When I come of age

-Ха-ха, да он же полный придурок.. День ото дня Рьюга просыпался от чужих разговоров. Далеко не самый приятный способ пробуждения, даже с кукареканьем петухов с утра пораньше рядом не стоявший. Особенно потому как просыпаться приходилось под извечное попеременно завывание и хихиканье, чаще всего издаваемое никем иным как Мелло. Будь же проклят тот день, когда Хидэки вынужден был занять свою койку снизу, прямо под тем местом, которое облюбовал себе его неугомонный сосед. Не затыкаясь с завидной продолжительностью, Михаэль Кель без зазрения совести покрывал сапожной бранью одного из своих знакомых мальчишек, что живет по соседству. А ведь с ним еще вчерашним вечером Кель слыл закадычными друзьями. Все бы ничего, какое же Рьюге дело до того, о чем тот вообще болтает? Хидэки не стал бы и вслушиваться в эту напрочь лишенную смысла болтовню, не находись в это время вместе с ними в комнате десятилетний Нейт. Который, кстати говоря, вовсе не против обогатить свой словарный запас парочкой новых выражений. -Захлопни варежку! Не говорил я такого! -с этими словами Мелло чуть ли не стукнул сидящего рядом Майла, угодившего под горячую руку. Тот еще везунчик оказаться рядом в нужные моменты.. Вскоре беседа переходит из не менее эмоционально возбужденного монолога Келя в его диалог с Мэттом, который до того лишь изредка кивал в поддержку братцу, безучастно поддакивая, но особо не вслушиваясь, о чем там он так оживленно вещает. Впрочем, увлеченный собственным выступлением Мелло и не заметил бы, насколько тщательно друг вникает в суть рассказа. Все, чего ему было достаточно до момента - слушатель в отличном от спящего состоянии. Мэтт - не спасательный круг, вряд ли бы он с тем же энтузиазмом взялся бы за решение поставленной задачи вместе с Мелло. Но вот прослушивать его росказни и изредка поддакивать, где надо - с его стороны вполне себе выполнимо. И само собой малостью подкалывать брата при случае. Где это видано, чтобы упустить такую возможность? Мэтт хохочет, пока сидящий прямо напротив него блондин корчит рожи и кривляет на потеху другу голос того самого мальчишки, о котором, вероятно, они оба уже к завтрашнему дню забудут. Само собой, ругая уже кого-нибудь другого. Будь то учитель в небольшой, но при этом набитой детьми их сельской школе, престарелый товарищ-по-молодости Ватари со следующей улицы, странный и молчаливый одноклассник - не имеет значения, пока они могут обсуждать и обсуждать это до боли в животе от смеха. Наиболее отстраненным во всем наляпистом гвалте со стороны казался лишь Нейт. Подозрительно остраненным, еще с вечера.. А вспомнить только, как он кашлял полночи - Боже правый! Может случиться и такое, что он приболел. Довольно частое явление, да и сам Ривер нехотя, но не отрицал очевидного факта. Очевидного, но все же факта крайне неприятного. Стоит только ему прокашляться разок, перед глазами Рьюги моментально всплывает неутешительная картинка детской поликлиники, куда ему непременно поручат отвести то и дело размазывающего по рукавам сопли Ривера. Но как ни прискорбно, в таком случае деваться будет просто некуда. Остается лишь надеяться, нет, молить всех известных ему высших сил о том, что кашель брата просто почудился ему в глубоком сне. Рьюга ворочается с боку на бок, точно как вчера ночью. Ему вдруг вспоминается, что с того момента как попытка наконец сомкнуть глаз увенчалась успехом и до поры пробуждения прошло всего-ничего.. Два? Три часа? А то и вовсе меньше.. Хидэки вздыхает, не то закончив тяжелую работу, и повернувшись лицом к стенке протирает заспанные глаза. Душные и влажные дни начала мая дают о себе знать - от копны кудрявых темных волос по плечи становится еще жарче. Не утруждаясь принять сидячее положение, Рьюга тянется рукой к тумбочке в поисках резинки для волос, заколки или хотя бы шнурка от обуви.. Любого предмета, с помощью которого можно было бы облегчить неочевидные страдания. И неожиданно для себя, не обнаруживает ни того, ни другого. Встать все же придется. По будним дням нередко школьника его возраста просто недобудиться. Но Рьюга - совершенно иной случай. Школьным утром достаточно одного лишь звука шагов по лестнице наверх (Юноша безошибочно отличал, если вдруг они принадлежали Ватари), чтобы он вскакивал как ужаленный, и еще до того как в комнату успеет войти глава семейства Хидэки мигом подымет младших братьев, после чего впопыхах примется натягивать на них уличную одежду. В моменты тяжести, стыда или тоски, Хидэки свойственно, прикрывая глаза, успокаивать себя мыслями о том что скоро происходящему настанет конец. Удрученно вздыхая, гонять туда-сюда мысли наподобии "Скоро ведь все это закончится", "И глазом моргнуть не успею" - что и правда предоставляет минутную иллюзию в большей или меньшей степени спокойствия. Часто бывает, что так оно и случается. *** В семье Ягами никогда не было четкого порядка утренних дел - а-ля приготовить завтрак, подмести крыльцо или вынести мусор. Потому и делалось практически все из перечисленного практически стихийно, при распологающей возможности. И никто даже не вдавался в подробности того, кому именно из членов семьи приходилось управляться с домашними делами. Будь то заботливой матери семейства или работящему отцу, а местами и кому-нибудь из детей. У них в семье двое детей. "Я.. Сайю, мама.. и отец.." Ощущая как к горлу подступает кровь из поряженных пулевым ранением легких, Ягами Лайт понемногу вспоминает, сколько ужасных слов было сказано об отце. Им. Об отце. И это лишь за сегодняшний день, в вечер на причале Дайкоку. На смертном одре любые воспоминания принимают обрывистую и расплывчатую форму, будто и не понять - что из этого вороха лиц, дат и событий действительно правда, а что явилось во сне или в бреду. Издавая хрип на каждом вздохе, Лайт словно пытается отойти от недавней погони. Ему кажется что отдышавшись, он смог бы набраться сил и бежать дальше, пока не встретит свободы или своего конца. А ведь в последнее верить не хочется. Нет, только бы не здесь.. С таким позором, бесчестно, грязно, мерзко. Не то забившаяся в угол крыса. Ягами не чувствует на себе ни зловещего предыхания старухи с косой, ни изнеможения, за которым не следовало бы и вздоха - ничего из этого. В бреду ему думается, что стоит лишь на мгновение прикрыть глаза, перевести дух, а после, набравшись сил, вставать через не могу и ковылять дальше по складу. Пока еще дышишь, пока юешено стучит сердце, пока ты жив. Пока слезы бегут градом, ни с того ни с сего. С этой мыслью единственный сын, заботливый брат и любимый жених испускает последний вздох, свалившись в лужу около лестничного пролета. Последний? Вздох? От чего же тогда так неспокойно? Будто некто не дает обессиленному спокойно отойти в мир иной. Нет, скорее даже - нечто.. Как ужаленный, Ягами вскакивает с собственной постели, сбрасывая на пол одеяло с подушкой. Тяжело дыша, и будто рефлекторно, Лайт поворачивается к стоящему прямо напротив кровати зеркалу, и обнаруживает что проснулся в слезах. Будто бы после двухчасвого рыдания, со всеми вытекающими вроде покрышейся следами от выплаканных слез пижамной рубашкой и простыней. На ватных ногах он проходит чуть дальше, подбираясь все ближе к зеркалу, а позже уцепившись прямо в него руками - и не веря своим глазам. Ничего такого, каждая из двух рук и ног на месте, но он, похоже, вовсе и не умирает. И невесть куда делся склад на причале, а вместе с ним все, кто там находился.. Матсуда, Моги, Айдзава.. Ниа и его люди. Практически не дыша, Лайт пытается переварить то, что сейчас он в родительском доме, только что выбрался из своей кровати. И исходя из увиденного в зеркале, ему снова около пятнадцати лет.