Я раскрашивал небо, как мог, оно было белым, как белый день. Я лил столько краски на небеса и не мог понять, откуда там тень. Это было в жаркий июльский день, когда болота горят, Когда зажигается дом от одного взгляда. © Ночные Снайперы «Я раскрашивал небо»
Карлос чувствовал диссонанс из-за режущей боли, там, где низ живота украшал шрам после операции и эйфории не только из-за собственной победы, которая стала возможной из-за проблем с машиной Макса, но и из-за того, что вторую ступеньку подиума занял Шарль. Его напарник по команде, его любимый человек, его все. Карлос не мог оторвать взгляда от зеленых глаз, длинных ресниц, идеальной линии профиля и губ, что так сладко было целовать. Карлос помнил момент, когда его напарником в легендарной красной команде стала эта бестия из Монако, чей бесспорный талант на гоночном треке и рядом не стоял с талантом очаровывать с первого взгляда, со случайной, сказанной вскользь, нейтральной фразы, с определенно дружеского прикосновения. Карлос был один из немногих, кто мог похвастаться крепкими и здоровыми отношениями в семье, кто видел любовь и взаимопонимание родителей и считал, что поддержка, уважение личного пространства и комфорт — самое важное в союзе с партнером. Считал, ровно до тех пор, когда увидел, как Шарль откровенно флиртовал с Максом, и почувствовал такую темную и жгучую ревность и желание во что бы ни стало отправить своего бывшего напарника прямиком в стену на предстоящей гонке, что сам испугался своих желаний. И до тех пор, когда увидел как Шарль смотрел на Ландо, с которым, Карлос, как с бывшим напарником и хорошим другом, обнялся на прощание. Карлос прочитал в этом взгляде ровно то, что испытывал сам, желание обладать во что бы то ни стало. Это должно было испугать и отвращать, но наоборот, притягивало будто бы магнитом, заставляя мотыльком лететь на убийственный свет. Когда Карлос впервые попробовал губы Шарля, то уже знал, что никогда не сможет насытиться, и никогда не испытает покоя пока не познает Шарля до конца, и пока не позволит сделать это ему в ответ, отдавая все, что у него есть. После первого поцелуя события развивались стремительно, уже через неделю у Карлоса были ключи от квартиры Шарля, а еще через некоторое время у них исчезли тайны друг от друга. Профили в социальных сетях, пароли к банковским картам, самые сокровенные воспоминания, отныне ничего своего больше ни у кого из них не было. Как это называть, любовью, страстью, одержимостью, Карлос не знал, и не хотел знать. Ровно как и думать о том, что, возможно такая взаимозацикленность друг на друге — не самое здоровое и правильное явление. Карлос только понимал, что счастлив так, как никогда не был, и что Шарль не менее счастлив, разделяя это чувство и желание полностью раствориться в другом человеке, теряя свое «я» и существуя только в симбиозе с другим. О том, что случится, если этот хрупкий баланс нарушится, не хотелось даже думать, Карлос не представлял себе жизни без Шарля, без тепла его тела по ночам, без бесконечных переживаний о том, как он выглядит, без разбросанных вещей, и, конечно, без ощущения того, насколько он важен и нужен другому человеку.Я раскрашивал небо, как мог, оно было белым, как белый день. Я лил столько краски на небеса и не мог понять, откуда там тень. Это было в жаркий июльский день, когда болота горят, Когда зажигается город от одного взгляда. © Ночные Снайперы «Я раскрашивал небо»
— А что будет, если я в какой-то момент найду кого-то другого? — Карлос не знал, зачем задал этот вопрос, но он предательски крутился на языке, а брют, уже, не с подиума, а из мини-бара, ударил в голову, отчего фильтровать слова было сложно. — Я предпочту, чтобы ты разбился в гонке и оплакивать потерю, чем увидеть тебя с кем-то, кроме меня, Сайнс, — голос Шарля звучал спокойно, и почти ласково, но он впервые обратился к Карлосу по фамилии. Слова Шарля были отражением мыслей Карлоса и самым лучшим признанием в любви, которое он слышал.Я раскрашивал небо, как мог, оно было белым, как белый день. Я лил столько краски на небеса и не мог понять, откуда там тень. Это было в жаркий июльский день, когда болота горят, Когда зажигается мир от одного взгляда. © Ночные Снайперы «Я раскрашивал небо»
Страсть, нежно сжимая за руку, вела за собой беспечность, непростительную неосторожность и глупые риски. Карлос догадывался, что команда в курсе, что один из роскошных люксов, снятых для пилотов Феррари всегда пустует. Но, руководство будто бы покрывало подобное поведение неизменно снимая соседние номера и не беспокоя пилотов личными визитами в позднее время суток. Кажется, всех устраивала ситуация отсутствия борьбы на трассе между пилотами одной команды, безропотное подчинение приказам и бесконечный фан-сервис, который порой даже обвиняли в наигранности. Карлос на подобные комментарии лишь усмехался, вспоминая как Шарль бесстыдно касался его наедине и как плавился от прикосновений в ответ. Шарль до миллиметра изучил тело Карлоса, и знал все его чувствительные места, как праведный христианин «Отче наш», как учитель математики формулу дискриминанта, как гонщик расположение педалей газа и тормоза. Карлос в свою очередь успел убедиться, что все тело Шарля — одна сплошная эрогенная зона, потому что он начинал мелко дрожать, чувствуя осторожные и нежные поцелуи на задней поверхности шеи, не мог сдержать стонов, когда пальцы касались ключиц и сбегали вниз по груди к соскам, подавался навстречу, чувствуя крепкую хватку на талии. Шарль любил долгие изощренные прелюдии и Карлос уже даже не представлял, как можно наслаждаться быстрым сексом, послушно и с энтузиазмом, принимая правила игры и признавая, что теперь любая близость происходит на просторной постели и занимает, конечно, не часы, хотя бывало и так, но и не минуты. Карлос боялся, что когда первое трепетное ощущение влюбленности спадет, то у них с Шарлем не останется ничего общего. Но помимо страсти их связывали общие шутки, не понятные никому вокруг, а объяснять и не хотелось, мысли — одни на двоих, и тотальное отсутствие интереса к кому-то еще. Карлос понимал, что ему больше не нужно ни общение с друзьями, ни с семьей, ему было вполне достаточно Шарля. Для счастья вполне хватало лежать напротив Шарля, смотреть в его глаза невероятного цвета и слушать мягкий голос с французским акцентом. Им всегда находилось о чем поговорить и что обсудить, а кто-либо другой только мешал. Карлос раньше любил встречи с семьей, общение с друзьями и большие компании, но теперь, в такие моменты он лишь мечтал о том, как бы поскорее оказаться рядом с Шарлем. И видел, что Шарль испытывал то же самое. Им не нужно было озвучивать то, что обоим достаточно только общества друг друга, а все остальное, пыль, мишура и пустое. Еще недавно Карлос мог назвать гонки самым главным делом своей жизни, но теперь, глядя на тонкую фигуру Шарля, облаченную то в красный командный комбинезон, то в дизайнерский костюм, то в белье из драгоценного шелкового кружева, знал, что его смысл жизни быть с этим человеком. Карлос никогда в жизни не пробовал наркотики, но по рассказам и фильмам, ощущения от них были похожи на то, что испытывал Карлос, когда рядом был Шарль. В тот роковой вечер Карлос пригласил Шарля отметить его третье место за дублем из Ред Булл в один из тихих и любимых ими ресторанов в Монако. Это не было победой Шарля на домашней трассе, но было первым подиумом на ней, и Карлос хотел подарить Шарлю идеальное свидание. Карлос не мог оторвать взгляда от мягкой улыбки, любящего взгляда, от звонкого смеха даже над не самыми удачными шутками. Карлос пил терпкое красное темпранильо со своего родины, Шарль не отказывал себе в искрящемся просекко. Во время второй половины ужина уже никто из них не думал ни о чем, кроме как поехать домой. Квартиру Шарля Карлос уже воспринимал как свой дом, и порой думал, где они в итоге поселятся в Монако или Испании. Он хотел бы, чтобы в Испании, но не представлял, насколько дорого обойдется ему это желание.***
Сидя следующим утром в кабинете руководства Феррари в окружении журналистов и видя совершенно убитого горем Шарля, Карлос задавался вопросом, была ли его вина в том, насколько красноречиво он описал то, как хочет оказаться поскорее наедине и облизать Шарля с головы до ног, покрыть поцелуями каждый участок кожи и любить всю ночь. Была ли его вина в том, что Шарль смущался и краснел, улыбаясь от предстоящих перспектив, и чуть было не забыл оплатить счет, но забыл свой смартфон, на котором блокировка наступала только через пять минут. Была ли его вина, что он не заметил хитрых и алчных взглядов мальчишки официанта, которому пришлось бы работать полгода на стоимость их ужина, Шарль любил дорогие напитки и еду. И была ли его вина, что фотографии с их переписки, самые сокровенные, где щека Шарля прислонялась к бедру Карлоса, а губы обхватывали член, стали достоянием общественности, что показала все зубы, высмеивая и издеваясь, особенно, после наглого заявления того самого мальчишки, который нашел телефон Шарля. Точнее не нашел, а обнаружил забытым и по всем правилам дорогих и фешенебельных заведений, был обязан отнести администратору, но он сделал не это. Он сказал, что это его член, что это было за деньги, и что ему семнадцать. Карлос четверть часа наблюдал за тем, как под многочисленными вопросами журналистов и молчаливым согласием Фреда и Феррари, Шарль был готов сдаться. Карлос чувствовал, как его сердце сжимается раскаленными тисками от опущенного взгляда Шарля, от ресниц, что успели слипнуться от слез, которые уже было не сдержать, от дрожащего голоса, которым Шарль был готов признаться во всех грехах. Карлос с болью в сердце понимал, что карьера Шарля завершена. Он резко поднялся так, что стул упал за спиной с глухим звуком, и только успел заметить как Шарль прошептал сдавленное «нет». — На фотографиях был мой член, и все что вы видите там, было по взаимным желанию и согласию, — отчеканил Карлос, он думал, что эти слова будут для него болезненными и волнительными, но он чувствовал лишь спокойствие и отвращение, когда все стервятники накинулись на него. Он старался не смотреть в глаза Фреду, когда показывал свой смартфон, на который были сняты и эти фотографии и многие другие. Карлос чувствовал, что находится на эшафоте и так оно и было, он не обманывал себя с ценой выбора, который сделал.***
— Сейчас же другое время, все будет хорошо, правда? Мы будем также гонять и об этом скандале забудут? — шептал Шарль, устраиваясь на груди Карлоса. Карлос, чувствовал его дрожь и волнение, но врать Шарлю было даже сложнее, чем самому себе. — Успокойся и попробуй уснуть, — Шарль мягко коснулся губами чужого виска, стараясь не думать о том, что будет завтра. Он понимал, что для них обоих карьера в Формуле-1 закончилась этой отвратительной и мерзкой пресс-конференцией, но они успели достаточно заработать, чтобы прийти в себя и подумать о том, что делать дальше. — Думаешь, что я смогу, — Шарль слегка сжал пальцами талию Карлоса. — Я не могу не думать об этом всем. Как этот урод… — Шшшш, — Карлос коснулся губами губ Шарля. — Просто попробуй. Все оказалось в разы хуже, чем представлял Карлос, все люди, которые поддерживали идеи толерантности буквально засунули языки в задницу. Даже Льюис, который приезжал в арабские страны в шлеме с ЛГБТ флагом высказался нейтрально, Ландо шарахался от Карлоса, руководство ФИА хранило молчание, отмазавшись дежурными постами в социальных сетях. И это можно было бы пережить, если бы не самое страшное. Шарль лишился своего места посреди сезона, Карлосу дали возможность доездить до конца контракта. И оба по решению суда были обязаны выплатить Феррари грандиозную неустойку за ущерб репутации команды. Единственным, кто проявил человечность, оказался Себастьян, что с самого начала всей этой истории прилетел и почти все время был с Шарлем. Он же побеспокоился о лучших юристах и общественной огласке, но всего этого хватило лишь на то, чтобы просто не влезть в долги. Все, что было на счету Шарля ушло на выплаты Феррари и оплату контракта Льюиса, который досрочно занял место монегаска после скандала. У Карлоса ситуация была немногим лучше, и после окончания своего последнего сезона в Формуле-1, сумма на его счете не радовала. Карлоса злила мелочность и циничность, с которыми бывшая любимая команда подошла к решению этого вопроса. Но самое главное в своей жизни, Карлос смог сохранить.Я раскрашивал небо, как мог, оно было белым, как белый день. Я лил столько краски на небеса и не мог понять, откуда там тень. Это было в жаркий июльский день, когда болота горят, Когда зажигается всё от одного взгляда. © Ночные Снайперы «Я раскрашивал небо»
Карлос проснулся задолго до звонка будильника и невольно залюбовался как золотистые волоски на предплечье Шарля блестят в свете восходящего солнца. Карлос коснулся губами спутанных волос на затылке Шарля, осторожно и невесомо, зная как тот чутко спит и подумал, что пора вставать, но задержался в постели, задумываясь о последнем полугодовом периоде жизни. Остатков от судебных тяжб хватило на просторную квартиру в Мадриде, не в центре, но в пяти минутах от метро и зеленом районе. Можно было купить квартиру ближе к центру, но Шарль настаивал на трех комнатах, а не на двух, Карлос даже успел порадоваться, что тот думает о детях, но оказалось, что лишь о гардеробной. Еще Макс продал Карлосу свою старую Хонду за символическую цену, Макс, несмотря на репутацию был чуть ли не единственным пилотом, который не отшатывался от Карлоса как от прокаженного, на подиумах. У Карлоса теперь были обычная работа на местном спортивном телевидении и учеба программированию по вечерам, все это было странно осознавать после гоночной карьеры, но иного выбора не было. Дорогие отели, лучшие рестораны и дизайнерские бутики сменились оплатой счетов и планированием бюджета. Карлос относился ко всему этому спокойнее, чем ожидал, а Шарля от новой реальности он пока ограждал, не позволяя тому вникнуть, почему просекко из супермаркета по акции, а не из ресторана, а пасту-карбонара можно приготовить и дома. Шарль переживал ситуацию тяжелее, чем Карлос, он несколько месяцев не выходил из дома, а любое упоминание о гонках или даже машинах, вызывало панические атаки и истерики. Карлос старался поддержать Шарля и надеялся, что когда-нибудь ситуация улучшится, но если и нет, он уже был морально готов жить так, потому как обнимать Шарля было для него самым главным. Карлос коснулся губами плеча Шарля и не удержавшись, забрался рукой под одеяло и обнял его за талию. Отсутствие тренировок и диеты давало о себе знать, но Карлос любил Шарля не за идеальное тело и ему было все равно, потому что Шарль был самым прекрасным, необходимым и стоящим любых жертв. — Уже утро? — Шарль заворочался и недовольно открыл глаза, и Карлос почувствовал укол в сердце. — Извини, если разбудил, поспи еще, — Карлос прижался губами к щеке Шарля, и почувствовал как по сердцу разливается тепло, когда Шарль улыбнулся. — Иди в душ, я приготовлю завтрак, — Шарль отстранился и накинул на себя просторный шелковый халат глубокого-зеленого цвета, красный он больше не признавал на своем теле ни в каком качестве. Карлос не стал спорить, и когда, стоя в душе почувствовал запах панкейков, корицы и кофе, то поспешил на кухню. Карлос набросился на завтрак, а Шарль только наблюдал. Халат соскользнул с ноги, обнажая тонкую щиколотку, которую обхватывала цепочка с подвеской в виде якоря. Карлос помнил, что эта вещица с их отдыха на тропических островах и невольно потянулся пальцами сначала к коже, а затем и к прохладному металлу. — Ты не будешь завтракать? — Нет, я еще посплю, когда ты поедешь в офис, — покачал головой Шарль и улыбнулся своим мыслям, как-то по особенному, что заставило сердце Карлоса болезненно сжаться. — А потом, вечером, мы сходим погулять и в супермаркет, купим хамона и твоего жуткого терпкого красного вина и посмотрим что-нибудь. — Тебе стало лучше? — с надеждой спросил Карлос. — Нет, — покачал головой Шарль. — Просто с этим всем нужно что-то делать. — Мы можем купить просекко, — предложил Карлос, хотя был готов уверять, что готов жить так, охраняя покой Шарля в этой маленькой квартирке в Мадриде, всю жизнь. — Чудесный план, — Шарль зевнул и поднялся, затем наклонился и поцеловал Карлоса в щеку. — У меня много времени на то, чтобы выбрать себе наряд, удачного дня, — Карлос послушно разомкнул губы, отвечая на легкий поцелуй, после замечая как шелковый халат сползает с тела Шарля. В этот момент хотелось послать к чертям работу и все дела и прижаться к Шарлю всем телом, но именно ради этого хрупкого хрустального будущего счастья, Карлос направился к вешалке с костюмом, думая о том, что когда-нибудь у них будет все хорошо, даже без чертовых гонок, ФИА и Феррари.