против правил

сорок минут больше похожи не на случайное опоздание, а на отказ. арсения продинамили. он бы хотел сказать, что все равно ебал их всех в рот, но ебали арсения, и, честно говоря, это порядком расстраивает. скоро от коктейля останется лишь оливка, не умещающаяся в тонком причудливом бокале, у донышка похожем на колбу. застрянет, наверняка будет паниковать от клаустрофобии… оливки умеют паниковать? законно ли, что парочка «грязных мартини» вообще заставляет его задумываться о чувствах оливок? а он наряжался. хотел понравится этому… как же его? антон? пожалуй, объемные рукава-фонарики на его любимой блядской рубашке слишком хороши для этого места, пусть место и не самое плохое.  он уже собирается уходить, оставив чаевые миниатюрной официантке, как с другого конца зала доносится голос. — нет, дорогой мой, если ты думаешь, что… на фоне - какой-то попсовый кавер на би-2 с оксимироном, и арсений с ними как никогда согласен.  в своей рубашке и брюках с высокой талией он слишком хорош, чтобы цеплять первого попавшегося ради ночи приключений, и уж точно не заслуживает того, чтобы лежать у выхода в луже.  — стой, красавица, — полшага. полшага до выхода, но его локоть сжимают уверенные пальцы, и арсений замирает. — привет. давно не виделись.  — привет, — холодом его голоса можно замораживать скумбрию в промышленных масштабах. — куда ты так торопишься?  — если ты хочешь вернуть свои деньги, то у меня их нет, — выпаливает арсений на одном дыхании и отдергивает руку. лучшая защита - это нападение. пусть даже он и похож больше на того орущего кроля, нежели на грозного волка. — с чего ты взял, что я этого хочу? — улыбается сергей, разглаживая складки у арса на рукаве. — прекрасно выглядишь, кстати.  — ты что, не уловил намек? — сдержанно говорит арсений, неспособный расслабиться, пока этот мужчина на расстоянии всего лишь двух шагов. — господи, а я-то думал, ты умный.  — «заведение всегда выигрывает»? да, это было мило, — не прекращает улыбаться сергей, и арс потихоньку начинает паниковать. он сжимает пальцы вокруг телефона в ладони до побелевших костяшек. — сколько платьиц успел накупить? — иди нахуй, — выплевывает арс. — тише, тише, — он поднимает в защитном жесте руки. на них пока никто не смотрит, но, возможно, если арсений начнет кричать… — я всего лишь не хочу видеть такую вселенскую грусть на твоем красивом личике. — что ты вообще здесь делаешь? — я здесь по делам. если думаешь, что я искал тебя, чтобы вытрясти несчастные пару тысяч, то ты ошибаешься. но не буду врать, я скучал. пару тысяч? пару тысяч?! арсений тогда унес в рюкзаке состояние.  — извини, я спешу, — поджав губы, бросает арсений и разворачивается, чтобы уйти, но сергей снова ловит его за руку.  — постой. ты боишься меня?  — разве я такое говорил? о, да. арсений и правда боится - и не за такие деньги в подворотнях избивали.  — я знал, что ты уйдешь, — вполголоса говорит ему сергей, будто тайну открывает. — или ты думаешь, я не просчитал этот риск? я выиграл такую же сумму на следующий же день.  странным образом, это ранит. зачем тогда это все, если сергей спокойно справляется с обманом казино в одиночку? или не в одиночку? тогда это ранит еще глубже.  — тогда зачем мы сейчас разговариваем? — я скучал, — повторяет сергей и касается его плеча.  — какое мне дело?  — какая ты колючка, арсений. если я скажу, что хочу пригласить тебя покататься, ты откажешься? — конечно! я похож на идиота? видимо, да, потому что спустя сорок минут сергей ставит машину на подземном паркинге, вместе они заходят в лифт и едут до нужного этажа, а у арсения все внутри скручивает от неясного ощущения предвкушения и опасности.  глупо обманывать себя и утверждать, что он не хочет снова ощутить эти руки на себе. он хотел даже тем самым вечером, снова, по второму, третьему кругу, чтобы чувствовать себя королевой этого мира в руках у короля, а выбрал госизмену.  съебался, прихватив с собой казну.  как в их самый первый раз: арсений расстегивает манжеты и ослабляет воротник, стараясь не смотреть, чем занимается сергей в пределах комнаты.  поэтому пропускает его кошачье приближение, чувствует лишь касание теплой ладони на талии.  перед ними зеркало. сергей трогает рукой его лицо и пальцами деликатно поворачивает подбородок, заставляя смотреть в собственное отражение.  — только посмотри. посмотри, как хорошо мы смотримся вместе.  они смотрятся вместе неординарно: низкий по сравнению с арсением, коренастый сергей и тонкий, аристократичный он сам, но вместе с тем это так органично, что от этого действительно хорошо. арсений рядом с сергеем - красивая кукла в богатом наряде. сергей целует его ладонь, и кроме того, чтобы это чувствовать, он видит это в зеркале. это красиво. честно говоря, он хотел бы такую фотосессию с сергеем, чтобы вспоминать и чувствовать это окутывающее ощущение власти вокруг себя. блаженное отсутствие необходимости ебашить самому.  — нет никаких «нас», — снова огрызается арсений, в глубине души млея от того, как аккуратно умелые пальцы вытаскивают из брюк заправленную рубашку, как деликатно теплые ладони скользят под ткань и гладят чувствительную кожу.  — конечно, нет, — соглашается сергей, сжимает сосок, и арсений слишком звонко выдыхает. — никаких «нас». ты сам по себе, я сам по себе.  он расстегивает пуговицы рубашки по одной, приспускает рукав, прижимается губами к тонкому, покрытому родинками плечу.  арсений сам по себе.  каждое касание к обнаженной коже - электрический разряд. арсений кусает губы и смотрит в зеркало, не отрываясь, будто все это происходит не с ним.  сергей сам по себе. в конце концов арсений остается почти без всего, в то время, как сергей снял с себя только лишь пиджак. это заставляет чувствовать себя настолько уязвимым и открытым, что по всему телу расползается крупная дрожь. он видит себя в зеркале прекрасным, стройным изваянием в руках умелого скульптора. зачем сергей устроил эту пытку?  арсений переступает с ноги на ногу. сергей не совершил еще ничего, что было бы похоже на классический секс или хотя бы на активную прелюдию: он просто раздевал его и гладил перед зеркалом, и целовал, и заставлял смотреть, а у арсения стоит так, будто он вот-вот кончит.  он сам берет руки арсения в свои, поднимает, заставляет коснуться своего же отражения в зеркале и прогнуться в спине. на зеркале останутся следы, но это настолько не имеет никакого значения, что даже смешно. арсений закрывает глаза, на чувственном уровне зная, что будет дальше. — смотри, — указывает сергей, медленно стягивая, наконец, с арсения последнее. арсений смотрит. арсений видит, как немного дрожат его колени, когда он переступает через трусы на полу, как ходит ходуном его грудь. он сам подается назад в прикосновения. в темнеющей комнате все начинает казаться немного нереальным. в зеркале они будто призраки, всего лишь силуэты, и арсений находит красивым то, как он немного расставляет ноги, еще сильнее прогибается в спине, когда ощущает пальцы сергея на пояснице и ниже. всего лишь касания, но даже так дух захватывает. арсений тоже скучал. он не говорит об этом вслух, но показывает телом, отзываясь на каждое движение. — я знаю, чего ты хочешь от меня, принцесса.  — я не… — по обыкновению пытается возразить он, но ему приходится замолчать. сергей касается большим пальцем его нижней губы, проталкивает глубже, прижимает язык. больше ничего не остается, кроме как прикрыть глаза и обхватить палец губами. пусть так. пусть сергей думает, что арсений на самом деле не хочет этого, но не может сказать. это обоюдный самообман, который даже и не обман вовсе. и пока он молчит, сергей сжимает упругость его бедер и ягодиц в ладони, мнет, как художественную глину. материал безмолвен, бумага все стерпит.  даже когда ему снова дозволено говорить, на риторический вопрос «ты же хочешь этого?» арсений молчит. арсений хочет, но ему стыдно сказать об этом вслух.  сергей кладет свою ладонь где-то прямо напротив его сердца, поднимает. кончики пальцев в последний раз скользят по нагретому зеркалу, и касание теряется. даже в полусумраке видно, какой арсений раскрасневшийся и растрепанный, какой он сам себе красивый. об этом думает и сергей, потому что арсений знает этот взгляд - властный, горячий и голодный. — ложись.  это хорошо. это хорошо, когда сергей накрывает его собой, головокружительно целует, и повсюду его руки. несмотря на то, какой он уверенный в себе ублюдок, кажется, что на самом деле все это для арсения; столько горячего внимания он никогда и ни с кем не получал.  все ощущается, как забытый, но очень прекрасный сон.  арсений стонет, сам раздвигает бедра шире и радуется, что сергей не видит его лица, потому что его покерфейс всегда оставлял желать лучшего.  — я знал, что ты вернешься, знал, — шепчет ему куда-то в шею сергей, обнимает его, протолкнув ладони под лопатки, двигается грубее, но арсению того и надо. — даже лучше, чем я помню. блять, какой ты, просто пиздец.  возможно, именно мысль о том, что сергей вспоминал его и, может, даже фантазировал о нем, приближает арсения к разрядке. он снова кончает слишком быстро, пряча лицо, но не дает сергею остановиться: сильнее сжимает ноги вокруг его талии, обхватывает руками шею и сам подается вверх, неспособный сдержать жалкий скулеж.  арсений в целом жалок.  винит ли он себя? ни в коем случае. они приводят себя в порядок молча, каждый сам себя. арсений фоном держит в голове, как сергей заботился о нем. когда-то тогда, в прошлой жизни.  ложатся на кровать обратно, лицом, но не касаются друг друга. сергей просто смотрит, и его редкое молчание дезориентирует. — так… что ты здесь, все-таки, делаешь? — арсений имеет в виду, зачем он приехал в москву и ошивается вокруг богемной тусовки. — нашел себе еще кого-то, кто помогает тебе обчищать подпольные казино здесь?  в довольном лице сергея на секунду будто проявляется горечь.  — я работаю сам, с тех пор, как… — он осекается, и арс на секунду ощущает что-то, похожее на укол вины. но всего лишь на секунду. — в общем, дела идут неплохо, вокруг все еще куча простачков с деньгами, готовых с ними расстаться. но, может, раз уж ты здесь, я просто подумал?.. арсений смеется. — ты серьезно готов мне снова довериться? сергей хмурится и чешет свою бороду, но смотрит на арсения безотрывно. — мне и не нужно. я решил, что если когда-нибудь увижу тебя, мы можем попробовать снова, но не выносить наши отношения за рамки деловых. — кажется, мы уже немного опоздали, м? — арсений улыбается слабо, веселится, стараясь не думать о том, что сергей вспоминал о нем. он поворачивается на спину, смотрит в потолок. потолок бледный и неинтересный.  — пусть я буду дураком, но мы правда можем попробовать снова. я играю гораздо лучше, когда знаю, что дилер на моей стороне. боже, мне кажется, я исчерпал весь лимит удачи за те пару раз, пока играл без тебя.  — у нас ничего не получится.  — послушай, я знаю, как ты ответственно относишься к своей работе, но… — я уволился с работы.  в углу на потолке есть трещина, и она настолько ярко выраженная, что ее видно даже в полутьме. да, раньше сергей позволял себе жилье получше. простынь под ним влажная, но это ничего.  сергей молчит слишком долго, поэтому арсений поворачивается к нему, чтобы удостовериться, что он не рыдает или что-нибудь такое, одним движением садится на кровати и ищет взглядом свою одежду. конечно, ведь сергей - игрок. он в любом случае просчитывает, как поступить и что сделать, как максимизировать результат. что ж, в этот раз ставка не сыграла.  — послушай, наверное, это была ошибка. спасибо за вечер, все такое, но мне пора идти… — стой, — сергей хватает его за руку и удерживает от того, чтобы арсений встал с кровати окончательно. он улыбается. — вообще-то, это даже лучше.  арсений чувствует, как внутри ворочается что-то большое, волнуется, страшится сделать выбор. — что думаешь? если ты снова будешь на моей стороне, мы заработаем больше, чем когда-либо.  он смотрит на улыбающегося сергея, вздыхает и ложится обратно, позволяя себя обнять и погладить по волосам. поддается слишком легко, потому что сам совсем никудышный игрок. он, скорее, лишняя карта, хвост удачи в гениальных пальцах шулера сергея матвиенко.  — какой у тебя план?