Солнышко

– ...мои внуки не имеют права быть слабыми и глупыми! Они должны вести себя, как подобает богам, а не выставлять себя и весь наш род на посмешище! Впрочем, что с них взять, если их отец непроходимый дурак, а мать скандалистка?!.. – ...они позор Асгарда! Бракованные щенки в помёте! Ах да, других у вас нет, и как же я рад этому!.. – ...убирайтесь. И потрудитесь сделать так, чтобы я хотя бы до вечернего пира ничего не слышал о вас и ваших отпрысках.       Сиф вышла из кабинета Одина, сдерживаясь, чтобы не хлопнуть высокой тяжёлой дверью. Почти получилось. Но сомневаться не приходилось – даже негромкое раздражённое пристукивание было отмечено Одином – и непременно аукнется ей в ближайшем будущем. Мудрейший Всеотец Девяти миров, её ненавистный мстительный проклятый свёкор никогда никому ничего не прощал. И не принимал никаких оправданий и возражений. Сиф, однако, за века жизни в Асгарде так и не научилась выслушивать отповеди Одина так, как это делал Тор. Могучий бог Грома, рыжеволосый гигант, возвышающийся над всеми асами на целую голову, с выработанной с раннего детства покорностью сносил очередную словесную пытку, мрачно глядя перед собой потухшими синими глазами. Сиф же каждый раз пыталась воззвать к логике и справедливости. За это Один кричал на неё в голос, как на бестолковую служанку. А Тор всё так же молчал. В такие моменты Сиф ненавидела мужа почти столь же сильно, как Одина.       За спиной златовласой богини вновь открылась дверь кабинета, аккуратно закрылась, (ну разумеется!), послышались тяжёлые размеренные шаги Тора в противоположном направлении. В число божественных умений Сиф не входило ясновидение, но здесь оно и не требовалось. Муженёк направлялся в таверну, зализывать раны. К вечеру он снова будет пьян, а на пиру дойдёт до очередной мертвецкой кондиции. Богиня и сама сейчас была не прочь осушить кубок. Но сидеть в покоях, наполняясь хмелем и злобой, а потом вновь сорваться на сыновей не хотелось. Хотелось вырваться из этих мрачных полутёмных коридоров, с толпами снующих, вечно сплетничающих слуг – на воздух и свет. Хотя бы ненадолго. Сиф вышла из Чертога, направляясь сначала к Стене, а затем вдоль неё, туда, где переливчато сиял Биврёст – Радужный Мост. Эта дорога для перемещений богов по всем остальным мирам неразрывно была связана с Хеймдаллем.       Страж богов, Хранитель Биврёста, Белый ас. Он делил звание самого красивого бога с Бальдром, богом Весны, (так же как сама Сиф не уступала по красоте Фрее, супруге Одина). Светло-русые волосы, заплетённые в косы, отливающие, в зависимости от освещения, то бронзой, то серебром. Кожа цвета холодной зимней луны. Фиолетовые глаза, таящие в себе радужное сияние Биврёста – почти незаметное в спокойствии – и переливавшееся яркими волнами, когда Хеймдалль выходил из себя. Гладкое лицо без бороды и усов, вечная полуулыбка на красиво изогнутых губах. Впечатление от завораживающей внешности Хеймдалля длилось ровно до того момента, как он начинал говорить. Потому как в златозубом рту таился поистине ядовитый язык, и мало кто в Девяти мирах не мечтал его вырвать. Сиф, пожалуй, была единственной, кто не возненавидел Хеймдалля в первую минуту знакомства. Она помнила, как юной, полной светлых надежд невестой, впервые переступила порог зала в своём новом доме. – Добро пожаловать... – высокий светловолосый ас наклоняет голову к плечу, мгновение рассматривает её, что-то решая для себя, и заключает: – ...солнышко. Сопровождающая невесту свита замирает от такой фамильярности. – Не обращай внимания, – недовольно произносит подошедший к ней Тор. – Он возвышается над другими с помощью своих дурацких словечек. Слышишь, Хеймдалль?.. Моя невеста, леди Сиф – богиня Земли, Тепла и Урожая! И ты будешь обращаться к ней соответствующе! Насмешливая улыбка Хеймдалля становится шире. – Я и говорю – солнышко! – он вновь переводит взгляд на Сиф. – Если хочешь, могу называть тебя «колосок» или «золотце». Что выберешь?.. Звонкий, заразительный смех юной богини несётся по залу, растапливая напряжение. Кулаки Тора, готового кинуться в драку, разжимаются, а лица сопровождающих расцветают ответными улыбками. Во взгляде Стража богов проступает удивление. – «Солнышко» меня вполне устроит! – задорно объявляет Сиф.       Снисходительно-ласковые обращения были ещё одной неприятной для многих привычкой Хеймдалля. "Рыбка", "зайка", "искорка" – последнее относилось к Тору, иронично умаляя его боевые грозовые умения и страшно беся. В отношении Сиф обращение отдавало дань сияющим волосам богини и её тёплой, урожайной стихии. Она нисколько не раздражалась, напротив, убедившись со временем, что "солнышком" Хеймдалль звал только её, Сиф по-женски удовлетворённо позабавилась. Вернейший сторонник Одина, могущественный Хранитель Биврёста, язвительный Страж богов отмечал её красоту и силы. Что ж, в этом он был, как все. А вот в остальном... Помимо дара доводить окружающих до белого каления, Хеймдалль обладал сверхскоростью, чтением мыслей, а также столь острым слухом, что мог слышать, как пробиваются из-под земли первые всходы. Так что он слышал, как по ночам Сиф с Тором жарко любили друг друга в своих покоях. Их ссоры, когда схлынула первая волна страсти, и случились измены её не в меру пылкого муженька. Смену её весёлого звонкого голоса на низкий и холодный. Крик прихода в мир каждого из её детей. Унижения от всемогущего свёкра. Как она ласкает себя на одиноком супружеском ложе во время очередного отсутствия Тора. Хеймдалль проживал с ней каждую сокровенную часть её жизни, и поначалу Сиф злилась оттого, что лишалась малейшей приватности, а потом... ей стало легче. После очередных моральных пощёчин Одина или супружеской размолвки, она замечала сочувствие в глубине фиолетовых глаз, слышала поддержку, от посторонних ушей поданную в привычной ехидной манере. В этих проклятых стенах за Стеной, где каждый думал лишь о том, чтобы получить одобрение Всеотца или избежать его кары, в том числе, её собственные муж и дети, кто-то знал её настоящую. Кому-то было до неё дело.       Когда Магни и Моди вошли в буйную юношескую пору, справляться с ними стало почти невозможно. Тор нещадно избивал их после каждой выходки, (иногда Сиф присоединялась к нему), но подобных вразумлений хватало ненадолго, и юные асы снова "позорили их род", "вели себя, как невоспитанные щенки", и прочее, по выражениям Одина. Издёрганная Сиф уже не могла мыслить ясно. И вполне объяснимые юной неугомонностью, не критичные, в общем-то, проделки Магни и Моди, повергали её в отчаянную ярость. Потому что сулили очередное распекание Всеотцом. Очередную ссору с мужем и последующее избиение сыновей. Очередное надирание до невозможности стоять на ногах Тора. И так по кругу. Каждый день за золотой завесой завидной для многих жизни в главном Чертоге Асгарда проходил в безобразных скандалах, словно в лачуге у вымещавших зло друг на друге рабов. Единственным, кого всё устраивало, был Один. Несмотря на гневные сокрушённые отповеди о ничтожности своих внуков и их родителей, после – он приходил в странно приподнятое расположение духа, и нередко повелевал устроить вечером пир. Это преподносилось, как его очередная милость, способ "всем расслабиться в семейном кругу", но... Радости слушать те же самые унижения, но уже в виде застольных шуток и блестящих острот, было немного. На одном из таких пиров Сиф впервые напилась. Сохраняя остатки разума, богиня с трудом поднимается из-за стола, стараясь не упасть. Тор помочь не может, поскольку сам давно сидит в полузабытьи, подперев голову нетвёрдой, периодически подламывающейся рукой. К покоям её ведёт Хеймдалль. Сиф чувствует благодарность. А ещё волнующее тепло стальной поддерживающей руки. Богиня сбивчиво оправдывается за свою слабость. Страж богов молча слушает, не одёргивая её, даже когда она отпускает пару бранных слов в адрес Всеотца. В покоях ас усаживает её на кровать, и Сиф подаётся вперёд, с пьяной смелостью целует красивые язвительные губы. Он отвечает на поцелуй, но быстро отстраняется. – Ложись-ка спать, солнышко, – произносит Хеймдалль, придерживая её за плечо, то ли для того, чтобы она держала равновесие, то ли чтобы вновь не пыталась поцеловать. – И не напивайся так больше. Тебе это не нужно. Он произносит это непривычно мягко, без капли яда. – Мне нужно, чтобы всё было мирно... Я превращаюсь в злую цепную суку, но это не моё, я ненавижу всю эту грызню, Хеймдалль… – Я знаю. Он смотрит на неё, фиолетовые глаза мерцают, как ночная вода. Кажется, что он сейчас поцелует её сам, но Хеймдалль выпрямляется и уходит.       Химинбьёрг, Чертог Стража богов, располагался на скале, у самого основания Радужного Моста. Сиф нечасто приходила сюда. Но когда приходила – дышала свободней. Светлый, малолюдный, тихий, с вечно распахнутыми окнами – Хеймдалль вне службы предпочитал тишину и прохладу – этот Чертог так контрастировал с тем, в котором жила Сиф. Ещё одним неоспоримым достоинством Химинбьёрга было то, что близ него мерзкие вороны-шпионы Одина, помешанного на контроле, отсутствовали. Сиф вошла внутрь, направилась по коридору к покоям Хеймдалля. Служанка, подметавшая пол, спешно отставила метлу к стене и поклонилась. Неуверенно сообщила: – Господин Хеймдалль сейчас отдыхает... – Разве я тебя о чём-то спрашивала? – холодно поинтересовалась Сиф, и та, опустив голову, снова взялась за метлу. Богиня открыла дверь без предупредительного стука, который не требовался сверхслышащему хозяину – и замерла на пороге. Спящий Хеймдалль лежал на кровати, прикрытый лишь тонким покрывалом ниже пояса. Глупая служанка могла бы выразиться яснее... Впрочем, Сиф на неё не сердилась. Одежда, которую носил Страж богов, не давала особого представления о его физической форме, а на фоне крепких полураздетых дикарей-эйнхериев и мощного гиганта-Тора, он и вовсе казался щуплым подростком. В тишине залитых полуденным солнцем покоев, нарушаемой лишь шелестом ветра из распахнутых окон, богиня любовалась неожиданно открывшейся благородной красотой выточенного, как у статуи, мускулистого тела. На светлой коже не было обычных для большинства асов татуировок и шрамов. Идеальная, она, казалось, поблёскивала в солнечном свете, как белый кварц. Сиф знала, что Хеймдаллю требуется совсем малое количество сна, но никогда прежде не видела его спящим. Насколько крепок в эти минуты его сон?.. Полностью ли он отрешается от мира или продолжает видеть и слышать всё вокруг?.. В любом случае, стоило тихо уйти обратно. Вместо этого богиня приблизилась к постели и села, сложив руки на коленях, продолжая рассматривать спящего. Даже во сне Хеймдалль не казался беззащитным. Он выглядел опасным и притягательным, как свернувшаяся на нагретом солнцем камне змея. В детстве Сиф привольно бродила по озирским полям и часто встречала этих таинственных, скрытных созданий. Маленькая богиня брала их в руки, завороженно рассматривала длинные гибкие тела с прохладной чешуёй. По достижении девичества, её тело украсили татуировки с магическим орнаментом и змеями. Сиф любила змей. Может, поэтому её так тянуло сейчас прикоснуться к Хеймдаллю?.. Рука златовласой богини поднялась, опережая сомнения. Кончики пальцев коснулись гладкой кожи – из-за обдувавшего из окон ветра и впрямь змеино-прохладной; проскользили по впадине между грудных мышц, по рельефу живота. Внутри стало пульсирующе-жарко. Сиф сдвинула покрывало вниз, оглядела аккуратные завитки волос на лобке, такого же светло-русого цвета, как и косы на голове аса. Потрогала их, ощутив приятную шелковистость. Член Хеймдалля, в отличие от хозяина, пробудившийся от её прикосновений, был так же прекрасен, как и всё остальное. Длинный, белый, с тонкими голубыми венами – будто мраморный. Только горячий, в отличие от остальных мест, к которым она только что прикасалась. Сиф склонилась над пахом спящего, опираясь одной рукой о кровать, а второй с ласковым напором гладя стремительно твердеющий член. Затем осторожно оттянула вниз тонкую кожу, обнажив головку. Интимные исследования прервал знакомый насмешливый голос: – И тебе доброго дня, леди Сиф. Богиня подняла голову, встречая взгляд фиолетовых глаз. Возбуждение, кипящее в ней, не давало ощутить хоть какую-либо неловкость. – Здравствуй, Хеймдалль. – Твоими стараниями мне снились весьма приятные сны, да и пробуждение было... занятным! Ас приподнялся на локтях, гибко отодвинулся назад, согнув одну ногу в колене. Прикрыться он и не подумал. Сиф продолжала смотреть ему в глаза. Мысли, сквозящие в её пылающем взгляде, можно было легко прочесть даже тому, кто не владел такой способностью. Однако Хеймдалль молчал, рассматривая её в ответ со своей извечной полуулыбкой. Устав от затянувшейся паузы, Сиф провела ладонью вверх по его твёрдому, покрытому светлыми волосками, бедру. За мгновение до того, как она коснулась паха, Хеймдалль сел, спустив ноги с кровати. Сиф почти не заметила невероятно быстрого движения. – Ты ведь тоже этого хочешь, – сказала она, взглянув на его по-прежнему напряжённый член, прижатый к мускулистому животу. Хеймдалль накрылся покрывалом, коротко выдохнул. – Это не имеет значения. Его голос был более низким, чем обычно, чуть охрипшим, то ли от недавнего сна, то ли от разбуженного ею желания. – Почему? – Ты правда думаешь, что мы можем сделать это?.. – поинтересовался он. – Только не говори, что боишься моего мужа!.. – довольно резко сказала Сиф. – А Один ничего не узнает. В твоём Чертоге мы можем не опасаться его шпионов. Ас повернул к ней голову. Мгновение изучал её взглядом. – Если помнишь, Тор – мой брат. Пусть не самый умный и мною любимый, но брат. А ты – его жена. Слова Хеймдалля жалили Сиф леденящим ядом, вытравливая недавние возбуждение и хмель новых эмоций. – Это не помешало тебе поцеловать меня когда-то, – глухо напомнила она. – Ответить на твой поцелуй, – уточнил Хеймдалль. – Ты была так пьяна и расстроена, что оттолкнуть тебя было бы жестоко даже для меня. Он усмехнулся. Сиф покачала головой. – Не продолжай... – Нет, Сиф. Пора тебе очнуться. Ты считаешь себя самой несчастной во всех Девяти мирах. Но ты богиня. Жена бога. Мать богов. Невестка самого Всеотца. Перестань зацикливаться на своих обидах и начни мыслить здраво! – Как скажешь. – Послушай, солнышко… – голос Хеймдалля слегка смягчился. – Ты идёшь против своей природы. Тёплой, светлой, созидающей. Свернула на путь заведомо проигрышной борьбы со Всеотцом и самой собой. Я помню тебя прежнюю. А сейчас, Сиф, кем ты стала?.. Примитивная, уж прости, скандалистка. Даже твои волосы, – он легко коснулся её роскошной косы. – Не сияют, как прежде. Они холодно блестят, как простое золото. Сиф ощутила гнев. Такой сильный, что стой она сейчас посреди колосистого поля, оно превратилось бы в вымершую пустыню с редкими иссушенными обломками стеблей. Она резко повернулась к Хеймдаллю. – Хочешь поговорить о божественных способностях и долге?.. Для жителей Асгарда важен хороший урожай, сытая жизнь с полными закромами! И всё это есть, невзирая на то, какие у меня волосы и что на душе! Для Одина, конечно, важно твоё сверхслышание и донесение о каждой подозрительной мысли. И ты справляешься – так бестрепетно-идеально! У тебя нет семьи. Нет чувств. Нет слабостей. Ничего, что могло бы тебя задеть, Хеймдалль. Услышал – донёс! – богиня зло усмехнулась. – Неудивительно, что при таком раскладе ты фаворит, а я скандалистка. Радужные волны Биврёста в глазах Стража богов проступили ярче. – Некоторые вещи мне совсем не хочется слышать. Думаешь, я выполняю свою работу с лёгкостью магического ворона?.. – Именно так! Страж богов смотрел на неё пару мгновений, считывая гневно клокочущие мысли, и внезапно улыбнулся. – Я помогу тебе понять, солнышко. Он отвёл волосы от её лица. Прижался губами к виску удивлённо замершей богини. Склонился к уху – и медленно прошёлся по нему языком, вызвав волну мурашек и странный тонкий звон в голове. Хеймдалль с непонятным торжествующим выражением на лице выпрямился, зовя служанку. Затуманенный мозг Сиф не разобрал имени, будто разнесённого частым эхом, отметив лишь, что вышколенная девушка сразу же возникла на пороге. Та самая, что подметала коридор. Богиня непонимающе взглянула на Хеймдалля. – Я поболтал бы с тобой ещё, но моя служба не ждёт. У меня осталось совсем немного времени, и, если позволишь... Он красноречиво улыбнулся холодной сладкой улыбкой, перевёл взгляд на стоявшую в дверях служанку. Сиф молча поднялась на ноги и направилась к выходу. Служанка прошла мимо неё, хорошенькое личико розовело. Сиф даже показалось, будто она слышит стук сердца в бешеном ритме – да девица же влюблена в своего господина, как кошка! Что, впрочем, неудивительно. Выходя из покоев, Сиф расслышала за спиной хищное мурлыканье Хеймдалля: – Начинай, солнышко… Она едва не обернулась на привычное обращение, но поняла, что Хеймдалль говорит не с ней. Следом раздался шорох юбки, обвившей опустившиеся на пол девичьи колени и влажные звуки прилежно выполняющего сокровенную работу рта. Богиня ускорила шаг. Не помогло. Она слышала. Глухие выдохи из ноздрей служанки. Скольжение мягких губ по твёрдой мужской плоти. Падение капель слюны на вековые дубовые доски.       Сиф шла обратной дорогой, иногда кивая на приветствия. Прекрасное лицо богини хранило ровное выражение, но внутри неё творилось безумие. Она отчётливо разбирала, отдалившись на приличное расстояние, гнусные фразы тех, кто только что заискивающе кланялся, узнала, что Тор захаживает в Свартальвхейме к какой-то гномихе... ну это уж точно бред! Взмахи вороньих крыльев в вышине отдавались в ушах, как порывы мощного ветра, а крики тренирующихся эйнхериев звучали медвежьим рёвом. …и всё это проклятое время она продолжала слышать, как Хеймдалль трахал служанку, прервав её пылкий труд на коленях и развернув к себе задом. Комканье покрывала на кровати девичьими ладонями, мерзкие писклявые стоны и резкие влажные толчки – тошнотворная какофония, которую хотелось выцарапать из головы. Кончил Хеймдалль молча, лишь протяжно вздохнув. Сиф с содроганием расслышала звук стекающего по коже служанки семени. – Господин, вы остались довольны? – Как видишь, – усмешка Хеймдалля прозвучала одновременно с шорохом и позвякиванием, – Страж богов одевался, спеша на службу. – Можешь идти. Звук поправляемой юбки и переступания с ноги на ногу. – Вы назвали меня солнышком... Хм, да. Сиф тоже, помимо воли, хотелось услышать ответ. – ...это значит, мы теперь... – Мы?.. – смеющийся голос Хеймдалля напоминал звон клинка, вынимаемого из ножен. Окрылённая девичьими мечтами служанка этого не почувствовала. – Да, мы теперь... не так, как раньше? Ближе? Просто... прежде вы звали так только госпожу Сиф, а теперь меня. Робкий голосок горделиво окреп, и Сиф со злой усмешкой покачала головой. Эта маленькая тихая мышь, оказывается, заметила. И не преминула уточнить, насколько теперь принадлежит ей этот... титул. – Это всего лишь слово. Такое же, как все остальные. – ответил Хеймдалль, и Сиф одновременно с неприятным уколом внутри, услышала огорчённый вздох служанки. – Вернись к уборке. Если посмеешь болтать или даже думать подобное, отправишься работать в хлев - с отрезанным языком. Каждый должен заниматься своим делом, солнышко. Без лишних чувств и надежд. Влажный след на ухе почти высох, сверхслышание исчезало. Богиня, всё же, расслышала последние фразы Хеймдалля. А ещё поняла, что назидание предназначалось и ей.       Рванув на себя дверь собственных покоев, Сиф подлетела к столу и плеснула в кубок мёда. От страстно желаемого глотка её остановил звук вновь открывшейся двери. Сиф резко обернулась, сверкнула сапфировыми глазами на вошедшего и отвернулась. Тор молча прошёл за её спиной. Послышался скрип кровати, принявшей его вес. – Я думала, ты будешь в таверне до самого пира, – сказала Сиф, покачивая в руке так и не пригубленный кубок и наблюдая, как за окном без устали, механически кружит по одной и той же траектории очередной ворон Одина. – Я тоже, – медленно отозвался Тор своим низким голосом. – Но я передумал. – Почему? – Прошёлся по воздуху. Остудил мысли. Посмотрел на долину. Вспомнил, как мы гуляли там раньше. – Не только гуляли, – усмехнулась Сиф. – Мы и Магни зачали там, в вересковой пустоши. – Я помню. – Неужели?.. Я думала, ты помнишь только приказы отца. – Я помню всё, Сиф. Просто не всегда говорю. Богиня со стуком поставила кубок на стол, развернулась, намереваясь высказать то, что накипело прежде, ожидаемо развязав очередную ссору. Тор сидел на кровати, опираясь локтями на колени и глядя в пол. Сиф смотрела на макушку большой рыжей головы, и раздражение таяло, как снег под лучами набравшего силу весеннего солнца. Вместо резких фраз, она произнесла: – Я рада этому. – А я рад тому, что ты моя жена. – Потому что я богиня Урожая? – фыркнула Сиф. – И благодаря мне, родит ячмень для твоего любимого пива?.. Или потому, что красотой я не уступаю супруге твоего отца? – Потому что ты – это ты. – И всё?.. Тор пожал широкими плечами. – Всё. Что тут ещё говорить. – Но я ведь стала другой. Не той милой весёлой девушкой, которую ты брал в жёны. Бог Грома хмыкнул. – Ты тоже выходила замуж за стройного юнца, а сейчас моё брюхо напоминает котёл. – Внутри ты остался таким же. А мой характер изменился. И волосы вместе с ним. Теперь в них блеск золота, а не сияние солнца. – Есть разница?.. – удивлённо поднял голову Тор. – Они прекрасны – были и есть. Как и всё остальное. Сиф, помедлив, подошла к мужу. Провела рукой по огненным волосам. Он взял её ладонь, поцеловал тонкие белые пальцы. От прикосновения знакомых горячих губ мужа произошедшее с Хеймдаллем казалось причудливым предрассветным сном. – Отстегни Мьёлльнир. Одного молота в постели будет достаточно, – негромко сказала Сиф. Тор понимающе ухмыльнулся и поднялся с кровати. Верный Мьёлльнир перекочевал с пояса на пол, гулко вдавившись в пол. Рядом звякнул металлическими пластинами пояс, сверху упали перевязь и штаны. – Я тоже рада, что ты мой муж, – лукаво произнесла Сиф, глядя на восстающий огромный член среди буйной огненной растительности. Она сняла платье, оставшись нагой, в блеске золотых волос и щедрой женской красоты. Под взглядом тёмно-синих, как наэлектризованное грозовое небо глаз, шагнула к Тору, мягко упёрлась ладонями в грудь, побуждая лечь. Он с охотой повиновался. Сиф оседлала его, подтянулась выше, проведя по твёрдому члену промежностью. Пышные груди богини нависли над лицом Тора, и правый сосок немедленно скрылся в горячем белозубом рту, заставив Сиф шумно выдохнуть. Их ласки, по обоюдному пылкому согласию были недолгими. Тор, подмяв жену под себя, вонзился во влажную жаждущую плоть, мощно заработал бёдрами. Сиф, впервые за долгое время, было плевать, услышит ли их... хоть кто-нибудь. Всё лишнее, прежнее, чуждое вылетело из головы. Кровать от их божественной ярой страсти ходила ходуном, ударяясь нижней перекладиной о ручку Мьёлльнира. Грохот, шлепки и стоны неслись за пределы их покоев, сливаясь с раскатами грома за окном. В Асгарде бушевала гроза, молнии били в землю, зарождалась новая жизнь, и что могло быть важней и прекрасней?.. Сиф ослепительно кончила, выгнувшись навстречу мужу. Следом протяжным рыком возвестил о полученном удовольствии Тор. Они полежали немного сплетёнными, приходя в себя, затем бог Грома откатился в сторону. – Это будет девочка, – помолчав, сказал он. – Я чувствую. Сиф открыла глаза. Улыбнулась. – Я тоже чувствую, что мы снова станем родителями. Но ещё не чувствую, чьими. Знаю только, что не хочу, чтобы это дитя повторило судьбу наших сыновей. – Нет, – твёрдо произнёс Тор. – С ней всё будет иначе. – Надеюсь, у нас тоже... – богиня перекатилась на живот, легла, подперев подбородок ладонью. Сапфировые глаза опасно блеснули. – И прежние недоразумения с твоей стороны остались в прошлом. Тор скосил взгляд на жену. – О чём ты? – Я слышала, ты очарован какой-то гномихой?.. – Очарован только её кузнечным мастерством, – проворчал Тор и сел в кровати. – Пора одеваться. Пир скоро начнётся.       На этом застолье Один был замкнут и мрачен. Он много пил, изредка отпуская желчные, лишённые прежней остроты, шутки, не слишком задевавшие окрылённых супругов. Хеймдалль тоже был удивительно молчалив. Сиф несколько раз ловила на себе его внимательный взгляд. После пира он подошёл к ней. – Тебя можно поздравить, леди Сиф? – Да. Ты ведь уже знаешь. – Такую грозу было сложно не заметить! – Хеймдалль натянуто улыбнулся. – Вы с Тором славно... потрудились. – Сожалею, что доставили тебе неудобства, – усмехнулась Сиф, и ас резко бросил: – Прибереги сожаления для мужа и вашего будущего ребёнка! Сейчас ты воодушевлена, но с третьим Торсоном неизбежно начнутся новые проблемы. – Тор говорит, будет девочка, – спокойно сказала Сиф, стараясь не сорваться на ответную резкость. – В любом случае, в семье не бывает одних безоблачных дней. – Тебе видней, солнышко! – ядовито согласился Хеймдалль. – Будь добр, не называй меня так больше. Он склонился и развёл руки в почтительно-насмешливом поклоне. – Как пожелаешь, леди Сиф! Богиня подняла брови. – Что с тобой, Хеймдалль?.. Не ты ли всеми силами призывал меня к здравомыслию?.. Ас усмехнулся, считывая её неприятные воспоминания об опыте сверхслышания. – Я и сейчас тебя к нему призываю. Тот фокус с кратковременным наделением своей способностью, описанный в одной старой книжонке, на богине мог и не сработать. Но гнев и, хм, другие эмоции так тебя ослабили, что... – Я поняла. – сухо сказала Сиф. – Благодарю за урок, Страж богов. Доброй ночи. Богиня уходит, унося сияние волос и аромат полевых цветов. Хеймдалль наблюдает, как она возвращается в свои покои, слышит звучащий за дверью низкий игривый голос Тора: «Повторим нашу славную битву, жена?", – и прикрывает вспыхивающие радужным сиянием глаза. "Есть вещи, которые мне совсем не хочется слышать, солнышко... Даже если так быть не должно."