Отшельники

— Адсила, — первое, что донеслось на слуху, — Адсила! — вновь доносится моё имя, но уже громче. — Уже встаю! — окликаюсь я, потянувшись и протерев свои глаза. Нащупав и впившись в мягкую поверхность шкуры, на которой я так сладко дремала до пробуждения, тут же выпрямляюсь, присев и тут же нагнувшись. Открываю глаза и всё размыто, будто тревожное отражение на воде. Вновь протираю глаза, похлопав веками и с этого момента всё стало на свои места. Убрав с себя половик, тут же разворачиваюсь в сторону маленького свету, идущий со стороны выхода из вигвама, который является моей с отцом местом проживания. Что говорить о моём отце - он меня и окликал. — Адсила, дочь моя, — слышу я до боли знакомый мужской голос, чей стойкости, величия и спокойствия можно только позавидовать. — Отец, — вновь откликнулась я, заправив свои длинные космы назад, дабы завидеть образ крупного среднего роста мужчины. Подняв взгляд, тут же встаёт крупная фигура с широким телом и таким же широким лицом, украшенный морщинами и множеством складок, что свидетельствовало о его старости. Рубаха делала его и так откровенно широкий образ еще шире , как и плащ из шкуры бизонов, являющиеся основной живностью для охоты для нашего племени. Головной длинный по бокам убор, составленный из сотканой ткани с прикреплёнными мягкими белыми с чёрными концами перьями по краю ,выражая своё высокое положение среди остальных жителей. Подобную вещь называли венцом из перьев или просто роучем по-простому. Старик неторопливо направляется в мою сторону, обходит и сев рядом, взял дрожащими руками красные длинные ленты. Понимая, к чему всё идёт, разворачиваюсь к родителю спиной и подставляя свою голову, а точнее - волосы ,что были подобно рассвету - нежное пламя. Я чувствовала, как его толстые сморщенные пальцы со всей нежности перебирают мои локоны, заплетая их в утончающие косы, закрепляя их концы теми самыми лентами, багровыми ,подобно свежей крови. На самом деле, мне нравится плетение кос именно отцовскими руками. Каждая забота для меня подобно нежным маслам на душу, потому что он не такой молодой и , боюсь признаться, боюсь того самого, когда он уйдёт к праотцам. — Уже холодает, накидывай плащ на себя, а то ,не дай боже, я и внуков то не увижу никогда, — отшутился вождь. Я лишь надула губы, поджав их и нахмурившись. Ну какие дети? Мне никто даже не нравится в нашем-то племени! И нет, дело даже не во внешности. Дело совсем в ином. Я забочусь о своём отце, он самое дорогое, что у меня есть. И я просто не могу не отблагодарить его за то, что взял меня под своё крыло совсем малышкой. — Хорошо, отец, я буду теплее одеваться. К тому же я сегодня пойду соберу трав. Возможно, я найду яблок или земляники, — вбрасываю я, тут же встав с места и схватив тонкий тюрбан без каких-либо излишеств, который тут же напяливаю на голову. На свои слова я лишь слышу тяжёлые вздохи и даже кряхтения. Возраст ,что тут уж поделать? Затянув пояс на своих штанах и одев мокасины, тут же натягивая на себя пончо, что позволяло не замерзать во время охоты и в целом нахождения на улице. Пончо я намеренно взяла не такое большое, дабы было удобно в случае чего доставать из чехла свой томагавк , что я несу на поясе. Это мой лучший друг ,который я беру даже в обычные походы за ягодами. — Только будь осторожнее, дочь моя. Лес - место жестокое. Оно недружелюбное и непредсказуемое, — вздохнул он , прокашляв себе в руку. На его кашель тут же оборачиваюсь, тяжело вздыхая и кивнув головой в знак согласия. — Я принесу целебных трав, не нравится мне твой кашель, отец, — со всем истинным прискорбием причитаю я, присев и погладив его по плечу. Закинув сумку через плечо, тут же выхожу из вигвама. Лучи ясного солнца тут же ослепили меня , благо ненадолго. Стоило на миг прищуриться и открыть глаза спустя малую долю времени, зрение вернулось к прежнему порядку. Перед взором встала поляна, оснащённая большим костром , вокруг которого расставлены такие же вигвамы, как наш с отцом, только поменьше и иных цветов. Некоторые отличались и более округлой формой, нежели остальные. Кострище не горит, поскольку сейчас все люди были так или иначе заняты. Идя в сторону леса, ненадолго заостряю внимание на жизнь, протекающая среди этой обители: обучение юных сорванцов, женщины обустраивали быт и очищали шкуры на холодное время года, мужчины же охотились. Лишь шаманы и еще некоторые отдельные лица находились на этой территории. Развернувшись , я лишь продолжила свой путь в глубь лесной чащи по тонкой протоптанной тропинке, что выделялась своим нежным цветом среди грязи или травы, что становилась тускнее и тускнее с приближением холодов. Нужно собирать травы и плоды, пока окончательно почва не ушла в зимнюю спячку... Некоторое время спустя.... Ягод и цветов подозрительно много. Даже яблоки пахнут и выглядят сочнее обычного. Обычно чем больше дают, тем сильнее бьют. И не зря я так думала, ведь только я вложила ягоды в маленький мешочек, что я держу на шее, как тут же до моего уха доносится подозрительный шелест. Будто кто-то бежит и притом в мою сторону. Нахмурившись, я хватаюсь за рукоять томагавка, сжимая его и напрягая правую руку, готовясь к нападению. Поворачиваю голову в сторону звука и удивлённо округляю глаза. Это была девушка. Молодая, белая, будто снег, с короткими чёрными волосами, такими чёрными, будто это уголь. Прямо как у женщин из моего племени, но глаза ..глаза казались больно узкими и цветом напоминали кору дерева. Она была в странных лохмотьях, широкое и бесформенное платье. Такое яркое, что тошно. Сверху светлое будто снег, пояс был будто зрелый плод земляники, а юбка будто весенняя молодая трава. А обувь...обуви будто и не было, была босая, от того и маленькие ножки были грязными и израненными. Бедняжка, еще и напугана так, будто бежала от зверя. Зверь? Зверь! Что-то прокричав мне, она хватает меня за руку и тянет за собой вперёд. Она правда убегает, но от кого? На этот вопрос я тут же оборачиваясь и малость вижу прыгающие очертания. Мне даже казалось ,что мне показалось, но нет. Лучше рассмотреть мне и не получится, таинственная девчонка тащила меня вперёд. Погоня? Ну уж нет, моя и её головы будут в целости и сохранности во что бы то мне не стало! Теперь уже я хватаю её за руку , скорее даже за запястье, да так крепко, что казалось я её просто сломаю. Прости меня, но хочешь жить - умей вертеться, что нам и потребуется сейчас. Услышав стрекотание , я тут же резко заворачиваю , падая на резкий склон земли и скатившись с новоиспечённой спутницей вниз. Рык! Такой злобный и разочарованный , но не отстающий. Я слышу рык сверху, будто он пролетает над нами, но единственное, что я могу увидеть - это всё те же кривые, искривлённые очертания, что взаправду пролетели мимо нас. Стоило нам приземлиться, как тут же забегаем в пещеру. Беру камень и кидаю в сторону от себя и как можно дальше. Затаившись в темноте, я искоса наблюдая и прислушиваюсь. Среди высоких деревьев я слышу отдалённое стрекотание. Оно отдаляется...Отдаляется... Даже тогда, когда оно затихло, я лишь придерживала девушку, заткнув её рот ладонью. Тишина, мёртвая тишина. Лишь птицы пели на ветках деревьев. Пусть я их и не вижу, но не могу не заметить, что пение птиц будто...Будто не отличающиеся друг от друга. Будто одна и та же птица поёт без остановки, не меняя ни громкости ни чего другого. Может ловушка? Тогда точно не высовываемся. Наконец наступает окончательная, мёртвая тишина. Я вздыхаю с облегчением. Взяв за руку девчушку, аккуратно выхожу на свет. Черноволосая незнакомка идёт следом за мной, сжав мою ладонь. Она сама озирается и оглядывается, пытаясь не издавать ни звука. Не видя ничего подозрительного, мы вместе поднимаемся по склону, с которого мы прокатились вниз. Пришлось как следует отряхивать низ сзади что у себя, что у неё. Однако одежда это последнее, что может сейчас нас волновать. Всю дорогу вплоть до моего племени мы не решались и слова сказать. Часто прислушивались и осматривались в поисках возможной опасности. Я лишь думаю, что это может быть Вендиго, но почему тогда его не было видно? Или иные злые духи? Совсем не знаю... Мы смогли добраться до племени. Все сразу обратили внимание на ту, кого я привела. Поймав на себе взгляды, девчонка , что была лишь немного ниже меня, тут же спряталась за мною. Выискивает во мне защиту? Конечно это правильно, она то не знает, но я - дочь Вождя, а это даёт мне какие-никакие преимущества. И всё же и медленно и аккуратно вела новоиспечённую подругу к себе в вигвам. Я знаю характер нашего шамана - он ворчливый, пусть и умелый лекарь. Я и сама могу её подлатать. Только когда вождь ,моя отец, увидел её, тут же нахмурился. Пришлось объяснить ситуацию, хотя даже после этого он злился и ругался на меня. Я лишь могла виновато опустить голову и молча выслушивать её ругань. В конце-то концов, он затих, когда обратил внимание на дрожащую рядом со мною девушку. Вождь перевёл свой строгий взгляд на неё, тяжело вздохнув и почесав свой шею, скрывающаяся среди ткани и мха. — Так...какого твоё имя, дитя? — спросил он, однако ответа не последовало. Она посмотрела на него так, будто он сказал нечто неподобающее! — Твоё имя, — уже строже спросил он, но девчонка лишь похлопала глазами. Неучто не может говорить? Язык проглотила, рыба немая. Это, конечно, сильно огорчало и делало ситуацию ещё сложней. Хотя ожидать чего-то от бледнолицой не стоило. Отчаявшись, просто протягиваю ей руку для рукопожатия, чётко и почти что по буквам сказав моё имя. — Адсила, — обращаюсь к чужеземке, всё также держа руку. Смотрю ей прямо в глаза и даже не чувствую, я вижу этот первородный страх перед неизвестным. Глаза - зеркало души и эта незнакомка наглядный тому пример. В этих коричневых круглых точках с чёрными центрами по середине проглядываю не только страх, но и недоверие, смешанное с любопытством. Однако она протягивает в мою сторону бледную, даже белоснежную ладонь к моей тёмной руке, обхватив и сжав её, тут же мягко пожав. — Набом, — наконец слышу её голос. Удивлённо вскидываю брови. Какой же тоненький голосок, будто птичка заговорила на нашем человеческом! И она тут же указывает на меня указательным пальцем, наклонив вопросительно голову в сторону и произнеся моё имя. — Асия? — если бы не моя совесть - как бы следует просмеялась. Ну так исковеркать моё имя нужно постараться. И всё же испускаю ехидный смешок, приподняв другую ладонь и растопырив пальцы мягко и неполностью раскручивая, как бы передавая смешанные чувства от её попытки произнести моё имя. — Адсила, — поправляю её, на что та кивает. — Асила,— уверенно и даже с каким-то восторгом повторяет ,как я понимаю, Набом. Уже показываю ей другой жест, приподнимая сложенные пальцы верх-вниз. —Адсила,—повторяю я, дабы называли меня правильно, как надо. —Адсила?—озадаченно повторяет за мной девушка и я лишь киваю ей. Теперь моя очередь уточнять её имя. —Набом? — приподнимаю вопросительно бровь я, на что та кивает. Ну с этим хотя бы теперь нет проблем. Заодно слышу ехидный хрипловатый смешок, на который перевожу взгляд вместе со своим спутницей. Отец сидел, скрестив руки на груди и смеялся с нашего такого "диалога", от чего ощущаю приливающую теплоту на щеках. Смех смехом, но некогда весёлое старческое лицо сменилось серьёзным и даже угрюмым выражением, от которого у любого пошли бы мурашки, например у Набом. Прям козёл отпущения, ей богу. — Подготовь-ка местечко для нашей...гостьи, — отдаёт приказ вождь, снимая с себя головной убор и верхнюю накидку с выпирающими украшениями. — Хорошо, отец, — отдаю ответ, уже подготавливая из шкур дополнительное спальное место для чужеземки, что стояла в сторонке и наблюдала за мною, как остолбеневшая. Гаркнула бы, да боюсь, что просто напугаю её, а этого мне пока не надо. Просто шикаю под нос, потянувшись и начав распускать волосы. — Чего стоишь? Давай ложись, — обращаюсь к девушке, тут же осознав неловкость ситуации и долю откровенной глупости в моём поступке. Она же не кроме моего имени ничего не поймёт. Перевожу взгляд на узкоглазую и киваю в сторону спального места, сложив и приложив ладони к своей щеке, закрыв глаза и имитируя сон. Ну хотя бы котелок варит у девчонки и с кивком ложится рядом с моим местечко, позже присоединяясь к ней. Локоны моих густых волос спадают на плечи, а моя голова оказывается на мягкой подушке. Смотрю в сторону девчушки, что повернулась ко мне спиной, согнув ноги и подложив ладони под свою щеку, сжавшись в комочек. Вздохнув, натягиваю половик как на себя, так и на худышку, также устраиваясь поудобнее. Сомкнув глаза, повторно испустив глубокий вздох, чувствую приятное спокойствие, от которого начинаю слабеть и мякнуть. Так и проваливаюсь в сон после всех дел, произошедший за утро и день.