"...Before I end my breathing"

      — Чай, кофе? Или может, что-то покрепче? Не стесняйся, – начал было Терцо, – Нам предстоит долгий разговор.          Водный гуль старался не показывать своего страха перед этим самым разговором, сохраняя невозмутимое выражение лица. Он послушно присел на предложенное кресло, стоявшее напротив широкого рабочего стола, за который сел сам Папа.         — Не откажусь от кофе, можно покрепче, – коротко ответил Дью. Сейчас только кофе мог хоть немного привести его в чувства. И от тяжелого пробуждения, и от предстоящего разговора.         — Как пожелаешь, – Папа отъехал немного назад на кресле, включая кофемашину, которая находилась позади него. Себе он также не отказал в удовольствии насладиться крепким напитком, дополнительно добавив в него немного виски. Комната наполнилась терпким, горьковатым ароматом, одуряюще приятным для чуткого носа гуля.         Папа развернулся, возвращаясь обратно за стол, поставил чашку с горячим напитком прямо перед упырем и затем сам сделал несколько глотков своего чудо-коктейля. Небольшая капля алкоголя приятно жгла горло и развязывала язык. Но Папе это было и не нужно, это было нужно сейчас именно гулю, который то и дело ерзал на стуле, переминаясь с ноги на ногу. Как бы он ни пытался показать всю свою уверенность и храбрость, язык тела, особенно его демоническая часть (например, хвост), уж очень выдавали в нем страх.         — Итак, один из моих самых верных упырей. Кайм, – он снова нарочно подчеркнул настоящее имя водного гуля, делая после мучительную паузу, – я позвал тебя не просто так. Впрочем, ты уже наверняка догадался. Мы не будем обсуждать твою работу, твои успехи или неудачи, не будем обсуждать взаимоотношения между тобой и твоей стаей. Ты здесь оказался совсем по иной причине, – на последнем предложении Терцо стал постукивать пальцем по столу, разделяя каждое свое слово, словно отчеканивая их, – Помнишь ли ты день, когда мы с тобой заключили контракт?        Водный гуль внимательно слушал.        — Да. Отчетливо и до единой детали помню, – ответил Дьюдроп. Ритуал призыва он забыть не мог ни в коем случае, как и остальные гули.         — Славно. Тогда объяснить мне будет намного легче. Кайм. Такое простое имя, но как же много оно может сказать о его обладателе. Вы - упыри - существа крайне интересные. Вы вверяете свою волю и судьбу простому человеку, в обмен на что? На возможность выжить. Ведь в том месте, откуда вы пришли, все не так сладко, как тут, в земном мире, я прав?         Гуль кивнул.         — Я ни в коем случае не осуждаю вас. Если кто-то хочет жить, он борется за это, хватается руками даже за последний угасающий лучик надежды. Каждый выживает так, как он может. И упыри, и люди. Но людей я знаю насквозь и целиком, я знаю их предел и возможности, – Папа резко поднялся с места, упираясь руками в стол и почти нависая над Дьюдропом, холодным и острым, как лезвие ножа, взглядом смотря прямо ему в глаза, – Но как далеко готов зайти гуль, чтобы выжить? Что готов сделать, чтобы побороться за свою никчемную демоническую жизнь? Насколько вы готовы сломаться и чем способны пожертвовать ради мимолетного шанса на выживание?         Дьюдроп опешил, сам того не замечая, вжимаясь в кресло всем своим телом. Он словно осел перед Папой, впервые видя его таким. Сердце, казалось, пропустило несколько ударов, дыхание сбилось, взгляд метался по сторонам, хвост чуть дрожал. На лице Дью застыл дикий, как у загнанной в угол добычи, животный страх. Он в секунду ощутил давление, которое на него оказывала аура Папы. И было ли это побочным следствием их контракта или же реальным чувством?        — Упыри готовы пожертвовать своей волей, своей свободой, почти своей душой, если это даст им хотя бы мизерный шанс на выживание... – тихо, почти шёпотом ответил он, заглядывая Папе в глаза. Зрачок водного гуля сузился до размеров иголки, он был похож на кошку, которая надыбила шерсть и вот-вот зашипит. Но не в целях угрозы, а целях защиты, – там, откуда все мы пришли, все гораздо хуже. Это место не только для людей настоящий Ад, но и для нас в том числе. И нет в вашем мире того, что могло бы убить нашу волю к жизни. Мы способны принять тысячу святых лезвий в свое тело, задыхаться в судорогах от собственной крови, хлюпающей в легких, быть на грани смерти...но, – Дьюдроп с осторожностью выпрямился в кресле, приподнял голову, не отрывая взгляда диких глаз от Папы. Руки плавно скользнули вдоль груди и остановились на шее, с некоторым усилием начиная ее сжимать, словно бы он хотел задушить самого себя. По лицу его неожиданно расплылась жуткая, маниакальная, безумная улыбка, оголяя острые клыки, – но даже если во всех возможных вариантах будущего будет лишь один, один единственный шанс остаться в живых, ох, Сатана, мы готовы на всё, – глаза водного гуля на секунду сверкнули ярко-голубым. Он вернулся в свое прежнее положение, уже более спокойно восседая на стуле, но сердце билось в невероятно бешеном ритме. Дью чувствовал себя так, словно только что сыграл в рулетку с самой смертью.        Выражение лица Терцо сменилось так же резко, как и его настроение. Он улыбнулся, также возвращаясь в кресло, и несколько раз медленно хлопнул в ладоши.          — Каюсь, Дьюдроп, ты меня приятно удивил. Такой ответ я хотел услышать больше всего. Не зря я считаю тебя одним из своих лучших упырей. Ты всегда до невозможности прямолинеен. Эта черта тебе идет, – усмехнулся Эмеритус.         — Рад вам служить, Папа. Но уверен, ответ моих сородичей был бы таким же.         — Таким же, но только ты говоришь все максимально четко и откровенно. Не увиливаешь от ответа, и это хорошо.        — Так к чему же была эта откровенность? Это ведь не все, чего вы хотели?         — Ты прав. Но твой ответ все равно был важен, чтобы продолжить. Понимаешь, Министерство столкнулось с таким вопросом, вернее даже загадкой. Мы призываем вас - упырей - по строго определенному принципу. Если нам требуется новый воздушный гуль, мы призываем именно его, а не какого-либо иного. Так и с остальными. И на удивление, это работает. Откликается на наш призыв тот гуль, который нам необходим. Но все это результаты долгой практики, проб и ошибок. Мы долгое время изучали все эти процессы, устройство иного мира на основе старых текстов, которые имеем, а также узнавали о них непосредственно от вас. Рождается ли гуль сразу с определенным элементом на всю жизнь или это что-то заменимое, приобретенное? Как выбор профессии, которую ты можешь поменять в любой момент. Подобного рода исследований мы обнаружили крайне малое количество, и, как оказалось, даже вы не знаете до конца ответа на этот вопрос. Но что мы узнали точно, ваши имена, ваши настоящие имена, присваиваемые вам при рождении, могут указывать на вашу судьбу. Ты это и сам знаешь. По этой же причине вы никогда никому и ни при каких обстоятельствах не раскрываете их. И что интересно! В ваших именах содержится то, что может указывать на вашу принадлежность к элементу. К вашей магии. Мы провели долгий ряд сравнений, и это в действительности так. И до конца убедиться в этом мы смогли после недавнего призыва Рейна. Ваши имена говорят сами за себя, – Терцо сделал паузу, – Все, кроме твоего, К-а-й-м. Ты словно небольшое исключение. В твоем имени фигурирует не только вода, которая представлена “ручьем”, но и “горящий пепел”. Ты ставишь все наше исследование в тупик. Но это также возвращает нас к вопросу, способен ли все-таки гуль сменить свой элемент? Хотя вода и огонь - это совершенно разные элементы, противоречащие друг другу. Как ты думаешь?         — Я думаю, что я от рождения водный гуль. И сколько себя помню, всегда им был.         — А ты в этом уверен?         — Я уверен в том, что ни разу в своей жизни не видел гулей, которые сменили свой элемент.         — Ты не ответил на мой вопрос.         — К чему вы клоните, Папа?         — Дорогой Дьюдроп. Министерству крайне нравится твоя работа и преданность ей. Ты один из немногих упырей, с кем у нас сложились наиболее приятные взаимоотношения, и терять такой образец нам бы очень не хотелось. Но, видишь ли, в данный момент мы очень заинтересованы в том, чтобы изучить некоторые “моменты", которые в будущем могут оказаться нам очень полезны и вероятно даже, избавят нас от некоторых проблем и нюансов. И ты нам в этом поможешь.         Папа четко обозначил положение водного гуля в утвердительно-приказном тоне, не собираясь спрашивать у него согласия как такового. Это была не просьба, а утверждение. И отказаться в данном случае у Дьюдропа возможности не было. Вернее сказать, он бы и не рискнул этого делать. Воспоминания о всех ушедших добровольно (и не очень) упырях больно давили на него до сих пор, и быть среди этих самых упырей ему хотелось бы меньше всего. Министерство доверяло ему, и подрывать это доверие также желания не было. И, в конечном счете, подводить Папу, который строил на него большие планы, тоже не хотелось. С согласием или без, выбора у Дьюдропа не было изначально. Он находился не в том положении, чтобы перечить.          — Что я должен сделать? – неуверенно спросил Дьюдроп.       — Министерство предполагает, что теоретически сменить элемент гуля возможно. Это стало известно благодаря старым записям, которые мы обнаружили совсем недавно, перебирая архив. Предыдущие члены министерства, по видимости, занимались этим вопросом. И более того, нам известен ритуал, который необходимо провести. И для этого у нас есть всё, что нужно. Теперь есть, – подчеркнул он, – раньше такой возможности не было ввиду отсутствия одной важной детали.         — Что же это за “деталь”?        — Мультигуль. Тот, кто может подавить любой элемент, но сам им управлять не способен. Он будет неким катализатором процесса.         — Свисс...– в глазах водного гуля на секунду мелькнуло сомнение.         — Верно. Насколько мне известно, он первый на нашем опыте подобный гуль. И он является важной частью ритуала. А ты - главный участник этого ритуала..        Дью хотелось пошутить, сказав “подопытный”, но он решил промолчать. Был ли у него шанс отказаться? Отнюдь. А хотел ли он в целом отказаться? Тоже нет. Любая просьба свыше - его непосредственная работа, какая бы она не была. И он относился к любому делу со всей серьезностью и решительностью. Повторения судьбы Ифрита он не желал. Хотя тому еще повезло, его не сослали обратно в преисподнюю. Зато теперь причина его ухода стала ясна Дьюдропу. Некая подстраховка от министерства, чтобы у водного гуля даже в мыслях не промелькнула возможность улизнуть от поручения. К этой подстраховке можно отнести и призыв последнего гуля, который оказался таким же водным, а не огненным. И все эти разговоры о значении настоящего имени были тоже не просто так. Дьюдроп серьезно задумался над словами Папы. Может, так оно и должно было случиться? Рано или поздно. Просто до невозможности удачно все совпало.        — Могу ли я узнать, как пройдет ритуал? Что я должен делать?        — То, чего ты совсем не боишься, если верить твоим словам минутой ранее. Хвататься за жизнь до последнего вздоха и последнего стука сердца, дорогой Дью. Мы подготовим купель, которую наполним святой водой. Тебе придется опуститься полностью, погрузиться с головой, и находиться там ровно столько, сколько бы хватило, чтобы почти изничтожить тебя. И когда ты будешь на грани, когда сработает инстинкт выживания, когда тебе захочется сделать все, чтобы избежать смерти, и ты станешь почти беспомощным, слабее человека, наш катализатор, я уверен, без особого труда будет способен подавить в тебе остатки водной магии. Вырвать ее из твоего тела без остатка. И после этого нам останется только ждать.         Обо всех нюансах и подводных камнях Терцо решил не упоминать. Той информации, которой он поделился, должно вполне хватить, чтобы даже бесстрашного гуля заставить задуматься. Хотя нет, если быть точнее, одной только фразы “гуль способен сменить свой элемент” было бы достаточно. Это все равно, что остаться без ног или рук, а на их месте отрастить копыта и крылья. Все равно, что перевернуть себя, свою личность, свой внутренний мир с ног на голову. Лишиться чего-то важного. Ведь элемент гуля - это не только о магии. Это еще и индивидуальные особенности тела и черты характера. И характер Дью можно было бы сравнить с бушующим океаном или высоким водопадом, вода которого, падая вниз, шумно разбивается о скалы.         И все-таки, объяснение Папы заставило Дьюдропа наконец задуматься о том, насколько в действительности опасен этот ритуал. Да, он был готов беспрекословно подчиниться и пройти все то, что требует от него министерство, ведь от этого зависела его дальнейшая судьба. Но подвергать себя подобного рода рискам, насколько это разумно? Насколько вероятность того, что все пройдет так, как надо, вообще высока? Будут ли необратимые последствия? Может ли случиться так, что испытав все эти невероятные муки, он не придет ни к какому результату, и все будет впустую? Что если он вовсе лишится своего элемента? Возможно ли такое? Столько вопросов сразу возникло в голове, это ужасно давило. Давило на Дью, который, по сути, выбора не имел. А Свисс? Не то чтобы водного гуля заботило благополучие новоприбывшего упыря, но он, как-никак, все еще был членом его стаи, пусть и таким раздражающим и беззаботным. Окажет ли ритуал какое-либо влияние на него в том числе? И захочет ли он вовсе причинять вред другому гулю?         — Это все, о чем я тебе хотел рассказать. Даже, возможно, сболтнул лишнего. Считай, что тебе повезло, – усмехнулся Папа, откидываясь назад в кресло, – предупреди обо всем Свисса. Я еще позову его для личной беседы, чтобы посвятить в детали. Ты свободен.         — А...когда мне стоит готовиться к ритуалу? – неуверенно произнес Дью, – вернее, есть ли точная дата?         — Ах, да, совсем забыл об этом сказать. Пожалуй, ее еще нет. Когда я поговорю со Свиссом, то смогу сказать точно, он тебе передаст. Не переживай по этому поводу, мы в любом случае без труда сможем тебя найти, – совсем уж беззаботно ответил Папа.        — Что ж, благодарю, – Дьюдроп поднялся и, поклонившись Папе, направился вон из кабинета.         — Постой.         Гуль обернулся.         — Дорогой Дью. Не думай об этом, хорошо? Все будет в порядке. Я даю тебе слово.         Дьюдроп ничего не ответил, лишь грустно улыбнулся напоследок, уходя прочь. Ему еще предстояло обдумать всю эту ситуацию, и “не думать” у него вовсе не выйдет. Теперь абсолютно все мысли будут забиты предстоящим ритуалом, который министерство решит провести в совершенно случайный день, любую минуту и секунду. Придется сидеть все это время, словно на иголках, нет, на ножах. Думать о том, сжаришься ли ты от опасной святой воды, задохнешься ли в ней или вовсе сгинешь в мир иной после полученных травм. А они неизбежно будут. И если обычная вода подвластна водному гулю, то святая отнюдь. Это все равно, что залить себе в легкие расплавленный свинец или кислоту. От чего ты быстрее умрешь? От боли или от того, что твои легкие сгорели? А может, все вместе? Какой же до дури безбашенный коктейль чувств выходит, просто блядски вкусно. Такого рода “пытки” могли бы смело стоять в одном ряду со всеми ужасами преисподней.         — Просто блядски чудесно, ох, нет, сказочно! – громко выругался гуль, устало и грубо проводя по лицу руками, почти царапая, – Дорогой Дью, а давай мы тебя попробуем заживо спалить, и узнаем, что из этого получится? Наверное, вкусный гуль с корочкой! И небольшим запашком серы! Аппетитно, что пиздец. От чего ушел, к тому в итоге вернулся, только в другом месте и с другой начинкой, ебаться в жопу просто! Что уж сразу не распять меня, аки Христа великого?! Только, в отличие от него, я на седьмой день не оживу, блядь! Сука!        Всю дорогу, пока гуль добирался до спального блока, он неистово ругался с каждой встречной стеной, то и дело норовя ударить одну из них, словно это она была виновата во всем. И больше всего злил не сам факт ритуала, а то, что это его прямая обязанность - безукоризненно слушаться и не возникать. Это его работа. Пусть даже такая. Это условия призыва и контракта между упырями и Папой. За право существовать здесь, в земном мире, и за право питаться. Все лучше, чем развлекаться в “игре на выживание" в преисподней.         Гуль, пока еще водный, нервно бродил по коридорам их обители, собираясь с мыслями. Ему предстояло еще найти Свисса, который, собака несчастная, находился неизвестно где. И меньше всего Дью сейчас хотелось выяснять отношения еще и с этим недоразвитым, который пока не ясно, как отнесется к предоставленной информации. Будет шутить, издеваться? Не воспримет всерьез? От него стоило такого ожидать. А Дью и так был на пределе, казалось, воздух вокруг сотрясался от его громких шагов.         — Тебе лучше открыть дверь в сию же секунду, говнюк мелкий, я еще за вчерашнее с тобой не объяснился! – Дьюдроп добрался до спальни мультигуля очень быстро, и так же быстро застучал по двери кулаком, собираясь проломить в ней дыру. Но никто не открывал, – Я не в том расположении духа сейчас, чтобы церемониться.         Почему-то у Дьюдропа сейчас не возникло и мысли, что хозяина комнаты могло и вовсе в ней не быть. По этой причине, засунув руки в карманы и отойдя на шаг назад, водный гуль с силой толкнул дверь ногой. И благо, она была не закрыта, иначе замок был бы незамедлительно уничтожен.         — Свисс, сука, я чую, что ты здесь, – дверь с шумом отлетела в стену, позволяя гулю зайти в комнату. Ни души.         Зато со стороны ванной комнаты послышались звуки падения большой туши и последовавшие после этого ругательства. Нашелся.         Свисс, все это время принимавший освежающий душ, который был жизненно необходим ему еще после вчерашней ночи, совсем не ожидал прихода гостей. И когда в его комнату с шумом ввалился некто, заставив мультигуля смачно струхнуть от неожиданности, он поскользнулся, полетев прямо носом ко дну ванны. Только и успел, что сгруппироваться, ударившись плечом, а не носом, которому бы после такого падения потребовалась ринопластика. Но больно все равно было.         Наспех выключив воду и замотав в полотенце все причинные места, мультигуль наконец вышел в спальню. “Некто” оказался Дьюдроп. И по его выражению лица Свисс сразу понял, что сейчас получит еще один ушиб. И, возможно, ему сразу стоило встать в оборонительную стойку.         — А, Дью, это ты. Мог бы просто открыть дверь...Какое плохое зло она тебе сделала?         — Ты не отвечал.         — М-м-м, прости, Рапунцель, я был немного занят, – Свисс руками показал на свое еще мокрое тело, которое не успел даже вытереть полотенцем, – Я хотел дождаться тебя после разговора с Папой, но тебя не было так долго, что я решил вернуться к себе и заняться решением проблем прошлой ночи. Утреннего душа-“пятиминутки” мне было мало.         — Ах точно, спасибо, что напомнил. Я как раз хотел обсудить с тобой события прошлой ночи!         — Чёрт, а давай забудем? – Свисс с опаской отошел обратно к ванной комнате, прижавшись телом к двери.         Водный гуль в секунду очутился рядом, глядя на того снизу вверх со своего низкого роста. Каким бы злым он сейчас ни был, мультигулю казалось это до жути забавным. Словно маленькая собачка собирается гавкать на большую. Свисс не смог сдержать смех.         — Смешно тебе, сука?! – Дьюдроп замахнулся и с силой ударил дверь, совсем в сантиметре от лица мультигуля, – оправдание уже подготовил?         От такой реакции Свисс даже на секунду опешил, выставляя перед собой руки в защитном жесте.         — Эй-эй, полегче, водичка, давай-ка все обсудим, – мультигуль не церемонясь взял Дьюдропа чуть выше талии и без труда поднял над землей, собираясь перенести его подальше от двери. Сегодня тот испытывал большую неприязнь к этому элементу комнаты. И во избежание появления сквозного отверстия, Свиссом было принято решение перенести водного гуля к своей кровати. Естественно, под злобные рыки и трепыхания маленького тельца в его руках.         — Поставь меня, блядь!         — Тихо-тихо, а то ты опять причинишь боль моим дверям, – Свисс усадил водного гуля к себе на кровать, а сам сел на стул напротив, – Я, конечно, не отрицаю того, что чертовски сексуален и красив без одежды, но все-таки, хотел бы вести диалог не голышом. Позволишь одеться? Или тебе так больше нравится? Возражать не буду, – засмеялся мультигуль.         — Блядун ты, не более. И да, пожалуйста, прикройся, а то боюсь ослепнуть от твоей красоты, – саркастически ответил Дью. Ему не очень хотелось, чтобы перед лицом маячил почти голый Свисс. Но стоило отдать тому должное, говорил он правду. Красив, чёрт этакий. В отличие от Дью, он был более подтянутый, имел заметные очертания мышц, широкую спину, пресс. Его фигуре можно было бы позавидовать. А вкупе с достаточно высоким ростом, получалось и правда блядски сексуально. Отрицать невозможно, как и оторвать взгляд. Но только из научного интереса!         — Глазки то у тебя косятся, Дью, косятся, – широко улыбнулся Свисс во все 32, сверкая острыми клычками, – Но так и быть, исполню твою просьбу и не буду смущать. Считай, мы квиты.          Мультигуль поспешил одеться. Официальную утреннюю одежду он сменил на удобную домашнюю футболку и шорты. И после этого он вернулся на место, чтобы обсудить с Дью все насущные проблемы.         — Так о чем ты хотел поговорить, водичка? – ни капли не причастный к событиям прошлой ночи, спросил мультигуль, широко улыбаясь, словно это могло бы его спасти.        — О, нам определенно есть о чем побеседовать! Не хочешь посвятить в меня подробности прошлого вечера?         — А, ты о том невероятно вкусном вине? Признаю, сам делал. Гляжу, тебе понравилось!         В ту же секунду нога Дью со свистом прилетела меж ног мультигуля, удачно приземлившись на стуле, буквально в сантиметре от того, чтобы не ударить его по чувствительному месту.         От такой очередной внезапной атаки Свисс чуть не упал со стула, пытаясь схватиться руками за воздух и все же улавливая равновесие, чтобы остаться на месте.         — Все-все, я понял, понял! Остынь. Да, знаю, виноват. В свое оправдание могу лишь сказать, что изначально никаких планов на это утро у нас не предвиделось! И ты бы мог проваляться в моей кровати в мертвом сне как минимум до обеда, если бы Цир нас не разбудила. Как жаль, что она прервала наш чудесный совместный сон, я разочарован.         — Не знал, что ты любишь по утру находить у себя в постели других гулей. Буду иметь в виду, – язвительно шикнул водный гуль, нервно размахивая хвостом из стороны в сторону и растаскивая тем самым застеленное покрывало Свисса по всей его кровати. Как назло.         — М, а для тебя это что, проблема? Ревнуешь?         — Бегу и плачу уже.         — Ой, ну перестань. Все-таки в моей кровати проснулся ты, а не кто-то другой. И ведь всего-то стоило осушить пару бокальчиков, а ты уже в кровать ко мне полез. Ай-ай-ай, Дью, – Свисс не стал упоминать тот факт, что на самом деле это он принудительно закинул уже сонного Дьюдропа к себе в постель.         — Делал ли я что-то еще странное? Совсем ничего не помню из-за тебя, дурень. Мне стыдно.        — Да ладно, брось. Ничего такого, что могло бы опорочить твою честь и достоинство, милый Дью. Всего лишь немного поигрался со своей магией. Не знал, что помимо воды ты мастерски управляешь вином. Даже будучи пьяным. Тут остается только похлопать, – и естественно, упоминать обо всех подробностях данного инцидента Свисс тоже не стал. Во избежание получения еще пары травм от разгневанного гуля или же из личных интересов, не желая смущать Дьюдропа.         — Ты мне нагло врешь, я чувствую. Переставай так лыбиться, когда пытаешься соврать. За-сра-нец.         Водный гуль тяжело вздохнул. Вообще, первоначальная причина вломиться в комнату мультигуля была совершенно иная. Но почему-то, вспоминая об этом, Дьюдроп словно чувствовал неприятный давящий ком в горле, не дающий ему высказать все свои настоящие чувства. Да и был ли в этом толк? Свисс вряд ли был гулем, который бы мог его понять, или, как минимум, отнестись к ситуации серьезно, без глупых шуток и сарказма. И тем не менее, сообщить ему эту новость все равно было необходимо, как и просил Папа.         — Свисс, – уже более спокойно начал водный гуль, придвигая ноги ближе к себе и прижимая к груди.         — Что такое? Ты слишком резко сменился в лице. Что-то произошло после того, как мы ушли?         — И да, и нет...– неуверенно произнес Дью, собираясь с мыслями, – Понимаешь, Папа позвал меня переговорить не просто так. Он рассказал мне одну вещь, которая теперь точно не даст мне спокойно спать ближайшие дни, – гуль вымученно простонал, – Он просил посвятить тебя немного в детали. В общем, Министерство готовится к проведению некого ритуала, в котором я обязан принять участие. И ты мне в этом будешь очень здорово помогать. Да, и... Думаю, это все.         Дьюдроп отвел взгляд в сторону, пытаясь вернуть себе более уверенное выражение лица, что получалось у него вполне неплохо. Он сомневался, стоит ли рассказывать абсолютно все, что ему удалось узнать, или лучше временно утаить некоторые детали? Ему не очень хотелось сейчас нагружать своего члена стаи, пусть и такого раздражающего, своей, фактически, будущей “работой”. А может, ему просто не хотелось лишнего внимания к возникшей проблеме. Миллион вопросов, миллион сожалений. Это все только сильнее будет давить на него, будет заставлять его метаться в сомнениях, возможно даже, заставит задуматься о правильности действий министерства в целом. Ему не хотелось сомневаться, ему хотелось лишь выполнить ту работу, которая была ему поручена. От лишних рассуждений будет болеть голова. Да и кто он такой, чтобы оспаривать решения тех, кто его призвал и вытащил из дикой преисподней? Хотя что говорить. Сомнения все равно были. Было отрицание. И раздувать его еще сильнее не хотелось.        — Хм, ну если того просит сам Папа и вышестоящие члены его шайки, то просьбу мы выполним. Иначе для чего мы здесь? Ха-аха-ха, Дью, но твое выражение лица, я боялся, что ты скажешь что-то ужасное, и даже начал за тебя переживать. Что такое? Я хоть и кажусь беззаботным, но работу свою выполняю серьезно.         — Да-да, все в порядке. Лишь хотел предупредить тебя и ожидал более негативной реакции. А ты, оказывается, работать любишь, а не хуи пинать.        — Я люблю делать и то, и другое, милый. Не зря ведь я мульти.         — И да, не называй министерство “вышестоящей шайкой”. Папа бы тебе язык отрезал, если бы услышал. Ты слишком пренебрежительно относишься к руке, которая тебя кормит. Не забывай об этом.         — О, прошу прощения! Нет мне пощады, – Свисс театрально приложил руку ко лбу, слегка откидываясь назад и делая грустное выражение лица.         — Перестань, – цокнул Дьюдроп, – Папа также просил передать, что скоро позовет тебя побеседовать с ним лично. Обсудить детали будущей работы.         —  Вас понял, кэп. Рад служить, – все также театрально Свисс поклонился, – есть ли у вас планы не вечер, милая Рапунцель?         — В эти планы ты точно не входишь.         — Ой, да ладно, всего лишь один раз я немного накосячил, и сразу все, Свисс такой плохой?         — Дело не в тебе, поумерь свое высокое эго. Просто у меня есть дела первостепенной важности, которые необходимо закончить в кратчайшие сроки.         — Занятой и важный, я понял. Что ж, могу пожелать только успешного выполнения всех твоих внезапно появившихся дел.        Дьюдроп решил более не задерживаться в комнате мультигуля. Вернее, ему было несколько некомфортно после случившегося с Папой, и он желал побыть некоторое время один, чтобы все обдумать и взвесить. Поведение Эмеритуса третьего показалось ему несколько нетипичным. Он говорил более холодно и безразлично, чем обычно. Это волновало Дью не меньше самого факта ритуала, который ему предстояло пройти.         Водный гуль, кратко попрощавшись со Свиссом, поспешил вернуться в свою комнату. Сейчас ему было необходимо погрузиться в свои мысли, постараться рационально оценить всю ситуацию, в трезвом уме и полной тишине. С чего бы Терцо, так трепетно относившемуся к своим упырям, вот так в лоб и с холодом сообщать Дью о таком? Это было совсем на него не похоже. Может, он и был их хозяином, но тем не менее старался поддерживать скорее дружеские отношения со всеми гулями, чем официально-деловые. Он всегда старался прислушиваться к ним, относился к ним с особой заботой и любовью. Что же сейчас было не так? Что за жуткая официальность возникла в его голосе? Могло ли как-то министерство надавить на него? Такое было очень даже вероятно. Но может ли он как-либо попытаться хотя бы косвенно защитить Дью? Хочет ли он того сам? Весь этот ритуал звучит невероятно жестоко даже по меркам преисподни, а Папа говорил о нем так спокойно, словно это никак бы не навредило упырю. Он ведь сказал не переживать, верить, что все будет хорошо. Но что хорошего в том, что тебя попытаются спалить заживо? Нет-нет-нет, это все равно было его работой, его очень ценили как упыря и не могли допустить того, чтобы потерять такую “ценность”? Не могли ведь? Не мог же Папа его предать? Дью отказывался в это верить. Он доверял Эмеритусу наравне со своими братьями и сестрами. Так может, у него есть какой-то хитрый план, о котором он не может рассказать, и прячет истинные чувства за маской безразличия? Вот это уже было больше похоже на правду, в которую хотелось верить. Сомнения - это то, что было необходимо отбросить. Министерство знает, что делает. Папа знает, что делает.