---
Йен не то чтобы благодарит Микки за помолвку, но что-то в этом определённо подстёгивает его. Или его бёдра, неважно. — О, боже. Сдавленный стон Микки заполняет голову Йена, и он вжимается в него сильнее, желая, нуждаясь в том, чтобы получить больше звуков из красивых приоткрытых губ. Ноги Микки раздвигаются ещё шире, и Йен поощрительно хмыкает, ведя рукой по его боку и вверх, чтобы коснуться лица, большой палец прижимается к нижней губе Микки. Он слышит своё имя где-то в смеси неразборчивых звуков, вырывающихся изо рта брюнета, и когда тот облизывает губы, его язык касается подушечки большого пальца. — Йен, — снова произносит Микки, но на этот раз более отчётливо. Его глаза широко раскрыты и что-то выискивают на лице Йена, но он слишком занят, сосредоточившись на том, чтобы сделать этот трах лучшим в жизни Микки. В последнее время у них было много таких — много лучших трахов в их жизни. Каждый раз Йен думает, что не может любить Микки ещё больше, но каждый раз ошибается. Микки обнимает Йена за спину, его пальцы царапают её, и он принимает это за то, что тот близок к финишу. Йен ускоряется, за волосы поворачивает голову Микки под углом, чтобы ему было удобнее соединить их губы, Микки такой горячий вокруг его языка. Вопрос, который неделями не давал ему покоя, всплывает на поверхность, безжалостно терзая его разум. Как бы сильно ему ни хотелось ничего не делать, кроме как целоваться, трахаться и полностью растворяться в Микки, он отстраняется. Брюнет тут же наклоняется, прижимаясь ртом к его плечу, слегка посасывая кожу — не настолько, чтобы оставить синяк, но так, словно ему просто нужно попробовать на вкус какую-то его часть. Йен ждёт, когда тот отстранится, его голова откидывается на подушку, когда он приподнимает бёдра. — Почему сейчас? — спрашивает Йен, тяжело дыша. Он приподнимает бёдра Микки, чтобы войти в него под другим углом. Микки тяжело вдыхает и тянется назад, чтобы сжать в кулак простыни у края кровати. У него кружится голова, когда он спрашивает: — Что? — Почему сейчас? — повторяет Йен. — Я хотел замуж… годами. — делает паузу, достаточную для того, чтобы как следует врезаться в Микки, издав долгий, удовлетворённый стон. — И ты знал. Но я… смирился… с тем, что ты не хочешь этого снова. Некоторое время назад. Микки хватает его за плечи, притягивая ещё ниже, нависая над ним. — И что? — Так что же изменилось? — Блять, Иисус. Ничего не изменилось, Йен. Ничего… о блять, о блять. Просто… знал, что ты… я просто хотел этого. Тебя. Просто хотел тебя. Йен замедляется, отстраняется настолько, чтобы рассмотреть его лицо. В ответ Микки скулит и впивается пятками обеих ног в его задницу, а когда тот не реагирует ни на это, ни на жалобное «Давай, давай», Микки переворачивает их и начинает жёстко скакать на его члене. Йен немедленно реагирует: хватает Микки за бёдра и расставляет ноги, чтобы сильно вонзиться в него. В своего жениха. Блять. — Когда ты… хочешь… заняться этим? — Мы занимаемся этим. Микки даже не ухмыляется, когда отвечает, а это значит, что член Йена к настоящему времени фактически отключил все высшие когнитивные функции, и ему придётся приложить больше усилий, чтобы вести этот и без того односторонний разговор. — Когда ты хочешь… церемонию? — Я не знаю. Не знаю. В любое время, когда ты… — остальная часть его предложения перекрывается стоном, который он издаёт, и Йен на мгновение слишком отвлекается на изгиб покрасневшего горла Микки, когда тот откидывает голову назад, чтобы не забыть попросить его повторить. Щёки Микки заливает краска, когда дыхание учащается ещё больше, но ему удаётся посмотреть Йену в глаза и сказать: — Когда захочешь. — Как можно скорее, — немедленно отвечает Йен. Микки не соглашается и не возражает, поэтому Йен меняет тактику. Он наклоняется, чтобы схватить Микки за талию, и быстрым движением переворачивает их обратно, возвращая себе возможность как следует долбить в него, чем и пользуется в полной мере. — Как тебе… июль? — он пытается снова. Микки хватает Йена за шею и притягивает к себе для грязного поцелуя, и Йен считает разговор фактически прекращённым. Вскоре Микки кончает первым, его сдавленное «Йен!» теряется где-то в глубине рта Йена, и тот продолжает небрежно целовать его, пока он тоже не кончает. Йен держится рядом, когда выходит из него, рука небрежно перекинута через талию Микки, а лицо уткнулось в его шею. Он доволен тем, что может остаться так на весь день и всю ночь — доволен настолько, что, на самом деле, начинает засыпать — но Микки прерывает его мирное полубессознательное состояние. — Есть одно место, — медленно начинает он, и Йен наклоняет голову, чтобы посмотреть на него снизу вверх. — Есть комната с этим парнем. Очень маленькая, очень дешёвая. Но в июне есть свободное место… если хочешь. Йену нужно время, чтобы понять, о чём тот говорит, но, когда он складывает всё воедино, то слегка поднимает голову, чтобы посмотреть на Микки. — Ты выбрал дату? — по его лицу медленно расплывается нелепая улыбка, и он абсолютно ничего не делает, чтобы остановить это. — Нет, — резко отвечает Микки. — Забудь, мне всё равно. Июль прекрасен. — Нет, нет, нет! — Йен протестует. Он усаживается поудобнее, чтобы обхватить лицо Микки руками, заставляя того продолжать смотреть на него. — Июнь подходит. Июнь идеален. Хочешь, я позвоню туда? Микки садится, высвобождаясь из объятий Йена. Откидывается на изголовье кровати и наклоняет голову. — Я уже забронировал, — признается он, решительно избегая встречаться взглядом с Йеном. — Подумал, что могу просто отменить, если тебе не понравится. — он поднимает взгляд и даже дарит ему лёгкую улыбку, когда добавляет: — Как тебе двенадцатое июня? — Двенадцатого июня? — повторяет Йен. — Ты хочешь сыграть свадьбу двенадцатого июня? Микки пожимает плечами. — Почему бы и нет? Йен чувствует, что его что-то переполняет: счастье, любовь, не уверен, как это назвать. Просто знает, что хочет поцеловать Микки и, возможно, никогда не останавливаться. Что он и делает. Сначала брюнет удивляется, когда Йен практически падает на него сверху, просто чтобы накрыть его губы своими, но быстро приходит в себя и отвечает на поцелуй с таким же энтузиазмом. Йен отстраняется всего несколько минут спустя, когда его смех начинает бурлить и становится трудно уследить за языком Микки. Вместо этого он утыкается лицом в его плечо, ожидая, когда утихнет безграничная радость. Когда он немного приходит в себя, то извиняюще прижимается губами к обнажённой коже под собой. Рука Микки замирает, переставая гладить его волосы, а Йен улыбается ему. — Мой жених только что назначил дату, — объясняет он и глупо улыбается пару секунд, прежде чем снова поддаться смеху, весело фыркая у горла Микки. Брюнет наклоняется, чтобы поцеловать его в макушку, а рука продолжает гладить рыжие волосы. Йен слышит улыбку в его голосе, когда тот тихо говорит: — Да, он это сделал.---
— У нас свадьба через месяц, — осторожно начинает Микки, и Йен поднимает взгляд от своего ланча с половиной бургера, всё ещё засунутого в рот. — Да? — Итак, у меня для тебя кое-что есть. — Ты что? — У меня для тебя кое-что есть! — Микки повторяет чуть более отрывисто, поэтому Йен знает, что, что бы это ни было, это важно, и Микки смущён. Он проглатывает большой кусок и медленно говорит: — Хорошо… Что ты мне принёс? Микки засовывает руку в карман и тянется через потрёпанный столик закусочной между ними. Его рука зависает над рукой Йена, даже когда он поворачивает ладонь вверх, чтобы поймать то, что там. Микки делает паузу. — Это глупо, — говорит он, пристально наблюдая за Йеном. — Так что не делай… неважно. Просто подумал, что так делают, так что я должен… ты знаешь. Сделать это. Да. С этими словами он бросает подарок в ладонь Йена, и как только он ловит его, сразу отводит руку назад, чтобы посмотреть. Это крошечное кольцо, но размером на его безымянный палец. Кольцо потёрто и изношено, но выглядит как чистое серебро, и, несмотря на потёртости, Йен думает, что его, возможно, не носили. Через несколько секунд он смотрит на Микки, который жуёт губу с приоткрытым ртом. — Это…? — Купил его примерно за тридцать баксов в лавке старьёвщика, — прерывает его Микки с красными щеками. — Ладно, чёрт возьми, я купил его у одного парня, которого знал на свалке. Но всё равно, это не… имею в виду… Йен наклоняется над столом, эффективно заставляя его замолчать крепким поцелуем, который запечатлевает на его губах. — Мне нравится, — уверяет он и протягивает Микки обручальное кольцо, махнув левой рукой. — Хочешь надеть его на меня? — он дразнит. Микки закатывает глаза, краска слегка заливает его щёки. — Заткнись, — говорит он, хватая несколько кусочков картошки фри, чтобы бросить в голову Йену. Они задевают его щёку, и Йен смеётся, набирая полную пригоршню, чтобы бросить ему обратно. Перед этим он удостоверяется, что надёжно надел кольцо на палец. Микки смотрит на кольцо и получает в лицо картошкой фри за то, что отвлёкся, что приводит к тому, что он бросает булочку от своего бургера, что заставляет Йена схватить свой молочный коктейль и вылить его на голову Микки. — Это стоило того, — говорит Йен, когда они идут по улице несколько минут спустя, а за их спинами слышится твёрдое предупреждение никогда больше не заходить в это заведение быстрого питания. — Для тебя, может быть, — ворчит Микки, проводя рукой по волосам, пытаясь избавиться от молочного коктейля, намертво въевшегося в пряди. — Мне нужно принять душ после дерьмового свидания за ланчем. — И даже не по забавной причине, — говорит Йен. Брюнет толкает его в плечо и смеётся, спотыкаясь. — Мне жаль, Микки, — говорит он с самым искренним выражением лица, на которое только способен; Глаза Микки настороженно сужаются. — Хочешь, я заглажу вину перед тобой какой-нибудь забавной причиной? Может, в душе или ещё где? — Пошёл ты, — отвечает Микки. Йен ухмыляется, и когда тот собирается снова толкнуть его, он ловит его за руку и переплетает их пальцы вместе. Металлическая полоска его нового кольца неловко давит между их пальцами; ему придётся привыкнуть. Микки, очевидно, замечает, и его улыбка смягчается, потому что, повернувшись, он крепче сжимает ладонь Йена. Йен сжимает её в ответ. Помолвка — это много работы, много таких моментов и жёсткая полоска на левой руке. Йен мог бы к этому привыкнуть.---
Его телефон вибрирует в кармане в течение получаса, прежде чем наступает перерыв. Йен оставляет женщину, которую тренирует, говорит ей растягиваться, пока его нет, и направляется в комнату отдыха фитнес-центра, чтобы проверить сообщения. Все до единого от Микки. Большинство из них представляют собой грубые текстовые сообщения, порочащие его характер, индивидуальность, внешность и сексуальное мастерство, и все они отправлены потому, что он не взял трубку, когда тот звонил в первые три раза. Йен выбирает номер — Микки на быстром наборе, закатывает глаза на коллег по комнате и указывает на свой телефон, ожидая, пока брюнет возьмёт трубку. Они хихикают, прежде чем вернуться к своему разговору. Микки отвечает и, не утруждая себя подобающим приветствием, огрызается: — Долго же ты ждал! — Я на работе, тупица, — говорит Йен, снова закатывая глаза. Он чуть сильнее прислоняется к стене и добавляет: — Так что именно послужило причиной всех этих телефонных звонков, Гленн Клоуз? Фраза едва заканчивается, как Микки рявкает: — Что это за хуйня? Йен немного ждёт, когда тот продолжит, но Микки, похоже, исчерпал свой лимит и не вдаётся в подробности. — Ты… ты ведь знаешь, что я тебя не вижу, верно? — Пошёл ты! — отвечает Микки. Йен сильно кусает губы, чтобы удержаться от улыбки. — Что, чёрт возьми, за сообщение ты отправил мне сегодня утром? — О… — Да, о. — Микки издаёт раздражённый звук в глубине горла. — Почему ты блять думаешь, что твоё долбаное подобие брата остаётся у нас за неделю до свадьбы? В растерянности, не зная, с чего начать — ведь он знал, что ему придётся потрудится, но всё равно не смог подготовить убедительный аргумент — Йен сжимает переносицу и вздыхает. — Микки… — Ни за что. Ни за что, блять! — Да, блять, — съязвил он в ответ. — Мне насрать, если хочешь… жди, пока он умрёт, а затем помочись на его грёбаную могилу, смеясь над тем, как ты всё это время ненавидел его, и высмеивал наших родственников. А пока Лип остаётся с нами. — И ты не подумал, что тебе стоит обсудить это со мной? — Я знал, что ты скажешь «нет», придурок. Господи, я не прошу тебя отдавать ему ёбаную почку. Даже не прошу тебя быть милым — Бог свидетель, Лип не будет. Просто говорю, что мой брат должен остаться с нами, Боже. Йен поднимает голову и замечает, что все его коллеги обеспокоенно смотрят на него. Он отмахивается от них, снова закатывая глаза. — Почему? — спрашивает Микки. — Только не говори мне, что у него нет кровати в этом сраном сумасшедшем доме, который ты называешь домом детства. — О, ты не имеешь права говорить всякую чушь о моём доме после той ночи, когда я неправильно перевернулся и обнаружил, что твоя сестра прячет оружие в наволочке. — Микки ворчливо хмыкает в знак согласия и продолжает. — В любом случае, он прилетает, а у Фи, Дебби и Карла у всех есть гости, которые остаются с ними — и у некоторых твоих братьев тоже, поскольку Мэнди может вместить в гостевую комнату только двоих. Так что заткнись и смирись с этим. Микки на минуту замолкает, вероятно, пытаясь придумать больше контраргументов против длительного времяпрепровождения с Липом. Йен нетерпеливо постукивает ногой, пока ждёт. Наконец, Микки стонет. — Чёрт, прекрасно! Ты у меня в долгу, придурок. Йен смеётся. — Я у тебя в долгу за то, что ты неохотно пустил мою семью в нашу свободную комнату? — Да, — отвечает Микки твёрдым голосом. Он не может сдержать лёгкой улыбки, которая появляется на его губах, когда Йен представляет Микки, вероятно, надувшегося в своей машине, или на работе, или где бы он ни был. — Отлично, дитя моё. — он немного понижает голос и наклоняет голову, чтобы его коллеги, которые, как он знает, подслушивают, не смогли его расслышать. — Я мог бы купить немного хорошей согревающей смазки, которая тебе нравится, позже. Дорогую. У нас закончилась на прошлое Рождество… Йен пытается придать своему голосу как можно более соблазнительный тон, и по молчанию Микки можно понять, что тот обдумывает это, хотя секунду спустя фыркает. — И всё? Специальная смазка, и ты думаешь, это компенсирует мне необходимость смотреть на самодовольную рожу Липа неделю подряд? — Я приготовлю тебе ужин, — настаивает он. — Никаких блюд на вынос в течение недели, и тебе даже не придётся смотреть на разделочную доску. — Микки ничего не говорит, поэтому он продолжает. — Мы можем смотреть «В осаде» столько раз, сколько ты захочешь. Я даже не буду жаловаться. — делает паузу, но Микки по-прежнему молчит — вероятно, гадая, собирается ли Йен ещё больше подсластить сделку, ублюдок — и Йен облизывает губы, понижая голос ещё ниже. — Эй, Мик… тебя когда-нибудь вылизывали во время просмотра «В осаде»? Лёгкий вдох Микки говорит ему, что он уже победил, но Йен хочет услышать, как Микки скажет это, поэтому продолжает, немного отворачиваясь от любопытных взглядов своих коллег и надеясь, что расстояния между ними будет достаточно, чтобы они не смогли его услышать. — Ты когда-нибудь думал о моём языке в твоей заднице, пока смотришь его? Или подожди… а как насчёт того, чтобы сесть мне на лицо? Мой язык внутри тебя… — Йен, — предупреждающе шипит он. — Сейчас, блять, не время для… — … типа действительно оседлал мой рот… — Хорошо, хорошо! — Микки почти кричит. Йен тихо смеётся и чертыхается. — Чёрт. Ладно, ладно. Твой дебильный брат может остаться с нами. Чёрт возьми. — С тобой так легко, — дразнит Йен. — Ты чертовски прав, и я всё запомнил. Полностью. Купи мне эту грёбаную согревающую смазку, или у нас будут проблемы. — Ладно, хорошо, Иисус. Успокойся, блять. Дай мне адрес, и я заберу её по дороге домой. Он сразу слышит, как Микки копается на другом конце провода, и какие-то люди разговаривают с ним на заднем плане — должно быть, он всё-таки на работе. Йен просто ждёт, пока Микки найдёт адрес, когда одна из коллег прерывает его мысли. — Проблемы с парнем? — спрашивает она с лёгкой сочувственной улыбкой. — Нет, — честно отвечает он. На самом деле, это прямо противоположная ситуация, особенно когда начнётся самая откровенная часть их сделки. Она хмурит брови, но продолжает. — Знаешь, у меня есть психотерапевт, с которым мы с моим бывшим разговаривали, когда дела пошли плохо. Ни хрена не мог поделать с изменами, но когда мы злились и говорили всякую ерунду, он … Йен отмахивается от неё. — Серьёзно, у нас всё в порядке, — настаивает он. Лёгкая улыбка появляется на его лице; серьёзно, у них всё более чем в порядке. — Мы… Он не продолжает, и один из присутствующих поднимает брови, глядя на него. — Новый парень? — ошибочно предполагает тот. — Ты выглядишь как… на стадии медового месяца. — он машет руками в воздухе, как будто указывая на всё существо Йена в целом. Йен поднимает бровь, но ничего не комментирует. — Прежний парень, — отвечает он. — На самом деле, почти десять лет. В любом случае, зависит от того, когда начинать считать. Девушка улыбается и пытается снова. — Вау. Он наконец попросил тебя переехать к нему или что-то в этом роде? — Нет. — Йен делает паузу, но не утруждает себя тем, чтобы скрыть усмешку, когда восхищается: — Он собирается выйти за меня. Йен чувствует себя немного отстранённым, когда признаётся в этом — на самом деле он никому не рассказывал, кроме нужных людей. Это будет просто небольшая церемония, с участием братьев, сестёр и друзей, которых каждый из них сможет позвать, плюс священник или самое близкое к этому лицо, которое они смогут найти. Однако, произнося эти слова вслух, он чувствует себя немного легче в хорошем смысле. Его коллеги бормочут поздравления, но Йен не слушает. Первое, что прорывается сквозь его туманные мысли, — голос Микки в телефоне, далёкий, как будто тот разговаривает с кем-то на заднем плане. — Не, я, блять, справлюсь. Ради него. — он делает паузу, а когда снова начинает говорить, Йен слышит в его голосе улыбку. — Собираюсь выйти за него замуж. Йен чувствует, как его собственная улыбка становится шире, и ему кажется, что сердце вот-вот выскочит из груди, но затем Микки снова заговаривает с ним, и ему приходится изо всех сил переориентировать своё внимание на то, что он говорит. — Эй… Йен, ты всё ещё там? Йен закусывает губу. — Да. Всё ещё здесь.---
— Блять! Йен поднимает глаза от кофейного столика в гостиной и смотрит в сторону Микки, который закрылся в их спальне. — Э-э-э… Мик? — зовёт он. Не получив ответа, Йен вздыхает, откладывает ручку и поднимается на ноги. Он осторожно открывает дверь их спальни, и его взгляд сразу же приковывается к фигуре, лежащей навзничь на кровати с ручкой в зубах и блокнотом — верхний лист снова скомкан — в руках. — Микки? — он спрашивает снова, и тот смотрит на него, нахмурив брови. Он понижает тон до сочувственного. — Дела идут не очень хорошо, да? Микки снова опускает взгляд на бумагу. — Это глупо, — заявляет он. — Клятвы — это чертовски глупо. Йен бы посмеялся, если бы у него не было столько проблем со своими собственными. Вместо этого он садится на край кровати, а Микки убирает очередной неудачный черновик, чтобы Йен ничего не смог прочитать. Он и не собирался, вместо этого протягивая руку, чтобы пригладить его волосы. — Это всего лишь слова, Микки, — напоминает он ему. — Всего лишь несколько слов на бумаге. Мы даём друг другу дурацкие обещания, а потом мы замужем, и это всё, что имеет значение. Кроме того, полагаю, что они для тебя стали полной задницей. Сосредоточимся на главном, да? Он пытается сохранить свой ободряющий, оптимистичный тон, но Микки просто устало закрывает глаза и поворачивается так, что пальцы Йена проводят по его щеке. Рукой он прижимает ладонь Йена к своему лицу, и запечатлевает поцелуй на его пальцах. — Это не просто слова, — бормочет он. — Не просто какие-то дурацкие слова. Не просто сраный лист бумаги. Не с тобой. Йен замирает на секунду, а затем медленно высвобождает руку. Микки смотрит на него, а он двигается дальше по кровати, наклоняясь, чтобы поцеловать его медленно и нежно. — Люблю тебя, Микки, — бормочет он, когда они прислоняются друг к другу лбами, пальцы Микки легонько касаются его рёбер. — Люблю тебя, а всё остальное глупо. — Думал, ты хочешь… — Не имеет значения, — говорит Йен и понимает, что это правда, только когда произносит. — Нам не нужны клятвы. Ты выходишь за меня замуж, а я за тебя, и… и мы останемся друг с другом. Навсегда. Это вроде как считается, не так ли? Микки обдумывает его слова несколько секунд, а затем садится и со смешком придвигается ближе. Руки обхватывают лицо Йена, и он наклоняется ближе, как будто собирается поцеловать его. Вместо этого слегка соприкасаясь носами. — Думаю, это своего рода обещание, — соглашается он. — Между нами. Йен улыбается. — Думаю, да, — говорит он. Микки на секунду прикусывает губу, прежде чем наклониться, чтобы накрыть губы Йена своими. Когда он целует его, это определённо похоже на какое-то обещание.---
Мэнди немного пугающая, но Йен предполагает, что подписался на это, когда стал её лучшим другом восемь лет назад. — И не смей думать о том, чтобы встать посреди ночи, — рычит Мэнди, её чёрные ногти с силой впиваются в руку Йена. — У меня первоклассная система безопасности, так что, если ты выйдешь из этой квартиры, я, блять, узнаю. Йену приходится изо всех сил сдерживаться, чтобы не рассмеяться, зная, что это только ещё больше разозлит её. — Мэндс, ты сама установила эту систему. — И я действительно чертовски хороша, так что смотри у меня. — она угрожающе поднимает бровь, пока он не кивает в знак согласия, и вот так её рычание исчезает, сменяясь улыбкой, такой естественной, что, как будто, та никогда не сходила с её лица. — О, нам будет так весело! Как будто у нас снова вечеринка с ночёвкой! А, Йен? Помнишь? Помнишь, как мы напивались и танцевали под плохую музыку на вечеринках? — Я помню, как курил много травки и вырубался на диване в твоей гостиной, — отвечает он. Она смеётся. — Ну, сегодня ничего подобного, — с сожалением говорит она. — Если ты завтра не будешь готов на сто процентов, Фиона и Дебби перережут нам глотки. Йен рад, что Мэнди вернулась в Чикаго; не прошло и года, как она свалила из Индианы, крича о том, что уклоняется от серьёзных обвинений в самообороне, а Йен никогда не спрашивал о том, что случилось с её бывшим, в то время как она вернулась в их жизни так легко, как будто никогда их не покидала. В итоге они сняли квартиры в двух кварталах друг от друга, что приятно для Йена, потому что он может видеть свою лучшую подругу практически в любое время, когда захочет. Особенно это приятно сегодня вечером, когда он может пойти навестить Микки, несмотря на страшные угрозы Мэнди отрезать ему яйца, если он покинет её квартиру. Итак, несмотря на предупреждения о травмах, Йен вытаскивает свой ключ оттуда, где она спрятала его в кухонном шкафу, выключает её систему безопасности и выскальзывает по пожарной лестнице чуть позже часа ночи, убедившись, что Мэнди крепко спит, а на заднем плане всё ещё идёт «Блондинка в законе». В итоге ему приходится найти несколько коробок в переулке, чтобы добраться до пожарной лестницы в его собственном здании, но ему это удаётся, и почти через двадцать минут после побега от Мэнди он взламывает замок на окне и проскальзывает в свою гостиную. Йен пробирается в темноте в спальню, тихо прикрывая за собой дверь. Он стягивает рубашку через голову, почти уверенный, что всё прошло гладко, когда из глубины комнаты раздаётся голос. — Не смог прожить и одной ночи без моей жалкой задницы, да? Йен фыркает и начинает расстёгивать джинсы. — Что-то я не вижу, чтобы ты крепко спал, — замечает он. — Так сильно скучаешь по мне? Микки усмехается. Йен стаскивает джинсы и подходит к своей половине кровати. — Разве это не плохая примета — видеть меня перед свадьбой или что-то в этом роде? — спрашивает Микки. — Вот почему ты был у Мэнди, так? Он протягивает руку за спину и шарит там, пока Йен не проскальзывает под одеяло в пределах досягаемости, и тот может обхватить рукой его бедро и притянуть ближе. Йен придвигается и прижимается к спине Микки, обнимая его. — Я почти уверен, что это про невесту, Мик. И её платье. — он достаточно близко, чтобы его губы касались шеи Микки, когда говорит. — Думаю, мы вне подозрений. Но ты должен соблюдать традиции, если когда-нибудь захочешь променять меня на женщину. Микки пинает его в голень. Йен смеётся даже сквозь тихий стон боли. — Тогда очень жаль, что ты мне вроде как нравишься. Не смогу использовать что-либо из своих знаний с пользой. — Мэнди всё ещё может выйти замуж. Из тебя получится лучшая подружка невесты. Микки снова пинает его. Йен смеётся и целует его волосы. — Я тоже тебя люблю, — говорит он. Рука Микки накрывает его руку, лежащую на одеяле перед грудью. Йен думает, что он собирается отомстить ещё больше из-за его язвительности, но Микки просто сжимает его ладонь и теснее прижимается к нему. Йен позволяет ему плыть по течению минуту или около того, прежде чем сказать: — Эй, Мик? Брюнет медлит с ответом, и Йен думает, что тот заснул, но затем он отвечает раздражённым ворчанием. — Я убью тебя, если ты не позволишь мне поспать. — когда Йен ничего не говорит, Микки добавляет: — Что? Йен всё ещё не отвечает. Вместо этого утыкается носом в волосы Микки, убирает свою руку из его и проводит пальцами по его груди, вниз по животу, и крепко обхватывает его за талию. Микки прижимается к нему ещё ближе, и Йен наклоняется, чтобы коснуться губами уха. — Мы выходим замуж завтра, — шепчет он и не может сдержать улыбку, ему кажется, что он собирается выпрыгнуть из собственной кожи. Ему приходится спрятать лицо у Микки на шее, потому что он не уверен, что сможет прожить ещё секунду, не прикасаясь к Микки везде, где только можно. Йен слышит, что Микки тоже улыбается, когда говорит: — Ты останешься со мной на всю жизнь. Он кивает, целует его в шею и устраивается позади, кладя голову на подушку. — Не могу, блять, дождаться, — шепчет Йен. Они засыпают, тесно прижавшись друг к другу, и когда он проскальзывает обратно в квартиру Мэнди в пять утра — Микки просыпается от его движений, они расстаются нежным поцелуем и невысказанным обещанием снова увидеться через пару часов — она едва поднимает голову, когда он залезает в постель рядом с ней. — Вы двое отвратительны, — бормочет она, — но я собираюсь пустить на самотёк то, что ты проигнорировал меня и пошёл к нему, учитывая, что ты осыпешь меня подарками в знак благодарности. Йен тихо смеётся и берёт её за руку. Сжимает её. В конце концов, Мэнди многое сделала для него за эти годы. Включая его и Микки, возможно, первое и лучшее.---
Паника проявляется у всех по-разному, как начинает понимать Йен. Например, Фиона ходит из комнаты в комнату, крича на всё, что движется. Лип непрерывно курит из окна в комнате Йена. Мэнди продолжает проведывать его, но тут же начинает плакать и убегает обратно. Микки не перестаёт писать сообщения с двадцатиминутными интервалами о том, как всё это глупо, и им следовало просто сбежать и переехать в Канаду, что заставляет Йена чувствовать себя немного шафером, а не одним из женихов, но, по-видимому, он единственный, от кого Микки принимает утешения, поэтому ему приходится регулярно выходить в коридор, чтобы звонить своему жениху и напоминать, что эта крошечная отговорка от свадьбы не в их интересах, если они, конечно, не хотят проснуться однажды утром и увидеть своих сестёр, стоящих над ними с ножами. Он возвращается в свою комнату после очередного разговора с Микки и садится перед зеркалом, поправляя свой и без того ровный галстук и вообще суетясь, пока Лип не тушит сигарету и не выводит Йена за локоть из комнаты, а затем ведёт его по коридорам и следующее, что он действительно замечает, — то, что стоит перед дверями в главный зал. Микки не хотел, чтобы ему приходилось идти к алтарю под зажигательную музыку, когда все будут смотреть, и он тоже не хотел. Ни у кого из них также не было никого, кто мог бы их выдать замуж, потому что Фиона уже руководила большей частью церемонии, а Микки пригрозил ударить Игги коленом, когда тот хихикнул и предложил проводить Микки к алтарю. В конце концов они решили просто встретиться у священника. Это не мешает Дебби и Фионе (серьёзно) и Липу (саркастически) аплодировать, когда Йен, краснея, идёт вперёд. Он стоит в стороне, ковыряя ногти и наблюдая за Милковичами в поле зрения, когда все они внезапно начинают улюлюкать и свистеть, и он делает глубокий, размеренный вдох, прежде чем повернуться к дверям. Микки краснеет и свирепо смотрит, когда спешит к нему в глубоко-чёрном смокинге, и Йен не может перестать улыбаться. Он протягивает руки, когда брюнет подходит ближе, а Микки берёт их без драматизма, но когда Йен наклоняется ближе и касается губами его уха, он слышит, как тот бормочет: — Чертовски нелепо. Он игнорирует дискомфорт и шепчет: — Эй, красавчик. Ты выглядишь просто охренительно, ничего удивительного. Йен широко улыбается, когда отстраняется, и гримаса Микки тает, когда тот замечает его выражение лица. Он сжимает руки Йена и улыбается в ответ. — Сам неплох, — говорит он, прикусывая край губы и обводя его взглядом. Йен смеётся. Священник прочищает горло, но Йен не отводит взгляда от Микки, а тот пристально смотрит в ответ. Поскольку у них нет клятв, и Йен правильно предположил, что Микки будет нервничать, стоя там, просто держась за руки и глядя друг на друга, священник переходит сразу к обычной болтовне. Ладони Микки немного сжимаются, когда тот доходит до части о болезни и здравии, и Йен слегка улыбается. Боже, он так сильно хочет поцеловать Микки. Его взгляд скользит по его смокингу, и он думает — ну, может быть, чуть больше, чем поцелуй, но может согласиться на небольшое обжимание перед приёмом. Он бормочет своё «Согласен» более роботизировано, чем намеревался, потому что не может перестать смотреть на губы Микки и почти не слушает, плюс он улыбается так широко, что всё равно с трудом произносит слова. Йен не может дождаться, когда сможет поцеловать и сделать Микки своим мужем, и просто хочет, чтобы всё это закончилось, чтобы целовать его, трахать и быть замужем. Он почти пропускает, когда Микки немного грубовато говорит «Согласен», но возвращается к реальности, когда замечает, что тот слегка улыбается ему, и слышит, как их просят скрепить союз поцелуем. Изначально он хотел, чтобы это был целомудренный, сладкий поцелуй, обещающий любовь, надежду и будущее, или что угодно ещё. Однако, как только Микки встаёт на цыпочки и встречает его губы своими, он забывает о всякой нежности и прижимается в ответ, целуя его сильнее и разъединяя их руки, чтобы провести ими по шее Микки, обхватывая его лицо. Микки опускается, когда Йен наклоняется вперёд, пальцы брюнета впиваются в его талию даже через костюм. Йен не собирается углублять поцелуй, но затем Микки слегка дёргает его за пиджак, а Йен приоткрывает губы совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы Микки отчаянно прикусил его верхнюю губу, как всегда это делает, и Йен машинально посасывает его нижнюю губу в ответ. В ту секунду, когда Микки отпускает его, Йен поворачивает голову и крепко целует его, чувствуя, как язык Микки едва касается его губ. Он проводит большим пальцем по подбородку Микки и задаётся вопросом, как долго они смогут продолжать целоваться, прежде чем кто-нибудь возразит. Микки отстраняется первым, дыша немного тяжелее, чем обычно, прислонившись головой к щеке Йена, и он краем глаза видит, как тот улыбается. Йен сопротивляется желанию поцеловать Микки в шею и вместо этого откидывается назад, высвобождаясь из его объятий. Мэнди симулирует рвоту за спиной Микки, а несколько братьев делают удушающие жесты. Он даже не хочет представлять, что делает его собственная семья позади него, а несколько друзей, разбросанных перед ними, далеко не так интересны, как человек перед ним, поэтому он довольствуется тем, что снова хватает Микки за руку и сжимает, когда тот улыбается ему. Им нужно взять такси до банкета, который на самом деле проходит в простом баре, и несмотря на то, что Лиам пытается залезть к ним, Йен настаивает на том, чтобы остаться в такси только вдвоём. Его язык оказывается у Микки во рту ещё до того, как они выезжают с парковки, и когда Микки тянет его к себе на колени, он охотно подчиняется. — Думаешь, у нас есть время потрахаться по-быстрому? — спрашивает Микки, когда Йен приникает ртом к его горлу и начинает лизать и покусывать ухо. — Нет, — отвечает Йен, ещё сильнее прижимаясь задницей к его коленям. Микки мурлычет. — Тогда перестань тратить время, — решительно говорит он. Когда Йен в замешательстве отстраняется, он обхватывает рукой его затылок и снова притягивает к своим губам. На самом деле он не замечает, как они подъезжают к зданию, пока таксист несколько раз не откашливается, и даже тогда Микки приходится сильно ущипнуть его за задницу, чтобы он перестал пытаться запустить руку под его одежду. — Извините, — говорит Йен, слегка краснея и совсем не чувствуя сожаления, слезая с Микки и выбираясь из такси. Микки усмехается, как будто знает, что тот лжёт, и суёт двадцатку в руку водителя, прежде чем последовать за ним. Им требуется секунда, чтобы разгладить смокинги, прежде чем продолжить, но Йен заканчивает первым, и от вида того, как Микки проводит руками по своей груди, у него кружится голова. Он прикусывает губу, отталкивая руки Микки в сторону, когда обхватывает его за талию. — Привет, — шепчет он и может сказать, что улыбается как идиот, но ему всё равно, он слишком занят, придвигаясь всё ближе и ближе. — Привет, — говорит он снова. Микки проводит руками по спине Йена. — Привет, — шепчет он в ответ, выглядя смущённым. Его взгляд скользит к широкой улыбке Йена, выгибая бровь. — Что смешного? — Ты, — отвечает Йен, прижимаясь щекой к щеке Микки, губы у его уха, когда он выдыхает: — Ты мой муж. Микки фыркает, но нежно улыбается ему, когда Йен отстраняется. — Ты мой муж, — соглашается он. Йен в двух секундах от того, чтобы снова поцеловать его, когда их громко прерывают члены семей. Мэнди вмешивается первой, морщит нос и кричит им. — Эй, вы же не собираетесь снова пожирать друг другу лица, правда? — Заходите внутрь, — зовёт Фиона чуть менее агрессивно, высунувшись из дверного проёма бара. Йен ещё раз закатывает глаза, быстро чмокает Микки в губы и разворачивается, чтобы отвести его внутрь. Они садятся в угловую кабинку. Микки прижимается к нему неподобающе близко, его бедро обжигает сквозь брюки. Он выглядит до смешного самодовольным, когда Лип подходит, чтобы предложить им пива, и значительно менее самодовольным, когда Лип останавливается на несколько минут, чтобы поболтать и поздравить их, обращаясь исключительно к Йену, прежде чем уйти. В основном они пьют и пялятся друг на друга, в то время как люди время от времени подходят поздравить их — некоторые из них незнакомцы, поскольку они не потрудились должным образом арендовать бар. Сдержанный смех Йена в шею Микки из-за какой-то глупости, которую тот сказал, лёгкая улыбка Микки и пальцы, лениво проводящие по волосам чуть выше шеи, но вдруг их прерывают для первого танца. Микки на самом деле не танцует, и Йен может сказать, что тот почти хочет возразить, но он поднимает его на ноги прежде, чем тот успевает, и ведёт в небольшое пространство, где столики отодвинуты на несколько футов. Играет песня Bright Eyes, которую Мэнди показала ему много лет назад — «First Day of My Life», — и, кажется, все их ждут. Он обхватывает Микки рукой, наклоняется и шепчет: — Я люблю тебя, — просто дыша ему на ухо — и медленно покачиваясь. Микки не слишком искусный танцор, а Йену больше нравится танцевать под грязную поп-музыку, чем под медленные треки, но они вместе двигаются и раскачиваются, и это кажется нормальным. Лучше, чем нормально. Микки смотрит на него так пристально, как никогда раньше, а Йен наклоняется, чтобы поцеловать его. Так продолжается до тех пор, пока Микки не утыкается головой в шею Йена и не поворачивает их по кругу, начиная вести танец. Йен прижимается ближе, целует его волосы, прежде чем прижаться к ним щекой. Микки продолжает покрывать поцелуями кожу под его губами, приватно, только для Йена, а он нежно поглаживает его спину. К тому времени, как песня меняется и всё больше людей протискивается на импровизированный танцпол, чтобы присоединиться к ним, он забыл почти обо всём, кроме губ Микки на своих губах и его кольца, остро впивающегося между их соединёнными пальцами. Микки позволяет себе ещё один танец, прежде чем затащить Йена обратно в их кабинку, удерживая его внутри, чтобы тот не мог самовольно встать и заставить их танцевать дальше. Йен кладёт голову Микки на плечо и не пытается его уговаривать. В конце концов, Вероника ставит перед ними торт, лучезарно улыбаясь и напевая свадебный марш, который остальные быстро подхватывают. Их сбивчивые голоса фальшивят и совершенно не синхронны, но Йен смеётся до тех пор, пока Микки не зачерпывает крем с торта и не засасывает палец себе в рот. Он смотрит на дерзкую улыбку Микки и — медленно, чтобы Микки мог следить за каждым его движением — протягивает ладонь, чтобы вытереть немного глазури из уголка его губ. Микки не сводит с него глаз, пока Йен сосёт палец, облизывая его, когда заканчивает, просто чтобы поднять у Микки давление. Он не разочарован; брюнет выглядит расстроенным, а Йен снова смеётся к тому времени, как Микки хватает его за ворот смокинга и притягивает к себе для более грубого, кусающего поцелуя. — Мой муж — мудак, — бормочет Микки ему в шею. Йен отталкивает его. Уголки губ неумолимо приподнимаются. — Скажи снова, — требует он. Микки качает головой, теперь тоже улыбаясь. С особым ударением он повторяет: — Мой муж, — и Йен улыбается на протяжении всего поцелуя, в который втягивает его сразу после фразы. Они проводят большую часть приёма, прижавшись друг к другу в своей кабинке, смеясь, поедая торт и целуясь, и наконец двигаются, только когда появляется Мэнди и начинает безжалостно дёргать Микки за руку. — Ваша машина готова! — кричит она. — Давай, давай! Йен удивился бы, почему она так рада, что у них начинается медовый месяц, но он знает, что она провела прошлую неделю, готовя для них эту машину, которая — в основном потому, что ей помогали Джоуи, Лип и Карл — заставляет его немного беспокоиться о том, на чём они должны будут ездить в течение следующего месяца в их поездке по всем штатам. Мэнди хватает Йена за руку, когда он выходит из кабинки, и тянет его к выходу, а Йен беспомощно пожимает плечами, позволяя вывести себя на улицу. Сделав один шаг на тротуар, он останавливается, его взгляд прикован исключительно к старому AMC Hornet, который она приготовила специально для них. Мэнди смеётся ещё до того, как Микки появляется позади них, но смех только усиливается, когда Микки кричит: — Ни за что, блять. Йен смеётся, хлопает Микки по плечу и идёт осматривать машину. Автомобиль цвета ржавчины разукрашен надписями. «МИККИ И ЙЕН» красуется на весь бок, за исключением того, что вместо «и» кто-то из них нарисовал огромное сердце между именами. Микки фыркает, проводя по нему пальцами, а Йен бормочет: — Вероятно, Лип, — обходя машину, чтобы осмотреть остальную часть. Большинство надписей довольно скучные. Они выполнили единственную просьбу Йена, которая заключалась в наклейке на бампер с надписью «МОЛОДОЖЁНЫ» сзади, а Мэнди сочла нужным прикрепить несколько розовых сердечек на заднее стекло. Йен просто ухмыляется ей, когда видит это, зная, что Микки сорвёт их, как только они сядут в машину, но Мэнди ухмыляется, как какой-нибудь криминальный авторитет, поэтому Йен подходит, чтобы крепко обнять её. — Это ужасно, — признаётся он, когда опускает её на землю и тычет в бока, так что она визжит от смеха. — Микки, очевидно, её возненавидит. — Это была моя единственная цель. — она сияет и отталкивает его руки, потянувшись взъерошить ему волосы в качестве мести, затем оборачивается, чтобы крикнуть в бар: — Выходите все, голубки улетают! Их крошечная вечеринка выходит на дорожку перед баром, и Йен обнимает всех на прощание, обещая, что увидит их через месяц и постарается хотя бы регулярно писать смс. Микки бегло обнимает своих братьев и сестёр, а также Карла, затем неловко машет остальным членам семьи Йена. — Готов? — он спрашивает Йена. Йен кивает, оборачиваясь для последнего прощания. Он машет рукой, прежде чем развернуться, и когда они с Микки направляются к машине, некоторые гости начинают бросать камешки вместо риса. Микки показывает им всем средний палец для пущей убедительности, и Йен снова слышит смех Мэнди. Он садится за руль, в основном для того, чтобы ещё раз повернуться и помахать рукой в окно. Его маленькая семья машет в ответ, и затем пальцы Микки оказываются на его бедре. — Ты поведёшь? — спрашивает он. Йен поворачивается, улыбается ему и кивает, прежде чем включить передачу. Микки откидывается на спинку сиденья, но его рука ещё долго не покидает бедро Йена.---
Йен садится, вытирая рукой уголок рта, и улыбается Микки, даже когда тот наклоняется, чтобы застегнуть джинсы. — Моя очередь вести? — нахально спрашивает он. Микки сильно толкает его локтем, и он опускается обратно на пассажирское сиденье, на самом деле ничего не ожидая, но несколько минут спустя Микки съезжает на обочину относительно пустой дороги. Он ничего не говорит, когда выключает двигатель и отстёгивает ремень безопасности, но кивает, когда вылезает из машины, и Йен следует за ним. Он почти уверен, что они где-то в Неваде, небо чистое, а звёзды яркие над ними, когда они лежат на капоте машины. Кольцо Микки время от времени поблёскивает в лунном свете, и Йен продолжает переводить внимание со своего пальца на звёзды, пока Микки не протягивает руку и не тыкает его в бок. — На что ты, блять, смотришь? — шепчет он. Йен даже не краснеет. — Ты, — честно отвечает он, и так быстро, что Микки поворачивает голову, чтобы посмотреть на него. После того, как он немного изучает его и, кажется, решает, что тот искренен, Микки закатывает глаза. — Тогда иди сюда, — бормочет он, протягивая руку, чтобы притянуть Йена к себе за куртку. Он укладывает Йена на себя, и Йен радостно смеётся, устраиваясь у него между ног, никогда не уставая там находиться. Когда секунду спустя он внимательно разглядывает лицо Микки, его взгляд безвозвратно приковывается к кольцу, прижатому к виску. Ему удаётся отвести взгляд, когда Микки наклоняется, закрывая глаза за секунду до того, как их губы встречаются. Он вздыхает и расслабляется в поцелуе. — Я так сильно тебя люблю, — выдыхает Микки. Он слегка прижимается губами к щеке Йена, прежде чем Йен снова притягивает его к своим губам. На этот раз он облизывает Микки, наслаждаясь тихим стоном, который следует за этим, когда язык Микки скользит рядом с его языком. Он хочет сосредоточиться на губах Микки, но также не хочет прекращать исследовать его рот своим языком, поэтому довольствуется тем, что посасывает его нижнюю губу и ждёт, пока Микки жадно проталкивает свой язык в его рот. Секунду спустя он чувствует, как бёдра Микки прижимаются к его собственным. — Хочешь меня, Мик? — спрашивает он, хрипло смеясь, прежде чем губы Микки снова накрывают его. — Хочешь, чтобы я… ммм … хочешь прямо на капоте? — Да. Микки снова толкает свои бёдра вверх, жёстко и настойчиво прижимаясь к нему. Йен поддаётся жару его рта и запускает пальцы в волосы брюнета, слегка потягивая, когда устраивается ещё глубже между ног Микки и начинает тереться, прижимаясь бёдрами к заднице, как сделал бы, если бы они не были одеты. Как если бы он уже был внутри него. Микки ворчит, когда Йен слезает с него несколько минут спустя, ещё раз чмокает его в губы и обещает скоро вернуться. Ему приходится с минуту покопаться в бардачке, пока он не находит одну из бутылочек смазки, которую они взяли, и когда он высовывается из машины, то видит, что Микки уже наполовину обнажён. — Отчаянный, да? — спрашивает он, снова забираясь на него. Микки шлёпает его по боку, но наклоняется, чтобы поймать в очередном поцелуе, и пальцы Йена порхают по его рёбрам, прежде чем он успокаивается, крепко обхватив его талию. Микки ловит его руки и намеренно опускает их вниз, чтобы Йен мог пощупать его задницу, пока тот вылезает из боксеров. Микки кажется почти разочарованным, когда откидывается назад и смотрит на Йена: — Ты не голый. — Ты тоже, — указывает Йен, многозначительно дёргая за подол футболки Микки. — Я больше раздет, чем ты. Йен не возражает, поэтому откидывается назад, чтобы снять рубашку, и толкает Микки на спину, чтобы поцеловать его, пока тот расстёгивает его джинсы. — Мне придётся убить тебя, если ты не разденешься немного быстрее, — Микки выдыхает в его рот. Йен спускает штаны до колен. — Не моя вина. Просто джинсы. — Тогда носи более доступную одежду. Йен кусает его за ключицу, но при этом снимает крышку со смазки, так что Микки кажется умиротворённым — особенно секундой позже, когда Йен вводит в него палец. Он почти лениво улыбается в ответ, его губы становятся податливыми, когда Йен наклоняется, чтобы снова поймать их своими. Микки издаёт тихий довольный звук напротив его губ, выгибая спину, чтобы дать Йену лучший угол для проникновения ещё одного пальца внутрь. Йен подчиняется, его движения обдуманны и глубоки, когда он раскрывает его. — Эй, — говорит Микки через минуту, всё ещё сжимая плечи Йена, пока тот трахает его тремя пальцами, — ты когда-нибудь думал о том, что твоё кольцо застрянет там? Йен настолько не желает верить, что Микки говорит о том, о чём, по его мнению, он говорит, что сначала не отвечает, уверенный, что лёгкая улыбка Микки превратится в смех и ехидное заявление, что тот не может поверить, что Йен купился на это. — Ты же не всерьёз думаешь об этом, пока я трахаю тебя пальцами, не так ли? Микки пожимает плечами. Йен поднимает бровь и демонстративно тянется к его простате в отместку, и Микки выгибается дугой напротив него с лёгким «ах». — Хорошо, — ворчит он, приваливаясь спиной к капоту машины. — Сообщение получено. Йен не настроен на непринуждённую беседу. — Не сейчас, когда я пытаюсь подготовить тебя, Иисус. Я никогда больше не смогу использовать для этого левую руку. Микки на самом деле немного дуется, даже когда Йен убирает пальцы и вместо этого толкается в него членом. При этом запечатлевая на его губах грязный поцелуй. — Но у тебя лучше получается левой рукой, — протестует Микки. — Больше практики. — он поворачивается, чтобы не соскользнуть с машины, когда как следует обхватывает ногами бёдра Йена. — Ты сам во всём виноват, — ворчит Йен, слишком занятый жёсткими толчками между ног, чтобы уделять внимание этому нелепому разговору. Он хватает лицо Микки левой рукой так, что кольцо врезается ему в подбородок, и наклоняет его так, чтобы глубоко поцеловать. Он полон решимости положить всему этому конец. Микки, к счастью, позволяет, открывая рот, чтобы язык Йена прижался к его языку, и снова насаживается на его член, пока он продолжает трахать его, немного ускоряясь, когда Микки отчаянно дёргает его за волосы. Некоторое время спустя Микки стонет: — Блять, Йен, — и Йен безуспешно пытается не слишком усмехаться ему в плечо. Всецело быть во внимании Микки — всегда слишком хорошо. Йен приподнимается на локтях, чтобы поудобнее опереться, его предплечья обхватывают голову и плечи Микки, а тот слабо хватается за него, когда он выходит. — Йен, — снова говорит он. — Нужно… Куда ты? — Всё ещё здесь, — выдыхает Йен, совершенно не имея той беспечности и язвительности, к которым стремился. Он уже почти не выходит, наполняя его жёсткими, короткими толчками каждый раз, когда Микки начинает всё громче и громче хрипеть и задыхаться. — Я… — Микки задыхается, приподнимая бёдра с каждым толчком, чтобы Йен входил глубже. — Тебе будет хорошо, Микки, — обещает Йен, балансируя на одной руке, чтобы дрочить Микки, потому что тот, кажется, слишком занят, вонзая обе пары ногтей в спину Йена, чтобы сделать это самому. — Заставлю тебя чувствовать себя… так… хорошо… до конца твоей грёбаной… жизни. — Да? — Микки запускает пальцы в волосы Йена, прежде чем тот успевает ответить, притягивая его к своим губам. — Да, — выдыхает Йен, когда Микки отпускает его. — Да. Конечно, да. — А затем, чувствуя, что близится конец, добавляет: — Давай, Микки… Микки кончает минуту или две спустя, задыхаясь и целуя шею Йена, а Йен, который сдерживался только для того, чтобы Микки мог кончить, кончает сразу после, трахаясь в него так сильно, как только может, пока Микки переживает свой собственный оргазм. Микки звучит так хорошо, и, кажется, что так будет вечно. Когда они заканчивают, Йен не отстраняется, а Микки, кажется, не возражает. Они просто лежат, прижавшись друг к другу, пока их внезапно не заливает свет. Секунду спустя мимо них со свистом проносится проезжающая машина, и фары исчезают, снова окутывая темнотой. Однако короткого нарушения их уединения достаточно, чтобы Йен сел и вышел из него, перекатившись на спину, чтобы натянуть джинсы обратно на бёдра. Он почти уверен, что его рубашка упала на землю, но пока не ищет её, и в любом случае Микки всё ещё в одной футболке. Первый раз, когда кто-то из них издаёт нечто большее, чем удовлетворённый стон, — когда Йен прерывает их молчаливое созерцание звёзд, протягивает руку и хлопает Микки по груди. — Кстати, я его не потерял, — говорит он, постукивая пальцами так, чтобы было очевидно давление его кольца, вонзающегося в кожу. Микки закатывает глаза, но его насмешка теряет всю силу, когда он поднимает руку и кладёт её на тыльную сторону руки Йена, намеренно потирая их обручальные кольца друг о друга. — Лучше не надо, — ворчит он. — Вроде как привыкаю видеть тебя с ним. — Прошло всего две недели. Микки убирает руку, чтобы тот мог повернуться к нему, и Йен автоматически запускает пальцы в его волосы, когда целует, так легко. Микки не отстраняется и остаётся рядом, а пальцы Йена снова водят по его волосам. Микки молчит, но его нос касается носа Йена, и он смотрит вниз, туда, где снова играет с кольцом Йена. — И всё-таки. В конце концов, мне нравится видеть его. — Да ну? — Йен дразнит. — Думаешь, останешься со мной? Микки мягко улыбается, когда наклоняется, чтобы снова коснуться его губ. — Так и планировал. Хотя, клянусь, грёбаный муж. Йен смеётся, восхищённый тем, как легко и счастливо звучит голос Микки, когда он это говорит. — Скажи ещё раз, — просит он, ободряюще целуя его. Микки прижимается к нему, когда тот отстраняется, продлевая поцелуй до тех пор, пока у Йена не перехватывает дыхание, тогда Микки наконец отпускает его. — Грёбаный муж, — снова говорит он, слегка рыча, когда резко дёргает Йена за бедро, притягивая ближе. — Грёбаный муж, грёбаный муж, грёбаный муж. Мой грёбаный муж. Йен ухмыляется, чувствуя себя маленьким ребёнком, который только что открыл лучший магический трюк в мире. — Скажи снова, — настаивает он, ещё раз. — Мой грёбаный муж, — говорит Микки, теперь тоже улыбаясь. — До конца твоей грёбаной жизни, мой муж.