Противоположные стороны

      Дыхание сбивается, пока Гермиона быстро бежит, еле успевая перепрыгивать через развалины. Сзади слышны крики, взрывы, видны вспышки от заклинаний. Нога соскальзывает, и она с тихим писком падает на землю, успевая зацепить лбом огромный булыжник.       Девушка тихо шипит и касается рукой раны. Кровь быстро заливает её лицо, и она достаёт палочку, заклинанием залечивая рану. Поднимается на ноги и снова шипит от боли, но теперь уже в ноге. Кажется, она серьёзно повредила её. Оборачивается и ускоряет шаг, хромая, но при этом довольно быстро передвигаясь.       Гермиона подходит к заброшенному зданию и оглядывается по сторонам. Тихо и пусто. Грохот битвы остаётся позади. Придерживаясь одной рукой за стену, она подходит к двери и открывает её. Противный скрип нарушает тишину, и Гермиона взволнованно оборачивается, быстро проникая внутрь. Внутри здания настоящий погром. Кажется, раньше здесь был паб или кафе. Столы и стулья перевёрнуты. Барная стойка разгромлена, и теперь неясно была ли здесь настоящая битва или Пожиратели смерти просто развлекались, разрушая всё подряд.       Прижавшись к стене, Гермиона переводит дыхание, откидывая в сторону терзающие мысли о том, что когда-то здесь веселились. Возможно, встречались с друзьями или с коллегами по работе, чтобы отдохнуть и выпить. Теперь же всё здесь было разрушено, пропитано болью и последствиями этой разрушительной войны.       Тихий хруст стекла, которое ломается под грубой подошвой, заставляет Грейнджер затаить дыхание и резко вытянуть руку с палочкой вперёд. Она вжимается спиной в стену и поворачивает голову, пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте. За полуразрушенной стеной точно кто-то есть. Девушка крепче сжимает палочку и делает короткий шаг, готовясь к атаке. Подходит к самому краю стены, чувствуя бешеное сердцебиение в груди. Возможно, это кто-то из своих. Ей хочется в это верить.       Гермиона уже собирается сделать резкий выпад вперёд, но её опережают. Первое, что бросается в глаза — серебристая маска Пожирателя смерти. Её палочка направлена прямо ему в грудь, точно так же, как и его, кончик которой направлен в её грудь. Гермиона успевает почувствовать знакомый хвойный запах прежде, чем видит светлые волосы. Это белое пятно слишком сильно выделяется на фоне его чёрной одежды.       — Грейнджер? — риторический вопрос срывается с его губ, когда он пристально осматривает лицо девушки.       — Малфой…       Девушка поджимает губу, чувствуя, как подкашиваются её ноги от волнения. Прошло чуть больше года с их последней встречи. Гермиона подавляет в себе желание подойти ближе и обнять его, когда он снимает маску Пожирателя. Его лицо ничуть не изменилось. Разве что скулы стали острее, а щёки более впалыми. Взгляд ожесточился. Она не удивлена, поскольку и сама не раз слышала о том, что люди видят изменения в её внешности. Во взгляде. Походке. Во всём. Война изменила всех...       Против их воли эта встреча переносит их на шестой курс Хогвартса, когда между ними всё только началось. Зародилось это куда раньше. По всей видимости, ещё на курсе третьем. Тогда Гермиона стала ловить его долгие заинтересованные взгляды в большом зале Хогвартса или на уроках, но не придавала этому значения.       Блондинистый задира кидался оскорблениями и искал повод задеть гриффиндорцев, и Гермиона пропиталась стойкой ненавистью к нему. И ненавидела вплоть до шестого курса. Впрочем, уже к концу пятого курса она стала понимать, что эта ненависть была мнимой. Она просто привыкла его ненавидеть, но на самом деле не испытывала ничего такого. Стала замечать в нём такие черты, как ум и рассудительность. Стала видеть в нём привлекательного парня, и это поначалу пугало.       Однажды в коридоре в начале шестого курса Гермиона запнулась и точно полетела бы лицом в каменный пол, если бы не рука Малфоя, который успел её подхватить. Смахнув пышные кудри с лица, она подняла голову, посмотрела на Малфоя с широко распахнутыми от удивления глазами.       — Всегда пожалуйста, Грейнджер, — сказал он тогда, убирая от неё руку после того, как она уже твёрдо стояла на ногах.       Это было первое их взаимодействие. Тогда Гермиона была слишком шокирована, поэтому не смогла произнести ни слова. С того самого дня Драко Малфоя стало слишком много. Он стал чаще появляться в поле её зрения. Всё чаще посещал её мысли. И однажды на уроке зельеварения она поняла, что действительно что-то испытывает к нему.       — И ещё оно пахнет для каждого по-своему, в зависимости от того, какие запахи нам нравятся, — говорила Гермиона, не сводя глаз с бурлящего зелья. — Например, я чувствую запах свежескошенной травы и нового пергамента, и… зелёных яблок.       Её взгляд быстро скользнул по стоявшему слева Драко Малфою, который не сводил с неё своего серьёзного взгляда. Что-то переменилось в его лице, и она покраснела, тут же отворачиваясь. Слова о яблоках слетели с её губ слишком неожиданно. Этим она и выдала себя, ведь в руках слизеринца часто можно было увидеть этот фрукт. В конечном итоге Драко Малфой отвоевал себе местечко в её сердце, отодвинув на второй план друзей и книги.       Она всё так же проводила свободное время в библиотеке, но её мысли часто были заняты вовсе не учёбой. В один из таких дней, подпирая подбородок кулачком, она раз за разом вспоминала светлые волосы и серые глаза. Его кривую и наглую ухмылку, от которой сердце начинало биться быстрее. В нос ударил уже до боли знакомый запах парфюма, и она взволнованно выдохнула, поднимая голову. Малфой стоял рядом, держа в руке зелёное яблоко. В другой руке у него был учебник, который он положил прямо перед ней. «Расширенный курс перевода древних рун».       — Я слышал, ты искала этот учебник, — сказал он, скользнув взглядом по её кудрям.       Гермиона перевела взгляд с его лица на учебник и растерянно захлопала глазами. Рядом с ним она всегда теряла дар речи, поэтому было неудивительно, что она снова не смогла вымолвить ни слова.       — Всегда пожалуйста, Грейнджер, — усмехнулся Драко и, покрутив яблоко в руке, развернулся.       — Малфой, — окликнула она, не узнавая свой собственный голос. Парень замер всего на несколько секунд прежде, чем повернуться. — Спасибо.       Их история началась с этого самого учебника и в тот самый день в библиотеке. И они оба помнили, как тяжело было скрывать свои отношения от друзей. Помнили, как сбегали ночью на астрономическую башню. Помнили, как грелись в объятиях друг друга, даже не нуждаясь в согревающих чарах. Она без умолку рассказывала ему о чём-то, а он слушал, наслаждаясь её голосом. Позже разговоров стало меньше, потому что большую часть времени они проводили, занимаясь другими вещами.       Драко помнил вкус её губ. Они напоминали ему ванильное мороженое. Он любил слушать её, но ещё больше он полюбил целовать её. Чувствовать её мягкие губы и горячий язык, ощущать мелкую дрожь её тела и зарываться рукой в мягкие кудри. Они могли целоваться часами, а потом страдать от болезненного жжения в губах в своих постелях, думая друг о друге и сгорая от ожидания следующей встречи. Они встречались только ночами, чтобы их никто не увидел. Они быстро привыкли к этому, правда, изредка приходилось досыпать на лекциях из-за недостатка сна.       — Я думаю, что мы… — начала однажды Гермиона, сидя на полу между разведённых ног Драко и прижимаясь спиной к его торсу. — Ты же понимаешь, что наши отношения ни к чему не приведут?       — Не думай об этом, Грейнджер, — шепнул он, отодвигая в сторону её кудри и оставляя поцелуй на её шее. — Живи сегодняшним днём.       И она послушала его. Жила «сегодняшним днём». Днём гриффиндорка-отличница морщила нос при виде студентов серебристо-зелёного факультета, а ночью с удовольствием прижималась к груди Драко и сгорала от поцелуев и прикосновений слизеринца.       — Я люблю тебя, — шептали его губы, покрывая поцелуями каждый миллиметр её кожи. Гермиона задыхалась от переполняющих её эмоций. Она испытывала то же самое, но боялась признаться первой.       — И я тебя люблю, — отвечала она, крепче прижимаясь к его телу и ловя губами его собственные губы.       И сейчас, стоя друг напротив друга с вытянутыми палочками наготове, эти слова казались чуждыми. Такими неестественными и неправильными. Гермиона сотню раз представляла себе их встречу, но никогда не знала точно, как себя поведёт, если это все же случится.       Её рука дрожит, когда его собственная опускается вниз. Теперь только она угрожает ему палочкой. Сдавшись, она следует его примеру и тоже опускает палочку вниз.       — Тебя неправильно поймут, если узнают, что ты отпустила меня живым, — усмехается Драко, прослеживая за её рукой. После его взгляд цепляется за кровавые линии на её лице после неожиданной встречи её лба с камнем.       — А тебя публично казнят, Малфой, — так же колко отвечает ему Гермиона.       — Я давно уже мёртв, — сухо отвечает он. Эти слова больно ранят, вынуждая её отвести взгляд, поджав губы.       Гермиона понимает, что глубоко ошибалась, когда считала, что всех Пожирателей забавляет эта война и веселит возможность забирать жизни. Теперь она видит, что далеко не все счастливы прислуживать Тёмному Лорду.       — Я тоже, — тихо шепчут её губы.       Он хмурится, крепче сжимая палочку в своей руке. Ему не менее больно слышать подобное от неё. Некогда живая, энергичная и полная жизни Гермиона мертва внутри. Осталась лишь её жалкая высохшая от голода и скорби оболочка, смутно напоминая ему прежнюю Грейнджер.       — Тебе надо уходить, Грейнджер, — говорит Драко, понимая, что у них нет времени. Вот-вот сюда заявятся остальные Пожиратели, и тогда у него не будет шансов спасти её.       — Сам уходи, — отвечает она, вспоминая про больную ногу. Она зашла сюда, чтобы подлатать себя, никак не ожидая встретить тут любовь всей своей жизни. Совсем недавно зажившие раны в её груди вновь начали кровоточить, и она едва сдерживала слёзы.       — Через несколько минут здесь будут мои люди, — вздыхает Драко.       Мои люди. Которые убивают её людей. Она закусывает губу и наклоняется, направляя палочку на свою ногу. Драко щурится, внимательно наблюдая за её действиями. Хочет подойти ближе, но вовремя останавливает себя. Ни к чему это.       — Знаешь, я давно перестала верить в нашу победу, — говорит Грейнджер, чуть хмурясь. — Даже не хочу думать о том, что будет после вашей победы. Я… устала бороться. И, если тебя не затруднит… Я была бы рада умереть от твоих рук, а не от рук, к примеру, твоей чокнутой тётки…       — Не говори ерунды, Грейнджер, — он злится и крепко сжимает челюсть, до хруста в костяшках сжимая палочку в руке. — Я не стану тебя убивать.       — Тогда давай умрём вместе, — Гермиона снова поднимает свою палочку и направляет на него.       Драко смотрит на кончик её палочки и недолго думает прежде, чем согласиться с её предложением. Затяжные месяцы войны превратили его в беспощадного убийцу, полностью уничтожив в нём прежнего Драко. Ну, или почти полностью. Их встреча пробудила в нём то, что уже давно спало. Но легче от этого не становилось. Их встреча лишь напомнила ему о её плачевном и шатком положении. Волан-де-Морт точно победит, и лучшее, что ждёт Грейнджер — это смерть.       — На счёт три, — шепчет одними губами, крепче сжимая палочку в руке.       Драко повторяет её движение — поднимает палочку и сжимает её сильнее, направляя прямо в грудь девушки.       — Один.       Голос девушки дрожит. По щеке скользит слеза, которая выглядит кристально чистой на фоне её лица, перепачканного кровью и грязью.       — Два.       Это ещё тяжелее, чем накладывать Обливиэйт на родителей. Рука начинает дрожать, и она жмурится, позволяя слезам заливать её щёки.       — Не могу.       Гермиона опускает палочку вниз, замечая проскользнувшее облегчение на его лице. Он бы не сделал этого, даже если бы услышал заветное «три». Получил бы смертельное в грудь от неё и умер, оставив её на растерзание Пожирателям.       — Ещё рано сдаваться, Грейнджер, — говорит он, внезапно собравшись. — Уходи отсюда. Уходите на север… К утру здесь будет целая армия самых сильных людей, которые служат Тёмному Лорду…       Девушка вытирает слёзы и смотрит на него со слабой улыбкой на губах. Опрометчиво предлагать бежать гриффиндорцам. Впрочем, она уже не ощущала себя истинной гриффиндоркой. Никакой надежды у неё не оставалось.       Время неумолимо бежит вперёд, и Драко понимает, что остаётся совсем немного до встречи с Пожирателями. Он хватает Гермиону за локоть и силой тащит к чёрному ходу. К его удивлению, она не сопротивляется.       — Ты должна жить, Гермиона, — говорит он, открывая дверь и выталкивая девушку на улицу. — Пообещай, что не сдашься.       — Обещаю, — тихо шепчет девушка, встречаясь с пронзительным взглядом его серых глаз. Он коротко кивает и толкает её в сторону леса.       — Иди!       На негнущихся ногах она двигается в сторону леса, глотая собственные слёзы и пытаясь запомнить исходящий от него запах мха, кожи и древесины. Никакого намёка на зелёные яблоки. Она так отчаянно хотела запомнить этот запах. Теперь его амортенция будет пахнуть именно так. Мхом, кожей и древесиной…       Добравшись до безопасного места, она аппарировала прямо в Гриммо, шагая быстро и решительно, попутно вытирая слёзы, которые уже начинали душить её.       — Что-то случилось, Гермиона? — её встречает взволнованная Джинни.       — Я получила информацию, которая поможет нам выиграть время, — говорит Грейнджер, крепче сжимая руки в кулаки. — Мы сможем нанести удар по значительной части армии Волан-де-Морта.       Джинни распахивает глаза шире, а Грейнджер воодушевлено приподнимает уголки губ, стараясь скрыть за улыбкой боль. Уизли убегает наверх, чтобы разбудить других и выслушать план Гермионы.       — Прости меня, Драко, — одними губами произносит Грейнджер, вытирая последнюю слезу и прочно запечатывая глубоко внутри все свои чувства. В конце концов, она же обещала ему не сдаваться.