Незамеченный.

Было хорошо сидеть на капоте импалы и провожать солнце за горизонт. Звонко смеяться, неуклюже целоваться, пить прохладное пиво и просто любоваться друг другом. Не смотря на все проблемы, что творились за пределами этой красоты, за спинами их вновь ждала охота, нечисть и прочая тяжкая работа. Сэмми мажет по шее Дина, оставляя за собой мокрую дорожку, которая стремилась к груди. Горячие руки заползают под футболку, вызывая приятную волну мурашек и прохлады. Сейчас, хотелось остаться здесь, под этим деревом с единственным источником света - фары автомобиля. Голова тяжелеет, дыхание становится прерывистым, когда младший брат стягивает футболку и приспускает потертые джинсы, аккуратно укладывает брата на капот. Рука ведет по позвонку, будто считает каждую косточку, останавливается на бедре и легонько шлепает по нему. По телу пробегает дрожь, Дин подбирает под себя руки и утыкается в них лицом, чувствуя, как в заднице становится влажно. Медленно тянется время и также медлительно в него входят. Винчестер поддается на движение, виляя бедрами, сзади слышится тихий смешок. Чувствует, как брат нагибается, целует выпирающие лопатки, покусывает их, утыкается куда-то носом и задает свой собственный, тягучий темп, что руками охото вцепиться в машину, проткнуть ее своими короткими ногтями насквозь. Такую сладость они позволяли себе редко, но сегодня, после тяжелого дня хотелось как никогда. В голове бушует и пиво, которое они выпили далеко не по одной бутылки, и похоть, смешанная с абсурдом. Руки начинают неметь из-за обездвижевания. Сэмми переплетает их пальцы, немного разминая затекшие конечности. — Ты так сладко пахнешь, – почти беззвучно тянет Сэм, вдыхает аромат волос. Старший улыбается. Жаль, что этого не видит брат. Смущение дает признаки жизни, и когда внутри становится совершенно пусто, а задницу обжигает горячее дыхание. Пустоту вновь заполняют. Дин руку назад заводит, вслепую нащупывает волосы Винчестера и прижимает его к себе как можно сильнее. Их разум начинает улетать куда-то за пределы этой вселенной, оставляя за собой лишь имена, исходящие из горячих ртов. Летний вечер - хорошее время для похоти. Их не смущают попутки проезжающие недалеко от их места наслаждения. Не смущало и то, что какая-нибудь старушка, идущая к себе домой, может заметить их, и как следует надавать подзатыльников. Сэмми никогда не считался тем, кто может устроить секс в общественном месте, это свойственно старшему.

Каждый день был похож на предыдущий: охота, посиделки в забегаловке, опрос потерпевших и сон в дешевом мотеле. Порой это все надоедало и хотелось прострелить себе башку, они никогда не жили как обычные люди: не ходили по ресторанам, не отрывались на всю катушку в клубах на выходных, никогда не видели торговых центров, ведь задерживаться долго в одном месте было нельзя, не купались как нормальные люди в речке или море. Они в тупую расследовали сверхъестественную чертовщину. Их терзал внутренний зверь, который буквально твердил, что они ОБЯЗАНЫ были продолжить свой путь по ступеням отца. — Рады были помочь. Если что-то случится, вот мой номер, – заученными словами отвечает Сэм, обнимает девушку и пожимает руку ее сынку. Парень плетется к импале и усаживается на водительское место, поворачивает ключ зажигания и давит на газ, оставляя после себя лишь клубок пыли. Они хорошо поработали. Младший кидает усталый взгляд на Дина, который перебирал в руках кассеты, примечая что-то хорошее и свежее. На душе становится хорошо и легко, несмотря даже на то, что мужика спасти не удалось. В полном молчании они доезжают до ближайшей заправки, заливают полный бак, снимают номер и, ловя косой взгляд женщины, уходят, показательно громко хлопая дверью.

Удивляло то, как люди стали игнорировать Дина. Долгое время парень был в центре внимания потерпевших, а сейчас он ушел на второй план. Люди кидались с теплыми объятиями к младшему, благодарили его за помощь, в то время как старший, облокотившись на что-то, тепло улыбался, и после хлопал брата по плечу, говоря, что он этого заслужил. Заслужили они. Вдвоем. Хотелось каждую ночь плакать в подушку, зарыться под одеяло и копаться в своей голове, что же они делают не так. Если бы не пропажа отца все было бы хорошо, Сэм бы учился и не видел своего родного брата, наверняка, как можно дольше, построил бы хорошую и любящую семью, но это же скучно, не так ли? С Дином удалось получить какой-то иной кайф от блядской жизни, ощутить сладость плода, который был недоступен для пошлых мыслей. Дин стал молчалив, и это пугало. Он отказался от своих любимых пирогов, бургеров и прочих плюшек. Было сложно вспомнить, когда он в последний раз что-то ел, хлебал лишь пиво, а после обессиленно утыкался носом в шею, мокро, словно щенок смокал плоть, громко причмокивая губами. — Ты где был, ублюдок! – крик, словно ручей разлился по воздуху, отбиваясь прямиком в голову. Дин будто туман рассеивался. Походило на то, что Сэм постепенно сходит с ума, будто перед ним вовсе никого нет. Старший переминается с ноги на ногу, стыдливо прикусывает губы, словно он сделал что-то не то, словно ему вообще нельзя покидать брата на выходных. Тихое «прости меня» смазано срывается с припухших губ Дина и улетучивается в помещении, оставляя тонкую полосу отчаяния и грусти. Холодные, словно лед, руки тянутся к старшему брату, обвивая их вокруг талии. Нос утыкается куда-то в ямочку между ключицами. Тихий и хриплый голос что-то невнятно бурчит, сердце замедляется, отбивая какой-то ритм, с каждым ударом пропуская всю боль и пустоту, руки, словно вата, пытаются ухватиться за тело, шепча в самую шею, – можно мне с тобой? Туда, где тихо и лишь Бог смотрит свысока на мою никчемную жизнь. Я хочу быть там, с тобой, хочу целовать тебя, хочу спокойствия, смотреть на то, как ты счастливо улыбаешься, сверху натыкаясь на меня. Мне одиноко, я знаю, что ты хочешь, чтобы я жил дальше, но.. я так не могу. — Отпусти меня, Сэмми, – резко, словно волны, Дин начинает выть. Губы становятся солоноватыми от слез, глаза обжигает боль, ноги перестают держать тушу в вертикальном положении. Винчестер опускается на колени, утыкаясь лбом куда-то в голень. Сейчас все смахивало на какой-то дурной сон, где все твои действия - это рандомный бред, словно ты вслепую щелкаешь по клавишам.

Под деревом было хорошо, единственный источник света - фары автомобиля - придают свою атмосферу. Сэмми провожает закат, кидая взгляд на пустующее место и нетронутую бутылку пива. Устало прикрывает тяжелые веки, хватает в зубы браслет, который ему оставил брат после смерти, спускает штаны, обхватывает член и задает собственный тягучий темп. Свободная рука упирается в капот импалы, желание вцепиться в него короткими ногтями было очень желанным, но когда в голове слышится еле разборчивое «не стоит этого делать, Сэмми», кусает губы, ведя большим пальцем по головке, размазывая по всей длине смазку. Ему плевать на то, что недалеко едят попутки, плевать на то, что есть шанс того, что какая-нибудь бабушка держа свой путь домой заметит за дырочкой. Ему сейчас хорошо, он сейчас с Дином, который лежит на капоте и хватает его за волосы прижимая к себе как можно сильнее.