possessive by nature

В комнате пахло ванилью — сладко, приторно, почти нестерпимо, — и потом. Минхо бы затошнило, будь ситуация другой, но сейчас запах кружил голову и путал мысли, щекотал ноздри и заставлял сильнее сжимать зубы у Феликса на плече. — Больно? — спросил Минхо, когда Феликс тихо ойкнул и крупно вздрогнул под ним. — Нет, — отозвался тот. — Укуси левее. Минхо послушно лизнул наливающийся красным след зубов и сдвинулся в сторону, укусил рядом, ближе к шее, почти на изгибе. Феликс вздрогнул снова и сжался так, что у Минхо на секунду потемнело перед глазами. Внутри Феликса было влажно от смазки и горячо до безумия. Он дрожал в руках Минхо, плавился под его губами и зубами, никак не удерживаясь на локтях и постоянно опуская голову. Потом вскидывался, становился ровнее — но через пару толчков, медленных, тягучих, разносящих удовольствие, вновь упирался лбом во влажную от пота постель. Минхо тоже плавился. От запахов, от податливости Феликса, от того, как внутренний альфа рвался наружу, требуя отпустить себя и подчинить омегу так, как и должно быть. Минхо и так почти не сдерживался, стискивая бока Феликса до белеющих следов, но остатки контроля все-таки терять не хотел. Но течка Феликса делала с ним страшные вещи. Настолько страшные, что, когда за дверью послышались шаги, а потом обоняния коснулся горчащий на языке запах Чана — запах альфы, запах вожака стаи, — Минхо зашипел и рявкнул: — Не смей заходить. Феликс под ним проскулил, двинув бедрами навстречу, неловко нашарил руку Минхо и переплел с ним пальцы, успокаивающе погладил тыльную сторону ладони. Его эмоции передавались Минхо, эмоции Минхо — Феликсу. И сейчас, в течку, за несколько мгновений до сцепки, это ощущалось как никогда явственно и как никогда правильно. Минхо потянул Феликса на себя, заставляя выпрямиться, подхватил под мышки, прижимая к себе. Ткнулся губами в шею с другой стороны. Там кожа уже была искусана почти до крови, и внутренний альфа требовал перейти эту грань, снова зацепить зубами уже припухшие укусы — и порвать клыками тонкую кожу, чтобы потом нежно, ласково зализывать языком. — Быстрее, — выдохнул Феликс, откинувшись затылком Минхо на плечо. — Еще немного. Теперь уже Минхо слушался и поддавался. Он толкнулся бедрами раз, другой — в такой позе было не очень-то удобно, но удовольствие перекрывало любой дискомфорт. И то, как сладко и глубоко стонал Феликс, распаляло только сильнее. Феликс повел ладонь Минхо вниз, уверенно опустил ее на член, заставляя накрыть головку кулаком. Всхлипнул в голос, когда Минхо двинул рукой. Он не старался попасть в ритм толчков, это все было неважно, — но Феликсу хватило: его выгнуло, он сжался, вынуждая Минхо замереть, и на пальцы выплеснулась теплая, вязкая сперма. Минхо попытался отодвинуться от него, но Феликс на удивление резво — после пережитого оргазма-то — впился ногтями в его бедро и покачал головой. — Нет. Не надо. Продолжай. Минхо не захотел ему отказывать. Схватил за бока — Феликс снова упал на постель, лбом на сложенные перед собой руки, призывно вскинул задницу — и толкнулся резче, глубже, набирая темп. Узел набухал постепенно, но через пару мгновений набух окончательно — Минхо на инстинктах успел прижаться к ягодицам Феликса, загоняя по самое основание, и кончил, закусив губу, чтобы не рычать от удовольствия. Позже, когда узел спадет, Минхо выйдет из комнаты за влажным полотенцем и водой, столкнется на кухне с Чаном. Тот кивнет, и Минхо извинится за свою несдержанность, прекрасно зная, что Чан на самом деле не в обиде. Это все невозможно контролировать. Сущность альфы в такие моменты не обуздать и не перебороть. Чан улыбнется и пожмет плечами, мол, забей, обычное дело — и оно правда обычное, сколько раз сам Чан так шипел на Минхо, когда тот просто случайно оказывался возле кого-нибудь из омег в течку. И все будет в порядке. Пока у Минхо не начнется гон. И пока уже Феликс не будет шипеть на всех, кто рискнет его коснуться.