Вечер будней

      Где-то отдаленно слышен звук включенного телевизора. В ванной комнате тяжелый пар окутывает лёгкие, теплая вода расслабляет уставшее тело. Наполеон так сегодня себя нагрузил работой, что по возвращению домой даже не поел, а сразу кинулся в ванную, чтобы снять напряжение. Но в голове все еще крутились мысли о работе: о предстоящих проектах, о наборе команды, об организации рабочего процесса. Все это повисло на нем тяжелым грузом, да так сильно, что хотелось просто выключить мозг и остаться в полной тишине.       Ведь за все отвечает именно он. Как пройдет работа, сколько средств они соберут, какие отзывы они получат — все зависит от Наполеона, что накладывало на него большую ответственность. Это высасывало его силы, и каждый такой раз он возвращался домой и видел, как Александр, имея большое желание упрекнуть его, только вздыхал и пытался хоть как-то сделать рутину своего мужа легче, за что Наполеон безмерно благодарен. Не будь Александра, он бы с катушек слетел, сутками напролет живя в большом стрессе. А когда рядом с ним находится человек, который всегда его успокоит, даст совет,а иногда и пожалеет, то на душе становится в разы легче, разум остывает, и Наполеон готов начать работу, полностью концентрируясь на ней.       Наполеон чуть ли не посапывал на бортике ванны, как в дверь аккуратно постучали.       — Все ещё отмокаешь? — в комнату зашёл Александр.       По мягкой улыбке Наполеон понял, что он рад его видеть, пускай и уставшего, с грязной головой и заспанными глазами. На его вопрос он промычал, укладывая щеку на предплечья. В его тяжелом вздохе отражалась полная картина усталости.       — Снова запара на работе?       — Да…как всегда.       Александр чувствовал телом тревогу Наполеона. Он ощущал, как в его голове родились мысли, не давая покоя. Словно иглой это чувство кололо в груди, отчего хотелось избавиться. Он аккуратно сел около ванны, протягивая руку к русой голове, немного путая пряди на макушке. Наполеон прикрыл глаза.       — Может, тебе потереть спинку?       От такого отказаться трудно. Он развернулся к Саше спиной, по которой неспеша водили мочалкой, намыливая кожу. Густая пена, приятно пахнущая цветами, стекает в воду.       — Саша…ангел мой…, — так протяжно, с улыбкой, произносит он, вздрагивая от щекотки.       Руки взметнулись, вбивая пену в волосы. И опять Наполеон приятно мычит, прижимаясь к бортику ванны спиной.       — Саша, иди ко мне.       — Сейчас.       Александр целует его правое ухо и отстраняется. Раздевшись, он залезает в ванну и обнимает Наполеона со спины, укладывая себе на грудь. Под мутной от пены водой двое переплетённых тел, мыльная шапка в русых волосах оставляет след на коже Александра. Он кладет ладонь на плечо Наполеону, поглаживая.       — Что сегодня на работе случилось?       Подобный вопрос снова заставил тревогу напомнить о себе. Сразу же захотелось высказать всю грязь за весь прошедший день, пожаловаться на жизнь.       — Да сегодня не день, а какой-то ужас! Мы почти собрали команду, и тут раздается звонок о том, что почти половина не сможет участвовать! Весь каст накрылся, а сроки горят! Я…У меня слов нет!...А ведь все так хорошо шло…       Александр наклонил голову Наполеона к своей груди, почесывая висок.       — Боня, давай успокаивайся. Вы как-то решили, что будете делать?       — Сейчас вообще об этом думать не хочу. Весь день сегодня с Коленкуром думали, как будем выкручиваться. Придется перенести даты съемок, обзвонить всех, кто есть, собрать новый каст…Я уже не знаю, что мы будем делать.       — Хорошо, что с тобой есть Коленкур. Вы с ним всегда из любой круговерти вылезаете. Помнишь, ты мне рассказывал, как он весело через всю Москву ехал к нам, чтобы на бумагах поставить эти несчастные печати, которые нужно было отдать уже через несколько часов?       Александр погладил мужа по щеке.       — Так что рядом с ним ты не пропадешь. Я уверен, вы что-нибудь придумаете.       Он заглянул в его карие глаза, омывая мыльной пеной русые волосы на висках.       — Ты у меня мальчик неглупый, — тот смущённо опустил взгляд, потому что непривычно слышать такое мужчине, которому уже давно за тридцать.       Наполеон сильно нервничал. Александру больно видеть его таким. Желание успокоить, пожалеть, как ребенка, быстро вспыхивает. Он целует макушку крепко-крепко, словно прогоняя неприятное чувство.       — Но все будет завтра.       Да. Все будет завтра.       — А чего бы ты сейчас хотел?       Ему кажется, что Александр уже знает ответ. Его голубые глаза трудно обмануть, и им не составит труда заметить, как скулы того покрываются еле заметным красным.       Вместо ответа Наполеон потянулся к его губам, мягко целуя. Одна из его рук ушла под воду, утаскивая за собой Сашину ладонь.       — Ты и сам знаешь, чего я хочу.       Рука скользит уже по набухшей плоти. От желанных касаний Наполеон закрывает глаза, выдыхая так глубоко, словно с груди пропала неподъемная тяжесть. На поверхности воды еле заметны волны от дрожи в ногах.       “Так быстро возбудился…Как сильно ты меня хочешь…”       Ладонь сжимает головку, медленно поглаживая — и Александр грудью ощущает горячую кожу ушей Наполеона. Ему лишь мельком видно, как быстро моргают карие глаза и язык облизывает сухие губы, но и этого достаточно, чтобы понять, что он на пределе. Возбуждение настигает Наполеона быстро, и также оно и покидает его. Но оно слишком яркое и острое, чтобы испытывать его слишком долго, иначе бы он терял сознание от такого.       Поэтому Александр не тянет с удовольствием и доводит мужа до оргазма, напоследок целуя правый висок. И он чувствует, как тот дрожит, в немом стоне запрокидывая голову. Струя спермы смешивается с пеной, мгновенно исчезая. Наполеон прижался к груди Саши щекой, по которой текла слеза, и глубоко задышал, приходя в себя. Он так походил на котёнка, ищущего тепло своей мамы, что Александр не удержался и, обняв его за мокрую голову, уткнулся ему носом в макушку.       Так они пролежали пару минут, и вода успела слегка остыть.       — Может, будем вылезать или ещё полежим? — спросил Александр.       — На сегодня ванны хватит. Я пойду в спальню, — Наполеон поднялся из ванны и достал полотенце с халатом, — ты со мной?       — А ты не устал? — усмехнулся тот, касаясь его бедра из-под халата.       — Ты же знаешь, что я могу и не один раз за ночь, так что ты у меня обделенным не останешься.       — Какое заманчивое предложение…       — Я уверен, что ты от такого не откажешься, — Наполеон, выходя из ванны, чтобы подразнить Александра, спустил край халата, обнажая левое плечо, — так что жду тебя в кровати…       И он знает, что его белокурый ангел не сможет сказать “нет”. И знает, что не пожалеет, когда всю ночь его будут брать так, что на все станет плевать хоть до следующей жизни. И все заботы исчезнут к чертям. Александр постарается над этим.