Раз за разом

Первый раз случается ночью, во время Тура Победителей. Китнисс чувствовала себя рассерженной и бесконечно одинокой, каждое утро встречая рассвет в новом месте. Беспокойные сны роились в голове, порождая расплывчатые образы, от которых она просыпалась с криками, чувствуя, как холодный пот течет по спине. Но в ее жизнь вернулся Пит, такой знакомый и родной. Они проводили каждую ночь вместе, обнимая друг друга, сплетая пальцы воедино. Могло быть и хуже, говорил Хеймитч, и Китнисс не могла выбросить его слова из головы. Брак, празднество, бесконечные капитолийские торжества и гулянья, дети. Китнисс слушала спокойное дыхание Пита, вырисовывая невидимые узоры на его спине, когда ее рука потянулась к его плечу, опустилась на грудь и девушка ближе прижалась к партнеру. Между ними никогда не было ничего, кроме поцелуев и объятий, но что-то прочитывалось между строк. Пересекающиеся взгляды, случайно столкнувшиеся колени, рука Пита, которая невольно опускалась на ее бедро, пока он спал. Китнисс приняла новые ощущения настороженно, но не могла игнорировать их. Что-то заставляло ее вздрагивать каждый раз, когда Пит смотрел не нее с особым интересом. Между ними возникла невидимая игра — кто выступит первым, а кто останется в позиции преследуемого. Иногда Пит долго наблюдал за ней, думая, что она не видит, а порой девушка пристально следила за каждым его телодвижением, смакуя собственные ощущения. Волнение, страх, возбуждение. Они уже не дети, хоть еще совсем молоды. И Пит, и Китнисс знают, как появляются дети и что предстоит им однажды. Китнисс терялась в догадках: как все произойдет? Наверняка это будет больно, но родные руки крепко обнимут ее, успокаивая. Каким будет Пит в эти моменты? Настойчивым и жадным, а может робким и бесконечно нежным. Она заливалась краской, думая, что они оба будут обнажены, а значит партнер увидит ее всю, полностью. — Китнисс, — тихо говорит Пит, проснувшись от ее движения, — Кошмар? — Нет, я просто… — девушка запнулась. Она неуверенно поцеловала его плечо, а потом проложила цепочку поцелуев к шее, слыша, как Пит шумно выдохнул. Если не сейчас, то когда? Ждать, пока Капитолий закроет их в свои цепи и будет требовать первенца? Когда будет уже поздно думать о наслаждении, а останется только холодно и расчетливо исполнить супружеский долг. Ведь тогда место ее родного и нежного мальчика с хлебом может занять незнакомый Пит, сломленный их общей игрой. Она видит — он уже ломается. Китнисс притягивает Пита, и, разворачивая к себе, целует. Запускает пальцы в его волосы и настойчиво углубляет поцелуй, на что Пит отзывается громким вздохом. — Останься со мной, — шепчет девушка тихо. — Всегда. *** Второй раз случается перед Квартальной бойней. Пит выматывает их тренировками, превращаясь в требовательного профи, удивляя Китнисс своей стремительной трансформацией. Куда пропал тот нежный мальчик с хлебом, и как быстро его место занял уверенный и проницательный боец? Пит ругается с Хеймитчем каждый день, настаивая, чтобы тот выполнял все на сто процентов, тогда как сил ментора хватает чуть ли не на половину занятий. Его закостеневшее тело и залитый алкоголем мозг не поддаются тренировкам. Китнисс тоже попадает, в основном на силовых занятиях, когда Пит в очередной раз валит ее на землю. — Будь внимательнее, Китнисс. Ты не с детьми будешь сражаться, а с взрослыми, подготовленными бойцами, которые не пожалеют тебя, когда засадят нож в шею, — раздраженно выговаривает парень, вставая с земли. — Я и так внимательна, — огрызается Китнисс, — А тебе не помешает быть более терпеливым. — И кто из твоих противников проявит терпение, позволь спросить? — Точно не ты, — со злобой выплевывает она. — Китнисс, очнись! — напарник хватает ее за плечи и встряхивает, — Это борьба на выживание. — Да что с тобой не так? — девушка пытается оттолкнуть Пита, но тот крепко держит ее, — Хватит меня поучать! — Голубки, прекращайте , — в разговор встревает Хеймитч, отстраняя их друг от друга, — Иначе до бойни глотки друг другу перегрызете. Пит со злобой смотрит на Китнисс, а она, игнорируя его, разворачивается и уходит обратно в деревню. Вечером они оставляют Хеймитча в одиночестве, не придя на совместный ужин. Вместо этого Китнисс отправляется прямиком к дому Пита, намереваясь высказать все то негодование, что сидит у нее внутри. Без стука девушка заходит в дом и громко хлопает дверью. Пит с удивлением смотрит на нее, оторвавшись от своего блокнота. Парень сидит за кухонным столом, комнату освещает тусклый ночник, блики от которого замысловатым танцем играют в пшеничных волосах. Тишину нарушает бушующий ветер, от которого подрагивают оконные ставни, а по стеклу бьют частые капли дождя. — Что с тобой не так? — без прелюдий спрашивает Китнисс, остановившись в дверном проеме. — Что с тобой не так? — парирует Пит, перенимая ее раздражение. Он встает и пересекает комнату, подойдя ближе к девушке. Его глаза ярко блестят в темноте, в них играет злоба и волнение. Он переживает за Китнисс, отчего та немного расслабляется, отводя взгляд. Между ними тонкой струной натянуто напряжение, от которого колени Китнисс подрагивают, поджимаются. Она чувствует нечто большее, чем простое раздражение. Знакомый голод елейным голоском нашептывает ей, запуская в мозг непрошеные мысли. Глаза скользят по лицу парня, спускаются, оглядывая сильные плечи и руки, и девушка вспоминает их первую ночь. То, как горячие ладони накрывали ее грудь, как Пит несмело целовал ее тело, как волновался, когда она дернулась от первой боли. Китнисс подходит ближе и сталкивается с его взглядом. Пит выглядит взволнованным — дыхание сбито, руки то сжимаются, то разжимаются, на щеках появляется еле заметный румянец. Пит не отталкивает ее, когда девушка осторожно целует его в уголок губ. Он приоткрывает рот углубив поцелуй, обнимая ее и прижимая к себе. Через мгновение Китнисс сидит на кухонном столе, а парень прижимается к ее бедрам, расстегивая рубашку. Она не отстает, стягивая с него футболку, отчего Пит тихо стонет, прижав ее ладони к своей груди. Они вновь целуются, оба вкладывая в этот поцелуй не просто страсть, но и отчаяние. Может быть, это последняя их ночь, ведь в бойне оба, вероятно, умрут, спасая жизни друг друга. Названные муж и жена, так и не сыгравшие свадьбу, не построившие семью. А ребенок… Их ребенок родится не здесь, не в этой суматошной жизни, границы которой очерчены жестоким долгом. Этот ребенок появится где-то там, в другом мире. В этот раз все очень быстро, жадно, с ноткой отчаяния. Пит избавляется от одежды, помогая ей раздеться. Их движения рваные, стоны громкие и им все равно, если кто-то их услышит. Пит целует ее шею, прикусывая, так что на утро Китнисс обнаруживает россыпь засосов на своей коже. Девушка цепляется за его спину, оставляя рваные следы от своих ногтей. Они начинают на кухне, потом перемещаются в спальню, даря друг другу прерывистые поцелуи. Пит нависает над ней, а когда Китнисс накрывает волной оргазма, он переворачивает ее, так что девушка оказывается сверху. Они кончают еще раз, меняя позы, каждый раз обнимая друг друга все крепче, не в силах остановиться. Когда Пит засыпает, Китнисс заботливо убирает мокрую челку с его лба и нежно гладит по плечу, чувствуя солоноватый запах пота. — Возможно, это наша последняя ночь, — шепчет она, — Но я всегда буду рядом *** В третий раз они пересекаются в тринадцатом дистрикте. Пит раздавлен под Капитолийским прессом. Каждый раз, приходя в медицинский отсек, она видит одно и то же осунувшееся лицо с синеватыми кругами под глазами. Пит исхудал, и даже здоровый рацион с высчитанным калоражем не помогает ему набрать массу. Из под челки, которая кажется сероватой от больничного света, смотрят впалые глаза, губы всегда плотно сжаты в одну напряженную линию. Первые недели он ненавидит ее. Его тело дрожит каждый раз, когда Китнисс подходит к толстому стеклу палаты, он кричит и бьется на кушетке, пока доктора готовят успокоительное. После приема лекарства Пит мгновенно откидывается на кровать, но в лице читается все то же напряжение и боль. Когда случается их первый разговор, Пит отвечает ей дерзко, с непривычной холодностью в голосе. "Ты, я смотрю, порядочная стерва!" В глазах Китнисс все сливается в одно белое пятно, когда она выскакивает из палаты, а по щекам текут слезы. Хеймитч молча обнимает ее, а девушка принимает незамысловатую поддержку, обнимая ментора в ответ. Боль забирается через сердце, впитываясь в кровь, отравляя все органы. И Китнисс кажется, что больше она никогда не проснется, ведь в ее теле яд. Проходит время и однажды Пит появляется в столовой. Он рассеяно смотрит по сторонам, что-то нашептывая себе под нос. Рядом с ним идут два рослых солдата, поддерживая парня под локти, на его руках Китнисс видит наручники. Гейл реагирует мгновенно, заслоняя собой девушку: — Что он тут делает? — Распоряжение президента Койн. Солдата Мелларка велено выпустить из медицинского отсека, теперь он будет жить наравне с остальными гражданскими. Китнисс теряется. Очередная уловка Койн, чтобы причинить как можно больше боли Сойке-Пересмешнице? Уловка, позволяющая манипулировать девушкой, президентская марионетка, приставленная к ней, как собака? Китнисс злится. Сначала Пит был оружием Капитолия, а теперь, кажется, стал оружием самой Альмы Койн. Пит не отрывает от нее глаз. Под кожей ходят желваки, на шее бьется напряженная жилка. Китнисс тонет в этих родных, но таких незнакомых глазах, пытаясь угадать, что же он хочет ей сказать. Замечая, как пересекаются их взгляды, солдаты крепче прижимают к себе руки Пита и уводят его. — Держись от нее подальше! — бросает им вслед Гейл, и парень оборачивается. Кажется, Пит хочет что-то сказать, но лишь передергивает плечами. Последнее, что видит Китнисс — глубокую печаль, отразившуюся на его лице. Грохот лифта сливается с шумом в ее голове. В крови закипает безграничная злость и обида на всю систему. На войну, на манипуляции, на рабство. Вот она — бравая Сойка-Пересмешница, символ революции. Кто она без агитационных роликов и идеально подогнанного костюма? Маленькая напуганная девочка, у которой отобрали надежду и привели в дом такого же маленького мальчика. Только мальчик другой. Границы его разума разрушены, воспоминания стерты, а в душе осталась одна ненависть. — Что это за шутки? — Китнисс врывается в кабинет Койн без стука, — Сначала вы не даете с ним увидеться, а потом выбрасываете к гражданским. Они разорвут его на части! Альма медленно переворачивает страницу документа и поднимает глаза на девушку. В ее взгляде читается холодный расчет, когда она отвечает Китнисс: — Солдат Эвердин, советую не растрачивать зря свою энергию. Терапия Мелларка окончена, прогнозы врачей более чем удовлетворительные. Мелларк способен вернуться в общество. — Только почему-то на нем наручники, — едко бросает Китнисс. — Мера предосторожности. Это решение принято для вашей же безопасности, — погрузившись в чтение документов, отвечает президент. — Нет, посмотрите на меня! Койн медленно поднимает глаза, Китнисс смотрит на нее с вызовом: — Вы собираетесь использовать его, как это сделал Капитолий. Он был игрушкой Сноу, а теперь стал вашей. — Да, вы правы, — спустя короткую паузу говорит женщина, — Мелларк нам понадобится для агитационных роликов, как выживший, герой, жених. Называйте, как хотите, но решение уже принято. И, мой вам совет: не мешайте. В ваших интересах помочь Питу восстановить память. — Не вам решать, что в моих интересах. — Это война, Китнисс. Личное и общее сливаются воедино, когда встает вопрос о выживании. Я позаботилась о возвращении Пита домой, а теперь вы позаботьтесь, чтобы он вспомнил этот дом. Выходя, Китнисс громко хлопнула дверью. Идя по коридору, она не могла успокоить сбившееся дыхание. Смотря себе под ноги, Китнисс врезалась в чье-то плечо и подняла глаза. Мужчина в форме держал дверь, пока второй подталкивал в отсек знакомую фигуру. Пит казался до смерти перепуганным, так что упирался, пока его насильно не вытолкнули в комнату. Тяжелая дверь за ним закрылась. — Он все еще в наручниках? — спросила Китнисс. — Так точно. Зайдя в свой отсек она бросилась на кровать, стараясь распутать клубок мыслей, которые ей подарил сегодняшний день. Столовая, разговор с Койн, наручники на руках Пита, его взгляд. Дом. Разве можно назвать домом серые катакомбы с тусклым светом и жизнью, расписанной по часам? Девушка представила Пита, который, как и она, лежит сейчас без сна, глядя в потолок. Их разделяют толстые стены, но Китнисс чувствует, что между ними всего лишь тонкая грань, которую, словно ткань, можно отодвинуть в сторону. Вместе с тем, они сидят по краям огромной пропасти, рваные границы которой продолжают осыпаться, а мелкие камешки улетают в черную пучину. Китнисс тихо встает с кровати и накидывает рубашку на плечи. Она выходит из своего отсека и идет по плохо освещенному коридору, считая двери. Одна, вторая, третья, вот совсем немного и… Какая злая ирония, что их поселили на одном этаже. Очередная насмешка Койн? Нащупав ручку, Китнисс открыла дверь. В комнате горел ночник, отсек был гораздо меньше, чем обычно, убранство совсем скудное. Одноместная кровать, стул, стол и грязное зеркало над умывальником. Пит лежал, отвернувшись лицом к стене. Увидев тонкую полосочку света, он повернулся и замер. — Привет, — неловко сказала Китнисс. — Ты… — глаза Пита блеснули в темноте, — Что ты тут делаешь? — Пришла к тебе. — Тебе сюда нельзя. Пит выглядел растерянным. Между его бровей залегла маленькая морщинка, он дернулся, словно хотел провести ладонями по лицу, но остановился, уставившись на наручники. Вот он, сидит перед ней, как на ладони, без ремней, капельниц и кучки врачей. — Долго тебе их пить? — спрашивает Китнисс, заметив таблетницу на столе. — Никто не знает, — неохотно отвечает парень, — Может быть всю жизнь. — Ты изменился, — девушка запинается, — Я имею в виду похудел. Думала, врачи тебя откормят. — Кусок в горло не лезет. Скудный диалог обрывается, и оба долго молчат, смотря в разные стороны. Китнисс порывисто дышит, отчаянно желая быть рядом. Обнять, прижать к груди, поцеловать каждую веснушку и родинку на его лице. Она срывается с места и в момент оказывается рядом. Пит не успевает отодвинуться, когда Китнисс перехватывает его руки и крепко сжимает их. — Нет, пусти… Опасно, — парень пытается выдернуть ладони, но Китнисс не дает. — Я тебя никогда не отпущу, — шепчет она, качая головой, — Я всегда буду рядом. — Китнисс, — говорит он, но она не дает закончить и целует его. Поцелуй полон отчаяния и жажды одновременно. Она старается без слов объяснить ему, как сильно ждала и скучала, сколько ночей провела в одиночестве, размазывая по щекам слезы. Пит приоткрывает рот и робко отвечает на поцелуй. Девушка тянется, желая снять наручники, но он останавливает ее: — Не надо. Поцелуи, сначала невинные, словно детские, становятся напористыми и жадными. Китнисс хватает его за воротник серой рубашки и тянет на себя. Тело Пита сильно напряжено, он двигается, словно деревянный, но, все же, придвигается ближе. Девушка притягивает его сильнее, обхватывая за спину, и тут он резко дергается, толкая ее плечом. В месте удара неприятно саднит. — Что… Что ты делаешь? — прерывисто дыша, спрашивает парень. — Пит, — Китнисс обхватывает его лицо ладонями и оставляет легкий поцелуй на щеке. Она не может дать ответа на его вопрос, но тело говорит само за себя. Девушка мягко подталкивает Пита, так что он опрокидывается на спину, а сама садится сверху. Пит поддается, и Китнисс слышит, как учащается его дыхание. Она осторожными движениями расстегивает его рубашку, спускается ниже, стягивая штаны. Глаза Пита неотрывно следят за ее действиями. Наконец он двигается. Двумя руками притягивает ее к себе и нежно целует. Поцелуй неловкий, словно Пит целуется в первый раз. Его ладони проскальзывают под воротник ее формы, обжигая шею прикосновениями. Она понимает его намек и быстро избавляется от ненужного элемента одежды. Как завороженный, Пит притрагивается к ее обнаженной коже, гладя пальцами ключицы, плечи, грудь. В этот раз они тихие и осторожные. Движения Пита скованны наручниками и собственным страхом, так что он уступает Китнисс лидирующую позицию. Она, в свою очередь, старается быть нежнее и внимательней, но страсть между ними разгорается с каждым вздохом и прикосновением. Ритм становится рваным, комнату заполняют тихие стоны. В эту ночь они засыпают вдвоем, укрывшись одним одеялом. Утром, обнаружив их, ютящихся на одноместной койке, Хеймитч довольно ухмыляется. *** Четвертый раз наступает после томительной разлуки, длиной в несколько месяцев. Китнисс со временем привыкает к одиночеству, находясь в пустой Деревне Победителей. Она начинает понимать Хеймитча, посвятившего жизнь алкогольному забытью. Только девушка забывается по-другому — часами пропадает в лесу. Каждый вечер Китнисс выпивает горсть снотворного, бесполезного плацебо, не спасающего от кошмаров. Раз за разом ей снится мертвое лицо Прим, тяжелые посиневшие веки Руты, закрывшиеся навсегда. Во снах приходит Гейл, все его тело покрыто гнойными язвами, мелькает образ мамы, крик которой доносится из братской могилы. И Пит. Бледное, заостренное лицо, морщинка между бровей и глаза, полные немого осуждения. Пит тянет к ней руки, когда стая переродков утягивает его за собой. Китнисс просыпается от собственных криков и долго лежит, глядя в одну точку. Зиму сменяет весна, а за ней наступает лето. Лес встречает девушку, раскинув свои зеленые объятия, а в комнату каждый день заглядывает солнце. Китнисс вдыхает чистый воздух и улыбается. Ветер приносит надежду. Возвращаясь с охоты, она замирает, видя знакомый силуэт. Пит. Девушка бросается к нему, обнимая сильные плечи, а Пит обнимает в ответ, смущенно бормоча что-то про примулы. Вечером они ужинают втроем, и Хеймитч не может скрыть своей радости, похлопывая подопечного по плечу. В порыве чувств ментор заключает парня в объятия и долго не выпускает. Они обсуждают все, что не обсудили за долгие месяцы разлуки — модернизацию Капитолия, отстройку дистриктов, нового президента, беременность Энни и рождение сына. Китнисс тайно наблюдает за Питом, отмечая каждое движение и эмоцию. Как дрожат золотистые ресницы, как на лице появляется улыбка, как он щурится из-за яркого огня в камине. Найдя под столом его руку, девушка крепко сжимает ее. Пит чуть заметно вздрагивает, но отвечает на жест, поглаживая пальцами ее ладонь. После ужина Хеймитч уходит к себе домой, оставляя пару наедине. Они неловко мнутся, глядя в разные стороны, пока Китнисс не говорит: — Я рада, что ты вернулся. — Я тоже рад. Она окидывает глазами кухню, вспоминая один вечер, отчего щеки покрываются румянцем. В животе разливается тепло от давних прикосновений и жаркого дыхания на ее шее. — Все нормально? — беспокойно спрашивает Пит, заглядывая ей в глаза. — Да, кое-что вспомнила. — Кое-что такое? — он многозначительно приподнимает брови, похлопывая рукой по столешнице, давая понять, что помнит ту ночь перед Квартальной бойней. Значит вот так они играют. Теперь Пит не беспомощный мальчик в наручниках, а уверенный мужчина. Китнисс с удивлением понимает, как сильно он повзрослел. Она и забыла, что они больше не дети, а взрослые люди, напарники, жених и невеста. От последних слов ее передергивает. Пит медленно подходит к ней, коснувшись пальцами неизменной косы, перекинутой через плечо. Он проводит ладонями по ее плечам и тянет на себя, так что Китнисс оказывается в его объятиях. Девушка замечает, как сбилось его дыхание. Прижавшись ухом к груди парня, она слышит неравномерный гул сердца. Пит целует ее мягко, но настойчиво, пальцами проведя по линии позвоночника, отчего у Китнисс вырывается громкий вздох. — Или такое? — хитро шепчет он, проложив цепочку поцелуев по щекам, к шее. Парень мягко прикусывает кожу, тогда как руки Китнисс тянутся к его футболке, задирая ее. — Я и забыл, какая ты нетерпеливая, — тихо смеется Пит. И снова они оказываются в спальне. В этот раз Пит ведущий. В нем нет той мальчишеской растерянности, все движения уверенные и бесконечно заботливые. Он стягивает с нее майку и штаны, прерываясь на то, чтобы поцеловать каждый участок оголенной кожи. Пит уступает Китнисс, когда она порывается стянуть с него одежду, и не скрывает улыбки, когда она стонет от близости их тел. Движения, сначала мягкие и мучительно медленные, набирают темп, и стены их спальни становятся свидетелями громких стонов и вздохов. Когда партнеры, обессилевшие, валятся на кровать, Пит нежно целует ее в макушку. Наступает момент настоящего счастья и наслаждения, они лежат молча, обнявшись. Парень нарушает повисшую тишину: — Ты меня любишь. Правда или ложь? — Правда. *** Пять, семь, десять раз. Китнисс давно перестала считать. На кухне, в перерывах между готовкой и уборкой. В ванной, когда Китнисс, не успев толком проснуться, попадает в его цепкие объятия. На полу, когда им перестает хватать места на кровати и они, запутавшись в одеяле, со смехом падают на ковер. Во время вылазок в лес, когда Китнисс выслеживает добычу и сама оказывается ей, прижатая к дереву ловкими руками. Пит смотрит задумчиво, словно решает, как же поступить со своей пленницей, а в глазах играют хитрые искры. Один раз всплывает в мозгу Китнисс чаще других, заставляя ее краснеть до ушей. Проходит полгода с момента приезда Пита в Деревню Победителей. На дворе — конец ноября, над головой нависают серые тучи, и кажется, будто небо совсем низко. На крышах тонким слоем лежит снег, который постепенно сходит на землю под давлением ветра. В такую погоду лучше сидеть дома и не высовываться, но Китнисс с Питом все равно приходят к Хеймитчу на традиционный ужин. — Ну что, голубки, долго мне ждать появления птенцов? — без обиняков интересуется ментор, ухмыляясь. — Я смотрю, ты весь извелся от ожидания, — язвительно бросает девушка, а Пит лишь смеется, сжав ее руку под столом. — Я ничего не хочу сказать, но вы бы поубавили громкость, а то спать невозможно, — невозмутимо продолжает Хеймитч. — Могу поделиться запасом снотворного, раз ты так страдаешь, — Китнисс без стеснения пинает ментора. Она старается скрыть свои чувства, но румянец выдает ее с потрохами. Рука Пита выскальзывает из ее пальцев и перемещается на колено. Она медленно ползет вверх, по-собственнически сжав бедро. Китнисс резко дергается, пролив бокал вина на скатерть, отчего ментор сразу начинает громко возмущаться. Девушка игнорирует возгласы Хеймитча и сосредотачивается на пальцах Пита, которые скользят между ее ног и сжимают область в районе ширинки. Китнисс дергается еще раз и смотрит на парня с возмущением, а он безмятежно улыбается, словно все идет по плану. Пересекаясь с ней взглядом, Пит ухмыляется еще шире, когда Китнисс сжимает бедра, стремясь вытолкнуть его руку. — Что ты творишь? — яростно шепчет она, пока Хеймитч разглагольствует о восстановленных кварталах Капитолия. — Импровизирую, — тихо отвечает Пит все с той же неизменной улыбкой, в его глазах танцуют чертята. — Сегодня ночью спим раздельно, — отрезает девушка, дезориентированная его напором. — Это мы еще посмотрим. Со временем Пит осмелел. Если первые разы были тревожно-изучающими, он действовал максимально осторожно, то в последние месяцы их сексуальная жизнь изменилась в другую сторону. Пит стал напористым, жадным до ласк, изучающим и внимающим ее желаниям. Он неизменно был ведущим, даже если Китнисс оказывалась сверху или провоцировала его. Пит все время удивлял ее. Тихо подходил сзади и обнимал за талию, запуская руки под майку. Без стука проникал в ванную, с удовольствием любуясь ее обнаженным телом. Раздевал девушку во сне и заставлял стонать, даже тогда, когда она еле разлепляла веки, не вынырнув из царства Морфея. Но Пит оставался все тем же заботливым и ласковым парнем, которого она узнала на Играх. Он всегда был невероятно нежен, прислушиваясь к ее потребностям, помогая расслабиться. Хеймитч устало потянулся и объявил, что уходит спать. Неуверенной походкой он отправился в гостиную и бухнулся на диван. — Давай уберем? — спросил Пит. — Да, давай. Они сложили в стопку грязные тарелки, убрали ростбиф в холодильник, закупорили бутылку с вином. Пит свернул скатерть и принялся протирать стол, а Китнисс занялась посудой. Она лениво намыливала очередную тарелку, когда кто-то вплотную подошел к ней сзади. — Пит, — напряженно прошептала девушка, — Не сейчас. — Почему? — он крепко обнял ее за талию, поглаживая живот. — Мы у Хеймитча дома, ты совсем с ума сошел? — Неприступная зона. Это возбуждает. — Это напрягает, — девушка поворачивается к нему и упирается ладонями в грудь. — Знаешь, ведь пьяного и землетрясение не разбудит, — с ехидной улыбкой отвечает Пит, мягко убирая ее руки. У Китнисс заканчиваются аргументы, особенно когда губы Пита медленно скользят по ее шее. Он двигается дальше, целуя ключицы, а теплая рука забирается под рубашку, обхватив грудь. — Черт, — Китнисс громко выдыхает, поддаваясь его ласкам. — Я говорил, что ты как открытая книга? Тебя так легко прочитать. Уговорить. Соблазнить. Китнисс задевает это утверждение, и она резко дергается, переворачиваясь. Теперь Пит прижат к столешнице, а девушка крепко держит его запястья. Она дарит ему самый долгий и страстный поцелуй, который только можно представить, так что Пит тихо стонет ей в губы. — Я говорила, что тебя легко соблазнить? — с усмешкой отвечает она и целует парня еще раз, забравшись ладонями под футболку. Мягко поглаживая торс, девушка слышит еще несколько порывистых вздохов и стонов, которые слетают с его губ. Пит не выдерживает, хватает ее в охапку и несет на второй этаж, в одну из спален. Эту ночь она никогда не забудет. Пит раздевает ее мучительно медленно, наблюдая за реакцией. Он смеется, когда девушка недовольно морщится в ответ на его нерасторопность. В итоге она лежит голышом, тогда как парень полностью одет. — Это нечестно! Раздевайся! — Подожди, подожди, — он продолжает смеяться, — Дай насладиться моментом. Они сплетаются в единое целое. Не стесняясь, стонут и громко вздыхают, переворачиваются, меняясь ролями, с каждым разом все крепче прижимаясь друг к другу. Пит входит в нее резко, постепенно увеличивая темп, так что внутри Китнисс все дрожит от возбуждения. Она прижимает его голову к своей груди, а он в ответ благодарит ее бесконечной россыпью поцелуев. Одежда валяется по всей комнате, но они и не думают останавливаться. Когда оба заканчивают, Пит, уставший и удовлетворенный, валится рядом с ней и блаженно улыбается: — Это было… — Безрассудно. Глупо. Опасно, — заканчивает фразу девушка и добавляет шепотом, — Потрясающе. — Именно это я и хотел сказать, — Пит чмокает ее в лоб. Они одеваются и тихо выскальзывают из жилища Хеймитча, оставив за собой подозрительно идеальный порядок. Добравшись до дома, Китнисс и Пит валятся на кровать, встречая рассвет в объятиях друг друга. Утром Китнисс будит настойчивый стук в дверь, и она с ужасом вспоминает, что творилось минувшей ночью. Пит лениво щурится и советует ей не беспокоится, и не открывать никому в такое раннее утро, но девушка пересиливает свой страх. Она спускается по лестнице и напряженно смотрит на дверь, гадая, что же сейчас услышит. На пороге стоит Хеймитч, он грозно хмурится: — Что вы сделали с моим домом? — Ничего не сделали. А что, тебя что-то беспокоит? — настороженно интересуется Китнисс. — Да! Там безупречный порядок! *** Один из разов приносит им настоящее счастье. Китнисс стоит в ванной и не может поверить в происходящее. От волнения ее тошнит, ноги подкашиваются. Еще немного, и произойдет что-то очень важное. Прошло пять, десять, пятнадцать лет и вот они — уже не несчастные влюбленные, а счастливая семья. Каждое утро Пит целует ее, уходя на работу в пекарню, а каждый вечер она крепко обнимает его, встречая после тяжелого дня. Каждую ночь они вместе, болтают до рассвета, целуют друг друга, делятся самым сокровенным — своими телами и душами. И когда Пит в очередной раз приходит после работы, она обнимает его, дрожащими руками похлопывая по спине. — Что-то случилось? — с беспокойством спрашивает парень, заглянув ей в глаза. — Да. — Китнисс? — его голос дрожит от напряжения. Он обеими ладонями хватает ее лицо и прижимается лбом к ее лбу, — Я всегда буду рядом. Расскажи. — Пит, я беременна.