Задолго до.

Бульканье стен и рёв разваливающегося потолка разрезали тишину комнаты. Мост через пропасть обваливался за моей спиной, его грохот заставлял сильнее сжаться всем телом, вызывал мелкие мурашки и нескончаемый ужас. А она держала за руку, так же как и на протяжении всего нашего путешествия. Прощу, Шестая, не отпускай меня. Её ручка-такая маленькая, раньше держащая безумно крепко, теперь лишь слегка сжимала моё запястье. Я смотрел в глаза девочки, наполненные слезами обиды. А в мыслях проносилась лишь мольба. Я уже перестал чувствовать руку Шестой, когда, теряя сознание, меня откинуло в портал. Сознание вернулось, как и зрение, открывшее мне картину, что тянула за собой тысячи вопросов. Та же комната, стеллажи. Тут и вышел Тонкий человек. Но теперь кресло около телевизора было занято девушкой. Её внешность сбивала с толку: белые волосы с выжженными чёрными концами, ровнëхонько подстриженные под коре, и глаза. они светились, один-жёлтым, другой-фиолетовым. А одежда на ней не соответствовала лицу; протёртая коричневая ветровка, рваные кое-где джинсы, серая растянутая кофта. Она сидела молча, глядя в пустоту бетонной стены. Маленький я быстро потерял к ней интерес, когда взгляд зацепился за крохотную фигурку на полу. Шестая. Даже в темноте, что была непрогляднее бездны, я узнал её. Она плакала? Да. Я медленно придвинулся к ней, заговорив шёпотом: — Эй, чего ревёшь то? Живы же. — Ты всегда так говоришь! — воскликнула девочка сквозь слезы. — Я ведь. чуть не предала тебя. Прости, прошу, прости, я так была зла! Ты. Ты ведь бросил ме.- Я не дал ей договорить. Зная, что сейчас Шестая будет бесконечно извиняться, просто прижал к себе. Это всегда её успокаивало. — Как мило. Но время идёт, и нам пора.- Голос наигранно строгий, прервал все мысли, заполнил всё пространство, разнёсся эхом до самых глубин дома. Девушка поднялась с кресла, объятая темнотой, она выглядела устрашающе. Маленькому мне, сидящему на полу, незнакомка казалась необычайно высокой, опасной. Словно те монстры, наполняющие город. Правда, выглядела она несказанно привлекательнее. — Я Казума, можете считать меня своим проводником и спасителем. Идёмте за мной, нужно как можно быстрее убраться от сюда. И мы пошли. Вот так просто. Она казалась последней надеждой; надеждой, что может покинуть нас в любой момент. Я взял руку Шестой, такую же вечно холодную и дрожащую. Девочка плелась за мной, а мой взгляд неотрывно уставился на незнакомку. В голове роились тысячи вопросов, и, набравшись смелости, я решил задать один из них: — Куда мы идём? — А? На выход из города конечно. А куда ещё? — недоумевающе отвечала девушка. — Не знаю, вы же ничего не рассказываете ни о себе, ни о чем либо другом. — Я говорил с обидой, пренебрежением, так проявлялось моё недоверие. А она, Казума, реагировала так, будто знала это. Её не смутил не тон, не смысл слов, лишь голос стал более мягким. — Расскажу. Расскажу то, что вам нужно знать, но позже. Сейчас не безопасно, нам нужно найти укрытие. Дальше с нами следовала лишь тишина. Шестая, обычно болтливая девчонка, молчала. Я понимал, что сейчас не лучшее время для разговоров, ведь мы шли по, возможно пока, пустой улице. Ни что не освещало наш путь, даже луна была скрыта густыми тучами, и свет её, как ни стараясь, не мог пробиться сквозь них.