***
Третий год после войны, третий год на посту Хокаге — Какаши не заметил, как они пролетели. Вся его жизнь была либо воплощением чужих кошмаров, либо — желаний. В свои тридцать четыре он чувствовал себя стариком в молодом и сильном теле. Какаши пытался успеть везде и сразу. Ответственность за столько людей непрерывно давила, порой было жаль, что в сутках так мало часов. Он работал на износ, часто забывая поесть, но всякий раз, глядя на то, как быстро растёт и развивается Коноха, испытывал гордость. Это чувство было пока непривычным. Впервые Какаши испытал его, глядя на Наруто, Саске и Сакуру после окончания войны. Они выросли, и пусть в их успехах было мало его заслуги, Какаши гордился своими ребятами. Да, тут его помощи было мало, но Коноха… Здесь он точно знал: это его заслуга. Не убийства, смерть и разрушение, а восстановление, созидание, создание нового с нуля. Это был ни с чем не сравнимый опыт, приносящий настоящее удовлетворение. В то же время он помогал забыться, забыть про кошмары. Заглушал дорогие голоса из прошлого. Картины прошлого постепенно теряли яркость и чёткость. В очередной раз Какаши удивился прозорливости Цунаде: на посту Хокаге он лечил душу. Только тело от таких нагрузок постепенно начало напоминать, что ему не двадцать лет, за спиной множество ранений и травм, и стоит следить за собой тщательней, если хочется и дальше приносить пользу людям. Какаши не думал, что когда-нибудь добровольно пойдёт на это, но попросил Шикамару записать на медосмотр. — Может, мне тоже записаться? Кажется, у меня проблемы со слухом. Какаши хмыкнул. Покачал головой. Он откладывал ежегодные осмотры как мог, просто потому что жаль было выделять несколько дней на диспансеризацию. А ещё потому что был велик шанс встретить в больнице Сакуру. Какаши позволял себе думать о ней редко, как позволяют сладкое, когда его нельзя. Война всколыхнула взвесь в его сердце, и с самого дна наверх поднялись чувства, скрытые от самого себя. Больше не было возможности их отрицать: Сакура стала слишком дорога. Так не заботятся о простом сокоманднике: когда от страха за жизнь перехватывает дыхание, когда действуешь не просто на инстинктах — молниеносно, не успевая подумать. Когда прыгаешь в пекло, не боясь сгореть, ведь главное — спасти её. Любовь стала откровением. Первые дни после окончания войны она ощущалась трепетом, но потом… Оглушила. Потребность быть рядом отдавала физической болью. Взгляд искал её постоянно в толпе вне зависимости от желания. Сердце сбивалось с ритма, стоит увидеть. Непозволительная роскошь, которую он не мог себе позволить. Тем более не после возвращения Саске. Не так давно Какаши услышал, что Саске сделал ей предложение. Точнее, новость о помолвке появилась во всех газетах. Что ж, о Сакуре он и не мечтал, точно зная, что она никогда не станет его. А всё равно стало больно. Вот так, по-настоящему больно. Даже пришлось зажмуриться на миг, хорошо, что в кабинете тогда был один, ведь Шикамару наверняка бы догадался. Он и так молчал слишком красноречиво порой, когда Какаши и Сакура пересекались по работе. Но ему надо пройти этот медосмотр, потому что зрение в последнее время начало подводить. Если Ками будет благосклонен, с Сакурой они не пересекутся. Он увидел её сразу, едва поднялся на нужный этаж. Она стояла в конце коридора и смотрела в окно. Какаши потянуло к ней, он даже сделал шаг навстречу, но опомнился. Развернулся, чтобы уйти, но в спину прилетело радостное: — Какаши-сенсей! От пары минут рядом беды не будет. Какаши вздохнул и снова повернулся. Улыбка расползлась от уха до уха, зажгла мягким светом глаза. — Йо. — Какаши поднял руку. — Думал, у тебя сегодня выходной. Он мысленно закатил глаза: что за чушь несёт?! Какой выходной в среду? Но Сакура не заметила. Легко пожала плечами. Какаши присмотрелся: под глазами тени, и сами глаза красные, а кожа белая-белая. Много работает? Или… часто плачет? — Мы давно не виделись. Может, поделишься со старым сенсеем новостями? Как Саске? — Не знаю, — неожиданно резко бросила Сакура. Нервно вздохнула, пожевала нижнюю губу. — Давайте поговорим не здесь. Зайдёте в мой кабинет? Какаши насторожился. Не сводил глаз с напряжённой шеи и плеч, пока шли по коридору. Сакура вошла в кабинет, остановилась у стола. Плечи поникли. Прикрыв дверь, Какаши сделал несколько шагов, остановился за спиной. — Сакура?.. — позвал осторожно. — Всё, Какаши-сенсей. Между нами всё кончено. Так глупо, да? Столько лет бегала за ним, а оказалось… Сакура всхлипнула и заученным жестом прижала кулак ко рту. От этого жеста у Какаши заныло сердце. Не надо быть специалистом в чувствах, чтобы не понять: Саске не подходит Сакуре. Она яркая и цветущая весна, он — прекрасная, но холодная зима. Он просто выстудит её. Рука поднялась, но замерла у хрупкого плеча. Пальцы бессильно сжались в кулак. — Прости, я не знал, — глухо проговорил Какаши и отступил, чтобы не обнять ненароком. — Никто пока не знает, — хмыкнула Сакура. И вдруг воскликнула, спрятав лицо в ладонях: — Ками-сама, мне так стыдно! Какаши похолодел. Резко развернул, встряхнул, требовательно спросил: — Что он с тобой сделал, Сакура?! — Ничего, — сквозь всхлипы сказала она. — Он не сделал ничего, вот что он сделал! Сакура затряслась. Какаши совершенно запутался, но сделал единственное, что мог — всё-таки обнял, прижал к груди и начал успокаивающе поглаживать по спине. — Простите за истерику, — всё ещё всхлипывая, но уже сухо, пробормотала Сакура. Она продолжала прижиматься щекой к груди, этого было достаточно, чтобы чувствовать себя абсолютно счастливым. — Ничего. Я видел немало твоих слёз. — Какаши задумчиво улыбнулся. Ладонь безостановочно скользила по лопаткам, пальцы машинально пересчитывали позвонки, рёбра. Её запах обволакивал, обманчивая хрупкость тела будоражила тёмные желания. — В основном из-за Саске. — Сакура прерывисто вздохнула. Подумал — сейчас отпрянет, но наоборот прижалась сильнее. Робко, едва касаясь, обняла за торс. Протянула: — Меня так давно никто не обнимал… Какаши знал: она вот-вот поймёт, как быстро стучит его сердце. Но крепче обнял и шепнул в макушку: — Меня тоже. Они разомкнули объятия не сразу, отступили, оба одинаково смущённые. Словно поделились друг с другом тайной, одной на двоих. — А что вы здесь делаете? — поинтересовалась Сакура, избавляясь от неловкости. — А, это… — Какаши достал из кармана направление. — Прохожу медосмотр. — По собственной воле? — недоверчиво протянула Сакура, беря обходной лист. — Разве состояние здоровья Хокаге не должно держаться в тайне? — Я так редко прихожу в больницу сам, что шпионы или наблюдатели скорее решат, что это отвлекающий маневр, чем настоящий осмотр. — И то правда, — улыбнулась Сакура. Улыбка осветила кабинет, в груди затрепетало что-то очень нежное. — Что ж, раз пришли, я буду за вами следить. Анализы уже сдали? — Кхм. — Какаши кивнул. — Раздевайтесь и ложитесь, сделаю вам кардиограмму. К окулисту попадёте завтра, к эндокринологу — тоже. А вот с урологом придётся подождать… — Сакура, не думаю, что мне нужно к этому специалисту. — Успевший снять водолазку Какаши укоризненно посмотрел на неё. — Я не настолько стар, чтобы иметь проблемы в этой сфере. — Некоторые болезни проще вылечить, если они только-только начали появляться, — наставительно сказала она, подкатывая к кушетке аппарат. — Поверь, такие проблемы я бы точно заметил. — Какаши разулся, подкатил штаны, лёг. Вздрогнул от холодного прикосновения присосок к груди. — Вы ведёте активную половую жизнь? — спросила Сакура тоном, каким спрашивают, что ты ел на завтрак. — Прости?.. — Какаши даже привстал на локте. — Вы — взрослый мужчина с потребностями. Как часто вы занимаетесь сексом? — Не думаю, что хочу обсуждать это с тобой, Сакура. — Простите. — Она ярко покраснела. Поняла, что и кому говорит. — Просто… Это всё из-за Саске… Он… Дело в том, что он… Я увидела, как он мне изменяет. Какаши молчал. В голове не укладывалось, как можно ей изменить?! Променять её на другую?! — А со мной он никогда… — прошептала она чуть слышно. Какаши распахнул глаза, даже не пытаясь скрыть недоверие. — Никогда? — уточнил зачем-то. Они вместе уже полтора года, что Саске за человек такой, что за мужчина? И зачем, скажите на милость, ему тогда вообще нужна Сакура?! — Вот поэтому я и спросила, как часто вы… ну… как часто это нужно мужчине… Саске сказал, что его жена должна быть невинна, но я хочу понять, как часто он мне изменял… Гнев на Саске воспламенил кровь. Какаши выдохнул: хорошая получится кардиограмма. Каким ублюдком надо быть, чтобы держать при себе девушку, дать ей надежду, а самому жить в своё удовольствие? Какаши считал, что понимает Саске. Всегда понимал, только не в том, что касается Сакуры. — Ясно, — упавшим голосом сказала Сакура, неправильно истолковав молчание. — Выходит, я такая страшная, что никто не хочет. — Это не так, — ответил Какаши, сглотнув. — Ты очень красивая, Сакура. — Вы не можете быть объективны, вы — мой сенсей. — Сакура печально улыбнулась и включила аппарат. — Я не привлекаю мужчин, никогда не привлекала. Кто посмотрит на такую? Какаши не успел подумать. Он вообще ничего не успел: резко сел, стянул маску и прижался к губам. Аппарат пищал, выдавая ленту зашкаливающей кардиограммы. Оторвавшись на миг, Какаши поймал ошалелый взгляд и снова поцеловал, нежнее, мягче. По крайней мере она не отталкивала, значит, он может позволить себе ещё немного. Сакура целовалась неловко, неумело шевеля губами. Впилась в его плечи, но не оттолкнула, просто стиснула пальцы. Какаши давился воздухом, поворачивая её голову, прихватывая губы, жарко дыша. Пусть потом не сможет смотреть в глаза, сейчас возьмёт от этих мгновений всё до последней капли. Прижал к себе сильнее, присоски больно впились в грудь. Сакура снимала их, не переставая целовать, и, когда последняя упала, вплавилась в него, запустила пальцы в волосы. — Это правда, Какаши-сенсей? — задыхаясь, спросила, когда его губы опустились к шее. — Правда, вы хотите меня? Её вопрос отрезвил. Какаши выпрямился, дробно дыша. Взгляд блуждал по лицу, её, не менее жадный, изучал в ответ. Какаши потянулся, провёл по щеке кончиками пальцев, обвёл контур губ. Сердце билось в горле, он чувствовал себя жалким и до ужаса обнажённым. — Ты мне очень нравишься, Сакура, — нашёл в себе силы сказать и замер, ожидая приговора. — Я. — Сакура явно растерялась. Вздохнула и выпалила: — Сходите со мной на свидание! — На настоящее? — зачем-то уточнил он. Она нашла его пальцы, сплела их и серьёзно кивнула. — И смогу поцеловать тебя в конце? — Какаши вдруг стало легко. Сакура снова кивнула, покраснев сильнее, хотя щёки и так пламенели. — Хорошо. — Он поднёс пальцы к губам и поцеловал.***
Сакура подозревала, что будет больно, но не думала, что так сильно. Ей словно разрывало мышцы изнутри, ломало кости, а внешне всё оставалось по-старому. Ненужная, жалкая, нежеланная… Что за бред про невинность, если она и так стала бы его женой?! Он совсем за дуру её считает?! Из головы не шла та сцена: пошлые звуки, несдержанные стоны, уверенные движения. Сакура никогда не видела Саске голым, а тут… В груди пекло, обида скручивала вены и артерии в канаты. — Думаешь, ты будешь кому-то нужна? — Саске сочился ядом, когда на следующий день она пришла забрать немногочисленные мелочи, оставленные в его доме. — Найдёшь кого-то лучше, чем я? — Если считаешь меня такой жалкой, зачем предложил стать женой? Его слова хлестали розгами по оголённым чувствам. Сакура всеми силами сдерживала слёзы, складывая в коробку книги и плед. Думала, он придаст дому уют. Его любовницы укрывались им? — Я хорошо тебя знаю. — Саске встал за спиной. От его тела исходил жар. Теперь Сакура знала, каким горячим на самом деле он может быть. — Ты бы стала идеальной женой. — И идеально закрывала бы глаза на твои измены. — Она швырнула в коробку свою фотографию. Их общую, подумав, оставила на полке. Ей не нужна. — Я бы никогда не изменял тебе. Сказал же — это другое. — Он был раздражён, это чувствовалось. — Ну да. А я — принцесса Суны. — Сакура толкнула его плечом, подхватила коробку и пошла к выходу. — Ты ещё вернёшься! — бросил он вслед. — Всегда возвращалась! — Ещё скажи, что будешь ждать, — иронично сказала Сакура, обуваясь. Повернулась, посмотрела на него. Какой красивый! Подпирает плечом стену, руки в карманах, чёлка скрывает Риннеган. Красивый и ядовитый. Как ирьенин, Сакура отлично знала цену красоты ядовитых растений. — Прощай, Саске. Это разговор состоялся неделю назад, и каждый день отдалял от боли, шаг за шагом. И всё равно было тяжело. Появление Какаши в госпитале стало отправной точкой, его поцелуи зашатали неуверенность в себе, пол под ногами пошёл волнами. Считала ли она его привлекательным? Да, несомненно. Но никогда, ни в одной фантазии, ни в одном сне не видела себя вместе с ним. Только Саске всегда царил в сердце. Какаши… Ками-сама, он целовался так, что у неё внутри всё загорелось. Осознание того, что её целует именно он, великий Копирующий ниндзя, Хокаге, один из сильнейших шиноби современности, привело в благоговейный восторг. Мелькнуло в голове торжествующее: значит, не буду никому нужна?! Даже если для Какаши это был просто порыв, Сакуру он зарядил уверенностью в себе. Она пригласила на свидание, не думая, что согласится. И вот собиралась, крутилась перед зеркалом, не узнавая себя в этой девушке с горящими глазами и улыбкой. Хатаке Какаши. Самый загадочный шиноби Конохи. И очень красивый мужчина. Когда первый шок спал, Сакура начала вспоминать его лицо. Не застывшая красота, как у Саске, а тёплая, мужественная и вместе с тем мягкая. И родинка под губой… Сакура прижала ладони к щекам. Она ему нравилась, на самом деле нравилась. Весь вечер и всю ночь после поцелуя вспоминала о войне и его заботе. О каждом разе, что он бросался спасать, не задумываясь. Нравилась уже тогда?.. Восторг замирал и трепетал в животе. Он же отразился в его глазах, когда Какаши оказался на её пороге. — Вы пришли вовремя, — заметила Сакура, нервно одёргивая подол бежевого платья по колено. — На свидания опаздывают женщины. — Какаши был в серой майке с короткими рукавами, обтягивающей каждую мышцу. И в простых чёрных джинсах. Неизменная маска скрывала лицо, но теперь Сакуре было мало, она хотела смотреть и видеть. — Куда пойдём? — спросила легко, сбрасывая неловкость под его взглядом. Как раньше не замечала, или раньше он так не смотрел? — Смотря куда ты хочешь: туда, где много людей, или туда, где никого нет. — Даже не знаю. — Сакура приложила палец к губам и посмотрела в алое небо. Если в людное, об этом сразу все узнают. А это первое свидание, ещё неясно, будет ли у них что-то потом. Если в безлюдное… — Если там никого не будет, что мы будем делать? — Хм. — Какаши склонил голову и одарил задумчивым взглядом. Ей стало жарко под ним. — Полагаю, устроим пикник. — Вы подготовились? — Обижаешь, — усмехнулся Какаши. — Значит, второй вариант? Она смело кивнула, он протянул руку и в мгновение перенёс на берег реки в нескольких ли от Конохи. Тут лежал плед, стояла корзина и открывался невероятный вид на закат и реку, обрывавшуюся водопадом. — А вы романтик, — удивилась Сакура. Вот уж чего никогда от него не ждала. — Это не я, — хмыкнул Какаши. — Подсказали. Сакура встречала с ним сотни закатов. Этот был особенный. В тишине, наполненной шелестом уходящего дня, они сидели и смотрели, как заходит солнце. Сидели близко, почти касаясь плечами. Сакура разулась, подтянула колени к груди и положила на них подбородок. Когда солнце скрылось наполовину, она повернула голову к Какаши. Оказывается, он снял маску, и его профиль наконец обрёл завершённость. Белые волосы без протектора лежали на лбу и рваными прядями опускались на глаза. Брови и ресницы были темнее на несколько тонов. Он вдруг резко повернулся, улыбнулся и тихо спросил: — Нравится? Закат или он сам? И на тот, и на другой вопрос Сакура ответила предельно искренне: — Очень. Они снова смотрели на солнце, но от переплетённых пальцев по коже разливалось тепло. Потом над головами зажглись фонарики, которые Какаши развесил заранее, и разговор завязался сам собой. Им было что вспомнить и, как оказалось, всегда было о чём поговорить. Сакура расслабилась. Рядом с Какаши было уютно. Он, будто тёплый плед, опустился на плечи и укутал собой. Возвращались ночью, улицы были пусты, и можно было держаться за руки, не таясь. Под навесом дома, в темноте, Какаши склонился к губам и невесомо поцеловал. Сакура едва не застонала от разочарования: с приближением к дому ждала этого момента. Какаши чуть слышно хмыкнул. Шагнул, заставив отступить и упереться в стену. Приподнял подбородок, погладил большим пальцем и вдруг впился в губы с тихим стоном, обрушил град влажных поцелуев, не давая опомниться. Сакура хныкнула, обвила шею и ответила с неожиданной для самой себя жадностью. Одной рукой Какаши обнял её, второй продолжая удерживать лицо. Когда кончик языка проник между губ, Сакуру пронзило током. Она открыла рот шире, впуская язык глубже. Внизу живота пульсировало, нарастая, желание. Вот как на самом деле оно чувствуется! Тело пело от восторга, откликаясь на поцелуи. Потребность стать ближе вспыхнула и заставила поднять ногу, обвить его торс и потереться. — Подожди, — разомкнув губы с влажным звуком, прошептал Какаши. — Подожди, не так быстро, Сакура. — Почему? — Она дрожала, чувствуя его крепкий член, упиравшийся прямиком в промежность. Потёрлась о него, вызывав тихий, полный муки стон. Какаши несдержанно толкнулся в ответ, снова завладел губами, забыв, что хотел возразить. Ладонь с талии переместилась на ягодицу, потянула на себя. Они зажимались в темноте, подобно обезумевшим подросткам, и Сакура ни за что не хотела останавливаться. Она чувствовала себя не только живой, но ещё по-настоящему желанной. Он не скрывал, как хочет её, это возносило собственное эго на невероятный уровень. Раньше Сакура не знала даже, что можно так себя чувствовать. Казалось, сейчас она может свернуть гору, даже не прибегая к чакре. Какаши так долго ждал, так мечтал о ней, что до сих пор не мог поверить, что мечта сбылась. И всё же не хотел так спешить. Но каждый раз, отрываясь от губ, тянулся за ними снова. Или тянулась Сакура — неважно. Ещё немного, и мимо пройдёт патруль и обязательно заметит своего Хокаге и главу больницы. В целом ему было наплевать, но репутация Сакуры, учитывая, что официально она ещё с Саске, могла пострадать. Его имя вырвало из томного дурмана. Какаши взял её запястья, сомкнутые на шее, и отвёл в стороны. — Не сейчас, — сказал, тяжело дыша. — Не надо спешить. — Я не хочу ждать. — Сакура прижала его ногой к себе, напомнив о собственной недюжинной силе. — Пойдём ко мне. — Зачем ты торопишься? — Боюсь, что проснусь. Её признание выбило остатки воздуха из лёгких. Пальцы дрогнули и разжались. Какаши смотрел, как она возится с замком и давил желание снести дверь ногой. Но заставил себя разуться и через несколько жадных поцелуев в темноте отправить Сакуру в душ. В её квартире не был ни разу, но безошибочно нашёл спальню, плотно задёрнул шторы и только тогда включил ночник. Небольшая кровать была застелена уютным стёганым одеялом с узором. В комнате было чисто, опрятно и ничего лишнего. Кровать, шкаф, тумбочка с зеркалом. Сдержанная спальня молодой женщины, уже не подростка. Когда Сакура вошла, кутаясь в одно полотенце, Какаши задержал дыхание, а потом медленно, нарочито медленно заполнил лёгкие запахом её кожи. Она угадала или поняла: не стала пользоваться мылом или гелем для душа. Его острое обоняние различало каждый оттенок её настоящего аромата. — Я быстро, — низко сказал он и действительно помылся в рекордные тридцать секунд. Полотенце было коротким, пришлось придержать одной рукой, чтобы не упало — мешал стоящий колом член. Сакура уже лежала в постели, укрытая одеялом по грудь. — Мы можем погасить свет, — сказал Какаши, заметив, как она уставилась на его пах. — Я видела голых мужчин, — фыркнула Сакура, но голос заметно просел. — Ещё не поздно отказаться. Нам некуда спешить. — Нет. — Она привстала на локте и плавно отвела одеяло в сторону. — Идите ко мне. Какаши на миг прикрыл глаза. Выдохнул. Ками-сама, дай терпения и выдержки! Её кожа была матовой, и крохотные белые полоски застарелых шрамов не стали изъянами, напротив, подчёркивали совершенство. Груди идеальной круглой формы, с небольшими сосками. И впалый пупок, от которого взгляд протянулся вниз, к тёмно-розовому пушку. Рот заполнился слюной. Какаши сглотнул её, ставшую слишком жидкой. Шагнул, опустил колено на кровать и отбросил полотенце в сторону. Сакура смотрела на член жадно, без тени страха. Потянулась, осторожно коснулась капли, выступившей на головке. Размазала её, и острый спазм наслаждения сжал низ живота. Тонкие пальцы обхватили член, сперва сжали несильно, потом сдавили крепче. Крайняя плоть сдвинулась, прокатилась по члену, повинуясь движению руки. Какаши шатнуло. Он подался вперёд, упёрся ладонью в подушку рядом с её головой. Качнул бёдрами навстречу. — Сакура-а, — протяжно выдохнул, прикрыв глаза. Сакура в одной с ним постели. Голая. Дрочит ему. Три предложения, оказавшиеся правдой, и яйца начали поджиматься. — Стой, — сорвалось с пересохших губ. — Остановись. — Нет, — Она смотрела снизу вверх, и зелёные глаза ярко блестели, ослепляя. Какаши с силой перехватил запястье и убрал с члена. Лёг рядом, вытянулся вдоль неё, обнял обеими руками. Нежно поцеловал в висок. — Позволь насладиться тобой, — прошептал он, найдя её губы. Кожа к коже, губы к губам, быть медленным и осторожным выходило всё хуже. Какаши непрерывно гладил её, ощупывая каждую выпуклость, запоминая каждый изгиб. Рука стремилась вниз, хотя разум понимал — рано. Но стоило ему коснуться внутренней стороны бедра, и Сакура подняла ногу, закинула на его бок. Притёрлась ближе. Она терзала его губы с умением палача, снимая защитные барьеры и руша стены, которыми он себя окружил. Когда пальцы коснулись складок, уже влажных, выгнулась, тонко выдохнула. — Тебя касался так кто-нибудь? — задыхаясь, спросил Какаши. — Или ты сама? Касалась сама? — Д-да, — простонала она. Он начал размазывать влагу вдоль складок, иногда задевая клитор. Дразня, но не задавая нужный темп. Сакура разгоралась на глазах. Гладила спину, горячо дышала в рот, тёрлась о его пальцы. Клитор уже напрягся, в подушечку пальца бился сумасшедший пульс. Стиснув зубы, Какаши сильнее прижался членом к животу, поймал сумасшедший потемневший взгляд. Прихватил нижнюю губу зубами и наконец начал гладить клитор, приложив к нему сразу два пальца. Сакуру бросило в жар, её пот смешался с его потом, выступившим на груди. Между тел не осталось зазора. Она кончила, коротко постанывая, сексуально застонала, когда он ввёл палец. Внутри всё пульсировало, плотно сокращаясь вокруг пальца. От смазки он скользил легко, пока входя лишь на две фаланги. — Не хочу, чтобы тебе было больно, — простонал Какаши, когда она начала хаотично целовать в шею, подгоняя. — Не будет, — шепнула, ведя бёдрами. Плавным движением Какаши перекатил её на спину, развёл коленом ноги, лёг между них. Прерывисто дыша, приставил головку, второй рукой отвёл её ногу чуть шире. Сакура привыкала, сосредоточенно дышала, держась за напряженное предплечье. — Дальше, — попросила, разведя ноги до предела. — Пожалуйста, Какаши, дальше!.. Со стоном он вошёл до конца, от переизбытка чувств на глазах выступили слёзы. — Не больно. — В голосе Сакуры отчётливо звучало удивление. — Ками, Сакура! — Какаши приподнял её затылок и впился в губы. Бёдра пришли в движение, сперва медленное, постепенно наращивая ритм. Она тонко дышала, раскачиваясь под ним. Он едва успел выйти, заливая спермой живот. Они лежали на спине, смотрели друг на друга и словно видели впервые. Мечтай правильно — так ещё говорила мама. Сакура поняла, что мечтала не о Саске, а о любви. И, кажется, эта мечта начала сейчас сбываться.