Звездная ночь

      Ким Докча почувствовал это впервые, казалось, безумно давно. Даже вспоминать сложно, точно нереальное — когда он впервые ушел от лагеря в ночь. Как только его не остановили? Но на его команду точно отвод глаз кто кинул — ни грамма внимания…       Он уходит. В ночь. Чувствуя, как по границе мира скребут руки и лапы — их много, черные, чернее тьмы, они смотрят пурпурными провалами — так, что по спине бегают мурашки.       Их не замечают. Не то, что воплощения — Созвездия не замечают, Ким Докча чувствует их сейчас, всем собою, Ким Докча чувствует этот мир так, точно он — его создатель.       Звезды разгораются на ночном небе. Более не тусклые, они сияют, сотни, тысячи маленьких солнц. Они дают ему силу — больше, чем под силу вынести Воплощению, больше, чем сможет взять Созвездие.       Ким Докча может. Ким Докча встает прямо, искрится Вероятность вокруг, шепчут Истории — испуганно, одобряюще, поддерживающе, ласково — их много, сотни, голоса шепчут наперебой, сливаясь в единый монотонный гул.       Из легиона тьмы отделяется тень. Не так даже — Тень. Ким Докча не может разглядеть ее лица — лишь очертания фигуры, да пылающие пурпуром глаза.       — Вот как… — насмешливо говорит Тень, — и не боишься ты — лично выходить? Обычно вы трусливо прячетесь за толпой слуг, да забиваетесь в норы поглубже… А ты — один. Что ж… Тогда и я выйду против тебя — один.       У Тени — кинжалы, и даже Нерушимой Верой сложно от них отбиться. Тень — ловкий, умелый и быстрый боец — Ким Докча танцует, отбивая удары — не свет Звезд, не шепот Историй, что раз за разом отводит беду — клинки давно вгрызлись бы в его плоть.       Но Ким Докча сейчас — сильнее Созвездий, сильнее даже Ю Джунхъека, ведь сейчас в него ВЕРЯТ, верит та Сущность, что создала этот мир, создала их всех, тот, что раз за разом запускал регресс протагониста… Ким Докча теперь знает. Все — знает.       Как жаль, что знание не помогает ему резвее уворачиваться от клинка.       Они истаивают с рассветом — с первыми лучами солнца, точно и впрямь — тени.       Ким Докча лишь опускается на колени, разом обессилев. Гаснут на небе звезды, и он устало прикрывает глаза.       Слишком много всего.       Древнейшая Мечта лишь тянет руку к экрану, передавая каплю сил.       Никто более словно и не заметил. Словно и не заметил, что их мир был на грани. Словно не заметил полчища Теней. И не заметил отсутствия Ким Докчи.       Даже Ю Джунхъек — а ведь казалось бы, это он тут Главный Герой.              Оно возвращается. Оно возвращается вновь, жадное темное внимание, растекающееся, точно нефть по океану, оно возвращается вновь — чужое присутствие на границе его мира, шепот-шелест Историй — взволнованный, испуганный.       Ким Докча вновь уходит в ночь под разгорающийся звездами небосвод.       Ким Докча вновь подставляет Нерушимую Веру под чужие клинки.       Ведь все, что он может — Верить. Верить… в себя же, вот насмешка судьбы. Пока он верит в себя — он непобедим и неуязвим в своем мире.       Они так разучились верить в себя, умея верить в других больше, чем кто либо. Какая ирония.       Ким Докча вновь и вновь идет в ночь. Вновь и вновь встает напротив него Тень, вновь и вновь начинается длительный, выматывающий бой. До рассвета.       У Ким Докчи — адский недосып, нити седины в волосах, навыки владения мечом такие, что даже Главный Герой бессилен, и взгляд от которого порой шарахаются доккеби.       У Ким Докчи была одна цель — нынче две. Довести свою команду до конца сценариев (что бы их не ждало там) (Ким Докча теперь знает, что) и не дать Тени прорваться в свой мир.       У Ким Докчи больше нет уверенности, что для него важнее.              Ким Докча не замечает, когда их боя на смерть перетекает в танец, когда чужие клинки больше не хотят вонзиться в его плоть — лишь выбить из его рук меч.       Ким Докча не замечает, не реагирует на шутливые подколки Тени и предложения передохнуть.       Но Ким Докча не может не заметить, что его Тень чертовски быстро учится. Не может не заметить, что с каждой ночью ему все сложнее и сложнее танцевать, все сложнее удерживать меч в руках — Тень всерьез пытается его выбить раз за разом, точно на Ким Докчу обозлившись. Точно ему мало Ким Докчу просто убить — нужно еще и поиздеваться напоследок.       Ким Докча не может не ждать рассвета, не может не ждать того момента, когда Тени истончатся и посветлеют, пропадая. (Внимательный пурпурный взгляд, кажется, остается с ним ее пару минут после этого, но это то, что Ким Докча может вынести).       Тень выбивает меч из его рук, когда до рассвета, до его спасения, остаются считанные минуты. Начинающая светлеть, почти подарившая надежду на спасение — и тут же ее отобравшая.       Но Ким Докча не получает ожидаемого удара вбок, напротив, его руку обхватывает чужая, в перчатке, другая — ложится на талию, и движение продолжается — на этот раз точно и правда какой-то странный танец. Ким Докча неуклюже перебирает враз ставшими ватными ногами.       Это что вообще?       Его Тень все так же стабильно истаивает с рассветом — лишь колыхнув рукою прядь его волос на прощание.       — Знаешь, последнее время я столь упорно тренировался именно ради этого момента, моя Звезда.       Ким Докча лишь бездумно смотрит на землю. (Там ничего интересного, лишь пара камней да засохшая трава).              Его Тень вновь приходит ночью, вновь легко отделяется от своего войска, вновь встает перед ним.       И — Ким Докча вспыхивает — протягивает ему руку, склоняясь в легком поклоне. Точно приглашая на танец. Ким Докча не видит его лица, оно все еще скрыто тенью, лишь пурпурные глаза горят, но он уверен — Тень нахально улыбается.       Это — первый раз, когда Ким Докча атакует сам.       Тень успевает послать ему воздушный поцелуй, прежде чем схватиться второй рукою за свой клинок.       Тень чертовски быстро учится. Ненормально быстро, вновь выбивая из его руки клинок — чуть быстрее, чем раньше.       Ким Докча — вынужденно — учится танцевать вальс.       Что еще за странные наклонности?              Ким Докча сам не замечает, как начинает поддаваться. Немного, как ночь минует середину.       Ким Докча уже не так плохо танцует — не с его статами путаться в ногах.       Тени все так же смотрят на них — недвижимые, точно завороженные.       Так, что кажется — они словно Король с Королевой, открывающие бал. Тьма расходится под их ногами, точно лучший паркет, звезды кажутся ярче любых огней — и никто не в силах прервать их танец.       Только вместо Короля странная Тень.       Только вместо Королевы — мужчина в белом плаще и искрах Вероятности — уж точно не изящное бальное платье.       Вероятно, смотри кто на них — подняли бы на смех, закритиковали бы — нелепо, неуместно, точно глупая шутка и дурная пародия.       Как и все в жизни Ким Докчи. Он привык.       Никто не видит — ни люди, ни Созвездия. Странно, что они столь долго не замечают.       Лишь звезды. Лишь Истории, что шепчут-напевают им музыку — его Тень удивительно попадает в такт, точно тоже слыша ее.       Лишь войско его Тени — но то молчаливо, точно происходящее — священнодейство, которое можно спугнуть неосторожным словом.       Ким Докча молчит, словно и впрямь — можно.              Ким Докча сам вкладывает руку в протянутую ладонь однажды — его Тень все так же склоняется в легком поклоне, не нападая первым, словно посчитал это хорошей шуткой.       Ким Докча вкладывает свою руку в его — Тень застывает на долгие мгновения, точно статуя.       А потом чуть сжимает его пальцы, начиная танец.       Больше они не сражаются. Только танцуют.       Так, что тьма разливается под ногами — земля становится гладкой-гладкой, точно лучший паркет, ни травинки, ни камешка. Лишь волны расходятся под их ногами.       Тьма похожа в этом на озерную гладь. Огромного-огромного озера, в котором отражаются звезды — те больше тьму не жгут, не отгоняют своим светом, лишь отражаются в ней.       Они больше не сражаются. Лишь танцуют — легко, точно знали друг друга всю жизнь и танцевали всю вечность. Они танцуют — словно посередь звездного неба, в пустоте, там, где рождаются миры.       Они танцуют, пока небо не начинает светлеть — его Тень на прощание чуть сжимает ладонь и поглаживает его пальцы. Ким Докча сжимает его руку в ответ.       Иногда слова, право — лишнее.       Вечером они продолжают свой танец вновь.              Ким Докча почти теряется в днях — те, наполненные суетой и краткими урывками сна кажутся серыми, постылой обязанностью, сражения — скукой, что оставляет равнодушным, а опека своей команды…       Ким Докча не уверен, что они понимают слова. Возможно, он плохо объясняет. Действия говорят проще.       Ким Докча уже стесал себе весь язык, пытаясь объяснять, что ему не нужен отдых (нужен, безумно нужен, но пропустить ночь? Как можно?). Ким Докча — Созвездие, Ким Докча — крепче людей, Ким Докча — часть Древнейшей Мечты. Ким Докча не умрет от такого — пока он верит в это, верит в себя. Его Тень, ненароком, научила его это делать.       В Ким Докчу, кажется, не верит больше никто вокруг. Будто бы хоть одна из его авантюр когда-нибудь заканчивалась неудачей. Смешно.       И гораздо лучше думать о том, как перехватить ведущую роль в ночном вальсе — право слово, что это только он играет женскую роль? Его Тени еще не надоело?       Ким Докча думает, что это было бы упоительно — не вложить свою руку в его, но положить ее на талию, притягивая в своеобразное объятье — возмущаться нельзя, можно лишь танцевать, танцевать под слышную лишь им двоим музыку звезд и шепот Историй. Это было бы забавно — Ким Докча почти как наяву видит растерянность в пурпурных глазах…       Игла входит в шею неожиданно — и мир гаснет, точно в компьютерной игре, пикселями.       Мир гаснет — Ким Докча протягивает руку бессильно — солнце клонится к закату, ему нельзя… нельзя сейчас спать…       Древнейшая Мечта лишь так же бессильно тянет руку к экрану, встревожено вскрикивая. По коже бегут белоснежные искры.              Ким Докча приходит в себя в темноте. Звуков нет, а он лежит головою на чем-то твердом — не разобрать.       Знакомая рука в перчатке заботливо поправляет ему челку.       — Я не нашел тебя, — в знакомом голосе дрожит боль.       Ким Докча никогда не слышал его голос таким. Уверенным, нахальным, спокойным и насмешливым — слышал, но не таким.       Ким Докча не хочет его таким слышать.       Он протягивает руку, касаясь чужого лица. Кожа. Весьма гладкая, Ким Докча бы даже сказал — идеальная.       — Я не нашел тебя, моя Звезда…       Ким Докча поглаживает его пальцами по щеке. Собственная рука полупрозрачная и светится чуть синеватым. Как и всегда, собственно… Когда он попадал сюда.       — Прости, я… не смог явиться на танец.       — Я… меньше всего я хотел найти тебя здесь, моя Звезда, — чужие руки ложатся на его плечи в своеобразном объятье, точно защищая. Точно укрывая от всего мира.       — Ерунда, — бледно улыбается Ким Докча, — не в первый раз. Выберусь. Я… привык уже.       Улыбка стекает с его лица.       Тень над ним молчит. Лишь руки напрягаются.       Привык… Ким Докча привык — но разве это так сложно? Поверить ему? Поверить в него?       Разве он хоть раз их подвел?       Две капли стекают по его вискам — Ким Докча отчего-то не может их сдержать.       Разве так сложно — просто поверить? И к чему опять их «лучше знаем» привело? Опять, вновь, каждый, блядь, чертов раз?       За что ему — нож в спину, вот так, в самый важный момент?       В этом чертовом мире вообще остался хоть кто-то, кто в него верит?       Тень чуть поворачивает голову — ладони касается что-то мягкое, а тело Ким Докчи знакомо покалывает молниями вероятности.       Руку от лица ему убрать не дают, прижимают своей крепче, наклоняются, заглядывая в глаза — Ким Докча почти может различить его лицо. Ким Докча почти видит.       В пурпурных глазах — неподдельная боль, и не от жгущих тело белоснежных молний, совсем нет.       — Мое имя — Сун Джинву.              Ким Докча открывает глаза, судорожно кашляя и садясь на постели, хотя видит Древнейшая — это последнее, что он хочет сейчас делать.       Ким Докча кашляет, чувствуя, как неровно бьется сердце, как покидают его тело белоснежные молнии.       Чувствует как совсем иные молнии мечут глаза сидящей у его постели Хан Суен.       — У тебя сердце, блядь, не билось. До самого утра, — мрачно извещает его она.       Словно это Ким Докча виноват.       Его команда смотрит на него — встревожено, взволнованно (лишь Ю Джунхъек в углу крайне озадаченно уставился куда-то перед собой), быть может, раньше Ким Докче стало бы совестно.       Раньше.       Ким Докча обеспокоенно смотрит на первые лучи солнца, проникающие в комнату. Рука тянется к поясу — но натыкается лишь на пустоту. Вот как. Даже его Нерушимую Веру — и ту отобрали.       Ким Докча прикрывает глаза.       Поздно уже.       Ведь никто не вышел к Теневой Армии вместо него.       Некому было их останавливать.              Ю Джунхъек лишь ошарашено смотрит на сообщение от созвездия с зацензуренным модификатором — не разобрать ни буквы, ни знака.       «ТУПОГОЛОВЫЙ ИМБЕЦИЛ!!!       Я с тобой больше не разговариваю.»       Как можно не больше не говорить с тем, кто раньше не сказал ни слова?              Ким Докча лишь выдыхает, когда видит знакомые темные очертания. Когда тени превращаются в Теней.       Не зря он так спешил на свежий воздух — вопреки уговорам и попыткам его остановить. Физически, но Джунхъек… лучше владеть мечом ты не стал.       Ким Докча лишь сцеживает тихий смешок, видя, как его команда готовится к бою. Отчего-то хочется сказать — и не пытайтесь, вы не соперники, вы даже не преграда…       — Вы лишь мусор, — продолжает его мысль воин в черной броне.       Теперь Ким Докча может его рассмотреть. Словно пелена упала, словно… пала преграда меж мирами, впустив пришельца окончательно, более не размывая его облик.       — Вы лишь мусор, недостойный моей Звезды, — повторяет его Тень, исчезая — и появляясь рядом.       Ладонь ложится в ладонь, вторая рука — на талию, его знакомо прижимают к себе, чуть театральным жестом, словно вновь ведя в танце — Ким Докча отвечает на движение слишком легко, они танцевали так, казалось, сотни и миллионы лет, там, средь звездного неба.       Пол вздрагивает под ногами. Вздрагивает, приподнимается — огромная виверна обретает свою черную плоть.       Она распахивает крылья, издавая торжествующий вопль — и взлетает. Ким Докча чувствует — и мощный толчок лапами, и то, как воздух принял на себя их вес.       Ким Докча не смотрит на то, что осталось внизу. Лишь в светящиеся пурпурные глаза.       Ким Докча протягивает руку, касаясь маски на лице своей Тени — та поддается без труда, открывая идеальное лицо.       Он красив. Очень. Нечеловеческой, идеальной красотою.       Как в старинных балладах. Где Зло прекрасно собою, могуче и непременно крадет принцессу, напрочь ее очаровывая. И зачаровывая. И лишь поцелуй истинной любви прекрасного принца способен разбить эти чары, лишь его меч способен одолеть древнее Зло.       Ким Докча не уверен, что хочет, чтобы конец его Истории походил на древнюю балладу.       Маска истаивает в его руке — после ее касаются знакомые прохладные пальцы. Его Тень сплетает их пальцы, ведет руку к своей щеке. Трется об нее точно огромный дикий кот.       Губы касаются центра ладони — а потом его Тень вновь смотрит в глаза.       — Мое имя — Сун Джинву.       Словно Ким Докча не узнал бы свою Тень без этого.       — Ким Докча, — говорит он, улыбаясь, — мое имя — Ким Докча. Как «Читатель».