась к Хуань. Не помогло несколько глубоких вдохов и мысли о сделавшейся непривлекательной Вэнь Цин. Потому на входе в дом, Ваньинь обернулась и обнаружила на соседней стороне улицы Хуань, зеркально повторяющую ее движение. Они обе улыбнулись и скрылись за дверьми, унося с собой удивительно хороший день.

***

      Получив обещанные снимки, Ваньинь недоуменно подумала: какого черта Хуань протирает штаны в обсерватории, когда ее место в картинной галерее? Разглядывая за завтраком фотографии, девушка пару раз чуть не пронесла мимо рта ложку, роняя фруктовые колечки обратно в тарелку с молоком.       У Хуань был талант и великолепное видение перспективы. Сказывались годы рассматривания комиксов, — хмыкнув, заключила Ваньинь, донеся ложку до рта и тщательно пережевывая завтрак. Она листала кадр за кадром, приближая и рассматривая увеличенное изображение: Хуань доводила до конца каждую маленькую ничего не значащую деталь. Могла ли она доверить такому мастеру свой СРФ? Определенно.       Написав короткое сообщение Хуань — «Я в деле» — Ваньинь наскоро разделалась с завтраком и клюнув, уходящего на работу, папу в щеку, бегом взлетела по ступенькам в свою комнату. От Хуань незамедлительно пришел ответ — Ваньинь разблокировала телефон и внутренне захолодела, увидев сообщение Вэнь Цин. «Тебе хватило времени отойти? Готова встретиться?» — вопросы, как пощечина, обожгли щеки Ваньинь. Она протолкнула сквозь сжавшееся горло необходимый мозгу кислород и открыла диалог, занеся палец над виртуальной клавиатурой.       Все острые словечки рвавшиеся с ее языка не подходили. Это бы опять выставило ее глупым ребенком, которым ее считала Цин. Еще они могли сыграть дурную шутку — Цин могла разозлится и отыграться. Как ни крути до отъезда в университет злить бывшую (теперь это было железным решением) партнершу Ваньинь не хотела. Она задумчиво прикусила ноготь большого пальца, перебирая и комбинируя слова в фразы, пока не составила идеальный, по ее мнению, ответ.       Чувство отвращения и постоянное самобичевание, фениксом возрождающиеся после каждого общения с Вэнь Цин, не появилось. Хуань каким-то образом включила в ней рациональную часть, помогавшую лучше справляться с негативом, вносимым Цин. Ваньинь обернулась к шкафу, где в дверь было вмонтировано зеркало и посмотрела на свое отражение.       С их расставания прошла ночь и половина утра, но Ваньинь как будто прожила несколько лет — вытянувшись, расправив плечи и похорошев лицом. Черт! Она смотрела в зеркало и нравилась сама себе, хотя обычно избегала долгого любования, потому что вечно выискивала недостатки и акцентировала на них все внимание, максимально уничижая самооценку.       Она по прежнему чувствовала, как в ней горят гнев и разочарование: огонь, разрушающий все на своем пути, оставляющий после себя только боль и выжженную землю. И преследующая гнетущая пустота никуда не исчезла. Однако, в предвкушении встречи с Хуань, все это меркло, скукоживалось и откатывалось в пыльный угол сознания, потеряв шелуху важности.       Они не обговаривали место и время — Хуань проявляла чудеса тактичности и первым и последним проявлением давления с ее стороны было приглашение в гости. Девушка обозначалась только общими фразами «Спокойной ночи» и «Доброго утра», деликатно ожидая, что следующий шаг сделает Ваньинь.       Подкрашивая глаза перед зеркалом в ванной, Ваньинь поймала себя на том, что пританцовывает, строя планы на будущий день — что это с ней? У нее опять появилась надежда?       Девушка вкрутила кисточку туши обратно в тюбик и придирчиво оглядела «работу». Удовлетворившись результатом, Ваньинь покинула ванную и подошла к кровати, где оставила телефон. Ответ Цин она даже не стала читать, отправляя контакт в архив. Набрала сообщение для Хуань — «Приходи в гараж», и, спрятав телефон в карман джинс, сама поспешила к месту встречи.       В гараже, не зная чем занять себя до прихода Хуань — Ваньинь бесцельно перешла из угла в угол и принялась микрофибровой салфеткой протирать хонду. Они с папой довели СРФ до совершенство, заменив стойки, смягчив подвеску для большей проходимости, перепробовали разные фильтры, чтобы мотоцикл мог не терять скорости на поворотах, тестировали разные виды шин — экспериментировали от души и всегда делали это вместе.       Из-за этого Ваньинь чувствовала себя немного странно, даже испытывая смутную терзавшую совесть вину — она впервые будет экспериментировать над СРФ без папы. С другой стороны, — уговаривала себя девушка, — это лишь внешнее, косметическое. Папе такое было бы скучно.       Хуань появилась в гараже двадцать минут спустя, как туда спустилась Ваньинь. Подошла она столь же тихо, как и в первый раз, и ласково коснулась плеча девушки, заставив Ваньинь подпрыгнуть от неожиданности.       — Господи, — воскликнула Ваньинь, хватаясь ладонями за живот. — Больше так не делай, я ненароком зашибить могу!       — Извини, — обеспокоенно наморщилась Хуань.       Заметив это, Ваньинь отшутилась, сглаживая резкость предыдущих слов:       — Или колокольчик на шею повещай, чтобы я слышала твое приближение, — мягко проворчала девушка.       Хуань усмехнулась и свела руки вместе, демонстрируя небольшого размера чемоданчик. Ваньинь опустила взгляд и обратила на него внимание.       — Наш скаут всегда готов, — съязвила девушка, отходя в сторону, пропуская Хуань к хонде. — От меня что-то требуется?       — Да, было бы неплохо накрыть этот угол пленкой, а тебе самой держаться подальше, чтобы краска до тебя не долетала, а то потом не оттерешь с одежды.       — Это ты еще с пятнами от моторного масла не боролось, — ответила Ваньинь. — Вот где кожу сотрешь до кости.       Она покрутила головой в поисках пузырчатой пленки, которую они использовали для переезда. Пленка нашлась под столом в противоположном конце гаража. С помощью Хуань, Ваньинь доволокла рулон до СРФ. Отмерив нужное количество, чтобы скрыть стены и пол, Ваньинь, опять же с помощью Хуань, закрепила большие куски на стене строительным степлером, соединив стыки марлевым скотчем.       — Лабораторная герметизация, — пошутила Хуань, оглядывая проделанную работу.       Когда Хуань, присев на одно колено, открыла свой чемоданчик, Ваньинь отошла от нее на несколько шагов, прислонилась к стене и, скрестив руки, стала наблюдать за работой. Лицо Хуань, скрытое за маской, было почти не видно, но потому как она расслабленно двигалась, примерялась и водила рукой, было заметно, что девушка в своей стихии. Волосы, чтобы не мешались, Хуань скрутила в низкий пучок на затылке, только одна прядь выпала вперед и девушка время от времени, откидывала голову назад, пытаясь смахнуть вредную прядку.       Ваньинь, наперекор предупреждению, скользнула ближе к Хуань и медленно подняла руку, потянувшись к ней. Хуань, краем глаза уловившая движение, застыла с широко раскрытыми глазами и внимательно следила за приближением руки к ее лицу. Костяшками пальцев Ваньинь едва коснулась мягкой щеки, подцепила прядку и завела ее за ухо.       Маленький жест, перевернувший у Ваньинь все в животе. Она неловко улыбнулась одним уголком и вернулась обратно на свой наблюдательный пост, а Хуань развернулась к мотоциклу, взявшись за работу с прежним усердием.       Очень вскоре стали проступать четкие очертания ломаных и расходящихся во все стороны линии грозы. Хуань нанесла бледно-белым отсвет, а поверх перекрыла темно-пурпурным цветом. Она отклонилась, разминая затекшую шею и плечо, и оглядела изображения наклоняя голову из стороны в сторону.       Ваньинь вновь отважилась подойти ближе, чтобы рассмотреть рисунок.       — У тебя здорово получается, — похвалила девушка. — Почему не художественный факультет, а музыкальный?       Хуань опустила аэрограф на пол рядом с ногой и стянула с лица маску, наморщив носик от резкого запаха краски.       — Родители с детства нас с Ванцзи водили на музыкальные курсы и хотели вырастить из нас таланты, — ответила Хуань.       — Но ты и так талант, — Ваньинь махнула рукой в сторону СРФ. — Мне кажется, что ты зарываешь себя на музыкальном потоке.       Хуань улыбнулась выразительно печальной улыбкой.       — Я делаю это для родителей.       — Ты можешь сделать музыку своим хобби, а это — своей постоянной деятельностью. По-моему твои родители были бы куда счастливее, если бы знали, что их дочь занимается любимым делом, — возразила Ваньинь. — Видела бы ты себя со стороны, такая одухотворенная.       Хуань подняла голову, немного озадаченная словами девушки. Она не могла видеть себя со стороны во время работы, но то, что ей нравилось рисовать было неоспоримым фактом. Рисование ее отключало от внешнего мира, она полностью погружалась в альбом лист, холст натянутый на раму или бетонную стену — неважно, что, лишь бы можно было добавить цвета.       Она задумчиво пожевала губу, глаза ее влажно заблестели, как будто предвещали подступающие слезы. Ваньинь уже пожалела, что была не сдержана в высказываниях — все-таки потеря родителей для Хуань была серьезным ударом. Мало ли чем спасаются в таких ситуациях люди, оправдывая свои поступки болью. Навязанный интерес — малая верхушка айсберга.       Но Хуань заговорила, разбивая напряженную тишину, и голос ее звучал ровно.       — Я думала об этом много раз, смотрела сайты и планировала посетить день открытых дверей, чтобы понять, действительно ли это то месте, где мне надо быть или это просто детские мечты.       Ваньинь подобралась, складывая руки на груди.       — Если все еще хочешь, можем съездить вместе. Посмотришь, — предложила девушка.       — Ты правда поедешь со мной? — С затаенной надеждой спросила Хуань.       — Да, — ответила Ваньинь, словно в этом не было ничего сложного.       В этом действительно не было ничего сложного, потому что это касалось Хуань, но Ваньинь совершенно не видела в этом никакой проблемы.       — Возьмем билеты на автобус и в ближайшие же дни поедем.       Хуань с сомнением поглядела на свои колени и поводила перепачканными в краске кончиками пальцев по ткани джинс, оставляя тонкие лиловые следочки. Ваньинь не торопила, понимая, что для перемен нужна смелость, хотя и была уверена, что у Хуань смелости с избытком.       — Только ты поедешь со мной, — упрямо повторила Хуань, скорее для себя, чем для Ваньинь.       — Я уже сказала: да, — усмехнулась девушка.       Хуань подняла взгляд, просияв не хуже солнца на улице. Ваньинь вздохнула, в который раз поражаясь, как мало нужно было Хуань. Она опустила руки вдоль тела и отступила на несколько шагов.       Работа над ребрендингом СРФ продолжилась.

***

      День для поездки выпал на пятницу. В небе ярко светило солнце, теплый бриз мягко трепал волосы и ласкал лицо Ваньинь, словно множество мимолетных поцелуев Хуань, наловчившуюся оставлять касания незаметно для окружающих, как сейчас. Хуань притянула ее за бок ближе к себе и ласкающе выводила рукой вверх-вниз. По позвоночнику к лопаткам вверх и обратно к пояснице. Ваньинь, сосредоточенно сохраняя отсутствующее выражение лица, уплывала сознанием от острых ощущений чувственной ласки.       С того «гостеприимного дня» они не пересекали черту, довольствуясь разного вида поцелуями. От мимолетных-украдкой до горячо-страстных. Хуань получалось поджигать ее касаниями к опасным местам на теле и столь же успешно гасить так, что поздно ночью оставаясь в своей комнате, Ваньинь, изучившая свое тело вдоль и поперек, пыталась повторить маршрут Хуань, чтобы разгадать секрет девушки и быть подготовленной.       Но то ли дело было в самой Хуань, то ли мозг Ваньинь в такие моменты отключался, перекладывая всю ответственность на тело, реагирующим уже слишком откровенно на старания девушки. Разгадка не поддавалась.       — На территории университета есть несколько летних кафе — сможем перекусить перед отъездом, — сообщила Хуань, листая сайт кампуса.       Ваньинь прикусила губу и кивнула, боясь, что голос ее подведет. Она прижала ладони к бедрам, подтягивая юбку вниз. В новом ампуле ей было некомфортно и непривычно, и изначально она планировала поехать в университете в джинсах, добавив строгости легким жакетом. Перерывая шкаф в поисках этого самого жакета, Ваньинь нашла джинсовую юбку. Она оглядела находку, пытаясь вспомнить когда она решила, что ей идут такие вещи. Поддавшись порыву, девушка прикинула юбку к телу и посмотрела на себя в зеркало — длина была приличной и не стесняла движений.       Подумав о Хуань, которая носила преимущественно женственную одежду, Ваньинь выбрала юбку и добавила хлопковую рубашку с короткими рукавами. На выходе из дома ее остановила мама, обведя дочь взглядом снизу вверх и испуганно вытянула шею, выглядывая в окно.       — Что ты делаешь? — Смутилась Ваньинь.       — Моя дочь в юбке, — Юй Цзыюань прижала руку к горлу и снова выглянула в окно. — Небеса на землю рухнут — не хочу пропустить такое событие.       Ваньинь закатила глаза, закидывая на плечо лямку небольшого рюкзака, и раздраженно бросила, отворачиваясь:       — Пока, ма!       Не меньше ее вид удивил Хуань, которая в отличии от мамы, встретила Ваньинь улыбкой и долгим взглядом на открытых ногах, от чего Ваньинь сразу же бросило в краску.       — Если захочешь — есть прямой рейс до города. Ехать десять минут. Сможем там погулять, — предложила Хуань, поворачивая телефон, чтобы увеличить изображение карты.       Ваньинь снова кивнула, промолчав. Почувствовав, как ладонь Хуань скользнула в сторону по пояснице и замерла, Ваньинь вдохнула и выдохнула, расслабляя зажатые плечи, зажмурившись, подняла голову, подставляя лицо теплым лучам.       На улице было по-августовски нежарко. В воздухе пахло свежей травой и зеленью листьев. Ночью прошел дождь, прибив каплями дорожную пыль. Ваньинь с упоением втягивала сладковатый аромат лета с примешавшимся к нему тонким прозрачным ароматом сандаловых духов Хуань. День обещал быть хорошим.       К остановке вылавировал нужный им автобус. Хуань мягко подтолкнула Ваньинь и пошла за ней следом. В проходе автобуса, Ваньинь пропустила девушку к окну и сама села с краю. Обе потянулись к своим рюкзакам: Ваньинь достала наушники, а Хуань очередную книгу.       Отвыкшая от передвижения внутри транспорта, Ваньинь быстро прикрыла глаза, заснув. И проснулась только тогда, когда они приехали. Осторожное прикосновение к щеке, заставило ее вздрогнуть и открыть глаза. Хуань сняла с нее ДжБЛ-наушники и прислонила голову к своему плечу, дав возможность нормально выспаться.       Ваньинь сонно моргнула, приходя в себя, и широко зевнула, прикрывая рот ладонью.       — Укачало? — С сочувствием спросила Хуань.       — Просто отвыкла, — мотнула головой Ваньинь, вытягивая руки наверх и потягиваясь всем телом.       Они переждали, пока схлынет поток пассажиров и вышли почти последними. Со сна Ваньинь прищурилась на ярком свете и не сразу заметила, что Хуань протягивает ей ладонь. Девушка подумала сделать вид, что не заметила, но тут же встряхнула этот порыв, словно паука медленно ползущего по руке, и обхватила ладонь, грубо стиснув пальцы Хуань. Хуань успокаивающе поводила большим пальцем по внешней стороне ладони, добавляя Ваньинь уверенности, и повела ее за собой.       От остановки им предстояло пройти еще несколько минут до университетского проспекта. По изогнутому переулку в тени больших деревьев они скользнули по дороге в обоюдном молчании. Ваньинь смотрела вперед, а Хуань с детской непосредственностью оглядывалась кругом, вертя головой во все стороны. Постепенно дорога расширялась и расступалась перед ними и до них донеслись первые голоса студентов и гостей университета.       Сердце Ваньинь забилось чуть быстрее, когда они прошли под сводами арки, все еще держась за руки. Хуань воодушевленно улыбнулась с благодарностью во взгляде посмотрев на Ваньинь — и девушка не смогла высвободить руку, понимая, что испортит этим важный для подруги момент.       Они прошли вдоль вытянутых параллельно друг другу корпусов, мимо первого кафе, больше похожего вывеской на бар и меню в окне. Пройдя по лже-мосту Ваньинь, отпустив тревоги, с интересом огляделась, начиная чувствовать восторг Хуань. Это место было создано для вдохновения: главный корпус был низким и широким, сложенный из массивного темного кирпича, по углам крыши демонической охраной высились скульптуры гаргулий — Ваньинь легко представила, как Хуань, перекинув волосы через плечо, устроилась бы перед зданием и зарисовывала одну из статуй, держа блокнот на коленях. С боку от здания зеленело спортивное поле, а за полем, — Ваньинь чуть сузила глаза, приглядываясь к бликам — был искусственным водоем.       — Ну как? — Осторожно поинтересовалась Ваньинь.       — Я влюбилась, — со счастливой улыбкой изрекла Хуань.       Ваньинь затаенно выдохнула и потянула девушку внутрь здания. Внутри все оказалось еще претенциознее. Ваньинь услышала тихий всплеск и повернула голову в направлении шума, присвистнула, заметив фонтан. От мраморного пола до лепнин на потолке все выглядело, как с картинки какого-нибудь учебника по истории — красиво и искусно. Внутри университета даже пахло по особенному, как в старой библиотеке: сладкой фруктовой закуской, ванилью, клеем и талантом.       Ваньинь передернула плечами, за дверями здания было чуть прохладнее, чем на улице, и мрачно взглянула на подошедшую к ним девушку — студентку, представившуюся Мянь-Мянь. Она предложила устроить экскурсию и рассказать о факультетах. Хуань вопросительно взглянула на Ваньинь, но та мотнула рукой и спокойно ответила:       — Развлекайся.       Когда Мянь-Мянь увела Хуань, Ваньинь обхватила себя руками и пошла гулять по холлу, с малой толикой любопытства разглядывая висящие на стенах репродукции, пока ее взгляд не зацепился за выбивающееся из общего плана лицо. Аристократическое лицо с выступающими скулами, тонким носом, волевым коническим подбородком, совершенной формы и цвета губы и пронзительно карими глазами. Лицо обрамленное шапкой темно каштановых волос, спускавщихся вниз по плечам.       Вэнь Цин, убедившись, что ее заметили, уверенно пошла на встречу. Ваньинь ожидала, что с минуты на минуты ее горло предательски сузится, как всегда с ней бывало при открытом столкновении, но когда она поприветствовала Цин, голос был ровным, безмятежным, а горло не задушил нервный спазм.       — Я думала, что ты выбрала инженерный, — произнесла Вэнь Цин интонацией, вынуждающей Ваньинь ответить ей.       Девушка пожала плечами, опуская руки вниз. Откуда-то возникло спокойствие, никогда не дававшееся ей при предыдущих встречах с бывшей.       — Я здесь в качестве группы поддержки, — ответила Ваньинь.       Вэнь Цин выгнула свою идеально выщипанную и подведенную бровь, недоверчиво оглядывая Ваньинь.       — Так, — задумчиво протянула Цин. — У тебя кто-то появился?       — Тебя это не касается. Мы расстались, Цин, — напомнила Ваньинь.       Вэнь Цин холодно улыбнулась, вскидывая голову и отводя взгляд за плечо девушки.       — И, конечно, твои родители до сих пор не в курсе, что ты предпочитаешь ванильное мороженое, — Цин не спрашивала, а утверждала.       Но Ваньинь стойко выдержала укол насмешки.       — Как и Жохань не знает о твоих предпочтениях, — произнесла Ваньинь, послав Вэнь Цин полуулыбку.       Ей, вдруг, стало жалко Цин — они не были такими уж разными. Ответственность и требования семей соответствовать стандарту, рамки, в которых их загоняло общество. Они обе по-своему были несчастны и справлялись с этим, как умели. Только теперь у Ваньинь появился шанс что-то поменять, исправить. И Хуань успешно встала в это уравнение, перебирая ее винтик за винтиком, модернизируя и улучшая, как Ваньинь перебирала конструкцию хонды, доводя мотоцикл до совершенства. У Ваньинь было то, ради чего ей хотелось выбраться из страха и пустоты, а Вэнь Цин нет. Поэтому девушка так отчаянно хотела утянуть бывшую обратно во тьму, кусаясь и плюясь ядом.       Ваньинь расправила плечи и улыбнулась шире.       — Нам обеим есть, что терять. Предлагаю перемирие, — она с вызовом взглянула на Вэнь Цин, ожидая ее реакции.       Цин кисло улыбнулась.       — Принято.       Когда девушка повернулась к ней боком, Ваньинь добавила:       — Попробуй рассмотреть дипломатию — это твой конек, — и хмыкнула на оттопыренный в ответ на комментарий средний палец. — Или нет.       Проводив спину удаляющейся Вэнь Цин, Ваньинь расслабленно потянулась, не чувствуя привычной зажатости в теле, и развернулась на носочках.       — Черт! — Вскрикнула девушка.       — Извини, — Хуань натянуто улыбнулась, помахав брошюрами. — Мне надо заполнить бланк, у тебя не будет ручки? Хочу попасть на летние курсы.       Ваньинь вздохнула.       — Сколько ты успела услышать?       — Ну, — смущенно порозовела воспитанная Хуань. — Про пакт о перемирии точно. Про парня и родителей тоже. Про расставание вроде еще что-то было. И, кажется, что у тебя кто-то появился.       Ваньинь зажмурилась, болезненно скривившись.       — Если это в прошлом, то тебе нет нужды объясняться, — отмахнулась Хуань, но Ваньинь открыла глаза и перебив девушку, проговорила:       — Вэнь Цин — это как простуда. Ты заболеваешь, тебя несколько дней лихорадит. Идешь на поправку и борешься с симптомами. Пока в один прекрасный день ты не начинаешь дышать не заложенным носом.       Мы были вместе какое-то время и это было хорошее время, но потом стало слишком много путаницы и неясностей. Метаний друг от друга. Мы расходились, потом снова сходились. Это была не влюбленность, а попытка избежать одиночество. Не знаю зачем оправдываюсь, — стихла под конец фразы Ваньинь.       Хуань наклонила голову, облизав губы, раздумывая над словами Ваньинь.       — А этот кто-то — я? — Как можно тише поинтересовалась девушка.       Ваньинь шагнула ближе и коснулась пальцами руки Хуань.       — Да, — с твердой решимостью произнесла она.       Хуань неуверенно подняла взгляд и, вдруг, хитро улыбнулась — улыбка прорезалась на ее лице ярким весенним лучом. Она перевернула руку, перехватывая пальцы Ваньинь и потянула ее за собой, ведя куда-то вглубь здания.       — Что ты делаешь? — Ваньинь торопливо семенила, едва поспевая за широком шагом девушки, волокущую ее вдоль пустого коридора.       От того как резко затормозила Хуань возле одной из дверей, Ваньинь чуть не врезалась в ее плечо. Хуань толкнула дверь, заводя Ваньинь за собой и закрылась за ними, отрезая шум студентов деревянной перегородкой.       Ваньинь испуганно заозиралась: комната, в которую его толкнула Хуань была похожа на обычный класс с уходящим в высоту длинными столами.       — Хуань? — Пискнула фальцетом Ваньинь, пытаясь обойти подругу.       Но Хуань, выронив на пол бланки, — те шелестя закружили белым листопадом и, разлетевшись, накрыли пол, — поймала ее за талию и шагнула вперед. Ваньинь неуверенно шагнула назад. Через пару таких шагов, она оказалась прижата к столу бедрами Хуань, мягко стукнувшись задницей о край.       — Тут люди ходят! — В ужасе прошептала Ваньинь, нахмурившись.       — Тогда тебе стоит вести себя потише, — ухмыльнулась Хуань.       — Флирт — это не твое, — отмахнулась девушка, снова попытавшись протиснуться в бок.       Хуань предупреждающе опустила ладонь на стол.       — Ты можешь оседлать мой байк, — предложила Хуань, кокетливо улыбнувшись.       Ваньинь, повернув голову, насмешливо выгнула бровь, разглядывая явно довольную собой Хуань.       — Или запарковать свой СРФ в мой гараж, — хихикнула девушка, наклоняясь ближе.       Ваньинь вздрогнула, ощутив чужое теплое дыхание на щеке и коротко выдохнула, услышав, как застучала кровь в ушах. Хуань спрятала лицо в изгиб ее шеи и не слышно рассмеялась, щекотнув девушку.       Было ощущение, что Ваньинь угодила в ловушку. Но, вместе с тем, от возбуждения запульсировало внизу живота.       — Так себе эвфемизмы, — проворчала Ваньинь и тут же шумно сглотнула, почувствовав уверенное прикосновение губ к шее, к самой чувствительной части ее тела.       Статические разряды, взбудоражившие кровь, пронеслись по коже Ваньинь. Она зажмурилась, перебарывая острые ощущения от такой близости и страха, что их кто-то может увидеть, накрыла руку Хуань своей.       — Ты такая красивая, когда улыбаешься, — зашептала Хуань на самый край уха, разгоняя горячие волны по телу Ваньинь от затылка по плечам, вниз по позвоночнику, растекающиеся по пояснице, огибающие жаром ягодицы и вызывающие дрожь в коленях. — Смотреть больно, как на солнце.       Ваньинь нервно сглотнула, удерживая себя на месте. От комплиментов Цин ей делалось тошно — звучали они холодно и неестественно. От похвалы Хуань кожа покрывалась мурашками и сердце сладко сжималось.       — Твой смех, — продолжила Хуань прижигать горячим шепотом, взрывающий мозг Ваньинь. — Я бы всю жизнь его слушала.       Ваньинь задрожала, чувствуя тупую пульсирующую боль между ног и то как быстро намокло ее белье. Она молчала, ошарашенная натиском этих эмоций, вдыхая одурманивающий запах Хуань, некогда раздражавший ее, теперь он ей казался самым лучшим. Вперемешку с возбуждением он захватывал ее, ослабевая контроль над разумом.       — И так ты пахнешь, — Хуань провела кончиком носа по шее до начала линии подбородка, вызывая у Ваньинь новую дрожь. — Как сад ранней весной.       Она склонила голову и прижала губы, ведя вдоль подбородка. Ваньинь приоткрыла губы, судорожно вздыхая — Хуань прикоснулась к ее бедрам, неторопливо поглаживая вдоль швов юбки, обводя изгибы, обтянутые тканью.       Желание Ваньинь сделалось столь велико, что почти поглотило страх быть обнаруженной. Она повернула голову, находя губы Хуань и прижимаясь к ним требовательно, капризно, жадно. Хуань ответила неспешно, дразня, лениво раздвигая языком губы Ваньинь. Одним движением девушка подтянула юбку Ваньинь наверх и вероломно протиснулась коленом между ног, заставив девушку безрассудно забыться и хрипло простонать.       Ваньинь, разжав пальцы, потянулась к ряду пуговиц на рубашке Хуань и спешно расстегнула одну перламутровую преграду за другой. Разведя края рубашки в сторону, девушка опустила обе ладони на шею и повела ими ниже, лаская нежную кожу. Когда она коснулась груди, Хуань страдальчески нахмурилась и низко простонала в рот. Она разорвала поцелуй и, подтянув юбку еще выше, мягко толкнула Ваньинь, роняя ее на стол.       Кровь вскипела, быстрее побежав по венам, пульс участился — ощутив лопатками холодную и твердую поверхность, Ваньинь, отпустив приличия, шумно задышала, инстинктивно подаваясь ближе. Остатки самообладания выскользнули из тела Ваньинь вместе со снятыми брифами. Последнее, что она успела запомнить, перед тем, как ее глаза закатившись закрылись была Хуань с потемневшим от возбуждения взглядом, упавшая перед ней на колени.       Горячее дыхание опалило кожу девушки — Ваньинь откинула голову назад, ударяясь затылком об стол и рвано вздохнула, ощущая губы Хуань внутренней стороне бедра. Девушка впилась ногтями в ее бедра, подаваясь ближе, внутренне взвывая от того, какая Ваньинь горячая и влажная. Поцеловав впадинку на бедре и выводя языком маленький круг, Хуань наслаждалась тем, как выгибается Ваньинь, сходя с ума, рефлекторно пытаясь вернуть разорванный контакт.       Она вздохнула и ахнула, накрывая рот ладонью, — Хуань ртом прижалась к ее лобку и надавила языком на клитор. Просунув руки под ягодицы и приподняв бедра Ваньинь, Хуань продолжила свою чувственную атаку. Ее язык извивался, настойчиво исследуя, пробуя на вкус и смакуя девушку.       В голове Ваньинь все смешалось от ласки между ног и движения рук по ее ногам. Не сумев сдержать себя, она начала издавать тихие всхлипы, поддаваясь бедрами вперед. Убрав руку от лица, она потянулась, путаясь пальцами в волосах Хуань, отчаянно прижимая к себе девушку. Каждое глубокое проникновение языка Хуань, выжимала из нее воздух, заставляя напрягать все мышцы в теле. Она невольно поддалась на встречу, заглатывая ртом кислород, как рыба выброшенная на берег, и издала тихий последний стон, ознаменовавший взрыв удовольствия.       Хуань, проведя кончиком языка по кромке ее половых губ, замерла, улыбаясь от того, что смогла добиться такого бессознательно отклика. Ваньинь продолжала надломлено дышать, приходя в себя — она чувствовала себя невероятно, желая застыть в этом состоянии навечно. Щеки красные от оргазма, блуждающий и остекленевший от взгляд, искусанные от усердий сдержать крики губы, разметавшиеся по столу волосы — Ваньинь была так восхитительна, что Хуань, поднявшись с пола, была готова снова опуститься.       Девушка подала ей руку, помогая принять вертикальное положение. Ваньинь покачнулась без твердой опоры под спиной и упала вперед, утыкаясь лицом в шею Хуань, чувствуя как бьется тонкая жилка артерии, разгоняя кровь.       Они обе застыли, вдыхая аромат их тел, духов и секса. Невесомое прикосновение Хуань к волосам Ваньинь, вернуло девушку в реальность. Она открыла веки и отклонив голову, заглянула в лицо Хуань опьяневшими от сытости глазами.       — Надеюсь, тебе придется сдавать здесь экзамены, — еле ворочая языком, заговорила Ваньинь. — И ты не сможешь сосредоточится, глядя на этот стол.       Хуань рассмеялась, не воспринимая ворчание Ваньинь.       — Нет, я буду думать о том, как скорее сдать экзамен, чтобы приехать к своей девушке, — обезоруживающе улыбнулась она.       Ваньинь выгнула бровь и уперлась ладонями в стол. Юбка все еще была задрана, открывая вид на ее ноги, а брифы мерно покачивались на левой ноге, но ее это совсем не заботила, она словно забыла о том, как выглядит.       — Так мы все-таки встречаемся? — Уточнила Ваньинь.       — Да, — подтвердила Хуань, прикасаясь костяшками пальцев к виску девушки и нежно ведя ими вдоль лица.       Ваньинь прикрыла глаза и наклонила голову, прижимая щеку к теплой ладони Хуань.       — Что ты со мной делаешь? — С обреченностью в голосе спросила девушка.       — Это не я, — рассмеялась Хуань, приближая лицо. — Честное ведьминское!       Ваньинь хмыкнула, не открывая глаз, и ответила на поцелуй Хуань.

***

      После кабинета, они на короткое время разошлись, Хуань отправилась заполнять бланки, а Ваньинь нетвердой походкой в туалет, освежить пылающее лицо. Хотя девушка настаивала сопроводить, Ваньинь отмахнулась и посоветовала не тратить на нее время. В туалете Ваньинь поглядела на себя в зеркало и тихо рассмеялась над своим задурманенным взглядом и порозовевшим лицом.       Умывшись, поправив одежду и кое-как расчесав пальцами спутанные волосы, Ваньинь вернулась в холл и стала дожидаться Хуань. В груди теплилась радость — Ваньинь то и дело приходилось прикусывать уголки рта, чтобы не начать улыбаться у всех на виду, как сумасшедшая. Она достала телефон и отвлекла себя на короткое время до появления Хуань, только сердце, как зверь в клетке, билось о ребра в одном в бешенном стаккато. Ваньинь вдохнула и прикрыла глаза, отклоняясь назад. Если она не совладает с собой, то умрет от щемящей нежности.       Тот факт, что Хуань выбрала ее, повергал Ваньинь в шок. Она могла выбрать любую другую, более подходящую. Без проблем, без трудностей, без заскоков. Не такую грубую и острую на язык, не такую холодную и отстраненную. Она могла выбрать девушку подстать себе мягкую, улыбчивую, веселую. Но Хуань сказала «да», остановив свой выбор на сложной, закрытой, с камнями за душой Ваньинь. И Ваньинь умирала от благодарности за этот кредит доверия, взрываясь, как детская шутиха, смущением, стоило Хуань улыбнутся ей.       Вернувшись, девушка протянула ей руку, помогая подняться с места, и не отпустила ее, пока они шли назад к остановке. Хуань не умолкая пересказывала разговор с Мянь-Мянь, делилась увиденным и строила планы. Ваньинь скромно молчала, слушая, наслаждаясь теплом перекатывающимся из руки в руку Ваньинь, вверх по плечу и прямо в сердце.       В автобусе до города, Хуань умолкает — слишком много народу, а ей хотелось делиться эмоциями до ревностного только с Ваньинь. Она пропустила ее вперед и встала позади, словно отрезала от остальных своих телом. Ваньинь внутренне зарделась. И рука на боку, обозначающая ее принадлежность, доставила не меньшее удовольствие. Она подняла телефон и показала Хуань мотоциклетную распродажу, которую отыскала, пока ждала ее. Хуань легко согласилась — у них предостаточно времени посмотреть все.       Городок примыкающий к университету, оказался еще меньше, чем их собственный. С узкими улочками, с теснящимися друг к другу домами — летом он выглядел почти сонным без основной массы студентов. Но Ваньинь это даже понравилось. Они прогуливались с Хуань по небольшому рынку, на ходу перекусывая купленными здесь же маньтоу — у Ваньинь с мясом, у Хуань с овощами — и разделили одну на двоих бутылку воды.       Солнце уже к тому времени перешло им за спины, приятно припекая, потихоньку склоняя день к вечеру. Хуань, отслеживающая сколько им осталось времени, сказала Ваньинь, что пора бы им поворачивать. Но девушка не услышала ее предупреждения, застыв на месте и уставившись на что-то перед собой. Хуань нахмурилась и подошла ближе, ровняясь с Ваньинь — перед ними на брезенте среди визуального беспорядка стоял байк, покрытый слоем дорожной и уличной пыли. Руль и фара лежали отдельно. Бензобак в виде капли был темно-металлического цвета с отчеканенным на боку одним словом «Триумф».       Он выглядел как мотоцикл из черно-белых фильмов в главной роли с Джеймс Дином, где много гонок, уличных банд и разговоров о человеческой жизни под бутылку пива. Ваньинь влюбилась в него с первого взгляда. Она провела рукой по сиденью, мгновенно пачкаясь в пыли и с трепетом потрогала чуть теплый бок — у ее отца в молодости был такой же, она видела на фотографиях.       — Кто захочет ездить на такой развалюхе? — С неуверенным смешком спросила Хуань.       — Ты стоишь рядом с ней, — совсем не обидевшись, ответила Ваньинь. — Починить его будет нелегко, но вполне возможно. И он поедет.       Она уже видела примерный фронт работы, потому что они с папой проводили много часов за разбором хонды. Она ползала вместе с ним, собирая коленями и локтями грязь светила отцу лампой, забирала инструмент и подлезала туда, где могли подлезть только тонкие девичьи пальчики. Задавала вопросы и внимательно слушала его рассказы о свечах, тормозных тросах и подвесках. Тогда она почти забывала, что такие разговоры у них происходят в лучшем случае раз в две недели.       Девушка обтерла руку о юбку и решительно отвернулась — ей все равно его не купить. Денег не достаточно. А если бы было достаточно денег, то как бы она его доставляла домой?       На обратной дороге Ваньинь и Хуань, перегруженные впечатлениями, не заметили время поездки. Хуань понимающе молчала, уткнувшись в книгу, Ваньинь слушала музыку, погруженная в себя — она думала о «Триумфе» и о том, как было бы здорово с отцом его чинить. Возможно, они бы даже могли вместе ездить на своих мотоциклах. Но все это было пустыми мечтами и Ваньинь, по итогу, закрыла глаза, отталкивая от себя глупые грезы.       Хуань нашла ее руку и утешающе сжала. Ваньинь открыла глаза, повернулась и взглянула на девушку, сместив наушники на шею.       — Хочешь ко мне в гости? — Предложила Ваньинь.       Хуань подняла голову, отрываясь от книги и благодарно улыбнулась.       — Да.       Ваньинь кивнула, возвращая наушники на место. Ей стало почти все равно, что она не проведет несколько вечеров за починкой мотоцикла.

***

      Комната Ваньинь была несколько больше комнаты Хуань. Девушка с любопытством огляделась, рассматривая обстановку. Она улыбнулась, заметив съехавшую по столу горку журналов и распечаток про мотоциклы. С дрогнувшим сердцем поглядела на прикрепленные гвоздиком к стене над столом билеты с неудавшегося похода в кино. Оценила книжный стеллаж Ваньинь, проведя кончиком пальцем по корешкам. Усмехнулась, подхватив с кровати Куроми.       Ваньинь, застывшая на пороге комнаты, наблюдала за ее перемещением, скрестив руки и прислонившись плечом к косяку. Когда Хуань подхватила игрушку и уселась на край кровати, Ваньинь оттолкнулась, закрыла за собой дверь и подошла к девушке.       — Мне нравится, — вынесла вердикт Хуань. — В твоем стиле.       Ваньинь хмыкнула, устраиваясь подле, подогнув под себя ногу.       — Не знаю, что ты здесь ожидала увидеть, — проговорила она. — Моторы от мотоцикла? Канистры с маслом? Инструменты?       По забегавшим глазам Хуань, Ваньинь заключила, что да, что-то подобное и рассчитывала увидеть девушка.       — Это же моя комната, — отмахнулась Ваньинь. — Все интересное происходит в гараже.       Хуань повертела игрушку в руках, поправляя загнувшиеся уголки.       — Спасибо, что съездила со мной.       — Ерунда, — небрежно ответила Ваньинь.       Не соглашаясь, Хуань покачала головой, отложив игрушку в сторону.       — Для меня это было важно. Обычно я везде ездила вместе с семьей и одна вряд ли бы решилась, — она печально улыбнулась. — Жалкая картина.       Ваньинь подняла руку и коснулась ее подбородка, заставляя взглянуть на себя.       — Нет, не жалкая, — убежденно проговорила девушка. — Жалкая бы не разложила меня на преподавательском столе. Или это была минутная слабость? — Она дернула бровью, насмешив Хуань. — Концентрируйся на хорошем. Тебе там понравилось. Ты даже нашла какие-то курсы. Это твое — ты и сама чувствуешь. Тебе вовсе не нужна была моя поддержка, — Ваньинь опустила руку. — Чуть больше к себе прислушивайся и все.       Хуань улыбнулась по-настоящему. Собравшиеся вокруг глаз тонкие лучики — признак улыбчивого человека, доставили Ваньинь облегчение и радость. Пусть она сама не считала, что сделала что-то важное, но ей было приятно, что так считала Хуань.       Девушка открыла рот, чтобы что-то добавить, однако ее отвлек шум из соседней комнаты. Она повернула голову, прислушиваясь к голосам и почувствовала, как кто-то просунул внутрь в нее палку с тупым крюком, провернул ее, сворачивая все органы тугим узлом и потянул обратно наружу.       Родители ругались. Мама вменяла что-то отцу. Но до этого момента папа никогда не отвечал и уж тем более не повышал голос. Видимо, любому терпению приходит конец.       Ваньинь прикусила губу, боясь поворачиваться к Хуань. Рука, покоившаяся на пледе, сжалась в кулак, собирая и сменная ткань. Острый холод сковал тело девушки, посылая по коже нервный озноб. Горло начало сужаться, ужимая ее легкие до наперстка.       Она ощутила прикосновение к своему лицу и испуганно повернула голову к Хуань — девушка надела на нее наушники и осторожно накрыла глаза ладонью, погружая Ваньинь в темноту. В наушниках Фредди Меркьюри, надрываясь, пел о том, что хочет гнать свой байк без остановки. Ваньинь приоткрыла рот, тяжело глотая воздух. Ладонь у Хуань от чего-то сделалась влажной. Она хотела ей об этом сообщить, но содрогнувшись телом, издала только тихий всхлип, подумав, что только у Хуань может быть настолько дерьмовый вкус в музыке.

***

      Ваньинь положила руки поверх рук Хуань и пальцами надавила на управление.       — Выжать их нужно одновременно, — проговорила девушка. — Плавно, не резко. Услышишь, что мотор завибрировал, отпускаешь и переходишь на вторую. Сразу не газуй. Поняла?       Идея научить ездить Хуань на СРФ пришла сама по себе. До этого Ваньинь за хонду пускала только отца. Когда она озвучила эту идею девушке, глаза у Хуань так живо зажглись интересом, что отменять уже что-то не захотелось.       — Я буду тебя подстраховывать, — пообещала Ваньинь. — И контролировать! Так что не вздумай корчить из себя Ивел Книвела       Хуань приглушенно рассмеялась на эту угрозу. Тесно прижатая к ее спине Ваньинь скорее ощутила, чем услышала этот смех, наполнивший ее уютным счастьем.       — А если я хорошо себя покажу — ты дашь мне рулить самой?       — Мечтай, — фыркнула Ваньинь. — Мне понадобился месяц и содранное в мясо бедро, чтобы научится сносно им управлять. А ты хочешь сразу поехать.       — Ну, мне же достался самый лучший учитель, — кокетливо поддела Хуань.       Ваньинь подняла глаза к небу, улыбаясь глупому флирту девушки.       — Меньше болтовни — больше дела. Давай!       Хуань кивнула и, следуя указаниям, выжала одновременно сцепление и газ. Мотор заурчал и мотоцикл, плавно покачнувшись, сдвинулся с места. Ваньинь, напряженно вытянув шею, следила за пустынной дорогой, удерживая руки Хуань под своими.       Хуань вскрикнула от охватившего ее восторга и Ваньинь улыбнулась всецело одобряя эмоции девушки. Не сдерживаемые шлемом волосы безжалостно трепал ветер Ваньинь, она посильнее сжала колени, помогая Хуань переключить скорость, и прижалась щекой к плечу девушки.       Впервые за лето стоял жаркий день, воздух плыл в солнечном мареве, поднимая от дороги запах нагретого асфальта. Хуань в куртке Ваньинь, наверное уже изжарилась. Но лучше так, чем ободранные локти, — подумала Ваньинь, управляя СРФ при помощи рук девушки.       Они проехали еще несколько километров. Ваньинь подбавила газу, вызвав у Хуань новую порцию восторженных криков. С ее лица тоже не сходила улыбка. Девушка почувствовала, как расслабляется, снимая одну руку с управления и обнимая Хуань поперек живота. Поддавшись внутреннему импульсу, она направила байк вверх по дороге, уводя их с Хуань с заранее запланированного маршрута.       — Сбавь до сорока! — Громко скомандовала Ваньинь.       Хуань послушно дожала тормоз, пока цифры не упали до нужной отметки. И тогда Ваньинь наклонила руль в сторону, уводя СРФ с ровной дороги. На земле Хуань почувствовала себя не так уверенно и, сжав руки, напряглась. Ваньинь чуть не рассмеялась в голос с такой реакции, но быстро осеклась, все-таки управлял новичок.       — Не бойся, — крикнула Ваньинь и вернула руку на место, помогая вести мотоцикл ровнее, обходя слишком крупные корни, и удерживая управление, там, где СРФ пружинил проезжая по выпирающей из земли преграды.       Когда дорога стала уже совсем невозможной для езды под управлением Хуань, Ваньинь выжала тормоз и замедлила хонду, опустив подножку, слезла с мотоцикла. Хуань отстегнула крепление и сняла шлем, сверкнув порозовевшими щеками.       — Я управляла — ты видела? — Радостно воскликнула девушка.       Ваньинь закатила глаза, забирая шлем и вешая его на ручку.       — Я сидела за тобой.       Хуань это ничуть не задело и не убавило восторга. Она неуклюже перекинула ногу через хонду и встала рядом с Ваньинь.       — Теперь я сама могу им управлять, — просияла девушка с детской и непробиваемой непосредственностью.       Ваньинь с сомнением окинула Хуань взглядом и, повернувшись боком, пошла вперед.       — Только не в лесной местности, — мягко фыркнула она.       — Куда мы? — Спешным шагом нагнала Хуань.       — Здесь недалеко, — туманно ответила Ваньинь.       Она повела девушку за собой немного дрожа от того, что собирается сделать. Это место было ее и только ее. Место, где она пряталась, уединясь от мира. И сейчас она вела в это уединение Хуань. Вся ее интровертная суть взвыла сигнальной сиреной, трубя о том, чтобы она повернула назад, но Ваньинь упрямо сжала зубы и вывела Хуань к лавандовому пяточку.       Перед их глазами раскрылось небольшой бледно-фиолетовое озеро, колыхающееся под легкими набегами ветра. Хуань пораженно ахнула, приложив ладони ко рту. Ваньинь скромно улыбнулась, спрятав во взгляде гордость — поле, конечно, было не ее заслугой, но она же его нашла. Это вполне могло быть засчитано на ее доску достижений.       — Так красиво, — мечтательно вздохнула Хуань, делая небольшие шаги вперед, приближаясь к лавандовому краю.       Её тонкие пальцы художницы прикоснулись к цветку и обласкали соцветия.       — Тебе кто-то рассказал об этом месте? — Спросила Хуань, обернувшись через плечо.       — Нет, — ответила Ваньинь и тоже подошла ближе. — Я нашла его, когда мне было одиннадцать. Родители поругались, а я осталась без присмотра. Ну и, — она неловко стихла, опускаясь на землю.       С той поездки минула неделя. Ваньинь с содроганием сердца дожидалась вечера, боясь, что папа может не вернуться. Утром она уходила из дома и пряталась в гараже, пока ее там не находила Хуань, уводя на прогулку или к себе домой, отвлекая и развлекая разговорами, объятиями, поцелуями. Ей это легко удавалось — завладевать вниманием Ваньинь. Но с движением часовой стрелки, указывающей на вечерние часы, желудок Ваньинь завязывался узлом и тогда уже с ней не могла совладать даже Хуань.       Они не касались этой темы. Тактичная и понимающая Хуань вежливо молчала, давая всем своим видом понять, что готова выслушать, намекая, что она рядом, если Ваньинь что-то потребуется. От этого Ваньинь целовала ее и тонула в ее руках еще отчаяннее, прижимаясь к ее телу, как спасательному плоту в бескрайнем бушующем море. Хуань быстро сделалась ее тихой гаванью.       С ней было столько «впервые» за такой короткий промежуток, что у Ваньинь кружилась голова, как на американских горках и азартом щекотало в животе. Она улыбалась рядом с девушкой так часто, как ни с кем другим. Пробовала то к чему думала у нее не было таланта и Хуань ее за все хвалило, что по мнению Ваньинь было место на свалке неудач.       Хуань вообще часто ее хвалила. Как-то раз она умудрилась загнать девушку в такой непроходимый ступор, обсыпав положительными прилагательными ее характер, внешность и ум. Ваньинь смущенно рассмеялась, пытаясь перевести тему, но Хуань удержала ее и заставила повторить слова, вызывавшие у Ваньинь спазмы в горле. Она болезненно скривилась, пытаясь сказать о себе хоть что-то хорошее — слова на выходе рвались, дробились, кувыркались и рассыпались на буквы, упрямо не желая идти с языка. Хуань не сдавалась до тех пор, пока Ваньинь не повторила «талантливая, одаренная, решительная, добрая, умная», не кривясь так, словно съела целый лимон.       — Ты правда считаешь, что я такая? — Усмехнулась Ваньинь.       — Да, правда, — тихо улыбнулась Хуань и посмотрела на нее таким долгим и пристальным взглядом, от чего сомневаться в ней, а заодно и в себе Ваньинь не посмела.       Хуань давала ей то, чего Ваньинь была лишена всю жизнь — семейного тепла. Из-за этого возвращаться по вечерам домой было еще сложней и трудней. Ей было страшно принять реальность, где ее семья рассыпается на отдельные составляющие. Она ходила по дому тихо, притворяясь тенью, не говоря, а если говорила, то совсем неслышно, боясь, что от любого шума, трещина на семейном портрете разойдется до конца рамки. Ее зыбкий мир рушился и Ваньинь искала причину несчастий в себе, считая, что была недостаточно хорошей дочерью, обращая внимание родителей, лишь капризами и выходками, вместо высоких результатов и неустанных достижений.       Она не делилась этими мыслями с Хуань, но, наверное, той было достаточно прочитать все на ее лице или понять по тому, как она сжимала ее руку под одеялом, когда они смотрели фильм, где глупая семейная история заканчивалась обязательным сопливо-счастливым концом.       Хуань, чуть помедлив, опустилась рядом с ней и упала на спину, раскинув руки. Ваньинь последовала примеру и уставилась в заплатку голубого неба в обрамлении верхушек деревьев.       — Тогда был день рождения мамы, — заговорила Хуань, нарушив тишину.       Ваньинь непонимающе нахмурилась, но не перебила, чтобы уточнить.       — Я весь день старалась делать вид, что все хорошо. Ванцзи заперлась в комнате. Дядя, как будто позабыл обо всем. Я все ждала, что кто-нибудь из них вспомнит, что за день, но они так и не соизволили подумать о маме, — Хуань сглотнула вставшие комом слезы.       Ваньинь догадалась о каком дне она говорит и напряженно принялась подыскивать слова, водя глазами по чистому небу: что-то там все-таки должно было быть, какие-нибудь полезные подсказки для его положения, некое гомеопатическое средство. Но, как всегда, она не знала, что сказать. Она была отвратительно бесполезна в подобных вещах. Поэтому она молча нашла руку Хуань в траве и сжала в немой поддержке, переплетая их пальцы между собой.       — Я решила пойти на ту вечеринку, чтобы представить шумный вечер в нашем доме праздником по случаю дня рождения мамы и, — она тихо всхлипнула, словно раскаивалась в своем поведении перед богом. Только ее слушателями были лаванда, небо и Ваньинь. — Мне стало только хуже. Я никогда не испытывала такой сосущей пустоты, находясь в толпе людей.       Ваньинь с грустью прикусила губу, удивляясь как можно чувствовать себя одинокой при живых родителях, и как можно чувствовать себя точно такой же при мертвых родителях. Она перекатилась на бок, накрывая Хуань рукой и подтягивая ее к себе — она не думала о том, что одежда покроется земляными и травяными пятнами. Для нее важно было дать Хуань поддержку. Она была готова забрать всю боль, которую невысказанной носила в себе Хуань, чтобы не видеть, как девушка плачет, прикрыв глаза и утыкаясь в нее слепым котенком. Слезы выглядели неправильно на красивом узком лице Хуань. Та заслуживала только счастливых и радостных моментов.       Ваньинь погладила ее по волосам, вытаскивая попавшую в пряди травинку, и долго прижимала губы к горячему виску, держа ее в своих руках, пока, наконец, слезы не иссякли, сменившись неловким иканием и ответными объятиями. Ваньинь провела рукой вдоль спины Хуань и откинула голову назад, чтобы посмотреть в лицо девушки.       — Не знаю насколько у нас все серьезно, — замявшись, начала она.       — У нас все серьезно, — насупившись ответила Хуань. В сочетании с покрасневшим носом и твердостью в глазах, выглядела она забавно.       Ваньинь кротко улыбнулась.       — Если ты не против, то я могла бы познакомить тебя с лучшей частью моей семьи, — закончила предложение девушка.       — М? — Заинтересованно подняла брови Хуань, устраивая под щекой руку.       — Помнишь я упоминала, что у меня есть сестра, — получив утвердительный кивок, Ваньинь пояснила. — Яньли живет в нескольких часах езды от нашего города. У нее свой ресторан. А еще муж — дурак дураком, но в целом мирный житель. И она знает, что я, — Ваньинь не закончила и неуверенно взглянула на Хуань.       — И ты хочешь представить ей меня, как свою девушку? — Лукаво улыбнулась Хуань. — Надеюсь, после одобрения последует предложение, — она хихикнула, получив от Ваньинь чувствительный щипок за бедро.       — Сначала понравься Яньли — она строгий судья! — Предупредительно фыркнула Ваньинь. — Мне ее мнение очень важно.       Хуань, не испуганная словами Ваньинь, улыбнулась шире.       — Предстану в лучшем свете, — пообещала Хуань.       Ваньинь выдохнула, окрыленная согласием девушки. Переживать за то понравится ли Хуань Янли смысла не было. Хуань со своим природным очарованием привлекла бы и камень, и цветы бы тянулись к ее свету, перепутав с солнцем. Она больше боялась за себя, как скажется на ней эта встреча.       — Я напишу Яньли и узнаю, когда у нее будет свободное время, — подытожила Ваньинь, разжимая руки вокруг Хуань.       Она оперлась локтем о землю, подтянув ноги, поднялась с земли и помогла подняться Хуань. Они оглядели друг друга, отряхивая налипшую пыль и травинки. Ваньинь потянулась к своей куртке, надетой на Хуань. Девушка, решив, что та хочет забрать, тронула язычок «молнии», но Ваньинь остановила ее мотнув головой, и залезла в карманы.       — Закрой глаза, — смутившись, попросила девушка.       Хуань, расплываясь в улыбке, покорно исполнила просьбу. Ваньинь вынула руку из кармана и осторожно провела ладонями вдоль шеи Хуань, отодвигая волосы. Между пальцев блеснула тонкая цепочка, кулон обжег холодным металлом впадинку на шее, Хуань вздрогнула. Быстро защелкнув замок цепочки, Ваньинь отступила на шаг и смущенно разрешила открыть глаза.       Хуань наклонила голову, чтобы рассмотреть подарок Ваньинь, и медленно коснулась кулона, вертя его на цепочке.       — Будет дополнением к твоим сережкам, — ворчливо прокомментировала Ваньинь красно-желтую эмалированную эмблему.       Она увидела ее во время их прогулки по студенческому городу, и пока Хуань отвлеклась на рассматривание книг, Ваньинь купила кулон, неловко запрятав на дно рюкзака, да только вечер для подарка оказался не подходящим, и так она его таскала целую неделю в кармане куртки, все не решаясь отдать.       Хуань крутанула кулон и опустила.       — Я знала, что тебе понравились мои сережки! — Хмыкнула Хуань, складывая пальцы колечком в знак одобрения.       — Не мели ерунду — они отвратительны, — фыркнула Ваньинь. — Просто на тебе и мусорный мешок будет хорошо и дорого выглядеть.       Звонко рассмеявшись, Хуань закусила губу, задорно подмигнув.       — У тебя нервный тик? — Ваньинь привычно состроила щит из сарказма, пряча за ним свое смущение.       Хуань улыбнулась и сжала девушку в осторожных объятиях, положив голову на ее плечо. Ваньинь вдохнула полюбившийся аромат с добавившейся ноткой сырой земли и лаванды, наклонив голову, и положила руки на талию Хуань, притягивая ее ближе к себе, свое успокоение. Хуань ничуть не нарушила своим присутствием границы лавандового пятачка, она была вежливым гостем, уважающим Ваньинь. И девушка не пожелала, что допустила ее в свое личное пространство.       На обратный путь впереди села Ваньинь, как более уверенный ездок. Хонда на огромной скорости неслась по вечерней дороге в город, который они, казалось, покинули совсем недавно. Ваньинь впервые почувствовала себя лучше за семь дней. Возможно эмоциональная открытость Хуань помогла ей. Или их совместные планы. А может ее просто делало счастливой то, как девушка прижималась к ней, пряча лицо за ее плечом. Но так или иначе, она знала, что тот потерянный покой вернулся благодаря девушке с дурацкими сережками, к которым она была готова докупать еще кучу дурацкой атрибутики, лишь бы Хуань улыбалась.

***

      Первым плохим знаком стал пустой гараж. Ваньинь спешившись с хонды, поглядела на отсутствующий чемодан с набором инструментов и почувствовала, как ее душа медленно стекла в пятки. На столе, где он обычно лежал было только пустое пятно, с выцветшей по краям рамкой. Горло Ваньинь сдавило хладной рукой — она негнущихся ногах прошла к дому, открыла дверь и зашла внутрь, как в разверзнувшуюся бездны пасть. Дом ее встретил мертвой тишиной. Не работал телевизор, мама ни с кем не ругалась по телефону и отец не крикнул привычного — «Пацанка!»       Ваньинь ухватилась рукой за стену, почувствовав недомогание во всем теле, и держась за недвижимую опору, прошла по коридору до угла, ведущим в кухню. Там на высоком барном стуле сидела мама, отгородившись ноутбуком. Глаза ее были воспаленными и опухшими. В уголках губ немного размазалась помада. Это была совершенно незнакомая Ваньинь мама. Юй Цзыюань не позволяла себе неряшливости.       — Мам? — Позвала Ваньинь дрогнувшим голосом.       Женщина подняла голову, сфокусировав на дочери взгляд, и как будто очнулась.       — Почему так поздно? Где ты была? — Она просканировала дочь, заметив на джинсах пятно, но почему-то промолчала.       — Мама, — снова позвала Ваньинь. — Что произошло?       Юй Цзыюань вздохнула и закрыла ноутбук. Ваньинь обратила внимание на половину осушенный бокал — третий дурной признак.       — Что ты сделала? — Девушка убрала руку от стены, испытывая поднимающийся вверх по телу огонь гнева от того как мать испытующе молчала. — Что ты ему наговорила? — Не сдержавшись, закричала Ваньинь.       — Успокойся, — отрезвляюще-холодно сцедила мать.       Ваньинь затрясло, словно в лихорадке. Губы задрожали. Она упрямо их сжала, как сжала кулаки, в попытке совладать с дрожью.       — Ты его выгнала? — Взвилась девушка.       Женщина смерила дочь взглядом, насмешливо вскинув бровь.       — Он сам ушел.       — Боже, ну ты и сука, — прошептала Ваньинь.       И в тишине дома этот шепот прозвучал оглушающим выстрелом.       Мать неодобрительно покачала головой, однако не стала одергивать дочь за обсценную лексику, раздражающую ее интеллигентный слух. Она провела рукой по крышке ноутбука, отбарабанив идеальным «миндалем» короткий ритм, и взглянула дочь в глаза.       — Ваньинь, — голос прозвучал непривычно мягко. — Он ушел от нас обеих.       Ваньинь замотала головой не поверив ни единому слову матери. Она продолжала отрицать, делая шаги назад к двери, пока мать поднималась с табурета, протягивая к ней руку. Наконец, она развернулась и вылетала из дома быстрее ветра, вернувшись в гараж. Не надевая шлем, — он упал с ручки от того, как резко дернула мотоцикл Ваньинь, — девушка завела хонду и вырвалась через газон на дорогу.       Переходя с передачи на передачу, Ваньинь увеличивала скорость, отдаляясь от дома. Глаза жгло от ветра и слез. Она нагнулась вперед, припадая к рулю и смотрела только на дорогу, отдаваясь движению. Ее несло по серому течению, выводя к истоку перекрестка, выходящему на трассу, прочь из города. В легких надсадно царапало. В животе немилосердно крутило. Девушка смаргивала рвущиеся наружу потоки боли и гнала вперед без раздумий.       Она не переживала о своей безопасности, отключив этот инстинкт самосохранения. Наоборот, ей хотелось нарваться на неприятности. Чтобы ее поймали за нарушением правил. Или чтобы она нарвалась на дурную компанию. Ей хотелось чтобы с ней случилось что-то по-настоящему ужасное, потому что она больше не знала, как безвредно утилизировать свои эмоции, бившии из нее нескончаемым ключом.       Под знаком развилки, Ваньинь выжала тормоз до упора. Ее бросило вперед грудью на руль — удар был настолько мощный, что на мгновение ослепил девушку, утянув но дно темноты, и резко подбросил наверх, крутанув мир перед глазами. Ваньинь выдвинула подножку и уронила голову на руль, упираясь лбом между скоростью и тормозом. Жадно хватая ртом воздух, Ваньинь прижала к груди ладонь. Легкие работали на пределе от перенесенного адреналина, страха и удара. Она все еще дрожала, ее руки тряслись, когда она, путаясь в кармане куртки, вытаскивала телефон, снимала блокировку и набирала номер.       Долгие гудки вызвали сноп острых иголок, пронзивших ее виски жгучей мигренью.       — Пацанка? — Прозвучал над ухом голос отца.       Ваньинь прижала ладонь ко рту — ее замутило.       — Пацанка, где ты? Почему молчишь? — Обеспокоенно затараторил папа.       Девушка закусила губу и подняла голову вверх, глубоко дыша. Горячие слезы начали собираться под веками. Ваньинь спрашивала себя как все могло измениться от худшего к кошмарному всего за пару недель?       — Пацанка, ты меня пугаешь! Поговори со мной, — взмолился Фэньмянь.       — Пап, — откликнулась девушка.       — Ох, славу Богу! Я уже подумал, что с тобой случилось что-то страшное! — Выдохнул мужчина.       Случилось! — хотелось воскликнуть Ваньинь. Только ее удивило, что отец не считает свой отъезд чем-то страшным.       — Где ты? — Спросила девушка.       В трубке повисло неловкое молчание. Отец вздохнул и откашлялся.       — Понимаешь, пацанка, нам с твоей мамой какое-то время надо пожить раздельно, — начал отец. — Мы, наверное, устали друг от друга. Столько всего накопилось и навалилось в последнее время.       Ваньинь прикрыла глаза, слушая несвязные и сбивчивые объяснения Фэньмяня, думая про себя о родителях Хуань, которые были полной противоположностью друг другу, но никогда не уставали от этого, воспитав двух прекрасных дочерей.       — Пап, — вклинилась Ваньинь в поток бессмысленных типичных фраз для взрослых. — Скажи, есть шанс, что ты вернешься?       — Это сложно, пацанка, — отец грустно рассмеялся. — Сложно что-то на это ответить.       — Нет. Не сложно. На этот вопрос два ответа «да» или «нет», — отрезала Ваньинь. — Ты вернешься?       Отец опять замолчал. Ваньинь утерла нос кулаком и поглядела на знак, висящей над ней. Молчание начинало затягиваться и Ваньинь потихоньку закипала.       — Пацанка, слушай, — запинаясь, заговорил отец. — Все очень сложно. Нужно время. Никто не сможет дать тебе прямых ответов на такие вопросы. И я понимаю, что я тебе нужен и ты мне нужна. Мы будем видеться, клянусь. Я буду приезжать к тебе, а ты ко мне. Ничто нас не разлучит!       Ваньинь протяжно вздохнула, словно устала — хотя именно так она себя и чувствовала — и перебила Фэньмяня.       — Ты ошибаешься, — голос был стальным и твердым, как металл для меча. — Ты мне уже давно не нужен.       Сбросив вызов, Ваньинь уставилась в потухший экран немигающим взглядом, рассматривая половинку своего лица в отражении. Ей стало неприятно от того, что она находила знакомые родительские черты в своем облике и из-за этого девушка перевернула телефон экраном вниз.       Когда ее мобильник издал слабый предупреждающий писк и завибрировал, Ваньинь висела на руле вниз головой. Перебарывая свое истощенное тело, Ваньинь повернула руку и расплывающиеся перед глазами буквы сложились в имя сестры. Оказалось, что она уже несколько раз ей звонила.       — Малышка! — Закричала Яньли так, что Ваньинь дернулась. — Ты как?       Ваньинь огляделась, понимая, что она все еще находится посредине дороги под знаком развилки, а небо над ней уже почернело.       — Яньли, — сдавленно прохрипела Ваньинь.       — Да, малышка, это я, — с улыбкой в голосе проговорила сестра. — Как ты? Где ты? Я волнуюсь за тебя.       Ваньинь открыла рот, собираясь ответить, что с ней все в порядке. Но наружу коварно проскользнул плач — сдавленный, уродливый и некрасивый. Захлебываясь этим потоком, девушка не могла произнести ни слова, слушая ласковый утешающий ее голос сестры. Ваньинь размазывала слезы по щекам, утираясь рукавом куртки, и шумно шмыгала носом. Яньли, не останавливаясь, продолжала говорить с ней и даже сквозь расстояние чувствовалось, как она обнимает свою маленькую младшую сестренку.       — Малышка, где ты? — Повторила вопрос Яньли, когда плач пошел на спад.       — На развилке возле шоссе, — сквозь слезы ответила Ваньинь.       — Хватит бензина, чтобы доехать до меня? — Уточнила сестра.       Ваньинь икнула и посмотрела на отметку, замершую в критической близости от нуля.       — Мне хватить доехать до заправки, она тут неподалеку.       — Хорошо. Езжай аккуратно, не гони, — попросила сестра. — Я попрошу Цзысюаня съездить за твоими вещами.       Ваньинь несколько раз моргнула, испытывая желание еще раз зарыдать, но уже от благодарности к сестре.       — Малышка, слышишь меня?       — Да.       — Хорошо. Повтори, что я сказала, — потребовала сестра.       — Не гнать.       — Умница, — улыбнулась сестра. — Люблю тебя, малышка!       Ваньинь попыталась ответить тем же, однако спазм в горле опередил ее и она смогла лишь выдавить слабое «еду», после чего отключила телефон. Промокнув лицо краем майки, Ваньинь постояла еще несколько минут, отходя от истерики. Обернувшись назад на путь, который она проделала, девушка сделала глубокий вдох, и повернулась к дому спиной, поднимая подножку и выжимая газ.       Ей предстояла долгая дорога.

4 года спустя

      Уход отца она смогла простить, но его возвращение год спустя — нет. Все это выглядело как насмешка над тем адом, что ей пришлось пройти. И как бы Ваньинь не хотела надеяться, что у женщины гордость не позволит принять мужа назад, характерная Юй сломалась перед одиночеством.       С матерью, при поддержки Яньли, ей удалось наладить мосты — кривые, слабые, хлипкие. Но они обе научились обтекать неприятные темы и сдерживать себя там, где это было необходимо, вполне мирно сосуществуюя в те недолгие пару часов, что Юй Цзыюань приезжала навестить дочерей.       Отца Ваньинь строго-настрого приказала не пускать на порог, несмотря на то, что это был не ее дом. Через год, перейдя на второй курс университета, Ваньинь, оправившись и встав на ноги, съехала от сестры в небольшую студию (ее адрес тоже был под запретом) прямо за углом учебного здания, регулярно приходя в кафе и помогая беременной Яньли с ведением дел. Все остальное свободное время Ваньинь отдавала под учебу и работу так плотно и безжалостно себя нагружая, чтобы падая в постель, сразу отрубалась.       На третьем и четвертом курсе, девушка уже разрывалась между стажировками и практиками, вопреки предсказаниям матери, получая тонну предложений о работе. С однокурсниками Ваньинь держалась особняком ни с кем не сближаясь и не ходя на общие тусовки, регулярно проводимые особо активными студентами. Она полюбила свое одиночество заново, открыв в нем кучу перспектив и, главное, поняв саму себя.       На одной из двухчасовых встреч она вывалила перед матерью все карты на стол, признавшись в своей ориентации и о тех двух недодевушках, что у нее были. Юй Цзыюань восприняла новость с непроницаемым лицом. Выгнула бровь. Отбила ногтями дробь. И поджала губы, так ничего и не ответив на это признание. На прощание она выложила на стол стопку конвертов и придвинула их к дочери.       — Одна, видимо, продолжает еще на что-то надеяться, — ровным тоном произнесла мать, закидывая на плечо ремешок сумочки.       Она посмотрела на дочь ничего не выражающим взглядом и, вдруг, склонилась над ней, оставив на лбу темный след от помады. Ваньинь обдало шлейфом холодного запаха ее парфюма и лимонной отдушкой шампуня, который мама тут же унесла с собой, скрывшись в прохладном дне.       Ваньинь нетвердой рукой сняла первый конверт, читая имя адресата. Когда она сбегала, то никого не поставила об этом в известность. На заправке, подавшись порыву, девушка сменила сим-карту, оставив в телефонной книге только номер сестры, вознамерившись сжечь все прошлое. Докатив на СРФ до дома Яньли, она первым делом попросила Цзысюаня продать ее мотоцикл — не могла больше смотреть на отцовский подарок. Только когда боль уже не пожирала ее так сильно, Ваньинь пожалела о своем поступке: в СРФ была частичка Хуань и это прошлое ей бы хотелось оставить.       Не имея возможности с ней связаться или приехать к ней, Хуань поступила по старомодному, посылая письма на ее прежний адрес, надеясь, что они как-нибудь до нее дойдут. Дошли четыре года спустя, — подумала Ваньинь, переворачивая конверт за конвертом и просматривая отмаркированные даты отправки.       Яньли, наблюдавшая за ней, не стала беспокоить сестру, тихо улыбнувшись тому, как Ваньинь с резкостью открывала конверт за конвертом, читая письма, отбрасывала листы, пока те не усеяли стол, как желтые листья мостовую. Когда она вскрыла последний конверт и дочитала очередное послание, Яньли медленно выскользнула из своего укрытия и уселась напротив, там где сидела их мать. Ваньинь сидела, закрыв глаза, бледная и напряженная. Яньли подняла руку и положила на стол, поверх писем, протягивая сестре открытую ладонь.       — Малышка, — тихо позвала она.       Ваньинь неохотно открыла глаза.       — Поделишься? — Яньли застенчиво улыбнулась, легонько пожимая вложенную в руку ладонь.       Ваньинь закусила губу, отворачивая лицо к окну. Взгляд девушки затуманился от стоявших там слез.       — Она писала каждые два месяца, не сдаваясь, — вымолвила Ваньинь. — Всякую ерунду писала, — голос сестры дрогнул и сорвался. — Только она могла писать такую хрень! — Смешком Ваньинь замаскировала свою тоску.       Но Яньли, знавшая свою малышку с малых лет, не обманул этот жест. Она наклонила голову в бок, разглядывая аккуратный почерк с угловатыми буквами и завитками на конце.       — Она еще что-то значит для тебя?       Ваньинь сдавленно всхлипнула.       — Я четыре года пыталась ее забыть, — призналась сестра. — Мы провели вместе от силы месяц. Черт бы ее побрал! — Зло процедила Ваньинь.       Яньли добродушно рассмеялась.       — Что она пишет? — Свободной рукой девушка сложила несколько листов стопкой и взглянула на сестру, по щекам которой градом катились слезы.       — В основном — хрень, — дрожащим голосом ответила Ваньинь. — Зовет на выставку, в которой принимала участие, как художник.       — О, она рисует? Здорово, — просияла Яньли. — Поедешь?       Ваньинь резко повернула голову к сестре и посмотрела на нее так, словно у той выросла еще одна голова.       — Яньли, ты в своем уме? Я с ней так поступила, что мне на глаза страшно показываться! — Грубо отрезала Ваньинь.       — Я не думаю, что ты поступила с ней как-то плохо, — мягко оспорила сестра. — Посмотри на это: разве те с кем обошлись ужасно будут так настойчиво искать связи?       Ваньинь покачала головой, не соглашаясь с выводами сестры.       — Малышка, — Яньли проникновенно улыбнулась, отпуская руку сестры. — Ты не плохой человек, просто с тобой случилось слишком много плохого в один момент. И твоя художница это понимает, — она ловко выудила из-под конверта цветной флаер, помахав им перед Ваньинь. — И ждет тебя. Если тебе она уже не так важна, то стоит хотя бы ответить, чтобы расставить точки над «и».       Ваньинь зачарованно проследила за буклетом в руке сестры и сжалась.       — Никто после такого не дает второй шанс, — буркнула девушка.       Сестра хмыкнула и повернула флаер к Ваньинь.       — Не проверишь — не узнаешь.       Ваньинь снова отвернула лицо, игнорируя протянутое. Яньли опустила флаер в центр стола и поднялась на ноги, подошла к сестре, оставив на лбу поверх материнского еще один поцелуй и вернулась к своим делам.       Ваньинь испуганно скосила взгляд на листовку, не решаясь ее взять в руки, словно бы эта была гремучая змея, а не приглашение. Она опять прикрыла глаза, воскрешая в памяти образ Хуань, который заперла, прячась от него долгими темными вечерами. От легкого силуэта в плиссированной юбке и плюшевом свитере до красивого узкого лица с чувственными губами и цитриновыми глазами, до каштановых волос и дурацких сережек супергеройской эмблемой — Хуань вспыхнула ярким светом на обратной стороне век. Ослепительная. Яркая. Улыбчивая. Идеальная.       В ушах зазвучал ее искрометный смех. На губах закололо фантомным теплом. В нос вполз запах сандала.       Вспомнились ее «говорящие» стены и большеголовый Куроми. Две черепашки, не желавшие с ней играть, и помада с клубничным вкусом. Вспомнилось то, как она прижималась на крутом повороте и как кричала от восторга, впервые сев за СРФ. Лавандовое поле и ее слезы. Вспомнилась поездка в университет, обжегшая Ваньинь щеки, и первая встреча. Поход в кино и рассказ о знакомстве родителей.       Ваньинь горько усмехнулась — воспоминания смывали ее потоком. Яньли была права: она могла сидеть и сожалеть, а могла пойти и узнать. Поэтому Ваньинь открыла глаза и протянула руку за флаером. Яньли, проходившая мимо, как бы нечаянно выронила ключи от своей машины, и прошла дальше с невинной улыбкой, встречая гостей кафе.       Рассчитав дорогу в телефоне, Ваньинь выдохнула с некоторым облегчением — выставка проходила в часе езды и до закрытия галереи у нее еще оставалось три часа. Всю дорогу до места она думала о том, как странно складывалась ее судьба, подкидывая встречи с Хуань в подходящие и не очень моменты, которые неизменно выводили их обеих к чему-то новому.       Они обе появились в жизнях друг у друга, когда отчаянно нуждались в дружеском плече и искали твердой почвы под ногами. На короткий отрезок времени они смогли найти утешение, но, как казалось самой Ваньинь, из той боли, в которой они находились, нужно было искать выход самостоятельно. Только сейчас, научившись ломать свои барьеры и не боятся пустоты, Ваньинь смогла бы поддержать Хуань, став для нее надежной опорой. Подростком она была, как бомба замедленного действия, и дрейфовала при любой негативной активности, угрожая все разнести к чертям.       Сейчас к Хуань ехала другая девушка. Более уверенная в себе. Менее эмоционально-зажатая. Да, все такая же острая на язык, но умеющая сказать не только гадость, но и признаться в том, что чувствует. Несколько лет прожив в оторванности от родителей и всецело принимая участие в семей жизни сестры, возясь с племянником и помогая его отцу иногда чинить машину, Ваньинь постепенно оттаивала. Не сразу, а по чуть-чуть. Как просыпаясь, когда еще лежишь в кровати, знаешь что никуда торопиться не надо и в голову проскальзывают еще неясные мысли.       В каком-то роде сестра стала компасом, указавшим Ваньинь правильное направление и девушка исправно следовала его курсу, в конечном итоге приведшим ее к той, о которой она старалась не думать, но трепетно оберегать воспоминания о ней, как самое сокровенное.       Губы Ваньинь дрогнули и растянулись в улыбке от поэтичности этой мысли. Она запарковала скромный седан Яньли неподалеку от галереи и вышла из машины, надеясь, что прохладный воздух и несколько минут ходьбы, помогут ей собраться с духом. Флаер, согнутый в несколько раз, Ваньинь сжала в кулаке, невольно проведя параллель с номером телефона, записанным на листок и отданный ей Хуань. Что ты со мной делаешь? — эхом прозвучал вопрос, заданный Ваньинь в лекционном классе.       Она вздохнула и оглядела двухэтажную постройку из красного кирпича. Галерея находилась на первом этаже и хорошо просматривалась в широких окнах. С гордостью отметив, что посетителей было много, Ваньинь расправила плечи и шагнула вперед, чтобы присоединиться к гостям внутри.       Продемонстрировав администратору флаер-приглашение, Ваньинь пошла вдоль первых композиций, представленных в зале. Она оглядывалась вокруг, пытаясь догадаться какая из работ могла принадлежать Хуань. Но все, что она осматривала было каким-то однобоким, прилизанным и не впечатляющим, сделанным по университетским критериям. Она помнила яркие рисунки Хуань, ее видение перспективы и как она до скрипа на зубах стремилась вывести даже малозаметную деталь, уже тогда заявляя о своей индивидуальности через холст.       Ваньинь снова улыбнулась своим мыслям, разглядывая странного вида скульптура, похожую на жопу. Презрительно выгнув бровь, девушка отвернулась и замерла, врезаясь в «то самое». В этот раз холстом Хуань выступил широкий столб, сложенный из белого кирпича. Девушка во весь рост, стояла к Ваньинь спиной. Ее черные волосы с фиолетовыми отливами развивались на ветру. На куртке была изображен лотос. В руках молния. Девушка уходила от нее.       Ваньинь подняла голову, разглядывая рисунок, поражаясь каждому залому, точно передающим динамику движений, и с грустью отмечая, то, как часто Хуань видела ее такой. Уходящей. Покидающей. Оставляющей.       Она сглотнула комок в горле, водя взглядом по изображению, передающим ее в привычном подростковом состоянии. Даже молния в руке, говорила о том, что Хуань ее понимала уже тогда, а Ваньинь саму себя нет.       — Это композиция из двух частей. Нужно обойти, чтобы увидеть продолжение, — раздался тихий голос, пробудивший в Ваньинь давно забытые мурашки.       Она напряглась всем телом — в конце концов, ехала-то она ради встречи — и нерешительно медленно развернулась.       Перед ней стояла девушка в белых зауженных брюках и длинном голубом кардигане нежно-голубого цвета. В каштановых волосах серебрилась лента, удерживающая пряди возле лица. Цитриновые глаза по-прежнему смотрели добро с небольшой настороженностью.       Ваньинь растерялась, не зная, что сказать, и махнула рукой, указав на столб. Хуань кивнула, подтверждая ее догадку, и девушка маленькими шагами обогнула столб в поисках второго изображения. На другой стороне тоже была изображена девушка, повернутая к Ваньинь спиной. Ее волосы, трепавший ветер, отливали синим. В плиссированной юбке и водолазке, похожую силуэтом на Хуань. С руки девушки свисала тонкая цепочка с легко узнаваемым кулоном.       Ваньинь прикрыла глаза. С такой точки зрения казалось, что она не уходила, а шла на встречу.       Хуань неторопливо подошла, становясь с боку от нее и выжидающе молчала.       — Я-то думала, что ты занимаешься чем-то серьезным, а ты тут комиксы рисуешь, — произнесла Ваньинь, севшим голосом. Она открыла глаза и посмотрела на улыбнувшуюся Хуань, которая почему-то стала размываться перед глазами.       — Настолько ужасно, что заставила тебя плакать?       Ваньинь сдавленно рассмеялась, смахивая ладонями слезы.       — Это настолько ужасно, что на это никому нельзя смотреть!       Хуань качнула головой и перевела взгляд на свое детище.       — Да, наверное, ты права — все-таки это глубоко личное.       Ваньинь сократила расстояние между ними на пару шагов.       — Если это в прошлом, то не стоит об этом рассказывать, — вопреки словам в голосе дрожала надежда.       Хуань вернула взгляд на девушку и внимательно посмотрела в лицо.       — Они — да, — ответила художница. — А мы с тобой только что познакомились.       Ваньинь улыбнулась, кивая и соглашаясь со словами Хуань.       — Может, — девушка смущенно порозовела. — Может, ты хочешь встретиться после закрытия галереи и познакомиться поближе?       Хуань одобрительно улыбнулась.       — Я владею этой галерей, могу позволить себе закрыть хоть сейчас, — она пожала плечами, заметив удивление мелькнувшее на лице Ваньинь. — Но будет лучше, если мы просто поднимемся до закрытия на второй этаж. Я вкусно завариваю чай — поможет скоротать время ожидания.       Ваньинь то ли всхлипнула, то ли усмехнулась, согласная на все. Хуань протянула ей руку и девушка уверенно взяла ее в свою, позволяя увести себя куда только заблагорассудится Хуань.       Потому что ее долгий путь обратно был завершен.