лампочки

Длинная ноябрьская ночь, кажущаяся нескончаемой. После мрачных, нервных дней, она оказывается настоящим спасением. Стены тесной комнаты, освещаемой лишь блеклым светом торшера, пропитаны сигаретным дымом и печальной тишиной. Власова сидит на широкой кровати, прижав ноги к себе. Она окидывает тяжёлым взглядом полную окурков пепельницу и полупустую пачку дорогих «мальборо». С громким вздохом, женщина поднимается и смотрит на часы. 4:33. — Так уже утро, оказывается. – хмыкает Маргарита. Смотрит на улицу с высоты балкона. Наруже нет ни души, виден лишь дальний свет от машин и тени светящихся рыжим светом фонарей. Неожиданно раздается громкий звук дверного звонка, отвлекающий Марго от размышлений. — И кому в такую рань приспичило? Она возмущается, но все же открывает дверь. За ней, переминаясь с ноги на ногу, стоит никто иной, как капитан Белая. Рита, конечно, очень удивляется нежданной гостье. — Ты чего пришла, Тань? Так рано ведь! — Прости, пожалуйста, Рит, – виновато говорит девушка, старательно рассматривая носки туфель. – Мне некуда было идти. — Да нет, проходи. У меня здесь небольшой бардак, правда.. — Спасибо что пустила! Таня скидывает обувь и пальто, нерешительно проходя в квартиру. Помещение кажется ей уютным, несмотря на плохое освещение и едкий запах сигаретного дыма, режущий глаза. — У тебя в квартире так накурено, просто ужас! — Извини, если неприятно, – извиняется Марго. – Не могу справится со своей привычкой. — Если совсем не можешь – кури меньше. Женщины прошли в небольшую, но на вид приятную кухню. — Хочешь выпить? — Да, наверное. — Вино? – предложила Власова. — Есть коньяк? — Вроде. — Давай его. Подумав пару секунд, Маргарита достала из шкафчика бутылку какого-то коньяка и хрустальные рюмки. — Этот хороший, по-моему, – прищурившись и прочитав название сказала Рита. – Мне друг его подарил. Говорит, ему понравился. Разливая янтарную жидкость по рюмкам и усаживаясь за стол, женщина обращает внимание на подавленное состояние собеседницы. — Тань, что с тобой? — Все хорошо. — Не ври, Белая, – строго говорит Власова. – Я же вижу, что что-то не так. — Ладно, – вздыхает капитан. – Мой парень выгнал меня из квартиры и даже не дал забрать вещи, мне теперь некуда идти. — Одни проблемы от этих мужиков, я всегда говорила. — Ну не все ведь такие! Вот ты, например, никогда не влюблялась по-настоящему? — А влюбляться можно только в мужчин? — Ну.. – замялась Татьяна. – Нет, наверное.. — Вот именно. Я влюблялась не в мужчин, но была замужем. — Правда? И как тебе? — Влюбляться в женщин или быть замужем? — И то, и то. — Замужем – не было свободы, был муж-овощ, его долги и неспособность за собой ухаживать. Женщины – круто, конечно, но очень сложно. — Ты мне сейчас отбила желание выходить замуж, Рит. — Всегда пожалуйста. Таня цокнула и закатила глаза, но тут же опустила взгляд и как-то задумалась. Она подвинулась ближе к Маргарите и, глубоко вздохнув, спросила: — Слушай, Рита.. а ты могла бы полюбить такую, как я? От неожиданной серьезности вопроса оперативница даже растерялась. В комнате повисло неловкое молчание. — Ну.. знаешь, а может быть. Только не такую, как ты, а именно тебя. — Ты серьёзно? — Совершено. Татьяна, с минуту подумав, стыдливо обняла Власову, тесно-тесно прижимаясь и кладя голову ей на плечо. Та довольно, совсем по-кошачьи, сощурилась и ухмыльнулась. — У тебя такой классный свитер. — Я знаю. — И поменяй лампочки, кстати, а то перегоревшие у тебя несколько.