(Не)прощённая

      Чужой рабочий кабинет с дубовым столом и кожаным креслом у плотно зашторенного окна кажется Веспер до жути тёмным и неуютным. Тусклый свет лампы давит на виски, и она не выдерживает: подходит к окну, рваным движением отдергивая тяжёлую штору. Несколько долгих минут она неподвижно стоит, наблюдая, как сквозь тёмные полотна ночи начинают пробиваться первые полосы света. Веспер пытается найти в этом явлении что-то счастливое, маленькую каплю надежды, но шаги за дверью и звон цепей снимают наваждение, заставляя вздрогнуть. Женщина отходит от окна, разворачивается к двери ровно в тот момент, когда она отворяется и внутрь заходит высокий мужчина-вампир, облаченный в тёмную форму с инициалами приспешника Константино. Он не церемонится, вталкивая перед собой обессиленную Нову, а когда она начинает заваливаться вперёд, рывком ставит на ноги. У Веспер внутри всё замирает от её вида: бледная кожа исполосована царапинами, где-то отчётливо видны синяки, рыжие волосы спутаны и перепачканы в грязи. Когда-то белоснежная рубашка покрыта пятнами крови, а её тонкие, красивые запястья неестественно перетянуты цепями. Весь её вид кричит о том, что ловчая сломлена, но лишь глаза — особенные, с янтарным отливом — говорят о силе духа внутри этой хрупкой девушки. Веспер прикрывает глаза, незаметно встряхивая головой, чтобы выкинуть из головы противно свербящую мысль о том, что это она сделала с ней.       Дворец Константино был слишком большим для того, кто проживает в нём большую часть времени один. Веспер была здесь не так часто, но каждый раз про себя отмечала этот странный факт. И сейчас, когда приспешник Главы вампиров перед членами Союза Сожжения и другими высокопоставленными лицами Ордена Других обвиняет Нову в шпионаже, вместо злости Верховная ведьма не может перестать задаваться вопросом: зачем этому плуту Константино такой огромный дворец?! — Скажешь что-нибудь в своё оправдание, Нова? — с презрением спрашивает хозяин дворца. Внешне он спокоен, но Веспер знает — стоит ловчей сделать хоть одно неверное движение, и мужчина разорвёт её одним взмахом руки.       Нова выглядит ошарашенной, крутит головой по сторонам, будто жертва, загнанная в угол, пытается найти пути отступления. Веспер чувствует, как тело сковывает ледяной ужас. Ей хочется, чтобы Нова сейчас рассмеялась, покрутила пальцем у виска и сказала, что это всё ложь. Но Нова молчит, смотрит в её глаза с такой болью, за долю секунды пытаясь передать столько всего: от горько сожаления до глубокой любви, а потом отводит взгляд и говорит страшное: — Это правда.       По комнате проносится удивлённый гул. Люсьен и Шен молча переглядываются, Оникс подскакивает с места, будто желает подойти ближе к девушке, но, шокированная, не может сдвинуться с места. Константино разочарованно качает головой, а Веспер… Веспер бросает все силы на то, чтобы мир внутри неё окончательно не рухнул.       Несколько вампиров в одно движение скручивают девушку, а Константино подходит ближе, поднимает её голову за подбородок и что-то спрашивает. Верховная ведьма не может разобрать его слов, в голове — шум, а по телу разливается ярость и злость. Она делает шаг в сторону Главы вампиров, собираясь отбросить его своим Присутствием, чтобы не смел больше приближаться к Нове, её Нове! Но чья-то рука хватает её за запястье, она с раздражением оборачивается, сквозь дымку злости видит перед собой Шена. Он качает головой, призывая не делать глупостей, и Веспер отступает, чувствуя как внутри всё разрывается: от предательства Новы, от отравленной этим любви и, чёрт возьми, от страха за девушку. — Веспер, ты знаешь, что это значит, — голос Константино вырывает её из пелены мыслей. Испуганным, затравленным взглядом она смотрит на мужчину, словно это не Нова своим признанием подписала себе приговор, а она сама, Глава Союза Сожжения, идёт на эшафот. — Раз Нова не хочет выдавать все подробности добровольно… — Нет! — встревает Оникс, наконец приходя в себя. Девушка сжимает руки в кулаки и Веспер замечает, как чёрная шерсть на её хвосте и ушах вздыбилась в порыве ненависти. — Вы не можете так поступить с ней, это бесчеловечно! — Не встревайте в это, мисс, — обращается к анимаморфу Люсьен. Он как всегда собран и сдержан, словно ситуация не стала для него неожиданностью. — Веспер?       Женщина поджимает губы. Все знатные люди, присутствующие на собрании, поднимают на неё внимательные взгляды. Мелкая дрожь бьёт тело Верховной ведьмы, ей хочется зареветь, словно раненый зверь, ведь у неё не осталось вариантов — её загнали в угол. Если бы Нова сказала ей раньше…       Раньше, когда ещё не держала за руку, когда не смотрела в глаза так трепетно и не улыбалась так лучезарно, наполняя сердце Веспер надеждой и теплом, когда ещё не целовала так нежно и не клялась в любви, оставляя багровые следы страсти на мягкой коже там, где никто не мог увидеть. Если бы Нова нашла в себе силы признаться до того, как стала смыслом жизни Веспер, всё могло быть по-другому.       Тогда Верховная ведьма не раздумывала бы ни секунды, отдавая разрешение на пытки. Тогда она сама казнила бы её в назидание другим. Но это всё сослагательно. Веспер знает, что не смогла бы.       Ведь женщина влюбилась в неё быстро, сама не смогла осознать, когда допустила эту оплошность. Не смогла пресечь и остановить себя от этой глупости. Отпустила и нырнула в этот омут с головой, а теперь не может всплыть и захлёбывается, ненавидя себя за слабость. — Тысячи жизней в обмен на одну, — продолжает давить Вампир, все ещё сжимая подбородок ловчей.       Нова скалится, мотает головой и, наконец, вырывается из его крепкой хватки. Она знает, что заслужила. Предателей не любит никто, предателей не должны жалеть. Нова слишком поздно поняла, что стала частью Союза, полюбила его главу и предала свою миссию. Но так и не смогла признаться тем, кого считала своей новой семьёй, не нашла сил. И именно поэтому она сейчас стоит здесь. Нове страшно, но не за себя, она не боится смерти. Нове страшно быть не прощенной Веспер. — Мы спасём целые поколения! — Нет! — Оникс подскакивает к ловчей, пытается взять её за руку, но вампиры нагло отталкивают её. Анимаморф падает на пол и смотрит на них с отвращением, ловит напуганный, но благодарный взгляд Новы, а потом с ужасом смотрит на Верховную. — Ты не можешь так поступить, Веспер! Разве она ничего для тебя не значит?!       От этого упрёка у Веспер в груди всё снова рвётся на части. Нова смотрит на неё обречённо, хочет знать ответ. Женщина понимает, почему Оникс так реагирует, ведь она — фамильяр ловчей, их связь тонкая и не каждому понятная. Веспер хочет закричать в ответ, сказать, что ей сейчас не лучше: больно и страшно, но если она выберет сейчас любовь, то уничтожит всё, за что так долго боролась. За что они все боролись. — Я даю своё согласие, — холодно произносит она. Говорит быстро, не позволяя себе задуматься хоть на секунду. — Узнайте информацию любыми методами, только… — её голос теряет свою сталь и дрожит. Не смотрит на Нову, потому что знает — не выдержит. — Оставьте её в живых. — Казнь будет публичной, но до неё она не умрёт — говорит Константино, а затем отдаёт приказ приспешникам: — Уведите, и подготовьте подвал. Шоу будет зрелищным.       Вампиры уводят Нову, а Веспер утыкается лицом в ладони, наконец понимая, зачем Константино такой большой дворец. — Пошёл прочь! — рявкает Веспер слуге Константино. Лицо вампира искажается в недовольной гримасе, но он подчиняется, покидая кабинет.       Верховная ведьма медленно подходит ближе, пытаясь успокоить колотящееся сердце, протягивает ладонь, мягко касаясь щеки, на которой виднеется царапина. Нова молчит, лишь теснее прижимается щекой к ладони, прикрывая глаза. С Веспер спокойно и не больно. Мысленно просит лишь об одном, чтобы она сейчас не одёрнула руку, дала объясниться. Девушка вздрагивает, когда слышит щелчок, а затем расслабляется, чувствуя, что на запястья больше ничего не давит. — Спасибо, — одними губами произносит ловчая, растирая кожу на освободившихся руках. — Объясни, почему? — голос женщины спокоен, но Нова улавливает в нём дрожь. — Ты ведь такая же, как и мы. Другая. — Я с детства воспитывалась в Церкви, Веспер, я не знала другой жизни, — она делает паузу, пожимая плечами. Прочищает горло, пытаясь продолжить, но понимает, что оно ужасно пересохло, отчего каждое слово причиняет дискомфорт. — Извини, можно воды?       Женщина быстро-быстро кивает, проводит ладонью по своим светлым, аккуратно собранным волосам, словно корит себя за то, что не подумала об этом с самого начала. Берёт со стола графин, наливает в стеклянный бокал и протягивает Нове. Та осушает его за несколько секунд и, виновато, просит ещё. Веспер молча протягивает ей ещё один наполненный бокал. Нова благодарно кивает, слегка поморщившись от боли в рёбрах, вызванной резким движением. Веспер до искр в глазах впивается ногтями в собственную кожу. — В Церкви я никогда не сталкивалась с осуждением, мне говорили, что эта особенность дана мне Господом для миссии. Мне говорили, что Другие — это ошибка природы и мутировавший геном. Я должна была спасти мир, и я верила в своё предназначение. А потом, когда стала старше, я стала покидать стены Церкви и на улицах столкнулась с осуждением. Я стыдилась своего дара и ещё сильнее уверовала, что должна избавить мир от этой аномалии. Чтобы все были равны, понимаешь?! А потом… потом я встретила вас. — Что изменилось? — Каждый день я была частью вашего мира, частью Союза, — лицо Новы озаряется искренней улыбкой, такой тёплой, что Веспер кажется, будто эта девушка — самая настоящая посланница Солнца. — Видела, сколько Других страдает от людей, от церкви. Поняла, что такие как я — не аномалия, а такая же норма, как и обычные люди. Мы просто сильнее. — Почему ты не рассказала раньше, Нова? — Женщина ходит из стороны в сторону, заламывает руки. Ну почему, почему она молчала? — Когда ещё можно было что-то изменить, когда я могла помочь тебе! — Я боялась, Веспер! — Громче, чем хотела, выкрикивает Нова. Испугавшись, она замолкает и, сделав глубокий вдох, продолжает. — Оникс и Хорхе стали мне самыми близкими друзьями, такими, которых у меня никогда не было. Шен стал замечательным наставником, даже несмотря на его замкнутость и отрешённость, мне удалось разглядеть в нём хорошее. Даже Люсьен стал для меня кем-то особенным, кем мне хотелось бы дорожить. Но больше всего я боялась потерять тебя. — Нова… — Веспер останавливается напротив, хочет что-то сказать, но Нова поднимает руку, призывая дать ей закончить. — Каждый день, каждый момент нашего с тобой сближения я была так счастлива и с такой же силой ненавидела себя за ложь. Я хотела, правда хотела признаться, но каждый раз смотрела в твои светящиеся глаза, засматривалась на улыбку, вслушивалась в речи о том, что всё будет хорошо, когда мы завершим наше дело, и просто не могла найти в себе силы сказать. Я бы разрушила мир внутри тебя и не знаю, смогла бы… — Ты не просто разрушила мой мир, Нова, ты его испепелила.       Эти слова — нож в сердце. Ловчая ожидала их, но оказалась не готова их услышать. Понимание, что она снова всё испортила, накрыло с головой, а сил сдерживать слёзы, которые рвались наружу ещё несколько часов назад, когда чужие грубые руки выбивали из неё информацию, больше не осталось. Падая на колени, она прячет лицо в дрожащих ладонях, захлёбываясь в истерике. — Почему ты не рассказала им всё? — голос Веспер наполнен теплом, Нова кожей ощущает, как женщина опускается рядом, заключая её в объятия. Ловчая обхватывает её руками, вжимается в неё, игнорируя острую боль в собственном теле, и плачет. Плачет, пока истерика не отпускает. — Они убили бы меня, Веспер, — всхлипывает Нова. — Я не хотела умирать, не объяснившись с тобой. — Я боюсь тебе верить, Нова.       Слова Веспер обжигают, девушка вскидывает голову вверх, поджимая губы. Вся её невыплаканная боль ушла вместе с истерикой, оставляя пустоту в груди. — Но я верю тебе.       Женщина ладонями бережно обхватывает её лицо и мягко целует. И в этом поцелуе нежность смешивается с болью, а любовь — с отчаянием. — Никогда не прощу себе, что позволила сделать это с тобой. — Ты не виновата, — Нова качает головой, мёртвой хваткой вцепившись в плечи ведьмы. — Ты меня выбрала ведь не просто по имени, ты мне верила, а я… предала. Я заслужила. — Я выбрала тебя, и ты зажгла что-то внутри меня, — Веспер проводит ладонью по её волосам. Не может найти себе объяснения, почему даже не попыталась поговорить с советниками, что-то сделать, а так просто отдала свою девочку на растерзание этим стервятникам. Но больше она так не поступит. Только не с Новой. — Я не отдам им тебя, Нова, никогда больше. — Зачем я тебе такая, Веспер?       Женщина вздрагивает от этих ужасно неправильных слов, сказанных Новой. Хмурится, качает головой и теснее прижимает девушку к своей груди. — Ты освещаешь мне путь в этой тьме.       Эти слова греют, ведь обе знают, что это — признание в любви. Они молчат, прижимаясь друг к другу. Веспер ласково гладит волосы своей подопечной, кончиками пальцев водит по ранам, словно пытаясь заживить, а Нова вдыхает такой родной запах любимой женщины. Нова боялась остаться непрощенной, и до сих пор сомневается, что её предательство можно простить. Но Веспер прощает, и ловчая времени обещает себе биться за неё, чего бы ей это не стоило. — Если бы меня попросили выбрать из тысячи судеб, — вдруг говорит Нова, поднимая голову и заглядывая ведьме в глаза. — Я бы не раздумывая пошла за тобой.       Веспер наклоняется, утыкается лбом в чужой, и шепчет, шепчет, что всё будет хорошо. Женщина сделает всё, чтобы Нова была в безопасности, даже если это значит отречься от союза с Орденом Других, пойти против Константино. Веспер готова снять с себя обязательства Главы Союза Сожжения, если потребуется, и действовать самой во благо спасения Других. Но это всё потом, а пока она подхватывает ослабевшую Нову на руки, зажигает Присутствие внутри себя на полную, распахивает дверь в коридор и, отбрасывая магией охранников, уверенным шагом движется к выходу, где её уже ждут Шен и Оникс. Люсьен появляется в самый последний момент, помогает незаметно пройти через главный корпус и прощается, желая удачи.       Магия Веспер обволакивает Нову, погружая в сон, чтобы перемещение не вышло для неё смертельным, а затем они исчезают, оставляя после себя десяток усыплённых охранников в коридоре и горький шлейф непокорности в воздухе.