никогда не буду прежним

Минхо стал другим: он больше не смотрит на Хана тем влюбленным взглядом, который дарил тому многие месяцы, не ждёт встречи с Ханом после своего тяжёлого рабочего дня, ведь джисон никуда не выходит теперь. Хо не смеётся и не проводит с Ханом всё своё время, как это было каких-то три месяца назад. — почему ты больше не смотришь на меня, как раньше, хён? вопрос, что нёс в себе столько боли и отчаяния, нарушил тишину и еле слышимый телевизор, который проигрывал какой-то американский сериал. Минхо вздохнул и поднес два пальца к переносице, устало потирая её. сколько ещё Хан будет задавать этот вопрос ему и сколько раз нужно ответить, чтоб до него, наконец, дошло: ничего не будет как раньше, теперь — нет. Джисон прикован к постели: нижняя часть туловища отказала, он не чувствует ничего ниже пояса, а ведь они оба совсем недавно думали о планах на будущее, о карьере, о семье. Минхо стоит у комода, что находится в коридоре, руками опирается о его края, и взгляд его прикован к многочисленным фотографиям в рамках, это была их особая традиция — путешествовать по миру и делать селфи, потом выставлять по одной фотографии из каждой страны на полочку. здесь было уже 12 фотографий. на каждой из них они счастливы. вот одна из последних, сделанная в танзании. Лино тогда сильно обгорел, но это не помешало ему исполнить мечту Джисона и отвезти его в сафари, чтобы тот мог увидеть жирафа, а Минхо так сильно хотел посмотреть на живого бегемота в дикой природе, что совсем забыл о своей поврежденной коже. на фотографии были два парня, а позади них красовались дикие животные — эта фотография была сделана за сутки до трагедии. Минхо сжимает столешницу пальцами, и после одним резким движением сметает все фотографии в рамках на пол, и те разлетаются на мелкие осколки, заглушая собой крик, который хо всё таки не сдержал в себе, как бы ни старался. просто он — не тот, кто будет с ним и в горе, и в радости. не тот, кто останется с ним, несмотря ни на что. и точно не тот, кто променяет свои лучшие годы на лежачего парня с глазами, полными преданности, но не имеющего ни малейшего шанса на ту жизнь, к которой они оба привыкли. он уйдёт одним ранним утром на работу, оставив записку на подушке Хана, попрощается, как жалкий трус, что не смог смириться с реальностью. а пока... пока на его шее не затянулась петля, он будет жить с постоянным чувством вины. вины за то, что хочет уйти. вины за то, что никогда не сможет быть вновь нежным и любящим с Джисоном. вины за то, что произошло в той чертовой поездке. и блядской вины за то, что знает: не спаси его Джисон тогда — он лежал бы сейчас на его месте, постоянно окутанный любовью и заботой до конца своих дней. но он всё ещё не тот, кто нужен Джисону.