Тевтобургский лес

Задыхаясь, Армин скатывается со склона по сыроватой после небольшого дождя земле. Трава беспощадно царапает его и без того перепачканный кровью нос, путается в ногах, как лианы, обрывается, но под весом тела толкает его всё ниже и ниже — прямо туда — на захваченное высокими, словно стены, соснами поле. Он падает ровно на спину, чувствуя, как столкновение выбило весь воздух из его лёгких. Карие глаза с широкими зрачками медленно открываются, встречаясь с тревожным голубовато-зелёным сумеречным небом, куполом окутывающим землю. Армин с трудом мог сказать, сколько времени он провёл так, созерцая чашу из деревьев и медленно зажигающиеся звёзды. Кажется, будто тогда весь его организм прекратил все свои процессы, оставив их под ответственность своего хозяина. Но через какое-то время Арлерт резко отмирает. Отчего-то непонятное беспокойство мышью пробирается в его сердце, заставляя желудочки за грудной клеткой забиться чуть быстрее положенного, а тело зайтись в лёгком жаре, невзирая на спину, прижатую к прохладной земле. Подросток точно мог чувствовать, как его рубашка пропитывается влагой со спины. Эта земля будто прижимает его к себе. Она непривычно затихает, а Армин не слышит даже звуков насекомых, словно вся фауна стремится избежать зоны опасной неопределённости. Только тихий звук собственного дыхания и металлический привкус во рту позволяют ему убедиться реальности происходящего. Щелкчок. Он не сразу понимает, откуда исходит звук. Всё его тело заново замирает от такого нового враждебного звука, и Армин снова задерживает дыхание, боясь пошевелиться, словно всё его существование заключается в бытие дичи, пытающейся избежать охотника. Нет, не так… Скорее, он будто притворяется мёртвым в слепой надежде не быть найденным кем угодно: будь то зайцем в поисках пропитания или голодными волками. Но в конце концов трава хрустит совсем поблизости. Земля под телом вибрирует. Арлерт предпочитает прикрыть глаза. Он сам не знает, что его пугало в этих шагах до такой степени: будто здесь может обитать высокое костяное чудовище из скандинавских мифов с оленьими рогами или же нечто немыслимое, высокое и худое, очень похожее на человека, но им не являющееся. Его мысли пустеют от тревоги. — Эй, - немецкий язык, человеческий чуть хриплый голос беспокоит его, выдёргивая из-под толщи собственного сознания. Ему вынужденно приходится открыть глаза. Однако вместо прежнего сумеречного пейзажа он сталкивается с холодными серо-зелёными глазами, практически сливающимися с цветом неба за ними. У Армина немного спирает дыхание: кажется, будто эти глаза собираются сжечь его заживо. Немного потёртое ружьё за спиной незнакомца отчего-то пугает его куда меньше. — Не лежи тут, простудишься. Кажется, его совсем не волнует то, как растрёпанный и перепачканный в грязи и крови Армин оказался в глубине дремучего леса. Арлерт отмер. Его тяжелые конечности приходят в движение, и он отрывает спутавшиеся с зеленью волосы от земли, чтобы взглянуть на незнакомца под нормальным углом. Небольшой холодок пробегает по его спине, когда он понимает, что его взгляд совсем не меняется, отражая прежнюю сталь и, наряду с полупрозрачными, редкими, словно намеренно вырежененными бровями, это создаёт немыслимое впечатление, обдавая всё его тело мурашками. — Я упал, - первое, что приходит на ум. Армин неловко поднимается и, стоя на нетвёрдых ногах, начинает отряхиваться. Его штанина рваная, а пуговица на штанах кажется слишком ослабшей. Он не хочет обращать на это внимание. Незнакомец кивает и натягивает на себя ремешок от ружья, закрепляя оружие за спиной. Только сейчас Арлерт замечает, что этот парень для такого прохладного места достаточно легко одет: его холщовая рубашка обдувается ветром, словно совсем тряпичная, а обычные штаны кажутся совсем неудобными для охоты. Впрочем, и сам Армин одет не лучше. — Как тебя зовут? - Эрен снова задает вопросы. — Армин. — Интересное имя, Армин. Я Эрен. Армин вскидывает бровь, но тут же забывает об этом небольшом комментарии, когда Эрен задаёт ему новый вопрос. — Мой дом недалеко. Хочешь пойти со мной и отогреться? Армин непонятливо моргает, не понимая, почему этот парень так легко приглашает его к себе. Происходящее напоминает нелепый сценарий короткометражного фильма, где акт представляет из себя неестественную и быструю цепь происходящих друг за другом событий. Что волнует куда сильнее, Армин не уверен, что ему следует идти за Эреном. Чуть подрагивая от озноба, он оглядывается, чтобы вглядеться в кусты, из которых он выпал минутами ранее, а затем медленно опускает взгляд на землю, раздумывая над предложением. Обняв себя за плечи, чтобы немного согреться, он всё же медленно кивает. Вероятно, у него нет выбора. Никогда не было. Пока они идут, он понимает, что в жизни не подозревал, будто в этом лесу мог кто-то жить. То есть он совершенно не отрицает того, что за лесом следят лесничие, направляющие туристов (а здесь действительно в тёплое время снуёт много туристов) и защищающие лес от любителей устроить пикник с последствиями в виде кучи неубранного мусора. Правда, даже туристы выбирали более изученные тропы для хайкинга и других небольших путешествий на природе. — Здесь так тихо, - Арлерт говорит первым. Его взгляд сосредоточен на покачивающемся ружье на спине Эрена. — А?.. - Эрен отзывается немного отрешённо. - Да. Тут всегда так. — А ты… один тут живёшь? Эрен выдерживает небольшую паузу. — Нет. Я живу с отцом, он врач. Армин правда не считает, будто здесь его кого лечить, но решает оставить свои слова при себе. В конце концов, даже если отец и сын предпочитают жить вдали от города, они всегда могут выходить за пределы леса для работы или за вещами первой необходимости. — Но сейчас его нет дома. Странный комментарий. Армин не отвечает. Эрен выводит его из чащи к одной из троп. Свет сквозь густые листья деревьев практически не проходит. Армин старается не отставать и ходит по пятам. — Сперва заберём птицу, хорошо? — Птицу? — Да, я подстрелил её около пятнадцати минут назад. Армин не слышал выстрелов. Тем не менее он согласно кивает. Они и правда приходят к птице. Безжизненная, она лежит с неестественно раскинутыми крыльями прямо у корней крупного дуба. Армин отводит взгляд, когда Эрен хватает её за шею. Эрен это замечает. — Ты никогда раньше не охотился? — …нет. Я ем мясо, но мне трудно убивать животных, - честно отвечает Арлерт, всё равно замечая покачивающееся в руках парня тело животного. — Вот как. Это не так плохо, особенно если есть те, кто сделают это за тебя. — В этом плюс современного мира, - голос Армина звучит немного подрагивающим от постепенно снижающейся температуры воздуха. Эрен на это ничего не отвечает. Только указывает жестом, куда идти, и шагает по травянистой тропе. Через десять минут за расступающимися деревьями Армин видит свет, исходящий из окна деревянного дома посреди небольшого поля обыкновенной травы, словно сами деревья расступаются от дома абсолютно намеренно, чтобы позволить этому строению существовать. Но чем ближе они оказываются к дому, тем лучше Арлерт может рассмотреть дополнительные детали: у семьи Эрена небольшое хозяйство с несколькими сонными козами и курятником, отгороженным от всего остального мира плохо сваренной клеткой. С другой стороны дома располагается маленький огород, на котором в стройном ряду лежат ещё несозревшие томаты. В какой-то степени это добавляет такому пустому и недружелюбному месту живости, и Армин чувствует небольшое облегчение, когда козы чуть подскакивают, завидев приближение своего хозяина, что определенно свидетельствовало об их реальном существовании. Когда они заходят в такой ненадёжный, почти превратившийся в лачугу дом, на улице уже практически темнеет. Сейчас Армин рад тому, что ему не пришлось лежать там, на сырой траве в это вечерющее время. Но даже так он не мог заставить себя проигнорировать скромное убранство дома. Стоит ему только переступить порог, над макушкой клокочет самодельный деревянный колокольчик из нескольких лакированных веток, сложенных вместе. Они напоминают соломенных кукол, только, опять-таки, – деревянных. Комната же обставлена деревянной мебелью, а тахта, стоящая рядом со столом и прилегавшая к стене, застелена гобеленовым пледом с каким-то причудливым узором. Явно ручная работа. В углу же стоят вёдра, по всей видимости, наполненные водой, а совсем рядом деревянные бочки, забитые блестящим белым порошком, напоминавшим соль. Видимо, частично для хранения мяса – Армин понимает это по отсутствию холодильника. Наверное, из самого современного в этом доме существуют лишь простые газовые свечи, расставленные по разным частям дома и тем самым освещавшие его достаточно неплохо, чтобы можно было разглядеть помещение. Эрен запирает за ними дверь на щеколду и закидывает птицу на небольшого размера тумбу. Армин так и остается стоять на пороге, не решаясь ступить шагу без разрешения хозяина. Кажется, будто Эрен быстро это понимает: он откладывает ружье и указывает пальцем на тахту. — Ты можешь сесть. Хочешь чего-нибудь тёплого? Армин вжимает голову в плечи от всё ещё мучившего его озноба и кивает. Он следует указанию Эрена и достаточно быстро приземляется на относительно мягкую поверхность мебели. Жестяной чайник, полный воды, опускается на ещё одну газовую лампу — на этот раз специально предназначенную для разогревания еды или жидкости. Эрен же, похоже, не тратит время зря. Он забирает мёртвую птицу с тумбы и вытаскивает из мебели холщовый мешок. В тишине, он приближается к Армину, расправляет мешок на столе напротив тахты, а затем садится рядом. Здесь очередная лампа прекрасно освещает участок комнаты, и теперь Эрен, немного сгорбившись, мог начать выщипывать перья подстреленного животного. Надо признать, что поначалу это зрелище заставляло всё тело Арлерта содрогаться, особенно когда какие-либо из перьев выходили слишком тяжело и болезненно, оставляя после себя небольшие выступающие капли крови на туше. В такой тишине он старается не подавать виду, но это всё ещё вызывает у него... тошноту. — Почему ты лежал на земле? Внезапный вопрос со стороны Эрена вгоняет Армина в небольшой ступор. — Я же сказал — упал. Очередная копна перьев оказалась в мешке. Эрен выщипывает птицу так быстро, будто это было основным его занятием последние годы жизни. — А почему ты упал? Губы Армина приоткрываются, рот набирает воздуха, но звук так и вырывается из горла, оставляя между двумя парнями зияющую тишину. Разве это так важно? Армин — дичь на том поле, чья задача заключается в том, чтобы притворяться мёртвым — слиться с природой. Он опускает взгляд на собственные ладони, перепачканные засохшей грязью и чем-то ещё, а затем смотрит на руки Эрена. Они всё ещё двигаются с отточенным автоматизмом, но отнюдь не пугающая механика конечностей привлекает внимание Арлерта в этот момент. — На уроке истории нам обычно говорили, что суеверные германцы считали, будто это к несчастью. — Что? — Твои руны на руке перевёрнутые. Руки Эрена застывают. Он смотрит на Армина своими бесцветными глазами, словно анализируя его с головы до пят так, что объекту его анализа становится действительно не по себе. Тем не менее его взгляд не выражает никакого раздражения или недовольства, в конце концов останавливаясь на карих глазах. — А твои? Арлерт не понимает вопроса. Моргнув, он немного наклоняет голову в сторону. — У меня нет никаких рун. Точно такая же растерянность трогает лицо Эрена, и он слабо улыбается, правда, как кажется Армину, так, как улыбаются несмышлённым детям, которым ещё многое предстоит узнать об этой жизни. Кажется, он даже собирался что-то сказать, но чайник на газовой свече свистит. Встав с тахты, Эрен прихватывает с собой мешочек с перьями и птицу, направившись к месту, которое выполняет функции кухни. Убрав чайник на одну из деревяных тумб, он закидывает птицу на соседнюю, где стоит разделочная доска. Арлерт ощущает лёгкое напряжение, когда Эрен берётся топор, примеряя его к шее добычи. — Руны, Армин, есть у всех. В вашей... школе этому не учат? Хлопок. Армин вздрагивает, сжав тёмно-коричневые штанины своих брюк. — Нет. Его голос звучит тише обычного, и он старается не наблюдать за тем, как Эрен подвешивает безголовое тело над пустым ведром, но слышит то, как капает в него кровь. — Знаешь, у кого рун нет? — У кого? — У кого нет души, - с этими словами он одним движением кидает птичью голову в другое ведро и разворачивается к бочке с водой, оснащённой специальным механизмом, позволяющим с нажатием небольшой кнопки вытечь воде прямо на руки Эрена. Конечно, он не отвечает на это странное утверждение, тем не менее чувствуя неприятный осадок после небольшого диалога. Довольно поздние, но резонные вопросы прокрадываются к нему в голову: что он вообще забыл в хижине незнакомца, живущего в глубине леса? Не было ли правильным попытаться найти тропу, по которой он вошёл в лес? Армин смотрит на запертую дверь, но так и не решается произнести хоть единое слово. Сейчас уже темно. Это... — Плохая идея, - словно заканчивает мысль за ним Эрен, вновь взявшись за чайник. Кипяченую воду он заливает в глиняный заварочный чайник. Через пару секунд помещение заполняет аромат трав и ягод. Армину запах кажется настолько натуральным, что почти мистическим, окутывая голову, забираясь в ноздри и проникая прямо к мозгу. — Почему? Эрен достает несколько непохожих друг на друга кружек — тоже глиняных. Сразу становится понятным, что это ручная работа. Совсем скоро эти кружки оказываются на деревянном столе перед тахтой, и теперь, в слабом свете свечи, Армин мог наблюдать за плавающей в отваре сморщенной ягодой голубики. От жидкости пахнет фруктовой кислинкой. Спустя пару секунд Эрен садится рядом, странно сложив руки на коленях, а мерзнущий Армин обхватывает кружку обеими руками, согревая немного тяжело шевелящиеся от прежнего уличного холода пальцы. Он подтягивает кружку себе на колени, но не спешит делать глоток, вместо этого трогая шероховатости застывшей глины. Понемногу, Арлерт чувствует, что если не его разум, то тело успокаивается под давлением пусть и небольшого, но хоть какого-то комфорта. На секунду он прикрывает глаза, но слышит шёпот на ухо, ощутимый и пронзающий током самые ближайшие мышцы вплоть до затылочных: — Блуждающие огни. Армин испугано дёргается. Кипяток из кружки жалит по пальцам, но от неожиданности и резкой попытки отодвинуться в сторону Армин совсем не чувствует боли. Оказавшись на противоположной стороне тахты, он смотрит на Эрена, так и застывшего в вытянутом в его сторону положении. — Что? Эрен выпрямляется, словно не понимания причину такого резкого поведения. — Ты спрашивал, почему не стоит выходить. Глаза Эрена, теперь немного мутноватые, взглянули в сторону окна. За окном темно. Атмосфера резко становится не по себе: был ли в себе человек, в доме которого оказался Армин? — Не садись так близко ко мне. Обычно нерешительный голос Армина прорезает своей грубостью тишину дома. Его глаза выдают неподдельное отвращение наперебой со страхом. Холодок, пробежавший по позвоночнику, добирается до головы, и Арлерт физически может ощутить, как дыбом встают его волосы. Спустя пару секунд, осознав, как это выглядит со стороны, он откладывает кружку и сжимает ладони в кулаки. — Извини. Я не должен был так с тобой разговаривать. Эрен не реагирует. Его взгляд сосредоточен на птичьей туше, свисающей шеей вниз. Такое зрелище пугает Армина ещё больше. Он снова смотрит на дверь. Ему хочется уйти, но стоит только этой мысли перерасти в действие в виде микродвижения мышц, Эрен снова говорит ему. — Не надо. Его голос впервые обретает какую-то чёткую интонацию, и она не выражает ничего, кроме болезненного сочувствия, выдранного из какого-то иного бессвязного контекста. Это заставляет Армина остановиться. Он наконец чувствует жжение на пальцах от обдавшего их минутами ранее кипятка. — Почему? — А почему ты бежал? Круг их диалога снова замыкается на Армине. Он хмурит брови и не смотрит на Эрена. — Я… не уверен, что помню. — У тебя кровь, Армин. Армин смотрит на Эрена из-под растрёпанной чёлки, но как-то напугано, словно его уличили в том, в чём не могли уличить. Он нервно облизывает кровавую корочку на губах. Не проходит и секунды, Арлерт вскакивает, чтобы подорваться к двери. Он слышит за собой дикий звук отталкивающегося от тахты стола, и в два счёта Эрен настигает его и хватает за пояс до того, как Армин успевает открыть дверь. Вторая рука Эрена ложится ему на рот и давит так сильно, будто хочет вдавить его зубы внутрь. Всё тело Армина наливается свинцом от ужаса, и он дёргается в стальной хватке изо всех сил. На адреналине Армин дёргается достаточно сильно, чтобы заставить схватившего его парня потерять равновесие. Они валятся на тахту, но Эрен всё ещё сдерживает его достаточно сильно, давит на синяки на животе и заставляет звереть от этого куда сильнее, чем секундами ранее. Армин кусает его за пальцы, но всё это кажется безрезультатным, словно он пытается жевать не человеческую плоть, а бездушный мешок с костями. Но Эрен убирает пальцы и хватается за одну из кружек. Армин понимает всё моментально и накрепко смыкает губы. — Открой рот. Голос Эрена звучит грубее, чем обычно. Нечеловечнее, но Армин не думает слушаться, застонав от боли, когда край кружки надавил на рот так сильно, что заболели десна. Ещё минута такого мучительного давления, и губы размыкаются, впуская кислую влагу внутрь. Армин в ужасе, но он не глотает. Тогда Эрен откидывает кружку вместе с остатками жидкости в сторону. Он слышит, как посуда разбивается о деревянный пол, пока его рука вновь закрывает ему рот, а указательный и большой палец зажимают ноздри, не давая вдохнуть воздух. — Глотай, - оглушительный крик на ухо заставляет забиться в хватке только сильнее. Но никак не проглотить. Армин чувствует, как секунду за секундой нехватка воздуха становится критической. Его лёгкие начинают гореть в огненном вакууме, а уши звенят от резкого стука в дверь, словно по ней вдарили чем-то большим. Стук повторился. Ещё раз. Ещё. Ещё один стук, но на этот раз он приходится в окно, и Армин видит, как знакомое, но опухшее от увечий окровавленное лицо вжимается. — Армин! Рычат за окном. От испуга и нехватки кислорода Арлерт дёргается и глотает жидкость. Паника завладевает его сознанием ещё сильнее по мере того, как мельтешит перед глазами и как долбят толстые кулаки по стеклу в попытке их проломить. Армину хочется убежать, но тело его не слушается. Он скулит от ужаса, чувствуя, как Эрен ослабляет руки на его теле и лице, давая втянуть долгожданный воздух, но даже так ощущение собственного тела не крепнет, а Арлерт готов заплакать от осознания, что не может пошевелиться. Ему не хватает на это сил. Последнее, что Армин чувствует, это ладонь, которая медленно поглаживает его лоб. Ему хочется попросить убрать руки. Ему не хочется чувствовать чьих-либо прикосновений. Ему хочется спать. Армин просыпается от уличного ветра, свистящего в ушах, и ленивых капель воды, падающих на его щеку и висок. Ему удаётся разлепить глаза с невероятной тяжестью. В висках колотит от боли, а глаза нещадно режет от естественного, пусть и приглушённого света. Уперевшись ладонями в траву, он медленно поднимается на колени, наблюдая за тем, как на его всё ещё перепачканные ладони падают капли воды. Армин вскидывает голову, наблюдая за собравшимися над лесом тучами и неторопливо начинающимся дождём. На секунду он прикрывает глаза, ловя горячим лицом прохладу, а затем воспоминания волной врываются в его голову. Армин испугано вдыхает и начинает озираться по сторонам. Он всё в том же поле, в которое завёл его парень по имени Эрен. Ошарашенный, он зарывается ладонью в собственные волосы, понимая, что на этом поле нет ни деревянной лачуги, ни хозяйства, ни даже самого Эрена. Это могло бы принести ему облегчение, если бы не вопрос, зудящий в голове: было ли всё, происходящее вчера, реальным? — Ха-ха… - он нервно смеется, сжимая собственные волосы только крепче. - Ха-ха-ха, не может этого быть. Армин… не сходи с ума. Армин встает на ватные ноги. Как бы то ни было, он должен выбраться из леса, ведь вряд ли ему удастся пережить здесь ещё один день. Наконец, когда его лицо стало влажным, он смог вытереть собравшуюся под носом кровь. Армин не знает, куда ему идти. Он совершенно дезориентирован в этих одинаковых соснах, каждая из которых зовёт его к себе наперебой с шёпотом ветра в ушах. Ему приходится попытаться прочистить уши, потому что собственное восприятие кажется ему слишком нечётким для стоящей перед ним задачей. Шёпот усиливается. В нём с трудом удаётся разобрать какой-то неправильный, искажённый немецкий, обретающие чёткость слова кажутся совсем бессвязными, а Армин, шумно задышав, резко зажимает ладонями уши. — Замолчите… Дождь усиливается, пропитывая его волосы ещё сильнее. От этого шёпота голова Армина болит ещё сильнее, и ему хочется свернуться калачиком прямо на мокрой земле и закричать. Но появление шёпота было таким же внезапным, как и его исчезновение. Армин Арлерт медленно убирает ладони от ушей и поднимает голову. Его взгляд сквозь толщу капель падает на приставленное к одному из деревьев ружье. На нём же висят три козлиных черепа. Не ожидая ничего более, Армин бросается к нему через всё поле так, будто оно могло стать его единственным спасением в этой ситуации. Выхватив его и оказавшись под защитой деревьев, похолодевшими пальцами Арлерт проводит по знакомым потёртостям. Он находит себя настолько увлечённым им, что спустя только минут замечает лежащий на земле клочок бумаги. Армин наклоняется, чтобы забрать его. Он разворачивает записку с ощущением нарастающей тревоги. Wer nicht kämpft, ist nicht frei. E.Y. Руки сами сминают записку обратно, пропитывая бумагу влагой и заставляя чернила на ней расплыться. Армин чувствует, что знает, куда ему нужно идти. Прихватив с собой ружьё, он перезаряжает ружьё так, словно это движение было машинальным, чем-то знакомым за всю его недолгую жизнь. Он вглядывается в густоту тёмного леса, атакуемого дождём, и сквозь расступающиеся перед ним деревья замечает тропу. Перед тем как уйти, Армин оборачивается, в последний раз окидывая взглядом пустое поле. Его запястья болят и раздражаются, кожа на них горит огнём, будто кто-то до того успел поработать над ними несколькими росчерками острого ножа, но он безразличен к этому чувству так, как может быть безразлично дерево к случайным символам на своей коре. Кровь бежит по рукам вниз, опадая каплями на землю и на рукоять ружья. Армин шумно втягивает носом сырой лесной воздух, пока ноги ведут его к выходу из леса.