Разряд – и сразу в сердце

Перед ее глазами догорала последняя башня малого дворца. Стены, состоящие из нерушимого камня, вдоль и поперек пропитанные магией в одночасье превратились в руины. Равка проиграла, а значит таким как она больше нет и не будет места в этом мире. Зоя Назяленская — первая и последняя, так и не состоявшаяся королева-гриш. *** После падения Черного Еретика прошло уже достаточно времени, но для них все пронеслось как в тумане. Когда Николай короткой фразой попросил ее зайти в королевские покои на кануне вечером, Зоя сразу поняла, что во всем этом не будет и капли чего-либо позитивного. Как бы она ни корила себя за слабость, но страх откровенно пробирался ей в самое нутро. Волосы электризовались, хотелось вихрем выбить пару стекол, как она иногда позволяла себе это делать в самом начале своего прибывания в Малом дворце. Казалось, самое страшное уже позади, ведь они так смело и отчаянно боролись со злом, доблестно преодолевая все трудности. Однако теперь все ощущалось напрасным, абсолютно глупым и детским, когда надевая на себя кафтан генерала Второй армии и видя вместе с собой в зеркале тот самый образ, в который она так искренне боялась превратиться. Каждый раз, когда она приходила на тренировки молодых солдат или на собраниях Триумвирата, он стоял за ее спиной, отбрасывая тень на каждое ее действие, каждое слово и каждый вздох. По образу и подобию он годами создавал из нее себе подобную, не оставляя даже шва на границе идеалов. Холодок вновь пробежал по спине, поэтому она ускорила шаг, преодолевая расстояние многочисленных коридоров. Свет создавался едва ощутимыми бликами огня, который с каждым разом поглощал все больший объем воска, придавая воздуху большую плотность, как бы заставляя сбавить шаг. Однако всем обитателям дворца навязчивая деталь давно приелась, входя в список жизни лишь в статусе очередного пункта ежедневной рутины. Зоя не стала утруждать себя ожиданием приглашения, тотчас открывая дверь, предупредив свое присутствие лишь коротким стуком. Ее появление не стало внезапным для молодого короля, который запоздалым и абсолютно необязывающим жестом руки пригласил ее пройти. Помещение было темным и мрачным, от немногочисленных свечей не было уюта, они лишь добавляли теням на полу более острый силуэт. Даже богатое убранство не создавало ощущения обжитости, было бы более уместно увидеть все это покрытым белыми полотна, как в самом заброшенном крыле дворца. Возможно, это место полюбилось бы призракам из страшилок для непослушных ребятишек. Но он ждал ее. И настолько ему было необходимо ее присутствие, что последние пол часа он не отрывал взгляда от прохода, пока тонкая тень не промелькнула на полу через тонкую щель. — Прекрасно выглядишь, Генерал, — Николай предал голосу шарма, входя в свою привычную, безопасную манеру общения. — Буду иметь ввиду, что видеть тебя после заката — приятный досуг для окончания тяжелого дня. Зоя замерла, остановившись на расстоянии вытянутой руки к ближайшему креслу, которое блестело своей неестественной вычурностью. Мужчина тем временем подошел к окну, поворачиваясь спиной к гостье и впуская в комнату лунный свет. Сероватое свечение медленно расползалось, ненавязчиво окутывая пространство, при этом не спугнув скопление многочисленных теней. — Святые… Прошу, скажи, что тебя просто задел отказ шуханской наследницы, и ты хочешь восстановить свое… — Проклятие Дарклинга не исчезло. Я снова превращаюсь в монстра теней. В смежных покоях, через открытую дверь которых секунду назад пролетела искра магии, лопнуло что-то стеклянное. Ведьма Бури схватилась за голову, сдерживая очередной порыв. Ей определенно хватало политических интриг и военной угрозы, становившейся реальной, а последнее, что ей хотелось сейчас — это вспоминать о проблемах, казалось, давно ушедших дней. — Наверное стоило этого ожидать, ведь у нас остались Заклинатели Солнца, а значит для баланса сил где-то должна была сохраниться и темная энергия… Черт! Возвращение холодной стойкости заняло всего несколько секунд. Казалось, если она прямо сейчас не возьмет себя в руки, то мир вокруг буквально рухнет с ее плечей, которые она так старалась держать прямо. Когда девушка убрала ладони от лица и снова подняла глаза, Николай уже стоял в шаге от нее. На секунду ей показалось что она видит у него когти, но это была лишь игра лунного света с ее воображением. Пока что. — Я перестаю это контролировать. По ночам я просыпаюсь в тенях и еще чем похуже, — их взгляды встретились, в каждой паре глаз читались бессонные ночи, которым предстояло лишь повторяться. — Так что отказ шуханки пришелся вовремя. Не уверен, что принцесса оценила бы супружеские ласки начатые с откусывания уха. Она берет его руку, рассматривая шрамы на пальцах. Черные полосы мертвой плоти, уходящие вглубь, под кожу. Слишком небезопасный, слишком открытый диалог, хоть и приправленный знакомыми шутками и колкостями, но они не привыкли к такой коммуникации друг с другом. Однако настало время, когда выбирать привычки не приходится. — Знаю, наверное, стоило сказать раньше, но я думал, что справлюсь сам, если трансформация не будет прогрессировать, — он аккуратно опускает руку, не отпуская длинные пальцы, заставляя поднять взгляд. — Но все становится катастрофичнее и, я бы сказал, фееричнее, — вновь жалкая попытка разбавить густоту воздуха вокруг. — Ты уже превращался целиком? — Нет… не знаю, не уверен. Все происходит по ночам, я никак не могу это контролировать, да и отслеживать тоже слабо получается, но… — он разрывает зрительный контакт, переводя внимание на открытое окно, — нельзя исключать факт того, что в этом состоянии я мог… могу покинуть дворец. Демон жаждет крови. Зоя все-таки добирается до кресла, опускаясь на край и облокачиваясь на бортик. Нужно было думать, шевелить своим пресловутым умом и хладнокровием, что ей совершенно осточертело. Перед ней стоит король, которому она должна бы безусловно покориться, вверяя себя на благо решения проблем Равки и Его Величества. И абсолютно точно не испытывать душевные муки по поводу навалившихся на них всех страданий. Он стоял в лунном свете с полным смирением и принятием. Казалось, если она скажет, что лучше ему исчезнуть из этого мира, то мужчина без колебаний вонзит себе в сердце кинжал. Перекладывание ответственности? Возможно. Доверие? Определенно. — Я думал о том, что ты могла бы приковывать меня цепями на время темноты. Возможно меня это остановит. Гриш вздрогнула, эта идея вызывала в ней еще больше тревоги. — Тебя да, а вот крылатого демона врядли. Скорее задержит, и то не факт что надолго. С таким же успехом можно было бы посадить на стражу неудавшуюся невесту. — Жаль. Уверен, в цепях на королевской кровати я бы выглядел очень горячо, — он изогнул бровь, на губах снова появилась лисья ухмылка, которая так часто сопровождала его в образе корсара. — Больше никто не знает, да? Она оставалась серьезной, сосредоточенной на возвращении старой проблемы — оплот концентрации и ответственности. — Нет. Признаться, и на этот разговор мне было тяжело решиться, — усталая улыбка, потухший взгляд. — Хорошо, я оповещу Триумвират, — Зоя поднялась, расправив плечи и посмотрев королю в глаза, добавила: — Постарайся не натворить неприятностей, пока мы не решим что делать дальше. Дверь закрылась так, будто в эти покои теперь захочет явиться только проклятый. *** Когда она увидела его в первый раз, то подумала, что этот апогей самолюбия не сравнится даже с ее собственной гордыней. Однако после привязывания короля Равки к собственной постели, а сейчас буквально держа его на привязи, перед этим швырнув об стену порывом ветра, ей было жутко смотреть ему в глаза. Николай постепенно принимал свой истинный облик, тени отступали по мере их приближения ко дворцу, однако тишину нарушить она все еще была не в силах. Слова были излишни, он понял все в первые моменты просветления своего сознания, когда Зоя надела на него оковы. Они были в чьем-то полуразрушенном амбаре, а трупы животных и перепуганный мальчик не давали поводов сомневаться в произошедшем. Монстр сбежал, не нужно быть гением чтобы понять, что контроль все больше терялся для него. Лицо Генерала оставалось непроницаемым, она с полной холодностью лишала его возможности свободно двигаться, лишь только в глазах читалось: «Приди в себя, ибо я не хочу снова делать тебе больно». Поэтому он послушно, стараясь контролировать монстра внутри и поддерживать разум в своей власти, погрузил свое тело в повозку, едва почувствовав прикосновение руки к своей голове. Как только человеческое полностью возобладало над королем, гриш запихнула оковы куда-то под мягкие сиденья кареты и протянула ему одежду, чтобы тот смог скрыть наготу. Им еще предстояло возвращаться во дворец и разбираться со стражей. Однако дрожь в руках все еще не давала ему полностью управлять своими конечностями. Зоя отвела трясущиеся руки Николая, оставляя все, как есть. Сквозь тонкую хлопковую ткань чувствовался ночной холод, леденящий кожу. — Неудачное время для флирта, Назяленская, – пробормотал он, но Зоя знала, как стыдится король своей слабости, из-за которой порой не способен был выполнять базовые действия. — Не устраиваю тебя в качестве любовницы или у тебя есть другие идеи, как возвращаться во дворец, не вызывая подозрений? Девушка достала бутылку с темным содержимым, после вскрытия которой вокруг распространился запах крепкого алкоголя. Словно духи, она нанесла пару капель за уши и растерла на шее. После ее ночных визитов в королевские покои, чтобы удостовериться в качестве запирания замков, дворец неумолимо стал полниться слухами о связи Генерала и Его Величества, выходящей за рамки службы и приличий. Что ж, это было им только на руку. Как только спиртное попало к Николаю, он сделал глоток, чтобы затем расплескать остатки вокруг, в то время как его спутница растрепала капну темных волос, создавая видимость жара плотских утех. Он протянул руку к ее кафтану, расстегивая верхние пуговицы. Даже не смотря на остаточную дрожь, это далось ему на удивление легко. — Вот теперь устраиваешь, — он прикрыл один глаз, словно художник убеждаясь в правильности последнего мазка. — Надеюсь, стражники будут иметь милость не заглядываться слишком откровенно, — ткань съехала с плеча, но поправлять она ничего не стала, готовясь к маленькой сценке. — С каких пор ты стала такой скромницей? Боишься за свой образ благочестивой святой? Тамара, которая сидела за поводьями, подала знак, что стража вот-вот подойдет, а они все никак не мог прекратить обмен колкостями. — Нет, просто тебе, как благородному носителю фамилии Ланцов, придется их всех убить, чтобы защитить честь своей дамы. Возможно, тогда я даже в невесты тебе сгожусь. Снаружи послышался вполне суровый голос близняшки-телохранителя, приближающейся вместе с глухими шагами и скрипом кирзовых сапог. Зоя прильнула к мужскому телу, Николай запустил ладонь в густоту темных волос как раз в тот момент, когда за шторкой появилась крепкая фигура. — Ваше Величество, нам не сообщили, что вы покидали дворец в такой поздний час. — Какое счастье, что король имеет все основания не отчитываться перед кем-либо, не правда ли? — его голос звучал пьяно и хрипло, будто он несколько часов не покидал кровать с беспредельно дикой женщиной. — Конечно, прошу прощения, мой король. Стражник заметил еще одну персону в экипаже, и стараясь заглянуть получше, слегка отодвинул шторку, рассматривая спутницу. Тени скрывали ее лицо, но женская фигура и тонкая рука, поглаживающая кожу под воротом рубашки не оставляли сомнений характера прошествий. — Горячая ночка выдалась? — Она еще и не заканчивалась… Николай хмыкнул, слегка приподнимая за подбородок якобы спящую у себя на груди девушку, и целуя ее в уголок губ. Зоя издает сладкое мурлыканье, которое многие мужчины могли услышать лишь в своих грязных мечтах. И теснота, и множество подушек, и мягкой обивки скрывали достаточно, одновременно подогревая фантазию. Играть любовников у них получалось до ужаса хорошо. Стражник нехотя оставил свои попытки взглянуть на красавицу, отходя от окошка на несколько шагов. Он мотнул головой, сопровождая жест легкой бранью, стараясь отогнать отвлекающий флер, не способствующий плодотворному несению вахты. Он махнул куда-то вперед и крикнул: — Пропускай! Карета въехала во внутренний двор, и только после этого они отстранились. Нехотя, но быстро. В покоях все было менее плачевно, чем ожидалось. Распахнутое настежь окно, груда железных обломков, которые раньше были прочной цепью, и скомканное постельное белье — все, что оставил монстр в напоминание о своем присутствии. Остальное осталось девственно нетронутым: продолжали гореть свечи, которые мужчина теперь имел обыкновение оставлять горящими до утра, двери в смежные покои плотно закрыты и даже занавески не претерпели никаких увечий. — Давай оставим все, как есть. Слуги подумают, что я не просто обаятельный, но еще и извращенец, — Николай поиграл бровями, ногой отталкивая одно из звеньев. — Боюсь в таком случае сюда выстроится очередь из желающих посетить данную карусель развлечений. — Как же повезло, что специально для тебя доступ не ограничен, — однако в ответ на свой выпад он получил лишь фырканье. Зоя, не прилагая особых усилий, передвинула одно из кресел, располагая его напротив кровати, но на достаточном расстоянии в случае неожиданного появления монстра. Идеальный расчет, а также меры предосторожности, выработанные годами опыта. Они оба понимали, что это должно быть до ужаса неловко — спать под чужим надзором. Однако за все эти годы они достаточно привыкли к обществу друг друга: на корабле, где порой приходилось нести вахту круглы сутки, на заданиях и миссиях, сидя плечом к плечу и обсуждая очередной план. Люди вокруг сменялись, уходили и приходили, но каждый знал, кто всегда останется рядом, чтобы не произошло. — Молись, чтобы к утру у меня не разболелась спина, иначе в следующий раз мой сон будешь охранять ты. — В метре от тебя кровать самогó короля, кому уж говорить о больших удобствах? — он похлопал рядом с собой, словно приглашал делить ложе не женщину, а кошку. Гриш бросила осуждающий взгляд и закинула ноги на один из подлокотников. Даже без кафтана в ней сохранялась вся та строгость и непреклонность генерала. — Ну уж нет, если захочу получше рассмотреть твою мордашку, возьму монетку, на которой любезно отчеканили твой лик. — Ну что ты, дорогая, оригинал всегда лучше копии. — В таком случае будь добр закрыть глазки и не мешать мне грезить о несбыточном. Зоя отворачивается, минимизируя видимость слежки, наблюдая лишь боковым зрением. Достаточно для выполнения задания и приемлемо для сна. Ей не хотелось причинять ему все большие неудобства, а в голове крутилось одно: «Когда же это закончится?». *** В комнатах, специально отведенных под исследования и разработки, которые уже буквально превратились чистилище Давида Костюка, творился хаос. Записи и чертежи, до этого абстрактно разложенные, теперь просто разлетались, засыпая поверхность пола бумажным ковром. Николай злился, стараясь контролировать свои порывы, ведь винить он не имел права здесь никого, однако даже демон внутри него был готов вырваться наружу. — Я говорю тебе, как есть, Ланцов. Если разведданные верны, и нас ожидает вторжение Фьерды в ближайшую неделю, то нам не поможет даже пришествие святых. Молодой мужчина в очередной раз неловким движением отправил груду листов в воздух, даже не стараясь найти среди них что-либо. Освещение здесь предусмотрительно переместили под самый потолок, иначе такое количество бумаги давно отправило бы их в могилу. Сожжение заживо считается одной из самых мучительных смертей. — Это разработки нескольких лет, неужели тут нет вообще ничего? — он говорил как король, которого судьба лишала возможности отдавать удобный приказ. — Конечно есть. Они все уникальны и бесценны, реализации которых смогла бы поднять любую из стран на новый уровень существования и безопасности, но у нас их НЕТ. Физически ничего еще не создано. А то, что мы имеет сейчас, не хватит даже на минимальную оборону. Ученый видел, как его правитель в шаге от неоправданной жестокости, которая вскоре может быть направлена исключительно на него, ведь Генерал стояла у дверей, и ее эмоции оставались все такими же далекими от всеобщей демонстрации. Сейчас она напоминала купленного часового, который милостиво закроет глаза на обстоятельства дуэли. — Ты же сам прекрасно понимаешь, что, даже если бы могли остановить время и заняться строительством и сборкой, у нас все равно не хватит ресурсов, — голос Давида становился тише с каждым новым словом. Давид снял очки, забирая со стола тонкую книжечку с различными записями и подсказками. Сегодня ему особенно хотелось поторопиться к жене. — Разведка может ошибаться, последнее время связь со шпионской связью недостаточно точная. Рукопожатие, взгляд вместо тысячи уже давно сказанных слов. — Я не прекращу работу в любом случае, ты же знаешь. На входе в центральный зал Зоя слегка отошла в сторону, освобождая проход для фабрикатора, который вновь и вновь начинает перечитывать страницу «Женя». Когда рациональные до мозга костей люди начинают раскапывать в себе руины даже не построенной сентиментальности, не хочется думать о мотивах. Прощальный кивок сопровождается взмахом руки, уже достаточно близко для таких друзей как они. Девушка продолжает стоять в стороне, давая возможность Николаю определиться со своими следующими действиями. Но его не одолевает никакой душевный порыв, истерика или прочие проявления человечности во времена отчаяния и страха. Его взгляд метался, а его разум, казалось, потерялся в буре мыслей. Между ними повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь отдаленными отголосками окружающего мира. — Ты все еще здесь? — скорее заметил, чем спросил он, все еще оставаясь в глубинных раздумьях. — Мне казалось, ты предпочитаешь оставаться подольше одной. Мужчина обернулся, однако выражение лица Зои было обыденно нечитаемым. — Я не люблю одиночество, просто не терплю разочарований. В данном случае само одиночество будет сопровождаться этим чувством. Все вокруг гудело от тяжести невысказанный страхов, которые не нуждались быть обращенными в слова. Напряжение витало в воздухе, как надвигающаяся буря. Тусклый свет отбрасывал длинные тени на стены, будто расстегивая вселенную вокруг. — Ты же понимаешь, что мы не сможем просто стоять здесь в ожидании, что что-то изменится, — она вздохнула, отрывая взгляд, даже не пытаясь предлагать решения и варианты. Комната казалась маленьким убежищем на фоне царящего снаружи хаоса, но она не могла оградить их от реальности, с которой они столкнулись. Выйти оттуда означало продолжать в жизнь, которую они для себя уже не надеялись продолжить. Однако тяжесть обязательств не может подождать, умирая вместе с надеждой. Король и его генерал старались провести день не отходя от привычек, существуя даже более старательно, чем продиктовывают обстоятельства. Жизнь вокруг продолжала идти, но их сознания все еще оставались в мастерской, в жалких попытках отменить приближающийся конец. Дымка бытия сошла лишь после заката, кода повторение рутины привело Зою в королевские покои. Все повторялось: кресло у кровати, девушка с холодным взглядом, который был деликатно направлен в сторону окна, изучая темноту улицы, мужчина лежит на кровати, однако в этот раз сон кажется еще более противоестественными. Николай смотрел на своего самого верного партнера, не покидающего его даже сейчас, когда в оранжерее уже мог появляться ее собственный цветок. Она вновь сидела перед ним, готовая не смыкать глаз ради сохранения тайны, ради безопасности Равки, ради него. — Тебе ведь тоже нужно нормально спать, ты не сможешь пить юрду в таких дозах вечно, — все было слишком плачевно, чтобы он мог смотреть, как она проводит, возможно, последние дни их жизни словно надзиратель колонии. Он не должен был знать о юрде, его не должны заботить подчиненные, которые существуют для сохранения его блага. А она не должна была видеть в нем кого-либо кроме своего короля. — Как будто бы вечность нам и не грозит… — тяжелый вздох, но все еще не отчаяние. — Мне больше нравится, когда ты шутишь или заигрываешь. Когда ты говоришь такие вещи серьезным тоном мне не по себе. — Я мог бы сказать тебе многое, но ты все еще слишком далеко. Сейчас или никогда. Верх двусмысленности, где второстепенным значением является количество сантиметров до чертова кресла. С каждой новой секундой молчание можно назвать затяжным, но это последнее, что волнует правителей, готовящихся к собственному поражению. Мгновение, и оба стоят напротив, прожженные взгляды встречаются в собственной битве. Очевидные желания, объяснимые потребности, но страх обладать этой возможностью, медленной струей протекал между ними. Им осталась в лучшем случае неделя, что будет более правильно? Продолжать привычный уклад жизни, заставляя себя поверить, что все это ложь? Утопить себя в алкоголе, наркотиках и удовольствиях, которые заставят осознание уйти в глубины мозга? Самоубийство, чтобы доказать свой контроль и право на выбор даже перед смертью? Все это выборы одиночки, погрязших в пустоте вокруг. Худшая смерть — умирать в одиночестве. Николай тянется и скользит пальцами по ее предплечью. Все кажется неправильным, и винить они могут только судьбу. Их губы находят друг друга медленно и настороженно, хотя касание для них не впервые. Девушка проводит рукой по гладкой щеке, уменьшая дистанцию между ними. Она делает шаг, второй, и ей король снова сидит на кровати, а она сжимает его бедра коленями. Реакция тела молниеносна: пульс ускоряется, заставляя кровь все быстрее распространять гормоны по достаточно юным телам, дыхание сбивается, стараясь угнаться за новым ритмом, восприимчивость всех органов чувств обостряются, не желая упускать деталей. — Скажи, — он выдохнул слова ей в шею, едва касаясь губами пульса, — ты боишься меня? — Нет. Я боюсь за тебя, — она не закрывала глаза, стараясь насладиться каждым моментом. Его дыхание дрогнуло, губы спустились ниже, покрывая поцелуями ключицы. Он не хотел спешить, растягивая мгновения этой ночи. — Как же необычно слышать из твоих уст подобное… — В таком случае ты больше не услышишь ничего, —наглая ложь, но в отличие от короля и его генерала, влюбленные могут врать друг другу. Мужчина ухмыльнулся, не став спорить, позволяя ей самой убедиться в обратном. Всему свое время, а у них оно есть до рассвета. Зоя всегда представляла его как сторонника активной прелюдии, но в этот самый момент у них нет цели отвлечься, забыться, потеряться в тепле тел. Это жест успокоения, комфорта, любви. Его ласки были нежными, а с ее телом еще никто не обращался как с главной ценностью бытия, исследуя каждый изгиб, словно разбирая сложный механизм, изучая каждую шестеренку. Все предыдущие любовники терялись в ее воспоминаниях, когда он заглядывал ей в глаза, хотя казалось, что прямо в душу. Она снова целует его, так, словно старалась лишить дыхания, при этом позволяя дышать одной собой. Одна рука перемещается на шею, и она позволяет уронить себя на кровать, в то время как их языки сплетаются, неторопливо изучая рты друг друга. Ее руки оглаживают тело, так милостиво предоставленное во власть ее страсти. Ласки становятся более торопливыми, когда они нетерпеливо избавляются от одежды, переодически прерываясь на очередной поцелуй. Он чувствует ей улыбку, когда девушка прокладывает дорожку поцелуев к подбородку, опуская руки ниже к паху. Николай издает тихий стон, крепко сжимая ладонями ее ягодицы и притягивая к себе, позволяя самой выбрать позицию. Он готов дать ей все, что пожелает, пока она рядом и дает ему возможность получить все это с ней. Они двигаются в одном темпе, за многие годы невербальное общение заменяет им тысячи слов, помогая достичь гармонии. Толчки медленные и глубокие. Два сильных человека выражают свое могущество, давая друг другу почувствовать все то, что было утеряно ужасными обстоятельствами. Разрядка была долгожданным опустошением, возможность отпустить тело и мысли, при этом оставшись рядом. Зоя лежала с ним в одной постели, не позволяя дремоте уйти в глубокий сон. Ей приходилось помнить свой долг, хотя бережные объятия подкупали отключить голову и пустить все на самотек. Он доверял ей себя, свою жизнь и чувства, что чувствовалась даже в сонном прикосновении. Она слегка повернулась в его сторону, переплела пальцы и подняла их сцепленные ладони выше к подушке. — Я же обещала, что буду охранять твой сон, мой король. *** По ее щеке течет слеза, но вихрь неукротимого потока магии сносит жалкую, бесполезную влагу вместе с окружающими ее обломками прошлого, настоящего и более невозможного будущего. Над головой летательные аппараты Фьерды даже не пытаются атаковать, итог очевиден, зачем тратить уже и так довольно истощенные ресурсы. Если она уж слишком сильно будет сопротивляться, парем победит даже такую как она. Зоя Назяленская — первая и последняя, так и не состоявшаяся королева-гриш. За эти пару дней она смогла смириться с фактом приближающегося конца, однако оставаться последней оказалось не так легко. Последнее, за что она сможет поблагодарит святых — милость не быть свидетелем смертей остальных. Она осталось последней, привилегия и кара невероятной силы внутри нее. Обернувшись назад, позволяя себе последнюю слабость, она резким движением сводит руки, формируя с детства знакомую «бабочку». Вызов молнии не является проявлением прямой природы шквальных. Даже при хорошем уровне контроля разряды остаются очень нестабильными. Этот трюк не использует Вторая армия, так как риски слишком велики, чтобы рассматривать как стратегию. Между пальцами пробегает разряд, затем второй, образуя в руках медленно растущий шар. Где-то так догорал ее сад, в котором больше не будет посмертных цветов, ведь свой ей так и не хватит времени посадить. Ладони начинает жечь, в глазах мелькают пятна от напряжения и соленой влаги. Рев двигателей становится все громче, где-то в вдалеке слышатся угрозы и предупреждения. Разряды молнии вырываются наружу, разрывая пространство треском и громом. "Вот теперь и мне можно поспать". Зоя не зажмуривает глаза, не стискивает зубы, а без раздумий и страха прижимает ладони к груди, пропуская электрический ток через сердце. Это было быстро. Это было правильно. Это был конец.