A Postprandial Affair

Характер работы героя напрямую связан с работой злодеев — то есть, когда дело касалось преступления, профессионалы были в значительной степени обязаны отвечать по контракту. Более того, они обычно были связаны и морально. Это означает, что, хотя Изуку и Амадзики-сэмпай спокойно ужинали вместе после того, как закончили свое парное патрулирование, и поблизости наверняка были другие Профессионалы ... ну, в тот момент, когда они услышали крики о помощи, мальчики вскочили и вылетели из ресторана в вихре зеленых искр и цокоте лошадиных копыт вслед за подозрительным типом. На них даже не было одежды героя. Пока они преследовали злодея, Изуку изо всех сил пытался определить природу причуд убегающего человека, предполагая, что они у него были. Они действовали быстро, но, похоже, это было связано с их гибкой формой (и, вероятно, с опытом бегства как от полиции, так и от профессионалов). Поначалу Изуку не смог разглядеть никаких очевидных мутаций или определяющих характеристик, которые могли бы указывать на определенную силу. Человек был одет в слегка открытую одежду — облегающий кожаный топ с короткими рукавами, леггинсы с большими ромбовидными вырезами по бокам и пару кружевных перчаток, которые заканчивались примерно посередине предплечий, — но это точно не кричало ‘злодей’. Однако, когда они обогнали бегуна, Изуку также смог разглядеть пояс с десятками крошечных нежно-голубых флаконов, прикрепленных к нему. “Пожиратель солнца!” - крикнул он своему сэмпаю. - “Будь осторожен при прямом контакте! Они несут бутылки с чем-то. Это может быть опасно”. В ответ он получил быстрый кивок: “Впереди, за следующим кварталом, есть несколько заброшенных складов. Попробуй протолкнуть их в ту сторону, пока я расчищаю территорию”. Изуку дал утвердительный ответ, связавшись с диспетчерской агентства, чтобы отправить за подразделением, которое будет размещено поблизости от этого района на случай, если им понадобится подкрепление. Хотя Изуку полностью верил в себя и своего сэмпая, он предпочел бы, чтобы все его базы были прикрыты. Это тоже был стандартный протокол, и он бы не хотел, чтобы его отчислили или лишили стажировки за то, что он пошел против политики Комиссии Героев. Разработав свой план, Изуку и Амадзики-сэмпай приступили к совместной работе с той же почти непринужденной командной работой, которую они демонстрировали во время патрулирования. Это было одной из причин, по которой Изуку согласился пройти стажировку в агентстве Фатгама. Благодаря опыту работы с третьекурсниками во время рейда на Ши Хассайкай и существующей дружбе с Киришимой, Изуку чудесно вписался в обстановку в Fatgum's. На самом деле, несмотря на преимущественно антисоциальный характер старшего ученика UA, Изуку чувствовал, что он вырос, чтобы рассматривать другого как друга, и наоборот. В отличие от шумных людей, которыми обычно был окружен Амадзики-сенсей, Изуку был счастлив провести их свободное время в тихом покое или тихо беседуя со своим сэмпаем. Это заняло немного времени, но он чувствовал, что Амадзики искренне наслаждался его обществом, а не неохотно терпел его. Агентству было достаточно того, что они слаженно работали вместе, но Изуку дал себе торжественную клятву дружить практически с каждым героем, на которого он надеялся. Амадзики не был исключением. Сосредоточившись на миссии (какой бы неофициальной она ни была), Изуку использовал полный капюшон, чтобы не отставать от быстроногого преступника. Черный хлыст служил для того, чтобы направить убегающего мужчину подальше от оживленной улицы и мирных жителей, отрезая другие пути, чтобы гарантировать, что он направится прямо к складам. Он присматривал за своим семпаем и прислушивался к нему, заставляя старшего подростка использовать свои щупальца, чтобы мягко отодвигать прохожих от сундука, когда тот уведомлял их о ситуации. Однако убегающий преступник начал выглядеть нервным и уставшим, поскольку его выносливость во время погони иссякала. Изуку практически услышал вздох облегчения, вырвавшийся у мужчины, когда тот заметил впереди склады, вероятно, думая, что сможет потерять героя в беспорядке из бетона и стальных балок. “Справа от тебя, Деку”, - крикнул Солнцеед, его копыта стучали по асфальту в такт прыжкам подростка на накачанных ногах. “Стандартный фланг?” Деку тихо спросил и получил кивок. Дуэт разделился, переместившись за массивные колонны как раз в тот момент, когда их жертва обернулась, чтобы посмотреть на их продвижение. Он немного замедлил шаг, с облегчением никого не заметив, но забегал глазами по сторонам в поисках их. Не очень сообразительный, но осторожный. Надеюсь, он не запаникует и не воспользуется тем, что было в этих флаконах. Усики Черного хлыста скользили и беззвучно щелкали в воздухе, отражаясь с противоположной стороны от толстых длинных темно-бордовых щупалец, которыми Пожиратель Солнц щеголял на своих руках. Когда преступник наконец остановился, чтобы перевести дыхание, оба героя нанесли удар, окружив его своими соответствующими Причудами. Мужчина немедленно начал ерзать на месте, хотя его голос был высоким и дрожал от нервов, когда он бормотал оправдания. “Я не собирался этого делать! Я просто хотел подразнить их этим, на самом деле я никогда так не использовал свою Причуду, если бы Мэй-тян с криком не выбежала из квартиры, никто бы все равно не узнал. ” Его слова не имели особого значения для двух героев, но, тем не менее, Изуку был встревожен невысказанным подтекстом; что бы ни было в этих флаконах, это было неприятно, и нервные опровержения не затмевали тот факт, что этот человек планировал, по крайней мере, угрожать кому-то их содержимым. “ Максимум, это должно было быть забавно, - продолжил мужчина, - п - просто маленькая шутка, понимаешь? Люди больше не могут воспринимать шутки. Мэй-тян всегда все переоценивает, честно. Вы, ребята, должны понять. Это было безобидно. Я бы никогда так не использовал свою причуду. Н-не по-настоящему. Не нарочно!” Когда воздух наполнился сиренами, перемены в поведении мужчины стали более заметными, его голос перешел в яростное шипение, когда им овладел гнев. “Гребаная чушь! Я сказал, что не причиню ей вреда. Отпустите меня, вы, гребаные засранцы! Я не сяду в тюрьму из-за того, что какая-то сука донесла на меня! ” Оба мальчика сильно нахмурились из-за грубого языка, Изуку был сильно разочарован тем, что мужчина скрывал худшее отношение. Их путы еще туже затянулись вокруг мужчины, и они получили огромное удовольствие, увидев, как на него надели наручники с супрессорами Quirk и за считанные минуты запихнули в полицейскую машину. Герои дали свои показания и смотрели, как увозят преступника. Очевидно, этот человек был разыскиваемым преступником. Его причуда, Распутник, была сексуальной причудой, которая, по сути, служила одновременно афродизиаком и ядом. Изуку был безмерно рад узнать, что этот человек и его опасная причуда исчезли с улиц; в противном случае невинные люди могли стать мишенью, как та Ми-тян, о которой он упоминал, и принуждались к сексуальным ситуациям или умирали от опасной лихорадки, которая начиналась, если отказывать в позывах. Как только полицейский отряд ушел, Изуку увидел блеск осколков стекла на земле и наклонил голову, толкнув стекло ногой. Цвет был поразительный, синий, который показался знакомым. Нежно-голубой. Блядь. Блядь. БЛЯДЬ! Амаджики-сэмпай был на несколько шагов впереди него, когда Изуку резко ахнул, немедленно обернувшись, чтобы проверить своего кохая и партнера по стажировке. “Мидория, что случилось?” Изуку поспешно подозвал другого подростка, указывая на осколки флакона. “Один из флаконов того злодея. Он сломан. Содержимое — яд, который он выделяет из своего запястья, - не на земле, что означает, что оно, должно быть, кого-то коснулось. Мы должны связаться с этим подразделением! Если у них что—то есть, тогда ... Его скоропалительные слова были резко прерваны, поскольку Амадзики-сэмпай внезапно наклонилась вперед и рухнула в его объятия. Изуку взвизгнул и забормотал, держась за старшего и более высокого мальчика, чтобы тот не упал. “С-Сэмпай?!” Глаза Изуку пробежались по фигуре его напарника и друга по патрулю, с растущим ужасом ища явный признак того, что другой был накачан этим ужасным Странным ядом. Голова другого свесилась, когда он слабо застонал в объятиях Изуку, а кончики его заостренных ушей покраснели ярким и сердитым красным. “С-Сэмпай, пожалуйста! Ответь!” - отчаянно закричал младший из двоих. На его мольбу ответили, и его друг, наконец, поднял голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Обычно мягкие глаза цвета индиго казались затуманенными и влажными, когда встретились с нервными зелеными. Амаджики-сэмпай поднял правую руку, все еще преобразованную в щупальца, которые извивались в воздухе. Три из них были покрыты вязкой серебристой субстанцией, которая блестела в угасающем послеполуденном свете. О нет. О черт. “Ссс-Семпай?” Изуку заикался, с трудом сглатывая, тщетно оглядывая заброшенный складской комплекс, как будто какое-то противоядие могло быть спрятано в крошащихся бетонных плитах стен или плавало в дальнем левом углу, где дождевая вода собралась в глубокую канаву, образовав импровизированный пруд. “Амаджики-сэмпай, мы эм. Нам нужно связаться с кем-нибудь, чтобы п-попросить тебя о помощи. Может быть, мы могли бы позвонить Неджире-сэмпай о-или Тогата-сэмпай?” Изуку чувствовал себя совершенно не в своей тарелке, хватаясь за соломинку, когда столкнулся с надвигающейся угрозой того, что его друг может умереть у него на руках от лихорадки, которую нельзя было вылечить простым хорошим отдыхом и сохранением жидкости. Лицо самого младшего мальчика покраснело почти так же, как уши его сэмпая, от явного смущения, вызванного осознанием того, что его другу нужно с кем-то заняться сексом. И очень скоро — если сексуальные позывы не были устранены в течение первых нескольких часов контакта, лихорадка может начать повреждать мозг другого героя. Амаджики-сэмпай моргнула и изобразила усталое подобие улыбки, хотя это больше походило на страдальческую гримасу. “Эй, это я был тем, кого поразила смертельная Причуда. Тебе следует быть немного спокойнее, Мидория”. Изуку издал влажный прерывистый смешок, крепче прижимая своего друга к груди: “Звучит так, как сказал бы Тогата-семпай. У тебя действительно температура”. Он немного приподнял старшего мальчика и уткнулся лицом в слишком теплую шею, пахнущую соленым потом. “Та- ик -м-маки-сэмпай, ” икнул мальчик, “ мы должны тебе помочь. Нам нужен кто-то, кто может ...” “Тебе не нужно этого говорить, Мидория”, - ответил эльфоподобный мужчина, - “Мы найдем помощь. Не волнуйся. Я не умру, и с твоей чистотой ничего не случится”. “Ч-чистота?!” Недоверчиво повторил Изуку. Амаджики-сэмпай не имел в виду ...! Они были ... он, он был просто—! Длинные тонкие пальцы потянулись и заправили растрепанный локон за ухо Изуку, мягкие кончики пальцев задержались всего на секунду дольше положенного, поглаживая веснушчатую щеку, прежде чем отступить. “Ты девственник, не так ли? В конце концов, всего лишь первокурсник. Даже если ты достаточно милый, чтобы поесть. ” Слова казались заряженными и странными, исходящими из обычно вежливых и тихих уст Амадзики, его голос пропитан чем-то насыщенным и темным. Казалось, это удивило самого третьекурсника, мальчик слегка отклонился назад и попытался заставить себя стоять самостоятельно. Нервозность Изуку и замешательство, вызванные странным тоном его друга, в сочетании с быстрым трепетом, вызванным в груди самого Изуку, ослабили его хватку над своим сэмпаем. Амадзики сильно нахмурился, слегка покачнулся и потряс головой, чтобы прояснить ее. “Извини, это было ... эта причуда сильна. Я пытаюсь бороться с этим, но как будто в моей голове звучит голос, призывающий меня просто наклонить тебя и... взять . Изуку сделал шаг назад, подняв руки в универсальном знаке настороженности и умиротворения. “Ты, эм, ты ведь на самом деле так не думаешь, верно? Я, э-э, я просто твой друг. Твой коллега и кохай. Мы должны, мы должны найти кого-то, с кем ты будешь ближе. Верно?” Амаджики почти маниакально кивнул: “Конечно. Конечно. Ты слишком молод. И я бы никогда не хотел ни к чему принуждать или причинять тебе боль, ты мой друг. Я просто. Черт. От этой причуды мне так тепло. ” Он повел плечом и показал куриное крылышко в левой руке, чтобы обмахнуться. Сейчас он казался особенно разгоряченным, пот струился по его лицу, несмотря на то, что его и без того светлый цвет лица побледнел еще больше. Изуку начинал очень нервничать; прошло совсем немного времени с тех пор, как его партнеру давали Странный яд, но, казалось, он быстро распространялся по его телу, если его позывы были достаточно сильными, чтобы ослабить его запреты и привести в порядок мысли. Тот факт, что он все еще мог контролировать свои Причуды, был всего лишь свидетельством его огромной практики, но это мало успокоило Изуку. “Хорошо. Итак, я просто одолжу твой телефон и напишу кому-нибудь, кому ты захочешь, кто захочет. А я, я могу присмотреть за тобой, пока они доберутся сюда, или отвести к ним, сэмпай. Что проще! Изуку прощебетал с притворным весельем. Он должен был быть героем. Он должен был сохранять улыбку на лице в самые мрачные времена, перед лицом опасности, при любой угрозе. Как это делали Всемогущие. Амаджики промычал, по-совиному моргая, прежде чем прищурить глаза. “Мидория ... ты тоже выглядишь довольно возбужденным. На тебе ничего нет, не так ли?” Изуку резко покачал головой: “Нет, нет, нет! Я бы заметил раньше, я —” Старший мальчик прервал его, шагнув вперед без намека на прежнее усталое покачивание: “Позволь мне просто проверить твою температуру”. Прежде чем Изуку смог ответить или отойти, Амадзики-сэмпай оказалась в его личном пространстве, теплая липкая рука коснулась лба Изуку. Он пискнул, широко раскрыв глаза, пытаясь убежать, но паутина пальцев-щупалец обвилась вокруг его тела, как тиски. “Сэмпай. Отпусти”, - попытался скомандовать Изуку. Он не хотел использовать свою Причуду, чтобы отбиться от Амадзики-сэмпай, но он также не хотел, чтобы его насиловал кто-то, кому он доверял, кто был ему небезразличен. Если бы он мог просто уговорить другого парня и найти кого-нибудь, кто помог бы с ... насущной проблемой, тогда все было бы в порядке. Амаджики прищелкнул языком, его зрачки расширились: “Я не могу этого сделать, малыш Идзу. Я твой семпай. Моя работа - заботиться о тебе”. “Но мне не давали наркотик!” - запротестовал младший мальчик. В ответ Амадзики позволил одному из своих пальцев-щупалец скользнуть вверх по телу Изуку от икры до шеи. Он обернулся вокруг него свободно, достаточно сильно, чтобы создать намек на угрозу, прежде чем заостренный кончик потянулся к собственному рту владельца. Изуку ошеломленно наблюдал, как Амадзики лакает серебристую субстанцию, все еще цепляющуюся за присоски его головоногого придатка. “Я почти уверен, что тебе дали дозу, Идзу”, - прошептал Амадзики, прежде чем с силой захлопнуть их рты. Изуку замахал руками, пытаясь выдернуть себя из ловушки, в которую он попал, и разжать губной замок, но Амадзики только засунул язык внутрь. В считанные секунды Изуку с трудом дышал, когда длинный толстый язык проник в его рот. У него защекотало в горле, угрожая задушить, и его слабые, обезумевшие стоны перешли в кашель, когда он почувствовал, как скользкая субстанция стекает в желудок. Его глаза широко распахнулись, шея сотрясалась от приглушенных криков, когда он понял, что Амадзики использовал свою Причуду, чтобы влить в него яд-афродизиак. Амаджики отстранился, толстый бледный бычий язык, который он продемонстрировал, превратился в обычный розовый человеческий. Глаза Изуку обожгло, когда он начал плакать. Жар уже начинался; проглатывание такого вещества, очевидно, было более быстрым методом, чем обычное всасывание через кожу. Амаджики снова поцеловал его, коротко, но тепло и глубоко даже своим обычным человеческим языком. “Нет, нет, нет, нононононо! Я не хочу этого, я не могу! Я не готов! С-Сэмпай, как ты мог?” Изуку всхлипнул, но мальчик постарше просто прижался носом к их лицам и мягко шикнул на младшего ученика. “Все в порядке, милый. Я здесь. Семпай с тобой. Он так хорошо позаботится о тебе. ” Щупальца, обернутые вокруг распростертого тела Изуку, начали извиваться, присоски дразняще натягивали ткань его одежды и извивались под материалом, прижимая свою скользкую плоть к его обнаженной коже. Это было отвратительно, и Изуку не мог сдержать прерывистых криков, которые срывались с его губ, даже когда он почувствовал, как его тело зашевелилось в ответ как на афродизиак, так и на прикосновения. Его член пульсировал, бился в такт с его сердцем, твердея против его воли. “Пожалуйста. Пожалуйста, Амадзики—” Его сэмпай цыкнула на него, оставляя резкий след на напряженной шее Изуку, что заставило мальчика жалобно застонать. “Ммм, такой вкусный, милый. Зови меня снова Тамаки. Мне нравится, как ты произносишь мое имя.” Изуку пытался протестовать, пытался оттолкнуть себя. Он даже попытался призвать силу "Один за всех", но не смог набрать и одного процента. Вместо этого он просто закончил тем, что позорно терся о щупальца, окружающие его, пытаясь скрыть, насколько отчаянно он хотел кончить. Он отстраненно задавался вопросом, была ли какая-то связь между кажущейся повышенной активностью афродизиака и его неспособностью вызвать в воображении свои Причуды, учитывая, что генетически он все еще был без Причуд. У его сэмпая не было никаких трудностей, хотя это также могло быть просто вопросом опыта и потому, что его Причуда была, по сути, контролируемой мутацией. Любые серьезные размышления о природе их различий были сметены, когда жар и потребность в силе этого злодея захлестнули его. Слабая череда "нет" и "стоп" сменилась вопиющими непристойными стонами, когда Тамаки с помощью острых куриных когтей разрезал одежду Изуку, оставив его обнаженным и желанным. Прохладный ветерок только сделал Изуку намного более чувствительным к каждому прикосновению, каждому ощущению. Казалось, ветер двигался с тем же намерением, что и его сэмпай, лаская его, дразня. Его соски затвердели, и он вскрикнул, когда две присоски ударились о его грудные мышцы, а затем оторвались, оставив пульсирующие засосы по всей груди. Изогнув спину, Изуку попытался выпятить грудь вперед в безмолвной мольбе о большем. Когда Тамаки вцепился в грудь своего кохая горячим и влажным ртом с едва заметным намеком на зубы, Изуку был не в силах остановить свои крики. “Пожалуйста! Пожалуйста! Хах ... хаааа , трогай меня еще ”. Тамаки грациозно отскочил, его щупальца обвились, как змеи, вокруг конечностей мальчика, чтобы держать его под контролем, но он был распростерт в воздухе. Они сжались, как кандалы, и подняли подростка выше в воздух. Изуку застонал и стал еще сильнее бороться за восхитительное ощущение того, что эти щупальца обвиваются вокруг него еще крепче. Глаза его партнера заблестели похотью и весельем, когда он многозначительно остановил взгляд на члене Изуку. “Посмотри на себя, драгоценный. Такой горячий и твердый. Милый маленький член покраснел и подергивался. Блядь. Всегда знал, что ты будешь маленькой шлюшкой для меня. ” Всегда? Подожди, р-разве это не подразумевало, что —? Пара щупалец дразнила в месте соединения верхней части бедер младшего ученика, опускаясь внутрь и вверх, чтобы раздвинуть его щеки. “Ходил за мной повсюду, как щенок. Тебе так интересно узнать о моей причуде, и ты так стремишься стать моим другом. Держу пари, у тебя текли слюнки от шанса трахнуться со мной, быть использованным как фонарик для тренировки моей причуды. ” Его слова были подчеркнуты кончиками двух щупалец, кружащих по краю его члена, таких влажных и нежных, что они были почти как пара языков. Черт! Изуку хотел, чтобы они были внутри, он хотел почувствовать это захватывающее ощущение извивания глубоко в своей заднице. В животе. Та-Тамакииии , - заныл он, дергаясь на месте, пытаясь опереться на эти сгибающиеся пальцы, - мне это нужно. Пожалуйста!” Он чувствовал себя больным и развратным, но это не имело значения. Нет, если бы он мог получить удовлетворение. Ему просто нужно было насытиться, быть использованным, чтобы снять напряженную боль в яйцах, когда он опорожнит их от всего содержимого. “О-о-о, моя бедная милая крошка. Что тебе нужно, Идзу?” Изуку не знал, начал ли он плакать или его лицо все еще было мокрым после предыдущего приема пищи, но в любом случае, его голос срывался сквозь рыдания, а на щеках выступили горячие слезы, когда он напрягся на месте: “Трахни меня. ТРАХНИ МЕНЯ!! Тамаки, ТРАХНИ МЕНЯ!” “Грязный гребаный рот на тебе, - поддразнил Тамаки, ” должен научить тебя быть более послушной, детка”. Эти слова были единственным предупреждением — если это вообще можно так назвать — перед тем, как Тамаки действительно дал волю чувствам. Какая бы тонкая завеса контроля над собственным либидо у него ни была, она растаяла, когда Изуку атаковал должным образом со всех сторон. Три тонких щупальца, скользкие и извивающиеся, непрошеные проникли в задницу Изуку. Когда мальчик закричал, не от боли, а от блаженного удовольствия и облегчения, три придатка сдвинулись, раздвигая его дырочку все шире и шире. Они скрутились, образуя переплетающуюся спираль, становясь толще друг к другу и, трахая Изуку, раскрываются с целеустремленностью. “Тама, Taмa, Taма, Taмaки!” Бездумно напевал Изуку, прикрыв глаза, когда щупальца внутри него скользнули, обвились вокруг простаты и затопили его мозг волнами удовольствия. Он кончил с прерывистым дыханием, которое внезапно перешло в серию сдавленных стонов, когда его рот наполнился еще одним щупальцем. Не просто какое-то щупальце, а то, которое мальчик постарше выпустил из своего собственного языка. Оно заполнило его рот и пощекотало миндалины, толстое, но гораздо более подвижное, чем бычий язык из прошлого. Изуку, нуждающийся и беспомощный, дергал бедрами на месте, поскольку его оргазм, казалось, длился гораздо дольше, чем он испытывал раньше в уединении своей собственной комнаты с помощью всего лишь руки и небольшого количества лосьона. У него все еще был болезненный стояк, даже после того, как он забрызгал пространство между ними белыми лентами. Отчаянно желая сохранить удовольствие и усилить его, а также подарить и разделить это удовольствие со своим семпаем, Изуку сосал незнакомый язык Тамаки, как младенец из бутылочки. Этого было достаточно, чтобы заставить старшего подростка зарычать, засовывая свое щупальце еще дальше назад, чтобы лучше почувствовать, как сжимается горло Изуку, когда оно сжимается в спазме. Никто из них не мог точно определить, когда Тамаки лишился одежды, но это не имело значения. Все, что их обоих волновало, это то, как член Тамаки зарылся рядом с тонкими щупальцами, дразнящими аппетитные местечки Изуку, его толщина и сама твердость его члена были такими невероятно соблазнительными. Он, как мог, закрепился на месте, решив погрузить Тамаки как можно глубже, насколько это физически возможно. И его сэмпай был не из тех, кто разочаровывает. Когда подросток постарше начал толкаться в быстром и грубом темпе, Изуку почувствовал, как член внутри него растет и удлиняется с каждым ритмичным движением бедер другого. Каждый удар яйцами Тамаки по заднице Изуку заставлял плоть там покалывать и розоветь от жара, а глаза Изуку закатывались, когда он понимал, что Тамаки настолько овладел своей Причудой, что может даже трансформировать свой член. В то время как его яйца оставались нетронутыми, его член неуклонно рос и изменялся, превращаясь в еще одно цепкое щупальце. Изуку захныкал, напрягая и сгибая пальцы, когда он прервал странный поцелуй и взмолился в плаксивых штанах. Тамаки хрюкнул, его дыхание вырывалось резкими вздохами, когда он разматывал связывающие запястья Изуку щупальца, чтобы лучше удерживать мальчика за талию. В ответ Изуку безвольно подался вперед, прежде чем крепко прижаться к Тамаки. Освободив еще больше щупалец, Тамаки позволил своему самому маленькому пальцу крутиться в воздухе, казалось бы, без всякой цели, прежде чем свернуться прямо под головкой разгоряченного члена Изуку. Напрягшись, Изуку захныкал по имени своего сэмпая, когда придаток сжался сильнее, выдавливая жирную каплю преякуляции из кончика члена мальчика. “Тамаки, к-кончай. Собираюсь кончить! Хочу— ах, т-трахаться —чтобы, хочешь, в-вместе?!” Изуку что-то невнятно бормотал, но его интуитивный семпай, казалось, все равно понял, одарив мальчика небрежным поцелуем, прежде чем позволить этому тонкому щупальцу изогнуться вверх, влажно и медленно скользя вокруг кончика, пока оно не защекотало щелочку члена Изуку. Едва кончил, как парень снова кончил. “ДА! ТАМАААКИИИИ !!!” - закричал он, извергая сперму вокруг импровизированного звукового инструмента и толкая его обратно. Старший мальчик издал глубокий низкий стон, почувствовав, как стенки Изуку сжимаются вокруг него, трепеща, когда они достигли своего пика почти в идеальном унисоне. Бедра Тамаки слегка покачивались, когда его член с щупальцами выкачивал собственную сперму глубоко в жадную задницу Изуку. Густая горячая струя спермы наполнила Изуку, как ничто другое в жизни, все еще бурля внутри него и продлевая удовольствие им обоим благодаря судорожным подергиваниям истощенного щупальца Тамаки, когда молодой человек кончил от своего кайфа. Они напряглись после таких интенсивных оргазмов, что контроль Тамаки над своими проявленными придатками, наконец, ослаб перед лицом чистого насыщения. Когда щупальца отступили, чтобы их заменила стандартная форма Тамаки, мальчик постарше покачнулся. На него внезапно накатила волна истощения, от которой он чуть не упал в обморок, если бы не Черные усики-плети, обвивающие обоих героев и мягко опускающие их на землю. Глаза Изуку вспыхнули ярким неоново-зеленым, его кожа потрескивала от энергии "Один за всех". Как только Тамаки почувствовал, что его сознание начинает угасать, легкое нажатие на его губы предупредило его о том, что кохай сладко целует его, когда Изуку начал неуклонно раскачиваться на члене Тамаки, возвращая ему твердость, даже когда Тамаки застонал от усталости. “Хорошо отдыхай, семпай…Теперь я позабочусь о тебе”.