Fullness and Emptiness

      Любовь существует, а вместе с ней и печаль. Теперь он это понимает.       Ангелы обрушивают на него дождь. А ему всё равно. Здравомыслие на мгновение вернулось к нему, только чтобы осознал, что натворил, затем оно медленно просочилось сквозь сито его разума, когда он прижал к груди оставшуюся половину тела Акиры.       Его груди... Рё помнил тот момент, когда они появились на его теле. Он стоял перед Ним, сидящим на своём скользящем троне, и сотворил их из злости. Рё знал о Его планах когда-нибудь создать мужчину и женщину, но хотел превзойти Его, объединив эти два начала в нечто более прекрасное и могущественное. Он создал своё тело так, чтобы отражало его взгляды на красоту и силу. Его красота заключалась в женской груди и мужских гениталиях, а сила — в отсутствии слёзных протоков. Две трети ангелов в тронном зале отвернулись с отвращением, а другая треть с вожделением взирала на него.       После того, как Рё заявил о своей цели «Я теперь Бог, вставайте и уходите», — его сбросили на Землю, недооценив его силу. Он с гордостью носил свою грудь и отсутствие слёзных протоков, пока Он не нанёс новый удар, уничтожив большинство его демонов, лишив большей части его силы и уничтожив память. Тогда его заставили смешаться с людьми. Должно быть, его тело поняло, что отращивать грудь небезопасно, раньше, чем его разум.       Каким-то образом в его человеческом теле появились слёзные протоки, но он никогда ими не пользовался.       Плакать было слабо, это не только признак слабости, но и буквально ослабляло тело. Обезвоживало его. В этом не было никакой практической или полезной цели.       Сатана хотел заплакать прямо сейчас, но не мог. Хотел почувствовать влагу слез, но не мог. Мог только выть на небо, держа в объятиях Акиру... Нет, тело Акиры.       Акира плакала всякий раз, когда кому-то было больно. Акира никогда не плакал по нему.       Акира был единственным, кто был достаточно силён, чтобы противостоять Амону в его теле.       Сила в слабости, слабость в сочувствии, сочувствие как результат любви...       Любовь. Душа. Тело...       Он всегда жаждал тела Акиры: маленькое и лёгкое, как у смертного бегуна, и сильное и мощное, когда он сливался с Амоном. Он часто задавался вопросом, почему хотел Акиру до его превращения: тот не был мучительно красив, но он хотел его. Ещё чаще задавался вопросом, почему не взял его просто так: не напоил или не накачал наркотиками в ночном клубе, не перегнул через барную стойку и не взял, пока все смотрели, как на Шаббат.       Теперь он понял, почему.       Имея в руках только половину тела и не имея души, Сатана чувствует себя одновременно наполненным и опустошённым.       Ангелы уничтожают то немногое, что осталось от Земли вокруг него, оставляя его на своём маленьком обугленном островке. Он не обращает на них внимания, они не имеют для него значения. Они кружатся вокруг него, поют под звуки колокольчиков, кимвалов и ликования. Конец наступил, и теперь им снова есть чем заняться: творить. Он не обращает на ангелов внимания, переключая внимание на павшего воина в своих объятиях.       Акира начинает распадаться.       Рё в панике ещё крепче сжимает руки друга.       — Нет, нет, Акира, нет! Нет, остановись! — Акира полностью исчезает, оставляя руки Рё вокруг его собственного торса. — Акира!       — Должен признать, я этого не ожидал.       Сатана смотрит на вершину своего острова. Этот голос... Как сто голосов в одном...       Он.       Сатана не помнит, как Он выглядел раньше, но сейчас он выглядит как облако из семи сходящихся серебряных кругов.       Он видит красное.       Он кричит во всё горло за считанные секунды, которые потребовались ему, чтобы сделать выпад, но был сбит с ног серебряной струёй. Рё чувствует, как Он сдерживается, и это приводит его в ярость. Поднимается на ноги, но его снова сбивают с ног. Рё пытается снова.       И снова.       И снова.       И снова.       — Пожалуйста, прекрати, ты же знаешь, что тебе не победить, — наконец говорит Он. В Его голосе нет ни злобы, ни насмешки, и от этого становится только хуже.       — Будь ты проклят, я ненавижу тебя!       — Ты проклял себя за то, что ненавидишь Меня.       — Ты проклял меня! За то, что я противостоял тебе! — Сатана дрожит от неумолимой злобы.       — Ты говоришь так, будто я наказал тебя за благородный поступок. Ты поступил эгоистично, и ты это знаешь, — возражает Он.       Рё сужает глаза, на его губах появляется уродливая гримаса.       — Я ненавижу тебя.       — Я знаю.       — И ты тоже меня ненавидишь.       — Нет, не ненавижу.       Рё моргает.       Кажется, что сияние вокруг Него тускнеет.       — Ты, как никто другой, заслуживаешь моей ненависти, но я не ненавижу тебя. Я жалею тебя. Я плачу о тебе.       Я хотел бы плакать о тебе... Но мои слёзы высохли.       — Верни его, — рот Рё дрожит.       — Не верну.       — Но ты можешь! — кричит Рё.       — Могу, но не верну. Акира сделал свой выбор — сразиться с тобой, умереть ради блага людей, и я должен уважать его.       Рё смеётся расстроенный, неуравновешенный, нездоровый.       — Человеческое благо! И чего же оно стоит?       — Гораздо больше, чем ты думаешь, — вмешивается новый голос.       Рё оглядывается.       Акира.       Акира стоит, выглядя так же, как и раньше: маленький, широкоглазый, с детским лицом. Одет в белое с серебряной отделкой. Серьга Мики отсутствует. Он выглядит умиротворённым.       Рё улыбается и всхлипывает. Он не может пошевелиться. Он чувствует себя наполненным.       — Акира... — начинает он.       Акира оглядывается на Рё, обращаясь к Нему:       — Пожалуйста, позвольте мне поговорить с ним. Только на минутку.       Рё не оборачивается, чтобы оценить Его реакцию, его взгляд прикован к другу. Через некоторое время Его голос отвечает:       — Хорошо.       На мгновение Рё перестаёт ненавидеть Его всем, что у него есть. Ведь всё, что у него есть — снова перед ним.       Сатана сухо всхлипывает в свои руки, сквозь пальцы пытаясь удержать Акиру в поле своего зрения.       — Рё... Ты тоже плачешь.       Сам Акира не плачет, но манта из детства мальчишек не упускает из виду Сатану.       Рё подносит руку к лицу, но она остаётся сухой. Он слабо усмехнулся, как никогда за все годы своего существования:       — Ну, я тоже пытаюсь... Я... У меня нет, — слабое фырканье, — слёзных протоков.       Рё разражается маниакальным смехом, сворачиваясь калачиком. Его руки сжимают то место, где должно быть человеческое сердце.       — Ты плачешь только из-за меня? — Акира слабо улыбается.       — Да, специально для тебя, — Сатана вскидывает голову, его реакция мгновенна.       — Значит, ты так ничего и не понял, — улыбка Акиры медленно исчезает, его глаза опускаются.       — Что ты имеешь в виду? — глаза Сатаны нахмурились.       Акира закрывает глаза, делает глубокий вдох и меняет позу. Поза Акиры становится похожей на ту, в которой Сатана вёл занятия в роли Рё: стойка прямо, глаза устремлены прямо на него. Поза, которая говорит: то, что будет дальше, очень важно, поэтому будьте внимательны.       — Почему плачешь только из-за меня?       — Я люблю тебя, — Рё отвечает мгновенно, в глубине души знает, что может забрать Акиру в любой момент, так что лучше выложить всё сейчас.       — Почему ты меня любишь? — взгляд Акиры смягчился, но в нём появилась печаль.       Сатана был поражён прямотой вопроса.       — Твоя физическая красота, конечно... — это было адресовано Акире, но он бросил тяжёлый взгляд на серебристое облако позади себя, побуждая Его возразить на признание Рё. Тот лишь молчит, Рё пытается сдержать разочарование, переключая внимание на Акиру. — Но в основном твоя доброта и сочувствие. Ты пытался понять меня, хотя я был другим и... Даже я не понимал себя.       — Эти черты присущи не только мне, — ответил Акира.       В его голове промелькнули воспоминания о юных Мики и Мико с палочкой: Мико передаёт Мики, Мики Акире и...       — Но... Нет, ты был особенным. Ты был единственным, кто смог приблизиться ко мне.       — Остальные пытались.       — Но они потерпели неудачу! А ты был Человеком-Дьяволом.       Акира поднял руку.       — Я был Человеком-Дьяволом, одним из многих сильных сердцем, которые могли противостоять влиянию демона.       — Но ты удержал Амона, самого сильного из них! Ты, Акира, был единственным человеком во всём мире, который мог это сделать! Я должен знать, я смотрел. Фикира смотрела. Я вернулся к тебе, потому что ты был единственным, и я полюбил тебя за это!       Его последнее заявление прозвучало эхом среди пустых звёзд вокруг них.       Рё открыл глаза, почувствовав на своей щеке мягкую руку, не совсем твёрдую и не живую, но всё же на мгновение оказавшуюся рядом. Он поднял глаза и увидел жалостливое выражение лица Акиры.       — Ты не понимаешь, что все люди обладали способностью контролировать Амона: да, большинство из них не могли, но возможность всегда была у каждого из них. Вот чего ты не понимаешь: я не исключение, я просто... Человек.       Рё почувствовал, что начинает понимать, о чём говорит Акира.       — Значит, все люди достойны любви, достойны защиты... Вот что ты хочешь сказать.       Акира улыбнулся, он начал плакать. Сатана надеялся, что на этот раз эти слёзы были для него.       — Да, именно это я и говорю, — ответил Акира.       Рё вспомнил кровопролитие, пытки, изнасилования, беспорядочные выстрелы в воздух и во всё, что двигалось вместо его заявления по телевизору.       — Ты веришь, что после всего, что произошло... После того, как они глупо уничтожили друг друга из-за страха.       — Да, — Акира кивнул головой. — Даже после всего этого я...       Рё приподнялся, прижавшись губами к губам Акиры, прижимая его тело к своему значительно меньшему, мощному, истинному телу. Акира был мягким и мерцающим на его фоне: он был рядом, но не совсем там. Он почувствовал, как поцелуй отозвался эхом во всей вселенной.       — Ты идиот! Красивый, добрый, плаксивый идиот! Только ты мог поверить в это! Только ты...       Ответом ему стала пощёчина. Жалкая, слабая по физическим меркам, но самая страшная из всех, что он получал. Рё отшатнулся назад, Акира стоял над ним.       — Ты всё ещё не понял и никогда не поймёшь, потому что не хочешь. Ты никогда не поверишь, что я не был исключением.       Рё продолжал смотреть на крошечного человека, который каким-то образом умудрялся возвышаться над ним во всех смыслах этого слова. Его мысли были сосредоточены только на одном, несмотря на боль.       — Любишь ли ты меня? Ты когда-нибудь любил меня?       — Не это главное, — Акира сверкнул на него глазами.       — Отвечай, чёрт тебя побери!       Акира закрыл глаза от нового прилива слёз.       — Я... Мог бы. Думаю, до всего этого я так и делал. Я думаю... Если бы всё могло сложиться иначе... Если бы ты не уничтожил всё, — Акира снова открыл глаза, и последние слёзы потекли по его подбородку. — Я мог бы, — закончил он.       Рё улыбнулся, но жар в его глазах переполнял его. Как он мог одновременно грустить и радоваться такому открытию? Тот факт, что у них вообще могло бы что-то быть, если бы не...       Если бы не он.       Рё почувствовал, что все его силы иссякли.       — Ты ведь сейчас плачешь не обо мне, правда? Ты плачешь по мне, которого не существует.       Акира начал отворачиваться.       — Я плачу о тебе, который мог бы быть... — Акира начал подниматься по склону к Нему, растворяясь в серебристом тумане.       — Нет, пожалуйста, не надо, не уходи с Гим! Останься здесь, со мной! — Рё протянул руку.       Акира опустил взгляд.       — Я не могу. Ты убил меня. Я должен идти вперёд.       Тело Акиры начало расплываться и исчезать. Его глаза поднимаются ещё раз. Он не плачет.       — Я любил тебя, и ты любишь меня, но этого недостаточно.       А потом он исчезает.       Акира... Прекрасный Акира, добрый Акира, идеальный Акира, ушёл.       Из-за него.       Нет, из-за Него.       Рё кричит.       Земля под ним разлетается на куски. Ангелы над головой в ужасе разлетаются, впервые за много веков. Сверхновые создаются и разрушаются, создаются и разрушаются снова за считанные секунды.       Бог остаётся невозмутимым.       — Пошёл ты! Пошёл ты! — ревёт Рё. Он подлетает к Богу, который завис над пропастью, излучая серебристый свет в чёрной тьме. — Верните его, ВЕРНИТЕ ЕГО!       — Ты любишь его, — отвечает Он.       — Конечно, я люблю его!       — Нет никаких «конечно», я считал, что ты вряд ли способен испытывать любовь.       Рё замирает. Он думал, что это невозможно.       Как такое могло случиться?       Он был Сатаной, Утренней Звездой, самым могущественным и прекрасным из всех демонов. Акира был... Был...       Человеком.       Неполноценным, но всё же способным на великое добро.       Как и... Как и все остальные.       Именно это пытался сказать ему Акира...       Но после всего, что случилось, верит ли он в это?       Рё чувствует, как меркнет его энергия, утекающая сквозь сито души.       У него всё ещё есть душа...       Рё закрывает глаза. Он не хочет открывать их ещё долгое время, чувствует прикосновение на своей щеке, тёплое и твёрдое.       Ему показалось, что Он был холоднее.       — Ты пытаешься понять это благодаря Акире. Он достучался до тебя там, где я не смог.       Рё улыбается: наполовину мстительно, наполовину от радости. Но ни того, ни другого в нём нет.       — Ты всё равно убил его. Ты всё ещё полон ненависти. Всё ушло. Но надежда ещё есть для тебя, как для любого существа, — говорит Он.       Глаза Рё по-прежнему закрыты. Сквозь ресницы пробивается серебро. Он зажмуривает глаза ещё крепче.       — Может быть, — отвечает Рё. — Но я не думаю, что когда-нибудь смогу полюбить тебя так, как раньше. Ты больше никогда не станешь моим Отцом. Моё сердце всегда будет принадлежать только Акире.       Признавшись в этом, он чувствует себя скорее опустошённым, чем полноценным.       Прикосновение на его щеке уходит.       — Что ж, всегда будет время передумать. В конце концов, у нас есть вечность, — добавляет Он.       Рё открывает глаза. Они оба парят в бездне. Ангелы подарили им галактику, в которой они парят в кольце.       — Значит... Надежда всё-таки есть, — констатирует Сатана. Это не вопрос.       Он начинает светиться ещё сильнее, чем раньше. Сатане приходится прикрыть глаза. Когда он оглядывается, восьмой круг присоединился к остальным семи кругам Его присутствия.       — Да, надежда есть.       — Увижу ли я когда-нибудь Акиру снова? — Сатана закрывает глаза.       Он выдерживает паузу.       — Если да, то вы оба будете вне всяких чувств романтической любви.       — Я не хочу этого, — Сатана гримасничает.       — Я знаю. Но, надеюсь, однажды ты не будешь возражать.       — Но его любовь... И моя любовь к нему... Она заставила меня почувствовать сочувствие. Разве это плохо? — Сатана спрашивает об этом без малейшего намёка на иронию.       — Да, это ступенька. Но, как сказал Акира, этого недостаточно.       Молчание.       — Но это отличное начало.       — Даже несмотря на то, что мы оба мужчины? — Сатана саркастически ухмыляется.       Бог готов сделать замечание.       — Для меня это не идеальный вариант, нет. Но ты ведь никогда не играл по моим правилам, верно?       Сатана вздыхает.       — Нет, я ненавидел твои правила. Я хотел создать свои собственные правила.       — Лучшие правила?       Сатана опускает руки.       — Нет, просто... Мои правила.       Он так устал.       — Я хочу плакать.       Присутствие у его щеки теперь находится в центре его головы. Сатана чувствует, как по его телу разливается тепло. Чувствует влагу на своём лице.       Сатана смотрит вниз. Его грудь и крылья исчезли. Он снова в облике Рё. Он чувствует себя намного лучше, но в то же время и немного хуже.       Он плачет. Плачет о себе и об Акире. Может быть, когда-нибудь найдётся место и для слёз по другим.       Но не сейчас.       — Я хочу отдохнуть.       — Ты не заслуживаешь отдыха, — отвечает Он.       — Я знаю.       Восьмой круг выходит из Его орбиты и окружает Рё.       Он Рё, а не Сатана. Сатана никогда бы не заплакал и никогда не сможет заплакать.       — Отдохни, — говорит Он.       Рё отдыхает.