Розовые очки

Темные пальцы сжимают белую камеру, груботдавя на ее стенки. Оператортшумно пыхтит, цепляясь за чужие руки. Стараясь избавиться от болезненного давления на системы. — Отпусти паршивец! Оператор натужно твентелирует, все еще старательно вырываясь из крепких протезов этого гибрида. Его голос разрезал невнятныеизвуки камеры и грохота войны за их спинами. Гибрид тяжело дышит через зубы, продолжая давить на камеру. — Ты и все твои паршивые собратья. Вы ничтожное отродье канвееров и блядског массива. Вы видите нашу кровь, у многих из вас травмы и загоны по этому поводу. Да? Еслитте капельки, что вам доводилось лицезреть наносили вам такие травмы, так посмотрите же вы на реальный мир. Ох я знаю. Я знаю, как вы воспринимаете этот поганый мир. Так почему бы вам, да! Я обращаюсь к вам! Ко все гадам, что смотрят через эту ссаную линзу твоей вонючей камеры этот сраный репортаж из самого эпицентар, на реальность!? Руки груботразворачивают оператора, вцепившись ногтями в гочую крышку панелей, с треском вырывая ее. Пальцы впиваются в скопление проводов, болезненно вырывая из под блока фокуса маленький чип. Система отозвалась ошибками, на экран выскочило окно о повреждении восприятия. Гибрид грубо разворачивает оператораик себе. Перед агентом стоял, напуганный, зашуганый мужчина, с обгорелой местамикожей, с вытекшим глазом, на месте которого виднелаясь кровавая впалина, длинные спутанные волосы черного цвета напоминали скорее мочалку, нежели нормальные волосы. Его испуганное и испещрённое шрамами лицо чуть ли не рыжая выпалило ему в линзу все, что накипело. — Смотри еблан! Что ваши блядские создатели сотворили! Что сделали те, кто ещё на конвейере вживил вам эти моячки "розовые очки". Грубо толкнув камеру в сторону полей сражения, гибрид шумно задышал, было видно, как сильно дрожат у него руки, как целый глаз нервно сокращает веки, как сам глаз блестит и чуть ли не рыдает на взрыв. Вновь севший и явно нездоровый голос крикнул на оператора. — Смотрите же суки! Под черными туфлями блестныли винные разводы. Длинный след из кровавых ошметков тянулся по дороге. Раскалённый асфальт моментально каптил кровь, в воздухе повисло злавони из горелой плоти и резины, в перемешку с едким запахом метана и пороха. Обломки фарфора и мелких проводков смешались в бесформены массы с мясом. Длинные, еще пока что влажноватые органы растянулись вдоль улицы. Плавно и методично отрывая от себя куски при движении половины тела. По асфальту, ползли остатки от скибидиста, голова, кусок сидушки, немного фарфора от основания и механический протез, плавно подтягивающий остатки тела к себе. Бачок разбит в дребезги, за ним скрывался сливной механизм, на который, как на шампур накрутились мены и органы, еле заметно подрагивая, от незавершённого процесса смыва. Каштановые волосы слиплись в растрёпанные и кровавые пряди, шня покрылась кровавой накипью, кожа отслаивается и мерзкими подгорающими угольками падали на асфальт. Глазные яблоки были разорваны, нос, губы, веки: првевратились в мерзотнейшую смесь угля и крови. Несмотря на оьгорелоетлицо, он говорил, губы еле заметно двигались, нашёптывая тихие слова. — Прости мне все грехи, да покончи с моими муками... Он продолжал бесцельно ползти вперед, скрепя ржавым протезов о изколотый асфальт. Множество разбросаных органов, многочисленные ошметки и полумертвые тела. Они не мертвы. Кто-то судорожно вздыхает, кто-то сдавливает в дрожащих как осиновые листья деревянный крестик, неумело вырезанный из обрубка не самого качественного дерева. Но и мертвых не мало. Разбиты в хлам тела, либо являлись полусгнившими и разлагающимися жмурами, либо весьма свежие обрубки конечностей. «Они свое отстрадали» Камера медленно разворачивается к гибриду. Мужчина выдавливал в собственный подбородок дуло потрёпанного пистолета, то и дело наровясь сломать самому себе челюсть. Светлые слёзы катились с его черной от сажи щеки, падая на изорваную одежду. Губы покрытые кровью медленно и с ужасно мерзким звуком рвущейся плоти отлепились друг от друга. — Прощай, тварь. Выстрел Тишина