Take me back to the night we met

В глазах заплаканных столько вопросов Я не давлю, просто нет больше способов       Эмма в последний раз рассматривала каждую деталь до боли родной и такой некомфортно уютной квартиры. Отражающиеся о белоснежные стены лучи заходящего солнца сохраняли остатки тепла в холодеющем воздухе. Стекла развешанных у стола фотографий запылились, поглотили тень, оттого лица на бумаге не казались такими же яркими. Одеяло не было заправлено, оно небрежно и скомканно валялось на одной из сторон двуспальной кровати. Хаотично разбросанные по полу листы с выцветшими нотами не напоминали о звуках, некогда льющихся по клавишам инструмента. Все сейчас казалось до неприятности чужим, неживым.       Она провела кончиками пальцев по перилам, медленно и обессиленно спускаясь по ступеням. Почему-то захотелось закричать настолько сильно, насколько мог бы позволить объем легких. Эмма так и сделала. В ответ — тишина. Мерзкая, липкая, гнетущая и тоскливая тишина. Была бы ее воля, она бы рухнула прямо здесь и заснула навсегда. Быть может, сновидение подарило бы привычные, вечные образы. Но желания так же тихо разбивались о скалы безотрадной реальности. Небрежно брошенные у порога ключи блеском усмехнулись, напомнив, что отныне входная дверь будет заперта для постороннего гостя. А значит, что и к скважинам более не доступного сердца ее ключ больше не подойдет. Даже красный отпечаток чужой помады на ее кружке издевательски ворошил воспоминания.       Последняя собранная сумка выскользнула из рук. Эмма упала на диван и истерически засмеялась. Плакать уже не хотелось. Слез просто на осталось. Она выплакала все без остатка. Счет дней уже не имел значения: Майерс потерялась в собственному Аду из цикла тоски, горести, сожаления и обиды. Меланхолия не была ей свойственна, поэтому каждый новый вдох ощущался глубоким ножевым порезом. Эмме казалось, что она окончательно сходит с ума. Мышцы живота начинали болеть от неконтролируемого, болезненного смеха. Собравшись с силами, Майерс вытащила телефон и залезла в архивы фотопленки. Неправильное, опасное решение, но эмоции редко уступают сознанию. Поэтому неосторожный, но намеренный шаг грубо бросил Эмму в яму ностальгии.       — Здесь я буду играть для тебя все вечера вне съемок, — резво выпалила Дженна, указывая на пустующий угол только что приобретенной квартиры.       — Соглашусь, если твоей музой буду только я, — смеясь, парировала Эмма.       — Ну а кому мне еще изливать душу?       Дженна недвусмысленно подмигнула, улыбнулась во все тридцать два и мягко положила голову на плечо Майерс. Эмма приняла вызов и крепко прижала Ортегу к себе за талию.       — А там что будет? — игриво поинтересовалась Эмма.       — Там будет… Там будет кровать, — промурчала Дженна, заправив локон волос за ухо. — Большая, двуспальная. За окном живописные виды, под этим углом свет лучше всего играет с пространством. В общем, идеальное место только для нас двоих.       В ответ Майерс резво развернула Ортегу к себе, нежно провела ладонями по выраженным скулам и оставила легкий, трепетный поцелуй на медовых губах. Дженна хихикнула и сомкнула руки на шее Эммы. Они с минуту молча рассматривали лица друг друга. Майерс разглядывала звездную россыпь веснушек, рисуя незамысловатые, воображаемые линии. А глаза напротив с любовью и теплотой вглядывались в — как называла Дженна — чарующее, пленяющее бездонное море.       Из гипноза Эмму выдернул телефонный звонок. Она ни на сантиметр не шелохнулась, пока бьющий молотом звон не прекратился. На плашке уведомлений красовалось дружелюбное «Кудряш», но отвечать ему сейчас совершенно не хотелось. Не хотелось принимать, что с его приездом значимая часть жизни остановится, станет лишь главой прошлого, что ей придется захлопнуть за собой дверь и навсегда остаться по ту сторону дома.       Эмма небрежно откинула телефон и подогнула колени, свернувшись калачиком. Она провела ладонью по мягкой обивке дивана в тщетной попытке стереть давно въевшееся пятно. В попытке стереть очередное воспоминание? Но о его наличии можно только забыть: вывести его уже не получится. И кому это умозаключение было адресовано? Пятну или давно въевшимся мыслям? Майерс болезненно выдохнула и перевернулась на спину, тупо уставившись в потолок. Она горько улыбнулась до печали забавному эпизоду их совместной жизни.       — Эмма, милая, сделай погромче! — выкрикнула из кухни Дженна, открывая бутылку красного полусладкого.       — Может, для тебя это тихо, но глухота в мои планы сегодня не входила, — наигранно возмутилась Эмма, но все же крутанула колесико вправо.       — Что ты сказала? Не слышу! — притворно парировала Ортега.       В ответ Майерс ухмыльнулась и бесшумно подошла к кухне. Она облокотилась о проем двери, внимательно наблюдая за действиями своей девушки. Та с горем пополам выудила из бутылки пробку, схватила салфетку и, пританцовывая, принялась разливать бордовую жидкость по бокалам. Несколько несчастных капель все-таки попали на стол. Дженна, выругавшись, протерла испачканное место и потянулась за тарелкой с нарезками.       — Попалась! — громко отчеканила Эмма и резко выглянула из дверного проема.       Еще не успевшая схватить тарелку Дженна испуганно дернулась, чуть не опрокинув один из бокалов. Она показательно схватилась за сердце и метнула в сторону Майерс наигранно злобный взгляд.       — Тебе повезло, что еще ни на одних съемках меня не учили метать ножи.       — Милая, это угроза?       — Нет, милая, это предупреждение.       Эмма, цокнув, закатила глаза и подошла к столешнице, потянувшись за кусочком сыра. Но рука не успела коснуться желтого ломтика, потому что Ортега легонько шлепнула ее по ладони.       — Еда должна быть в целости и сохранности до начала просмотра.       Тогда Майерс потянулась за наполненным бокалом, но Дженна ее снова остановила.       — И вино тоже.       — Так точно, мам, — сдалась Эмма.       Майерс обогнула стол и прижалась к Дженне со спины.       — Тебе чем-нибудь помочь?       — Отнеси бокалы в гостиную, я сейчас приду.       Она покорно хмыкнула и, поцеловав свою «Джен» в плечо, медленно ретировалась.       Эмма устало выдохнула, смахнув скатившуюся слезу. Она несколько раз стукнула себя по лбу, желая выкинуть из головы появляющиеся картинки. Но попытка оказалась тщетной. Нервно дернувшись, Майерс схватила вновь зазвонивший телефон.       — Привет, Эмма, ты, наверное, была занята. Я до тебя никак дозвониться не могу. Когда мне подъехать? Я почти освободился.       — Да… Привет, Тайлер. Прости, я тут немного замоталась.       — Конечно, я понимаю.       — Можешь подъехать через час, я уже почти все собрала.       — Понял, до встречи.       Через час? Уже через час ей придется закрыть за собой дверь, провернуть ключ, закинуть его под коврик вместе с еще настоящим прошлым. Она не готова. К такому вообще можно быть готовым? Она соврала другу, выиграла себе немного времени. А все для чего? Чтобы еще шестьдесят минут помучать свое и без того потрепанное сознание? Выходит, что — да. А разве это плохо?       Эмма встала с дивана и уже смелее и увереннее поднялась в их спальню. За окном темнело. Темнело в комнате. Темнело и в душе. Раз у нее больше не было выбора, то хотя бы последний аккорд оставался за ней. Она присела на банкетку и обнажила ровный ряд клавиш. Играть она, безусловно, не умела, но за четыре года совместной жизни Дженна ее все-таки чему-то научила. Она ударила по ноте «ре» и ручеек воспоминаний полился вместе с остальными нотами.       — Нет, Эмма, нет! Я тебя люблю, но я так больше не могу! Не могу! — крикнула Дженна, от обиды ударив ногой по банкетке.       — Джен, милая, прошу. Джен, умоляю, не бросай меня. Мы все сможем. Вместе, — захлебываясь в слезах, воскликнула Эмма.       — Нет, нет, не надо так со мной. Прошу, моя хорошая, не плачь, мне больно. Но я так не могу, не могу, — прошептала Ортега.       — А поступать так со мной ты можешь? — надрываясь, прохрипела Майерс.       — Эмма…       Эмма рванула с места и заключила тело Дженны в кольцо. Ортега сопротивлялась, вырывалась из объятий, но в конце концов, обессилевши, поддалась.       — Милая, я не хочу ранить тебя. Я делаю это только для тебя. Я не знаю, что со мной, не знаю, как это исправить. Не хочу тянуть нас в прогнившую пропасть. Мне нужно время, — тяжело дыша, промямлила Дженна       — Джен, мы можем пережить это вместе. Прошу, просто позволь остаться рядом и помочь, — с надеждой ответила Эмма.       — Нет, солнце… Все было так замечательно, но мои чувства угасли, я не знаю, что это. Я чувствую только раздражение. Не хочу, но не могу ему противиться. Мы уже год живем под моими перепадами настроения, я больше не хочу тебя мучать.       — Ничего, мы переживем, я не виню тебя. Мне неприятно, но не виню.       — Нет, не переживем. Я же не только тебя мучаю, но и себя тоже. Я могу днями не отвечать на твои сообщения и звонки, могу подолгу избегать близости. Мы и без этого месяцами порознь из-за съемок. Ты готова дальше так жить? Я люблю тебя, но все не то. Совсем не то.       — Джен, умоляю.       — Прости, котенок…       Отголоски последних нот «Лакримозы» Моцарта растворились в спертом воздухе. С ними же растворилась омрачившая мысли картина. Эмма еще некоторое время сидела в прострации, прежде чем облокотиться на клавиши и уснуть. Те коротко брякнули и успокоились под натиском веса.       — Судя по твоим заплаканным глазам, фильм тебе точно понравился, — улыбнувшись, заключила Эмма.       — Да ну тебя, — Дженна закатила глаза и шутливо пихнула Майерс в бок. — А фильм действительно замечательный.       — Соглашусь.       Эмма встала с дивана и наполнила багровой жидкостью опустевшие бокалы. Она осторожно похлопала по изголовью, обращая внимание Ортеги. Майерс подала руку, как бы приглашая девушку на танец.       — По вашим многочисленным запросам включаю «The Night We Met».       — Это по чьим таким запросам?       — Джен!       — Хорошо-хорошо, уже встаю.       Эмма выкрутила ползунок громкости на максимум, подала бокал и расположила руку на плече своей «Джен». Ее «Джен» учтиво взяла напиток и зафиксировала ладонь на тонкой талии своей «Эм». И они медленно зашагали в такт музыке. I am not the only traveler       Дыхание обеих участилось. Дженна прикрыла глаза, полностью доверившись своему партнеру. Who has not repaid his debt       «Эм» медленно провела пальцами от плеча к щеке, очертив нежные линии на ее шее. I've been searching for a trail to follow again       Дженна обронила легкий смешок и прижалась лбом ко лбу напротив. Take me back to the night we met       Эмма зарылась в густые волосы Ортеги, в которых так хотелось сейчас потеряться. And then I can tell myself, What the hell I'm supposed to do       Дженна начала выводить подушечками пальцев круги на спине Эммы. And then I can tell myself, Not to ride along with you       Они слились в мягком, чувственном поцелуе. I had all and then most of you, some and now none of you       Эмма отстранилась и внимательно посмотрела в открытые от непонимания глаза Ортеги.       — Пообещай, что запомнишь эту ночь. Пообещай, что запомнишь нашу первую встречу.       — Обещаю.       — Я люблю тебя.       — Знаю, Эм. И я тебя люблю.       Эмма чмокнула Дженну в лоб и игриво улыбнулась.       — Ну что, Джен, на брудершафт?       — На брудершафт, — ответила Дженна и через минуту пролила вино на диван.       Из сна Эмму выволок настойчивый звонок в дверь. На ватных ногах она спустилась вниз и с тоской оглядела помещение. За дверью ее ждал подуставший за десять минут ожидания Тайлер.       — Извини, я уснула.       — Ладно, нет проблем. Где вещи? Перетащим вместе.       Майерс закинула последнюю сумку в машину и тяжело выдохнула. За спиной неожиданно раздалось знакомое: «Привет, Тай». Тело мгновенно обдало холодом, руки задрожали, а сердце так и норовило выпрыгнуть из груди. Ей не хотелось поворачиваться, очень не хотелось. Она даже молча, не оборачиваясь, подошла к пассажирскому сидению, но ее окликнули:       — Эмма…       — Джен?       Дженна неловко опустила глаза и качнулась, поглаживая руку. Она подошла ближе, но все еще выдерживала расстояние.       — Прощай, Эм.       — До встречи, Дженна.       — Может быть, когда-нибудь?       — Может быть, когда-нибудь.