Мягкость каменной чешуи

      — Расслабьтесь, юдекс.       Этот ровный полушепот будоражит, вынуждает выдохнуть ещё тише и, наконец, спрятаться за густотой собственных ресниц.       Он не мог позволить себе полюбить «узурпатора», — того, кто с большей вероятностью на стороне небесного порядка Селестии, как поставленный ею Архонт. Только вот его никто не спрашивал, когда чарующая аура внешнего спокойствия Моракса постепенно обволакивала сам разум, всё больше утягивая в безвозвратное. Архонт одновременно и непоколебим, и мягок, что Нëвиллет понял ещё в день их первой встречи: напряженная атмосфера их общения быстро сменилась дружеской, и была слишком уж неподходящей для разговора, в котором юдекс желал привлечь собеседника к ответственности за былые прегрешения.       Ох, непоколебимый долг… И даже он держался на одних лишь размытых воспоминаниях Сциллы, которые разбились вдребезги при конфликте с противоречащей реальностью. Его суждения постепенно отдалялись от мировоззрения инкарнации, особенно, когда архонт стал появляться в его жизни всё чаще. Разве стал бы «узурпатор» учить своих детей самостоятельности, со всем трепетом оберегая каждого из них?       — Моракс… — Нëвиллет тянет это имя, словно смакуя его всей своей сутью, и Архонт совсем тихо урчит в ответ, когда прячется у плеча юдекса и носом зарывается в россыпь серебристых волос.       Моракс пахнет спокойствием горы Аоцзан, и запах Верховного Адепта схож с тем горным порывом у вершины, который оба могли ощутить в процессе их совместной прогулки. Это приглушает ту горечь нахлынувшего на Нëвиллета послевкусия. Знай он, какие режущие воспоминания о эмоциях хранит в себе вода у обители Хранительницы Облаков — никогда в жизни не прикоснулся бы к ней.       Обоим хотелось расслабления, прежде чем драконья натура могла бы хоть как-то дать о себе знать. Впрочем, оба столь же сдержанны, дабы обуздать подобные порывы и не позволить… а может и осознанно поддаться в момент обоюдной слабости перед желанием. Это и роднит их с людьми — напоминает о том, сколь долго те живут средь «смертных».       Хотя подобное гармоничное сближение Божественного Зверя и дракона может показаться не менее дивным, нежели их «человечность».       Нëвиллет не помнит, когда человеческие обличья приобрели драконьи черты, однако оба хвоста уже давно бесцеремонно переплелись друг с другом, раскрывая их привязанность, а руки Моракса на спине казались слишком уж привычными, отчего ему хотелось лишь быть ближе. Куда ближе.       Отчаянное кратковременное желание, но разве не сам Моракс говорил ему позволить себе предаться даже наиглупейшим из них? Он знал — никто не осудит.       Нëвиллет вздыхает.       — Что случилось? — звук прямо напротив уха сопровождается щекочущим дыханием Архонта, и судья не дышит, когда вслушивается в тот низкий тембр. — Мне отпустить Вас?       Он не отпускает. Напротив — одной рукой скользит по изгибу талии Нëвиллета, где приближается к руке, дабы ухватить его ладонь своею, отчего их пальцы сплетаются в мягком жесте, а сам Моракс приподнимает голову, вновь показывая мужчине сияние его янтарных глаз; проницательный взгляд, что стремился заглянуть в саму душу юдекса и раскрыть всё потаённое, о чем мог не знать даже сам её владелец.       — Не нужно, — может, он и отвечает с опозданием, однако вмиг плечи Архонта расслабленно опускаются, словно его слова избавили того от излишних сомнений. И это он говорил о расслаблении? — Позвольте.       Нëвиллет не знает, зачем спрашивает, и почему их общение продолжает перенимать те уважительные нотки привычной им деловой речи. Это по-своему завораживает, только вот оба навряд ли знают причину притягательности их общей особенности.       — Дицзюнь, — ладонь Нëвиллета тянется к щеке Моракса, где ложится поверх мягкой кожи. Изящные черты лица плавно переходят в рога луна, и ему хотелось бы прикоснуться к ним, не терзай его рой противоречивых мыслей. Взгляд юдекса слегка меркнет. — Многие истории ведают о Ваших начинаниях, ровно как и о великих достижениях. Кажется, Селестия Вам благоволит, раз даровала так много титулов.       — Это не заслуги во имя Селестии, — Архонт склоняет голову вбок, в явных попытках прижаться щекой к ладони юдекса. Даже Бог Войны может быть ласков, и осознание этого смягчает. — Непозволительно оставлять людей наедине с последствиями Войны Архонтов. Вам ведь они тоже полюбились, не так ли?       Взгляд янтарных глаз из-под ресниц вновь оказался на Нëвилетте, и присущая им пронзительность вынудила его напряжённо сжать переплетённые пальцы у чужой ладони. Чарующий контраст — никак иначе.       Ему захотелось взволновано заерзать хвостом, однако тот уже был переплетен с чужим.       — Ваше право, — большой палец продолжает гладить щеку, а лик Нëвиллета слегка приблизился к тому, что был напротив, словно пытаясь получше заглянуть в сияющие янтари. — Однако мне весьма любопытно увидеть тот облик Небесного Императора, в котором Вам пришлось принять на себя бразды правления. Истинное изящество старейшего из Архонтов, должно быть, ещё более завораживающее.       Он видит, как поднимаются уголки губ Моракса, и краткость этой эмоции не позволяет вдоволь насладиться чужим довольством. Благо, в его глазах отражается куда большее, нежели тот позволяет увидеть, скрываясь за внешней невозмутимостью: взгляд игрив, и пальцы сплетаются крепче.       — Знали бы Вы, как лестно услышать подобное от Властителя Гидро… — и ведь точно хочет сказать, что это слишком противоречиво, как для взаимоотношений дракона и Архонта. — Как пожелаете, но не сейчас.       «Позже», — Нëвиллета вполне устраивает. Моракс же не сохранял длительного молчания, хоть и был в состоянии пробыть в бездействии куда дольше представляемого.       — И насколько же Вам оказались по нраву легенды обо мне? — тёмная чешуя оказалась куда мягче ожидаемого, когда Моракс крепче сплелся с другим — более светлым хвостом, а сияющее в янтарях любопытство могло пересекаться с жаждой одобрения со стороны Нëвиллета. Это побуждает улыбнуться.       — Достаточно, дабы я возжелал узнать Вас лучше — и уже лично, — он тянется ещё ближе к Архонту, до безобразия сокращая расстояние меж их ликами; с каждым миллиметром Нëвиллет говорил всё тише, пока не ощутил жгучий выдох из приоткрытых уст напротив — и даже те озарила ответная улыбка. — Как сейчас.       Жар дыхания смешивается, когда юдекс чувствует скользящие вдоль его затылка пальцы, что быстро зарываются в густоту длинных волос у макушки. Удивительно, но он привык даже к тому потоку энергии Верховного Адепта, излучаемого его аурой, особенно — в непосредственной близости, подобно этой. Нëвиллету хотелось погрузиться глубже в слепящий его омут и сполна испробовать всю сущность Моракса, дабы понять глубинное — умело сокрытое в самом нутре луна. Низменное желание, которому он поддаётся.       Все тягостные мысли покидают его за мягкостью желанных губ.