Занимательная коллекция Гермионы Грейнджер

Гермиона отложила пергамент в сторону и закатила глаза. Малфой-старший снова бесился из-за ущемления его чистокровных прав в связи с отменой очередного древнего угнетающего закона — обычная история. Последнее время он буквально заваливал гневными письмами молодую начальницу ОМП и останавливаться, по всей видимости, не собирался. Порой Гермионе хотелось скрутить все его ходатайства в трубочку, трансфигурировать в продолговатый предмет фаллической формы и затолкать его Малфою в непредназначенное для этого место. Впрочем, она читала, что мужчины способны получать от подобного удовольствие, но сомневалась, что толщина полученной при сворачивании и трансфигурации игрушки будет безопасной для его жизни. Всё же писем было очень много, и все длинные, обстоятельные, полные гнева и пространных рассуждений. Смеха ради Гермиона даже скрутила парочку его писем, обыкновенно хранившихся в расширенном магией ящике стола и иногда идущих на растопку камина, в тонкую аккуратную трубочку, склеила заклинанием и, совершив несколько плавных отточенных движений, трансфигурировала в длинноватый, но идеально прямой предмет, отдалённо напоминающий мужской половой член. Фаллос был лишён реалистичных деталей, таких как головка и выступающие на стволе вены, но в целом выглядел довольно симпатично, насколько вообще могут выглядеть такие вещи. Гермиона усмехнулась и бросила его в камин. Фаллос весело затрещал и сгинул в разыгравшемся пламени. Гермиона рассмеялась ещё веселее и звонче, захлопнула ящик стола и вернулась к работе, которой у неё было немало в последние месяцы. В целом Малфой не докучал ей, не считая эпистолярных излияний. Гермиона даже иногда находила его слова объективными и пару раз прислушалась: следующий закон она лишь подправила соответственно своему видению, на что Малфой отреагировал весьма сдержанно, но в то же время раскритиковал работу её отдела. Из этого пергамента Гермиона снова смеха ради сделала фаллос, куда меньший по размеру и толщине, но уже более похожий на настоящий орган. Его она сжигать не стала — бросила на дно сумочки и вскоре забыла. Трансфигурация всегда хорошо ей удавалась, не зря профессор Макгонагалл отмечала её перед остальными учениками. Следующие попытки, например, когда Малфой выкатил огромное, полное яда послание по поводу нового законопроекта о налогообложении, были в разы лучше предыдущих: Гермиона с небывалым энтузиазмом изучила магловские каталоги секс-игрушек, и теперь перед ней стоял настоящий страпон, приспособленный для крепления на специальные ремни, причём созданный её руками. Зачем она это делает, Гермиона знала наверняка: отточить навыки трансфигурации, попробовать новые приёмы, проработать детализацию. Но почему именно члены? Гермиона считала, что беда в длительном затишье на личном фронте. Разумеется, пробовать изобретения на себе она не собиралась, но проблема давала о себе знать через такую сублимацию. К сожалению, вскоре письма Малфоя неожиданно исчезли из ящика, а коллекция в сумочке пополнилась парой десятков разнокалиберных пергаментных членов. Да и как-то в одночасье Малфой затих. От него не было ни одного жалкого посланьица больше недели, а с чужими обращениями или, упаси Мерлин, документами, Гермиона ни в коем случае не стала бы поступать подобным образом. Как и не стала бы использовать какой-либо другой материал: ей не хотелось тратить деньги на чистый пергамент или магловский пластик. Следовало подстегнуть Малфоя, возбудить интерес к себе, чтобы получить возможность сделать ещё хотя бы один захудалый страпончик… Гермиона долго думала, что же может выбить этого волшебника из колеи. И вскоре ей пришла в голову блестящая идея: нужно же всего-то ввести конский налог на имущество для счастливых обладателей поместий площадью более десяти тысяч квадратных футов! Это, конечно, заденет не только Малфоя, но уж с гневом-то других она прекрасно справится банальным игнорированием, а от хозяина Уилтширской резиденции наверняка получит значительный и, что немаловажно, бесплатный материал для своего хобби. Она была уверена — Малфой не разочарует. Но тот никоим образом не отреагировал на новый, всеми правдами и неправдами выдвинутый закон. От него не было ни весточки, ни слушка. И Гермиона совершенно не ожидала, что Люциус Малфой внезапно ворвётся в её кабинет под конец рабочего дня, когда она уже смахнула со лба седьмой пот, подхватила сумочку и собралась домой. — Сколько ещё вы будете принижать моё достоинство?! — без приветствия прогремел разъярённый Малфой, метая искры взглядом. Волосы его были растрёпаны, за ворот мантии стекала капля пота. Гермиона вздрогнула и не смогла выдавить ничего, кроме пожелания доброго вечера. — Только вернулся с отдыха, и что же я вижу? — он подкрался ближе. — Все газеты трубят о новом унизительном законе, который вы приняли! — Мистер Малфой! — собравшись с духом произнесла Гермиона. — Для обращений есть почта. Почему бы вам не изложить ваши претензии письменно? — Хотел посмотреть вам в глаза! Он стукнул кулаком по столу так, что все предметы подпрыгнули. — Сначала вы лишаете меня доходов. Потом — элементарных прав. Теперь я должен платить за то, что моё поместье оказалось больше, чем вам хочется! Мне кажется, я уже давно заплатил сполна за ошибки прошлого! Он тяжело вздохнул, сжав дрожащими руками столешницу. Гермиона осторожно обогнула стол и неотрывно следящего за ней Малфоя, двинулась в сторону выхода, прижимая к груди сумку. — Если у вас есть какие-то претензии, изложите их письменно. Извините, я спешу. — Да почему я должен изводить пергамент ради вас?! — вспыхнул тот. — Бьюсь об заклад, вы сжигаете каждое моё письмо! — Ничего я не сжигаю, — огрызнулась Гермиона и попятилась к двери чуть быстрее. — Повторюсь, изложите всё, что вас волнует, в письме и я рассмотрю… Она уже почти шагнула за дверь, как вдруг Малфой подскочил к ней и ухватил за мантию. В ходе недолгой борьбы, сумка Гермионы оказалась на полу. Из неё, как из рога изобилия, посыпались пергаментные члены. — А-А-А! — заорал Малфой, запнувшись за один из них. — Что это?! Гермиона не нашла, что ответить: картина говорила сама за себя. — Мои письма? — неожиданно тихо переспросил Малфой, присмотревшись к морю фаллосов у своих ног. — Да, вот же фамильный герб… Вы сумасшедшая! — прошипел он, пулей выскочив из кабинета, оставляя Гермиону наедине с её бедой. Вообще-то Гермиона рассердилась: Малфой позволил себе оскорбления. И сразу же обиделась на то, что он не оценил её мастерство — да по сравнению с ней даже Макгонагалл нервно покуривала в сторонке! Вряд ли той удавалось создать нечто столь искусное, детализированное. Да эти члены можно было выставлять в музее на экспозиции, посвящённой самым выдающимся достижениям магии, настолько они были великолепны! Гермиона закинула их обратно в сумочку и отправилась домой. Но уже лёжа на диване и лениво поглядывая на экран телевизора — некий презабавный магл в очередной раз пытался спасти чей-то ресторан и не стеснялся в выражениях, — она вдруг осознала: а что, если Малфой кому-нибудь расскажет? Даже если ему никто не поверит, что, если однажды её сумочка выпадет из рук не в кабинете, а, скажем, в Атриуме Министерства или на улице? Как она будет объяснять потом, зачем ей столько членов и откуда они вообще взялись? Гермиона вскочила, схватила свою сумку, вытряхнула все члены на пол и, обливаясь горькими слезами, побросала их все в камин и подожгла заклинанием. Труды нескольких месяцев пожирало рыжее пламя. Пергаментные фаллосы трещали, будто от боли, и обращались в пепел. О том, что можно хранить их дома, Гермиона даже не подумала, да и где бы она их хранила? Пришлось бы оборудовать специальное место для этого, а в расширенной заклинанием сумочке носить члены было очень удобно: Гермиона всегда могла полюбоваться на свои творения, особенно сделав перерыв во время очень напряжённой работы. С тех пор Малфой ей не писал. Гермиона попыталась спровоцировать его, приняв очередной «ужасно несправедливый» по отношению к чистокровным закон, но Малфой стоически стерпел. Так ей казалось. Через пару дней сова принесла ей большую пачку свежего пергамента, уменьшенную магией до размеров спичечного коробка. К посылке прилагалась записка настолько крошечного размера, что из неё невозможно было сделать даже кошачий пенис. Разве что крысиный… В этой записке Малфой желал ей успехов в трансфигурации. Гермиона думала поблагодарить его, но сперва решила на пробу трансфигурировать пару листов. Член получился весьма реалистичный. Правда, висел он ровно на половину шестого. И так было со всем пергаментом, присланным Малфоем. Похоже, вся пачка была зачарована неким образом, который не позволял делать из пергамента эрегированные члены. Все свои вопросы Гермиона решила оставить при себе, пусть Малфой гадает, что у неё там получилось. Она задалась целью: необходимо было найти то заклятие, что использовал Малфой, и удивить его. Несколько часов поиска ознаменовались радостным вскриком: у Гермионы получилось расколдовать пергамент. Спустя ещё час на её столе стояло три дюжины больших, красивых фаллосов. Вдруг в дверь постучали. Гермиона чуть не подскочила на месте, но собралась, смела члены в ящик стола, где некогда покоились письма Малфоя, и пригласила посетителя. — Здравствуйте, мисс Грейнджер, — произнёс министр, войдя в кабинет, закрыл дверь и тихо произнёс: — Есть разговор. — Что случилось, Кингсли? — спросила Гермиона. Тот присел на стул и заговорил: — Я узнал, что ты торгуешь кое-чем. — И ты поверил? Если бы я и решила что-то продавать, то зарегистрировалась бы по всем законам, ты же знаешь. Кто тебе такое сказал? — Малфой, тот, который Люциус — и не удивляйся, я посещал его поместье на днях, — намекнул мне, что ты производишь некоторые товары… — он закашлялся, — интимного характера. Гермиона вздрогнула. Малфой, похоже, решил разрушить ей жизнь, причём просто так, ни за что. — Да не произвожу я никаких товаров! Этот Малфой опять меня хочет выставить дурой! — Ну почему же дурой… — он заёрзал на стуле. — Я понимаю твоё недовольство, но я пришёл не упрекать тебя. Вообще-то, я хотел посмотреть на ассортимент. Для жены, разумеется. Гермиона окончательно потерялась в этой ситуации. Кингсли, который хочет взглянуть на её пергаментные члены, выглядел в её глазах сюрреалистично. — Ну, Малфой, видимо, принял желаемое за действительное, — собрав в кулак остатки самообладания, ответила она. — Я всего лишь продемонстрировала ему своё отношение к жалобным письмам чистокровных, а уж затеивать производство… нет, этого не было в моих планах. — Жаль, — Кингсли поднялся. Гермиона вдруг вспомнила о каталоге из магловского магазина, отыскала его в сумочке и протянула министру. — У маглов много интересного. Кингсли кивнул и откланялся. А Гермиона вдруг решительно распахнула ящик стола, достала коробку, упаковала в неё все фаллосы и наложила пару заклятий. Вскоре сова уже несла адресату небольшой презент. Малфой не заставил себя ждать. Спустя час он ввалился в её кабинет, сверкая синяком под глазом. Понимая, что пахнет не просто жареным, а уже углями, Гермиона невербально наложила на помещение заглушающее заклятие. — Вы!.. — Малфой направил на неё палочку. — Что вы себе позволяете?! — О чём это вы, мистер Малфой? — наигранно удивилась Гермиона, но палочку на всякий случай тоже достала. — Половые члены! Летают по всему поместью, как снитчи! Один выскочил из коробки прямо мне в лицо! Я могу осплепнуть! — кричал он. — А по-моему обычный фингал. Исцеляется на раз-два, — заявила Гермиона. — Не морочьте мне голову! Я, конечно, догадывался, что вы снимете моё заклятие, но не думал, что так скоро! И вообще не мог подумать, что вы решите шутить со мной! Это недостойно! Гермиона одним движением обезоружила Малфоя, поднялась с места и двинулась к нему, выставив палочку перед собой. — Так-так, кто-то заговорил о достоинстве, — произнесла она. — А не вы ли пускаете обо мне грязные слухи? Что я открыла секс-шоп, например? Да ещё и самому министру, — она ткнула Малфоя палочкой в подбородок. Малфой попятился назад и упёрся лопатками в дверь. — Я думал… — он сглотнул. — Все эти члены… Конечно, вы чокнутая, но я слышал, что маглы торгуют таким, вот и подумал, что вы можете. А министр… Капля зелья, развязывающего язык, в чае, и он начал жаловаться, что редко бывает дома. Я, конечно, не это хотел услышать, но раз уж так, почему бы… — Не подставить меня? — Гермиона ещё раз ткнула его палочкой. — Прорекламировать ваш бизнес, — торжественным шёпотом произнёс Малфой. — Да нет у меня никакого бизнеса! — Гермиона схватилась за голову. — Я просто мечтала засунуть вам все эти дурацкие письма в вашу тощую чистокровную жопу! Вот и упражнялась в трансфигурации заодно! — Вы точно спятили, — Малфой попытался нащупать ручку двери, но Гермиона тут же заперла замок. — Да что вы понимаете? Только и умеете, что жаловаться на свою тяжкую судьбу! А мне так надоело всё это! Вместо того, чтобы работать, я тут с вами обсуждаю пергаментные члены! Я вообще не собиралась показывать их вам! Она отперла дверь и отвернулась, разглядывая узор на обоях. — Уходите. Малфой уже было коснулся ручки, но вдруг выдал: — И всё-таки, признаю, вы достигли мастерства в трансфигурации. Они как настоящие. — Можете оставить себе и открыть бизнес, — угрюмо проговорила Гермиона, не обратив внимания на похвалу. — Не могли бы вы сказать, как заставить их перестать летать? — Они уже, наверное, перестали сами. Я заколдовала их на два часа. Она взглянула на Малфоя. Тот пристально смотрел на неё, прищурив здоровый глаз. Гермиона направила на него палочку, усмехаясь от того, как Малфой весь сжался. Синяк медленно исчезал из-под глаза. — Вы не обязаны. — Знаю, но раз уж это моя вина… — Вы правда мечтали обо мне? — Ну, не столько о вас… Ну, может быть, совсем чуть-чуть, — призналась Гермиона. Малфой вдруг притянул её к себе и поцеловал. Гермиона чуть не захлебнулась воздухом, настолько это было неожиданно. Все проблемы и разногласия теперь утратили важность. Малфой нежно касался её губ своими и это было единственным, что имело значение. Только когда он попытался забраться под её мантию, Гермиона очнулась и отстранилась. — Не здесь, — она провела рукой по щеке Малфоя. — Тогда ко мне. Испробуем твои творения на практике. Прямо как ты мечтала. — А что твоя жена? — вдруг вспомнила Гермиона. — Подвинется, ей не привыкать. Ну, хочешь, её тоже позовём, чтобы не обижалась. — Ты серьёзно?! — Да в разводе мы, — невозмутимо ответил Малфой. — Уж и пошутить нельзя. — А как же работа?.. — У тебя выходной. Хватит работать, тебе что, каждый день чистокровный волшебник предлагает подобные вещи? Гермиона усмехнулась и решила забыть о работе хотя бы до завтра. Не каждый день чистокровный волшебник предлагает трахнуть его в задницу! Пергаментные члены валялись по всей территории поместья. Как оказалось, чтобы испробовать их на практике, нужно сначала основательно поколдовать над прочностью и водостойкостью. Да и крепление для страпона пришлось трансфигурировать из ремня. Они по очереди залезали друг на друга и трахались до исступления. В перерывах разговаривали на разные темы, и Люциус — теперь Гермиона называла его по имени — рассказал о своём первом (и, как оказалось, единственном) опыте с мужчиной. — Ни за что не угадаешь, кто это был, — загадочно прошептал он, лёжа рядом на боку и поглаживая её грудь. — Конечно, профессор Снейп, — фыркнула Гермиона. — Сириус называл его твоим пёсиком. — Фу! — Люциус скривился. — Чтобы я с этим носатым сальным чучелом! Ну, бегал он за мной по молодости, что мне — подставляться ему? — А кто же тогда, если не Снейп? — Угадай. Ты его знаешь. — Волдеморт. Люциус закашлялся и неосознанно почесал метку, побледневшую после кончины Тёмного Лорда. — Ну, может, Лестрейндж какой-нибудь? Нет? Я не знаю тогда… — Долохов, — ответил Люциус, и Гермиона шлёпнула его по заднице от досады. — Я очень ему благодарен, хоть мне и не нравятся мужчины. Я даже пытался уговорить Нарциссу на эксперимент, но она была категорически против. И вот, после стольких-стольких лет, ты со своими пергаментными членами… — Переворачивайся, хватит болтать, — Гермиона подняла фаллос, который валялся рядом. — Впрочем, лежи так. Она перебралась за его спину, застегнула ремни и пристроилась к заднице, которая на самом деле была совершенно не тощей, а, наоборот, округлой и очень мягкой. Вот так трансфигурация круто изменила жизнь одной выдающейся волшебницы магической Британии.