Мы разбегаемся по делам,
Земля разбивается пополам.
Чёрные как смоль волосы колышет тёплый ветер, а их обладатель утопает в закатных лучах последнего дня августа. Тишину рушит лишь тихий шелест листвы в кронах деревьев. Солнце медленно и необратимо скрывается за линией горизонта, оставляя как можно больше красок, прежде чем улочки Токио погрузятся в сумрак. Сугуру стоит, прислонившись спиной к кирпичной стене, и созерцает эту картину, мысленно проводя свои аналогии с этим солнцем. Как много магов горели столь же ярко, прежде чем канули в Лету? А сколько таких ещё будет? Каким будет сияние самого Сугуру? Навряд ли ответы на эти вопросы были даже у Тенгена, обречённого на бессмертие. Гето приходит сюда уже как три месяца, вновь и вновь силясь что-то осознать, найти правильный путь. Когда-то они с Сатору частенько здесь сидели, чтобы взять передышку после очередного импровизационного матча по баскетболу. Сугуру кажется, что это было настолько давно, что по меньшей мере прошло лет десять. Теперь им совсем не до игр. Со дня смерти Рико Аманай прошло три года. Это событие перевернуло жизнь Сугуру, разделив её на до и после. И не только его: Сатору тоже изменился. Годжо не мог признать собственного поражения, он днями и ночами тренировался, осваивал новые техники, улучшал свои способности и рубил проклятия особого ранга. Он стал незаменим для всего магического мира, стал полноценно сильнейшим. Сатору Годжо точно не до игр. Сугуру искренне старался не отставать: брался за все задания высокого ранга, поглощал множество проклятий, тренировался в ближнем бою и возвращался в комнату только для того, чтобы ненадолго сомкнуть веки и погрузиться в безликий сон. Ему просто хотелось верить, что он поступает правильно, и его действия правда несут хоть какой-то смысл. Но эта гонка за призрачным «так надо» исчерпала себя с пару месяцев назад. Сильнейшего дуэта больше нет и никогда не будет. Сугуру достаёт из кармана чуть помятую пачку и задумчиво разглядывает её в ярких огненно-рыжих лучах солнца. Он сам не уверен, когда это началось. Просто в один момент Сёко заметила помрачневшее и напряжённое лицо друга и без лишних слов протянула собственную сигарету. Никотин и правда оказался очень действенен против мечущихся в голове мыслей. Успокаивал, заставлял медленно вдыхать-выдыхать. А горечь на языке перекрывала тошнотворный вкус проклятий. Поэтому и сейчас он достаёт из пачки сигарету и подносит ко рту, второй рукой шаря по штанам в поисках зажигалки. Маленькая зелёная зажигалка находится быстро. Сугуру подкуривает и с удовольствием выдыхает первое облачко горького дыма. Теперь сигареты — единственное, что успокаивает. Незримый покой нарушают чужие шаги, когда из-за поворота показывается светлая макушка, а небесно-лазурные глаза глядят на Сугуру с лёгким изумлением. Сатору медленно подходит к другу, как будто боясь спугнуть последнего. Сугуру же не шевелится, лишь делает ещё одну затяжку, наблюдая за действиями Годжо. Сатору останавливается в метре от Гето, с какой-то опаской и неверием наблюдая за медленно тлеющей сигаретой. Сугуру замечает, что на Сатору сейчас нет его излюбленных чёрных очков, и ничего не скрывает выразительные глаза-кристаллы. И что только Годжо вообще здесь сейчас забыл? Уж явно не с Сугуру поболтать заявился. Сатору на этот счёт подсказок не даёт: поворачивается к закатному солнцу, купаясь в последних летних лучах, и смотрит-смотрит-смотрит. Куда-то вдаль, но больше не на Сугуру Гето.Сотри меня.
Смотри в меня.
Момент кажется настолько интимным, что Сугуру хочется высказать всё то, что накопилось в душе, здесь и сейчас, но он перекрывает это желание очередной затяжкой. В конце концов, Гето не из тех людей, которые жалуются на жизнь. Да и решение может принять только он сам, полностью всё взвесив и обдумав. Никакие слова Сатору ничего попросту не изменят. Возможно, даже наоборот поселят ещё большее зерно сомнений. «Ты, который смотрит на не-шаманов сверху вниз, и ты, который отталкивает от себя эту идею, — это всего лишь возможные пути, которые ты для себя определил. Путь, который отныне ты выберешь, будет определять твои настоящие чувства», — эти слова Цукумо засели в голове Гето. Он прокручивает их каждый день, каждый час, каждую минуту свободного времени, как если бы это могло наставить его, помочь сделать выбор. Эти мысли въелись глубоко под кожу, медленно и мучительно пожирая его самого изнутри. И чем больше он об этом думает, тем больше начинает казаться, что правильного выбора априори не существует. Какой бы путь он ни избрал, в конце их всех будет ждать одно и то же: горстка пепла после яркого пламени. Пальцы легонько обжигает, но этого достаточно, чтобы вынырнуть из глубины собственных размышлений. Сугуру смотрит на свою руку и понимает, что его сигарета уже истлела. Он сжимает в кулаке чуть подгоревший фильтр и выбрасывает его в жестяную банку на земле, которую сам же сюда поставил и использовал как пепельницу. Сатору переводит взгляд на друга, когда тот вновь достаёт из кармана пачку и прикуривает уже вторую сигарету. Закатные лучи скрываются вместе с солнцем за горизонтом, погружая улицу в лёгкий сумрак. Подожжённый кончик сигареты ярко выделяется на общем мрачном фоне, и Сатору всё-таки не выдерживает. — С каких пор ты куришь? — спрашивает он тихим, с долей обиды, голосом, а внутри застывает чувство собственной вины. Неужели они отдалились друг от друга уже настолько сильно, что Сатору даже не успел заметить такое важное изменение в Сугуру? Сколько ещё он не замечал и не знает? Сугуру ему не отвечает, лишь смотрит долго и пристально глаза в глаза. Сатору выглядит таким родным, но при этом совершенно незнакомым, и от смеси этих чувств хочется взвыть. Действительно, насколько далеки они стали? Их пути разошлись в одночасье, и прекрасная история разрушилась, не дойдя до своего пика. Могут ли они до сих пор зваться близкими людьми? Между ними давно стена из Бесконечности Годжо. Сугуру резко делает несколько шагов к Сатору и выдыхает едкий сигаретный дым прямо в лицо. Он знает, что техника Бесконечности не даст своему владельцу даже запах услышать. Потому что Сатору уже давно впереди. Потому что их пути разошлись. Потому что их история закончилась. Потому что… Сатору давится и сгибается в порыве сильного кашля. Глаза предательски слезятся от сизой дымки, и он пытается хоть как-то возмутиться на эту выходку, но тут же заходится в новом приступе. Чуть восстановив дыхание, Годжо глядит на Сугуру исподлобья, одними лишь глазами спрашивая: «Какого чёрта?» Сугуру ошарашенно делает шаг назад, а фиолетовые глаза широко раскрываются в немом изумлении. Дурацкая сигарета выпадает из рук, но до неё сейчас совершенно нет дела, потому что Сугуру осознаёт… Стены нет. Глаза Гето начинает неприятно печь от всех всколыхнувшихся разом эмоций. Он сам хотел бы знать, в какой момент по щеке непроизвольно скатывается первая солёная капля.Останься.
Полностью восстановив дыхание, Сатору смаргивает искусственные слёзы и уже сам удивлённо смотрит на Сугуру, который выглядит совершенно безэмоционально, не считая бегущей по щекам влаги. Всё еще не понимая, что происходит, Сатору сокращает между ними расстояние и тянется рукой к чужому лицу, чтобы хоть как-то успокоить, дать понять, что он рядом и совсем не злится. Сугуру отдёргивается от руки, как от прокажённой, и делает ещё несколько шагов назад, не позволяя Годжо к себе приблизиться. Он просто не может этого допустить. Он не может в это поверить. Он не хочет в это верить. — Сугуру, — начинает Сатору, но его тут же перебивают. — Не смей, — голос Гето тихий и надломленный, почти что умоляющий. — Почему?.. — О чём ты? — переспрашивает Сатору и пытается сделать ещё несколько шагов навстречу, но от него снова отстраняются. — Почему ты отключил Бесконечность? — эти слова звучат громче, чем рассчитывал Сугуру. По щекам всё ещё бегут дурацкие слёзы, но сделать он с ними ничего не может. — Потому что рядом есть ты, — Сатору отвечает искренне, даже не задумываясь. — Потому что я тебе доверяю. Сугуру жалеет, что не исчез вместе с последним летним закатом. Жалеет, что решил подкурить вторую сигарету, которая уже потухла где-то в мягкой траве. Жалеет, что вообще решил проверить. Слова Сатору больно вонзаются в сердце и давят на него многочисленными тупыми лезвиями. Доверие? Серьёзно? Сатору Годжо, да у тебя крыша поехала, не иначе! Ему не нужно твое доверие. Не сейчас. Пожалуйста… — Не нужно, — Сугуру опускает взгляд себе под ноги, не в силах смотреть на сияющие глаза напротив. — Что? — Сатору откровенно в замешательстве, он не хочет и не может просто стоять и смотреть на это. Приходится прибегнуть к силе, чтобы за долю секунды оказаться рядом с Сугуру и как можно крепче прижать к себе. — Не показывай мне свою слабость! — возмущается Гето уже куда-то в чужое плечо, когда впервые за долгое время ощущает теплые и родные объятия. Он не считает это правильным, но не находит в себе сил сопротивляться. — Я не могу, Сугуру, — тихий шёпот прямо на ухо, — ведь ты и есть моя главная слабость. Моя единственная слабость. У Сугуру внутри всё леденеет: ему страшно. Страшно сбиться с пути. Страшно потерять. Страшно остаться. Безумно страшно не оправдать это доверие. — Твоё доверие — слишком тяжкий груз для меня.Прости меня за слабость
И за то, что я так странно и отчаянно
Люблю.