wounds

      Все дороги вели в Леблан. После школы, подработки и встреч с друзьями он всегда шел в захудалую кофейню на окраине Токио. Но возвращение в Леблан впервые оказалось куда более болезненным. И вовсе не из-за того, с каким трудом он переставлял ноги или стоял в вагоне целый час, периодически теряя связь с реальностью, неосознанно разрушаясь на осколки от режущей боли во всем теле. Вовсе не потому, что кашель отдавался оркестровым набатом по легким. Он прятал полученные увечья за слоем школьной одежды, в которой его доставили в комнату допросов и в которой он провел немного-немало две недели. Кажется, именно столько они держали его, избивали и накачивали наркотиками. Так ему сказали, так он слышал по обсуждениям между сотрудниками во время того, как его душили, непринужденно разговаривая на отвлеченные темы на фоне. Будто избивать подростка входило в список их компетенций.       Рен прекрасно понимал, почему ему так тяжело открыть дверь в Леблан: он знал, какая реакция его ждет, сколько жалости в свой адрес он получит и сколько сочувствующих взглядов удержит на себе. Только вот никто из ребят не был там, не испытывал избиения на себе. И этому Рен был очень рад.       Его дрожащая рука, словно вывернутая наизнанку, открыла дверь в кафе. Он оказался окруженным толпой обеспокоенных глаз. Весь обзор расплывался. От резких звуков и движений было тяжело удерживаться за границу сознания. Он мог лишь ободряюще улыбнуться друзьям; не мог заставить их беспокоиться еще больше. Лучше бы они не знали, что ему удалось пережить, хотя по разорванному в клочья виду все было понятно. К тому же он осведомлен, что для осуществления их плана они смотрели в камеры видеонаблюдения за протекающим процессом. Он не знал, что чувствовали его друзья, но на их месте он бы убил всех, кто причастен к пыткам.       Он хотел провести с ними как можно больше времени перед тем, как силы полностью иссякнут. Успокоить Футабу, которая нервно прятала взгляд, лишь бы не смотреть на Рена, Юске, который с сожалением поджимал губы, Макото и Анн, которые в ужасе оглядывали его видимые на лице раны, Моргана, который положил мягкую невесомую лапку на колено, Хару, которая еле сдерживала слезы, Рюдзи, который… был слишком тихим для того, чтобы быть Рюдзи. Соджиро предлагал ему выпить воды или перекусить что-то легкое, но стоило подумать о еде, как все тело пробивало дрожью. Во рту смешался привкус металла и грязи, резины и крови. — Тебе стоит пойти отдохнуть. Доктор Такеми скоро прибудет, — ответила Макото и улыбнулась. Эта улыбка наверняка далась ей нелегко, но он благодарен друзьям за выдержку. Хоть они ничего не говорили и не бросались в слезы от охватившего их ужаса, по глазам все и так было понятно.       Рену хотелось скорее уйти. Закончив разговор с друзьями, он поднялся из-за стола и попытался взойти по лестнице, но колени дрожали, не слушались. Он уцепился за перила, но все равно начал падать. — Эй, чувак, все хорошо, — Рюдзи внезапно оказался за его спиной. Или, может, он был здесь с самого начала. Он поймал его под руки и прижал к себе. Рен шумно выдохнул и попытался сдержать приступ кашля, потому что ребра от каждого вздоха нещадно горели. Он зажмурился и кивнул. — Я с тобой. Понести тебя? — Я сам, — прошептал Рен и сделал шаг вперед. Затем еще один. И еще один. Ноги дрожали, но он чувствовал, что все это время Рюдзи шел за ним следом, будто готовясь поймать, если что-то пойдет не так.       Рен осторожно давил ладонями на стены, делая медленные вдохи после каждого шага. Оказавшись на втором этаже, он сел на край кровати и опустил голову. — Ты можешь идти, Рюдзи. — Черта с два! Как я могу оставить тебя в таком состоянии? — Все нормально. Я справлюсь.       Рюдзи видел, как Рен нахмурился, что означало серьезность его слов. Ему не стоило спорить, не стоило пререкаться. На этот раз Рюдзи должен уступить. До поры, до времени.       Они оставили его, разошлись по делам. Каждому предстояло делать вид, что они обычные ученики, влиться в обыденные дела, раствориться в повседневности и показать обществу, что они забыли о существовании Рена Амамии.       Рен не знал, сколько времени займет его восстановление, но он готовился к тому, чтобы провести пару недель в полном одиночестве. После обсуждения с друзьями к нему пришла Такеми, прописала антибиотики и укрепляющие лекарства, сказала, чтобы он шевелился как можно меньше, а спал и ел как можно больше. Рен мог согласиться только с пунктом про сон. После ее ухода он спал больше 30 часов, а очнулся вечером следующего дня.       Зрение его было мутным, а в животе полнейшая пустота. Холод пробрал его до костей, хотя он был накрыт одеялом. Морганы не было рядом, отчего он испытал надоедливое одиночество, которое перестало быть для него привычным с тех пор, как он получил условный срок и поневоле переехал в Токио. Вокруг него безостановочно кипела жизнь, но сейчас она не циркулировала по венам, застыв вместе с кровью на полпути.       Он огляделся и увидел большой пакет с неизвестным содержимым и чужую школьную сумку. Кажется, кто-то пришел его навестить? Он вытащил телефон из-под подушки, увидев, что кроме чата Фантомных воров и личных сообщений от учительницы Каваками, Ивая и Такеми с инструкциями по выздоровлению больше ничего не было. Он выключил телефон и бросил его не глядя. Прикрыл глаза и лег. А когда открыл глаза спустя время от того, что все его тело охватило внезапный жар, то неосознанно испугался. Перед его глазами оказался Рюдзи: он убирал кудрявую челку с его лба и накладывал холодный компресс. — Рюдзи?.. — Доброе утро, бро. Точнее, ночи, — он невесело усмехнулся. Рен почувствовал, что его рука задержалась на щеке дольше положенного друзьям, но это заставило его расслабленно выдохнуть. Тепло пальцев Рюдзи вернули его в эту реальность. Ему померещилось. Все позади. Это был всего лишь Рюдзи. Заботливый, шумный и излучающий позитив Рюдзи. Его Рюдзи. — Что ты… делаешь… здесь? — Рен старался говорить уверенно и достаточно громко, но каждый вздох давался непосильной ношей; он останавливался, делал выдох и продолжал предложение. — Как что? Ухаживаю за тобой.       Рен нахмурился, но не нашел в себе сил злиться и прикрыл глаза, наслаждаясь прохладой компресса. — У тебя температура подскочила. Снова. Уже второй раз за день. Первый ты вроде не просыпался, — объяснил Рюдзи. Но это совершенно не отвечало на вопросы Рена. Будь в нем силы, он бы прогнал Рюдзи при таком раскладе — ему была отвратительна мысль, что кто-то заботился о нем, ведь это произрастало из жалости. — Док скинула, что тебе нужно для… нормализации. Или стабилизации твоего состояния. Что-то типа того. — Я в порядке, — прошептал он, чувствуя, как медленно терял грань между сном и реальностью. — Да конечно. Ты можешь лить это дерьмо в уши другим сколько душе угодно, но меня таким не проймешь, — выругался Рюдзи, нахмурился и встал, но продолжал ворчать словно заботливый младший брат. — Я все равно не уйду, как бы ты не возмущался. Договорился с Соджиро, что посмотрю за тобой, — он подошел к пакету, лежавшему на диване, вытащил оттуда бутылку с водой и поставил на подоконник. — Скажи, если захочешь пить.       Рен был упрямым. Это качество отлично подходило лидеру Фантомных воров, лучшему ученику в академии Шуджин, сопернику Акечи и спасителю человечества. Но находиться в позиции жертвы… Он ненавидел позволять себе это чувствовать. Быть сильным это его работа, быть решительным — его призвание, быть опорой для других — его цель. Он выскочил из постели, словно в бреду, и попытался сделать хотя бы пару шагов, но быстро свалился. Возможно, он действительно бредил. Непросчитанные наперед ходы были не в его характере. Рюдзи вновь оказался рядом, чтобы помочь. Он был пойман в его объятия. Веки тяжелели, но он не мог позволить себе заснуть. Не сейчас, когда он был полон решимости доказать Рюдзи, что он ни в ком не нуждался. — Рен.       Тон голоса облил его холодной водой. Он звучал строго и обеспокоенно, совсем не похожий на Рюдзи. Рен медленно поднял голову, чувствуя его руки на своем теле, что крепко держали его, не думая отпускать. Их лица были близко, крайне близко, но Рюдзи, по обыкновению шарахающийся любой близости, смотрел на него проникновенно, словно видел насквозь. — Тебе нужна помощь. Я знаю, что ты думаешь. Ты не должен быть сильным один, окей? Ты всегда был рядом для меня. Теперь моя очередь.       Как ни странно, но это заставило Рена почувствовать себя лучше. Принимать помощь всегда было труднее, чем оказывать ее. Возможно, Рюдзи был прав в своей простоте мышления. Рен перестал сопротивляться, он полностью обмяк в чужих объятиях, разрешая Рюдзи помочь уложить его обратно на кровать. Как только его голова коснулась подушки, он вновь уснул.

***

      Рюдзи оказался в патовой ситуации: ни единого знания об основах оказания первой помощи, ни единого умения вроде перевязки или быстрого реагирования на внезапное кровоизлияние, полная и бесповоротная беспомощность. В это мгновение он пожалел, что не слушал лекции о безопасности жизнедеятельности и правилах оказания первой помощи. Когда это произошло, его охватила паника и тремор.       Рен все еще спал, но глубокая рана под ребрами, выглядевшая так, словно по нему резали ножом, кровоточила, намочив одеяло и края простыни. Первое, что пришло ему в голову, это закрыть рану бинтами и марлей, всем, что попадалось под руку, но его пальцы так дрожали, а к горлу подступила тошнота, что он не мог сделать все быстро. А для него, атлета, такие вещи измерялись по секундомеру.       Одной рукой он прижал складной кусок ткани к кровоточащей ране, а другой второпях отправлял десяток сообщений Такеми, молясь всему пантеону богов, чтобы она пришла как можно скорее. К счастью, она появилась в Леблане уже через несколько минут. — Это может произойти из-за лекарств. Видимо, они спровоцировали кровотечение, — она тщательно осмотрела Рена. Приподняла подушку и аккуратно устроила бессознательного Рена на ней. Спустя десять минут, которые для Рюдзи длились часами, кровь остановилась. Такеми обработала ранение. У нее явно было множество вопросов к тому, как Рен получил ножевое, но понимала, что ответа ей не дадут. — Может, есть что-то, что мне надо знать? — Хочешь помочь другу? Рюдзи сложил руки вместе и нахмурился. Прикрыл глаза и тяжело вздохнул. — Я боюсь сделать что-то не так. Что, если я не успею среагировать или сделаю неверный шаг? Вдруг Рен пострадает из-за меня еще больше. Такеми молча улыбнулась и положила ладонь на его плечо. — Ты все делаешь правильно. В первую очередь зовешь специалистов на помощь. И ты правильно воспользовался бинтами, чтобы остановить кровотечение. Судя по крови на краю постели, он лежал на боку. Значит ты перевернул его на спину и крепко держал наложенную на рану прокладку из бинтов. Если бы не ты, Рен потерял бы много крови, — она улыбнулась, а затем потрепала Рюдзи по окрашенным волосам. — Но если хочешь, могу поделиться еще несколькими советами. — Пожалуйста, мэм! — Рюдзи бодро улыбнулся.       Такеми провела с ним некоторое время, показывая и рассказывая о том, как предоставлять первую помощь при разных ситуациях, которые могли произойти с Реном. Рюдзи с трудом помешал всю эту информацию в черепную коробку, на всякий случай записывал и помечал некоторые моменты в надежде, что ему не придется пользоваться этими советами.

***

      Рен проснулся спустя день. Он открыл глаза, увидел, что его пояс был полностью обмотан. Теперь, когда сознание слегка прояснилось, он чувствовал, как на щеках были налеплены пластыри, а некоторые части тела замазаны зеленкой и еще какой-то чертовщиной. Реальные раны, полученные в настоящей жизни, не лечились так просто, как во дворцах и Мементосе. И от этой мысли его желудок скручивался.       Моргана не спал в его ногах. Он не знал, где был маленький комок шерсти, но наверняка Футаба присматривала за ним. Рюдзи сопел сидя на диване. Наверное, он очень устал следить за ним эти несколько дней. Рен хотел было подняться, но чувствовал онемение в ногах, из-за которого он бы с большей вероятностью упал. И тогда бы точно не поднялся. Он приподнялся и прижался спиной к подоконнику, чувствуя, как позвонки на спине отчетливо пересчитывались давлением о стену, болезненно сдавливая каждый орган. Металлический привкус во рту заставил Рена поежиться и в очередной раз лечь обратно. Он инстинктивно взвыл. — Рен-Рен? — Рюдзи разбудили копошения и шуршания. Он протер глаза и радостно улыбнулся, когда заметил, что Рен очнулся. — Как ты, бро? — Лучше, — сипло ответил Рен, вытирая пот со лба. Рюдзи поднялся с дивана и сел на край кровати рядом с другом. Его ладонь легла на бледные щеки и остановилась на лбу. — Отлично. Температуры больше нет! Прикинь, она держалась у тебя почти все время, — Рен вздрогнул, когда услышал, как громко заурчал его желудок, а Рюдзи по-доброму улыбнулся. — Ты ж столько дней не ел! Док сказала, что пока что тебе можно что-то легкое. Типа бульон или каши на воде. Поэтому сейчас я сгоняю приготовлю тебе поесть. Можешь еще поспать. Я разбужу тебя.       Рен и вправду хотел уснуть. Он был рад увидеть Рюдзи, но еще больше он желал пропустить несколько дней во сне до тех пор, пока ему не станет лучше прежнего. Он закрыл глаза и почти сразу вырубился.       Воображение экспрессом подкидывало в сон случившуюся с ним реальность, и все это смешалось с кошмаром: его убийство. Кровавое, жестокое и бесчеловечное. Сперва все было именно так. Но стоило ему открыть глаза, как он увидел Акечи.       Его глаза излучали кроваво-красный свет, в них не было ни капли эмпатии. Должно быть, все это было правдой? Наверное, он ошибся, когда подумал, что Акечи может измениться: он ненавидел Рена в самом ужасающем и извращенном проявлении этого чувства.       Акечи держал его за шею. Сжимал до тех пор, пока не переломал сухожилия, хрящи и не вывернул на 90 градусов. Отрубал пальцы поочередно и отстреливал ненужные конечности. Бесполезные. Ни на что не способные.       Рен чувствовал, что плакал во сне. Он умолял остановиться, но твердость его намерений возвращала его к тому, что в сторону летел очередной палец. Акечи пинал его, смеялся прямо над ухом, вводил какие-то наркотики, от которых сначала все тело немело, а затем боль яркой вспышкой вырывала из Рена истошный крик, заставляла пустой желудок извергаться на пол. — Ты проиграл. — Нет!       Рен резко распахнул глаза и приподнялся. Его грудь наполнилась тяжестью, он задыхался от приступа рвоты, который старался в себе подавить. Перед глазами стоял сон, он перемешивался с реальностью, с ощущением пистолета, приставленному к виску, к холодному и безразличному голосу.       Он не мог пошевелиться, не мог лечь обратно в горизонтальное положение, не мог произнести ни слова, не мог открыть глаза, потому что если сделает это, то точно заплачет.       Он закрыл рот ладонью. Руки не слушались, ноги онемели, будто связки и сухожилия были отстрелены от конечностей.       Он хотел позвать Рюдзи на помощь. Хотел позвать его на помощь. Хоть кого-нибудь. Чтобы кто-то был рядом, чтобы он не оставался один. Чтобы его руки перестали трястись. Чтобы он мог прийти в сознание.       Он ненавидел позволять эмоциям брать над собой верх. Он любил брать их под контроль, он делал это филигранно. Так почему сейчас он не мог сделать то же, что делал всегда?       Он хотел это остановить. Хоть как-то. Любым способом, но как можно скорее. Он подавил в себе приступ тошноты, чувствуя, как желчь разливается внутри всего тела, приподнялся на ногах, но упал, свалившись с кровати. Боли совсем не почувствовал. Он искал Рюдзи. Ему нужен был Рюдзи больше всего на свете.       Все здесь напоминало о том дне. Стены в собственном воображении, будто под дозой наркотических веществ, превращались в стены допросной. Глаза застилала пелена напоминанием о тех двух неделях, проведенных в передышках между вкалыванием наркотиков и избиениями. Он не мог никуда деться от этого, но мечтал спрятаться больше всего на свете. Стоически терпел, с каждым днем теряя связь с самим собой и путая реальные события с приукрашиванием фактов убитым разумом.       Рен не смог подняться, поэтому пополз на коленях к лестнице с закрытыми глазами, ориентируясь на воспоминания об этом месте. Главное не плакать. Главное не думать о том сне. Главное не думать об Акечи. Ведь все позади. Все в прошлом. Они обыграли его.       Но почему Рена одолевало такое ощущение, словно он проиграл? — Рюдзи… — жалобно проскулил Рен. Он почти уверен, что его никто не слышал, но в моменте меньше всего думал именно об этом. Звать кого-то в надежде, что ему придут на выручку, было необходимо, чтобы обмануть самого себя: создать иллюзию, что он в безопасности.       Он не чувствовал себя в безопасности.       Его колени дрожали. Они были в синяках, каждый шажок отдавался волной боли. Он продолжал ползти, но, кажется, его пальцы поймали щепки гнилых досок чердака, вонзившись в кожу. Он замедлился. Сделал еще два шага, остановившись почти у самой лестницы. Он слышал шум на первом этаже.       Ему нужно было позвать Рюдзи как можно скорее. Он не мог справиться с этим один. Он стиснул зубы и громко хриплым срывающимся от боли голосом закричал. — РЮДЗИ…       Он рухнул на пол. Легкие горели от крика. Запястья подвели его. Он попытался не плакать. Он не мог плакать. Все было в порядке. Он дома. Он не знал, кто находился на первом этаже, но представлял, что там были работающий Соджиро, слоняющийся без дела Рюдзи и Футаба, играющая с Морганой.       Звуки вокруг него исчезли, а цвета потускнели. Свет на чердаке мерцал, болезненно ударяя по воображению. Он снова видел Акечи, его свирепую улыбку, с которой он ломал ему очередную кость, вырезая внутри него страх, крадя с болью уверенность, с новым выстрелом выбивая силу духа. — Р-Рен?! — голос Рюдзи звучал так громко, что иллюзия растворилась. Рен беспомощно поднял голову и посмотрел на Рюдзи. В глазах обоих — испуг. У Рена — за себя, у Рюдзи — за Рена. — Блять. Рен! — его голос дрожал. Он видел Рюдзи не четко, серые глаза были залиты слезами. Он постарался приподняться, но не смог сдвинуться с места. Рюдзи без раздумий подбежал к нему и взял за руки. Сел рядом на колени, не отводя от него взгляд. Он был напуган не меньше Рена, но выглядел решительно. Кусал губы до крови, наблюдая, как Рен задыхался в рыданиях, но продолжал смотреть в его глаза, держать его за руки, заботливо, но крепко. — Все хорошо. Все хорошо. Все хорошо. — Рюдзи… — прошептал Рен, сжимая губы в тонкую линию. — Это ты… Ты здесь… — Это я. Я, Рен-Рен. Здесь только мы вдвоем, — Рен стал успокаиваться от этих слов и тогда ощутил, что его руки дрожали. Рюдзи зажмурился, проливая вместе с ним первые слезы, и коснулся лбом лба Рена. Его лицо горело из-за высокой температуры. — Больше никого нет. Ты в безопасности. Ты со мной. Ты знаешь это?       Рен не смог внятно ничего ответить. Он кивнул и в очередной раз всхлипнул. На этот раз громче, не сдерживаясь. Он приобнял себя стертыми запястьями и уткнулся лбом в плечо Рюдзи.       Рюдзи всхлипнул вместе с ним, не выдержав давления. Приобнял его за плечо одной рукой, вторую положив на позвоночник. От Рена пахло кровью и лекарствами, слезами и свежими бинтами. От него не пахло былой уверенностью, и это Рюдзи ненавидел больше всего на свете.       Они провели на полу целый час. Рюдзи пытался поднять его, чтобы донести до кровати, но Рен мотал головой и умолял остаться на месте. Рюдзи мог лишь повиноваться и сидеть рядом, думая о том, что он мог сделать, чтобы излечить его. Не тело, но травмированную психику.

***

      Рюдзи не мог найти себе места. Он не мог уснуть всю следующую ночь. И последующую за ней тоже. Стоило лечь на диван и закрыть глаза, как перед ним возникал задыхающийся в страхе Рен, сломленный, просящий помощи. И это было вовсе не тем, что Рюдзи хотел бы видеть во время сна.       Поэтому каждый раз он открывал глаза, вставал, менял бинты Рену, увлажнял бледное лицо, проверял его на наличие повышенной температуры, держал за руку, чтобы успокоить самого себя, и занимался глупостями, чтобы отвлечься: читал мангу, играл в видеоигры, иногда выходил прогуляться. А затем повторял попытку заснуть.       И так до самого утра. До открытия кофейни.       Он предпочел не рассказывать Соджиро-сану о том, что произошло. Уверен, что Рен бы это не одобрил. К счастью, в тот вечер Рюдзи остался в кофейне один и никто не слышал панической атаки, что взяла над Реном верх.       Рюдзи был почти уверен. Это была паническая атака как последствие посттравматического стрессового расстройства. По крайней мере, так ему сказала доктор Такеми. Рюдзи не разбирался ни в медицине, ни в психиатрии, но ему нужно быть готовым к худшим последствиям.       Из-за недостатка сна утренний горький кофе от шефа был глотком свежего воздуха. Он не думал, что когда-нибудь будет так рад выпить «взрослый» кофе. Соджиро видел его состояние и все понимал, но ничего не говорил: он лишь делал то, что от него требовалось. Снабжал продуктами, помогал переворачивать и поднимать Рена во время обработки ран, кормил Рюдзи и содержал. Рюдзи даже попросил Футабу забрать Моргану к себе, боясь, что о протекающих последствиях прознают другие. Наверное, Рену было бы важно утаить такие вещи даже от самых близких. — Как он? — спросил Соджиро, натирая керамические чашки из-под кофе. — Сложно сказать. Он почти не ест, только спит и иногда пьет. Док сказала, что он скоро должен стабилизироваться, но… Черт возьми, что это вообще значит? Может, я делаю что-то не так? Что, если из-за меня его состояние становится только хуже? — Рюдзи сделал большой глоток кофе и поморщился. Взглянул на лестницу, надеясь, что Рен в порядке. Ему нужно немного передохнуть после неоднократно пережитого кошмара. — Ты сделал невероятно сложный шаг, решившись следить за его состоянием. Пацан через многое прошел, так что ему требуется соответствующее количество времени. Не жди, что он вмиг поправится. Но мы с Футабой будем рядом, чтобы оказать поддержку. — Вы и так многое для нас делаете. Я ж буквально живу за ваш счет. — Пустяки. Это малая доля того, что я могу сделать для вас обоих. — Может, вам нужна помощь? Могу что-нибудь приготовить. Например, карри. Хотя готовлю я паршиво. Или сварить кофе. Хотя никогда этого не делал, — в голосе Рюдзи становилось все меньше энтузиазма и все больше сомнений. Улыбка сползла с лица, из-за чего Соджиро тихо рассмеялся. — Посетителей пока нет. Так что мы можем приготовить карри. Я говорю — ты делаешь. — Спасибо вам, шеф! — Рюдзи тут же кивнул и мягко улыбнулся, нелепо почесывая затылок. — Надеюсь, когда Рен проснется, то сможет поесть! — Даже не сомневайся, парень.

***

      Рен открыл глаза и очнулся в темной комнате. Его голова была опухшей, глаза стеклянные. Желудок болел. Его тошнило, но внутри было пусто, так что его собственный организм умолял найти пищу.       Он приподнялся и сел на край кровати. Ему удалось это сделать с необычайной легкостью. Возможно, тело помнило, как трудно оно переживало последние несколько дней, отчего сейчас, хоть ему и стало лишь на толику лучше, это ощущение окрыляло. Он чувствовал свои ноги и руки, мог шевелить пальцами, но двигался крайне медленно. Спина болела, дышать было тяжело, но терпимо. Руки больше не дрожали.       Он помнил, что Рюдзи был рядом. Он помнил тот сон, тот бред, который обрушился на него агонией и ужасом, какой он никогда не испытывал. Помнил все это, но не испытывал прежних эмоций. Ведь рядом все это время был Рюдзи. Держал его за исцарапанные пальцы, гладил по щеке, вытирал слезы, шептал мягким голосом, защищал и поддерживал. Заботился.       Рен и сам не понимал, насколько нуждался в этом.       Он огляделся, увидел почти допитую бутылку воды и осушил ее залпом. И тут недельный голод заиграл новыми красками.       Он был в домашней одежде, растрепанный и помятый, но живой. Теперь он ощущал это как нельзя ясно. Он надел тапочки и прошлепал до лестницы. Рен не знал, сколько времени было, но надеялся, что посетителей не было или кофейня уже закрылась.       К счастью, по всей видимости, он оказался прав по поводу второго варианта. Он медленно перешагивал лестницу, и на ее скрип из проема высунулся Рюдзи. Он испуганно подбежал к Рену и схватил его за руку, придерживая, наблюдая с особой внимательностью за каждым его шагом. — Твою мать, Рен! Тебе вообще не сидится на месте, да?       Услышав это и добравшись до лестничного порога, Рен не сдержал улыбки. Рюдзи ругал его, и Рен это осознавал. Первый шаг на пути к восстановлению.       Даже когда они спустились, Рюдзи продолжал держать его за руку, не отпуская.       Они сели за барную стойку. Рен для удобства прижался руками к стойке, чтобы не упасть: его до сих пор нещадно шатало. Соджиро с улыбкой облегчения встретил его и взъерошил волосы так, будто Рен был его сын. Рен чувствовал это прикосновение так же ярко, как и руку Рюдзи. — Я рад, что ты в порядке. Рен.       Он ничего не ответил. Его одолела знакомая атмосфера ретро кафе, по которому он соскучился за несколько дней беспробудного сна и в полузабытьи. Запах кофейных зерен, который привносил легким новую жизнь, теперь боль отошла на второй план. Карри и его овощной аромат, который пронзил рецепторы в первую же секунду, что он сел за барную стойку. Морщинистая улыбка Соджиро и его нежный, почти отцовский жест заставил забыть, сколько страданий он перенес. Рюдзи, сидящий рядом и держащий его за руку. Рен многое хотел ему сказать, но делать это при Соджиро было крайне неловко. Это подождет. Он никуда не торопился. Не теперь. — Рюдзи приготовил карри. Овощной. Должен сказать, для первого раза получилось весьма недурно, — Соджиро поставил перед Реном стакан с водой и чашку кофе. Рен с кислой миной застонал, потому что очень рассчитывал на мясо. Хотя никто этого не заметил; подумали, что дело в боли, а не в нелюбимом сочетании для карри — В-Вовсе нет! Я ничего не сделал, если бы шеф не руководил! — Это не так важно, как-то, сколько стараний и любви вложено в блюдо. И судя по вкусу, ты вложил в это карри всего себя, — Рюдзи спрятал лицо руками и тихо простонал. Рен краем глаза заметил, как тот покраснел, но вновь промолчал. Он благодарно кивнул Соджиро и осушил воду залпом. Кофе пить не стал, решив, что сначала ему стоило бы поесть. Он поднялся, чтобы наложить немного карри, но Рюдзи схватил его за плечи и усадил обратно. — Нет уж! Сиди. Сейчас сам наложу! — Рюдзи рванул к миниатюрной кухне, откуда струились волны еще теплого карри. Рен молча наблюдал, как Рюдзи достал тарелку и наложил пару ложек карри: половину овощей в соусе, половину риса. Смотря на это, у Рена еще больше разыгрался аппетит. Живот громко заурчал, на что Соджиро тихо усмехнулся. Может, овощной карри был не так уж и плох. Сейчас Рену сойдет что угодно. — Мне уже пора домой. Я оставил вам немного денег под барной стойкой, если что-то понадобится. — Спасибо, Соджиро, — сипло ответил Рен и с легкой улыбкой кивнул. — Поправляйся как можно скорее. Не заставляй друзей переживать, — с этими словами Соджиро собрался, переоделся и покинул кофейню. Рюдзи остался наедине с Реном. — Давай! Ешь! Интересно, зайдет ли тебе, — Рюдзи бодро поставил тарелку с карри перед ним и положил рядом ложку.       Рен неловко посмотрел на чересчур бодрого друга и сделал первую пробу. Его рука слегка подрагивала, поэтому пришлось придерживать ее второй, чтобы не уронить ложку. Рюдзи старался. И Рен очень ценил его старания.       Рюдзи стоял перед ним с внутренней стороны барной стойки и наблюдал, стуча пальцами по деревянной поверхности. Рена привлек внимание этот звук и, взглянув на его пальцы, он обеспокоенно поднял голову. — Что такое, бро? — Твои пальцы. — А, это… Все окей. Просто неудачно порезал овощи для карри. Кто ж знал, что резать мелко так тяжело.       Рен мягко кивнул, приняв этот ответ, а затем удивленно хмыкнул. Он быстро прожевал карри и не заметил, как за пару минут съел всю порцию. Он бы очень хотел еще, но знал, что ослабленный желудок не выдержит подобного насыщения. — Понравилось, да? — Рюдзи самодовольно улыбнулся и подмигнул ему, на что Рен, вытерев губы салфеткой, произнес: — Это самый лучший карри, который я пробовал. — С-Серьезно? Ты же ешь его каждый день… Босс наверняка готовит лучше, — Рюдзи неловко почесал затылок и отвел взгляд, смущенный его ответом. — Он сказал, что вкус зависит от того, сколько любви вложено в блюдо… Может, дело в этом, — Рен застенчиво улыбнулся и опустил голову. Рюдзи ничего не ответил, лишь вздохнул. Взял грязную тарелку и убрал в раковину, а затем сел рядом. — Как ты… себя чувствуешь? — Лучше. Намного лучше. — Правда? Черт возьми, я так рад это слышать. Никогда в жизни так не волновался. Даже во время экзаменов, — Рюдзи облокотился на барную стойку и вздохнул. — Признаться честно, я не мог спать несколько дней. Все думал о том, как страшно тебе было, — Рен вопросительно уставился на Рюдзи, взглядом требуя объяснений. — Мы ж видели тот допрос. Видели, как тебя избивали, видели, как накачивали наркотиками. И я… Блять, — Рюдзи внезапно одолела вспышка злости, которую он копил в себе столько дней. Он ударил по поверхности бара так, что чашка кофе подпрыгнула под его силой. — Я никогда не прощу тех ублюдков за то, что они с тобой сделали, Рен. И Акечи… Эта мразь. Я… — Рюдзи… — мягко начал Рен. Он приобнял себя руками, чувствуя, как холодок прошел через суставы. — Он уже в прошлом. Все кончилось. Я здесь, живой и здоровый. Ну, почти. — Не понимаю, почему ты не зол? — Рюдзи стиснул зубы и сжал руки в кулаки. — Потому что я кое-что понял. Ты был со мной все эти дни, — Рен, слегка помедлив, накрыл дрожащими ладонями его руки и устало улыбнулся. Он слегка закашлялся, но дав себе передышку, продолжил говорить. — Я не один. И не должен быть один. Со мной больше ничего не случится. Я просто… не знаю, что бы со мной было, если бы не ты… — Рен зажмурился и уткнулся лбом в плечо Рюдзи, выбивая из него смущенный вздох. Его руки непроизвольно потянул к спине Рена, легли на нее, обняли чутко и аккуратно. Он хотел бы прижать его к себе как можно сильнее, крепче, чувствовать всем естеством, что Рен здесь, что он рядом, но боялся, что незажившие раны дадут о себе знать. — Спасибо тебе… Рюдзи, — прошептал Рен и шмыгнул носом.       Рюдзи молился, чтобы Рен не плакал, ведь если это так, то он тоже не сможет сдержать слез. Но некоторую вольность теперь он мог себе позволить: он приподнял лицо Рена за подбородок и мягко поцеловал в щеку, краснея вместе с Реном, который явно этого не ожидал. — Ты дурак, Рюдзи. Такой дурак.       Рюдзи в действительности дурак. И он останется им навсегда, лишь бы быть рядом с Реном и дальше. Он видел блеск в его глазах, который, как он думал, после панической атаки ушел бы навсегда. Но Рюдзи все делал правильно. Он был рядом, он заботился и помогал. Он был готов пойти на большее, но видеть Рена заново цветущим стало самым главным. Не как лидер Фантомных воров или лучший ученик академии Шуджин. Не как соперник Акечи или спаситель мира. А как его Рен — сильный, борющийся за справедливость и страшащийся показать слабость. — Рюдзи. Я хочу еще карри. — Но тебе нельзя больше! — Мне все равно. Это ведь карри, который ты приготовил. — И кто еще тут дурак! — Ты прав, — Рен неловко хихикнул, мягко и солнечно. Его раны еще болели и доставляли дискомфорт, но он растворился в атмосфере своего дома, забыв о тревогах. Он не мог перестать улыбаться тому факту, что оказался на своем месте. — В целом мире лишь с тобой я остаюсь дураком.