NEVERLOVE — Оставаться счастливо
Два дня спустя
Кира умудрялась и работать, и вечерами, после смены, доводить Ярослава Андреевича до полуобморочного состояния, с помощью вирта. Ночами музыкант не мог уснуть. Не было такого способа, который смог бы снять такой величины сексуальное напряжение. При малейшем воспитании о том, как эта девушка постепенно избавляет себя от одежды, повинуясь воле мужчины, из губ вырывался тихий стон. — Яр, — Паша щёлкает пальцами перед лицом, — приём! Хьюстон, у нас проблемы! — Вы о чём говорите? — похлопал себя по щекам, — я не могу включиться в работу. — Мы уже заметили, — Артём оглядел его, — замерз? Мурашки по коже. — Наоборот. Ему срывает крышу от всей этой ситуации. Подходя к подъезду, еле ковыляя ногами, девушка заметила на лавочке Ярослава. Он курил и слушал музыку. — Привет, — устало улыбнулась. — Добрый вечер. Я весь день тебе звонил и писал. — Извини, — присела рядом, — в торговом зале нельзя телефоном пользоваться. Хотела перезвонить, как доберусь до дома. — А обед? — Сегодня без обеда… Она действительно очень рада его видеть. Хоть что-то хорошее произошло за этот поганый и отвратительный день. — Значит, Сексислав спешит на помощь. Вокалист протянул тату-мастеру увесистый пакет из службы доставки еды. — Чтобы вечером не готовить. Поесть и бухнуться спать. — Зайдёшь на чай? — засмущалась, — говорю сразу, утром убежала и оставила бардак. — Только на чай? — прищуривается. — Могу и кофе сварить. Все же мы считаем, что уже на лестничной площадке между ними вспыхнула страсть, и уже в коридоре на Кире не было верхней части одежды? Нет. Молодые люди действительно пили чай, болтали о насущном. Для Ярослава Кира была своего рода глотком свежего воздуха в повседневной рутине. С ней интересно общаться, разглядывать девушку, наблюдать за её мимикой, слышать смех и ощущать аромат. Был в Ольховской особенный огонёк. — Ты чего так смотришь? — вытирает рот, — я обляпалась, да? — Нет, — улыбается, — слегка задумался. Кстати, что делаешь завтра вечером? — Хочешь пригласить меня куда-нибудь? — Да. В лучший ресторан Москвы «Сексиславия». — Ого, — хохочет, — и какой адрес? — За тобой приедет такси. Назови время. — В шесть, например. — Договорились. «И накормит, и оттрахает, и сам по себе хорошенький. Повезло-повезло.» — подумала Кира. Нравится. Всё в нём нравится. После того, как молодой человек уехал домой, девушка решила отмокнуть в ванне. — Не знаю, что гудит сильнее, — прикрыла глаза, — ноги или голова. До рвоты надоела эта блядская работа. Ещё завтра опять сгорбившись весь день. Устала. Она очень устала… Слишком рано повзрослела, слишком рано стала принимать серьёзные решения, и переоценила свои возможности, когда сказала, что отдаст долг родителей за полтора года. Кира даже не знает, жива ли её мать с отцом. Последний раз они созванивались месяцев семь назад, и то, мама попросила на выпивку. Кажется, для них Кира всё ещё учится в школе, ибо они совершенно ничего про единственную дочь не знают. — Хоть жопа прикрыта, — вспоминает. Ей не нужно бегать по общежитиям, комнатам, друзьям, как это было в детстве и юношестве. Отец напьётся, начнёт мать колотить, а Кира к кому-нибудь убежит, чтобы не прилетело. Есть своё жильё, своя квартира, хоть и однушка. Здесь безопасно, здесь никто не станет бить, никто не выгонит. Они из максимально разных семей. Кира — плод связи под угаром, нежеланный ребёнок, и аборт, который не удалось сделать из-за позднего срока беременности. Благо, что нет братьев и сестёр. Стоит сказать спасибо врачам, которые матери фаллопиевы трубы перевязали, ибо она даже рожать приехала пьяная. Ни разу за всю беременность в женской консультации не появилась. Ярослав — любимый и долгожданный, запланированный сын. Семья благополучная, в меру обеспеченная, очень дружная, а между людьми хорошие и здоровые отношения. — Завтра зарплата… Ну, — укладывается спать, — последний рывок, Кир. Ярослав Андреевич проснулся ранним утром, чтобы всё подготовить к приходу важной гостьи. Пританцовывая, и напевая любимые песни, взялся за пылесос. Мама рок-звезды решила заглянуть к сыну, чтобы принести домашний тортик. — А ты чего с тряпкой? — Ко мне гости приедут, — вытирает подоконник, — очень важные. — Девушка? — Богиня, мам. — Ой, — удивилась, — а Янка? — Обезьянка. У меня новый этап в жизни, — заправил волосы за ухо, — я ушёл от неё. — Вообще-то, вы жили в твоей квартире. — Ну, — замялся, махая руками, — ты же поняла! — Поняла, — женщина кивнула, — как её зовут? — Кира. — Интересное имя… Ладно, — заулыбалась, — поеду. Не стану мешать. — А чай? — С Кирой попьёте, — поцеловала в щёчку, — без глупостей. Хорошо? — Мам, ну какие глупости? Мне лет уже под сраку… — Ой, не смеши, — шлёпнула, — позвони, ладно? — Тебе в процессе позвонить? — рассмеялся. — Дурак… Зайдя домой, Ирина Константиновна громко, на всю квартиру, сделала следующее объявление: — Андрюха! А наш ловелас уже загреб русалочку в свои сети. — Надо же, — снял очки, — быстро он. — Весь такой окрылённый, глазки горят… Представляешь, прибирается. — Ничего себе! Сам? — Музыка играет, с тряпкой в зубах. Парень-то старается. — Ну всё… Жених! Практически каждый сантиметр квартиры блестел, как бриллиант. Обессиленно рухнув на диван, Яр вообще не чувствовал собственных рук. Надышался бытовой химией на всю жизнь. Встретил курьера, закатал рукава и принялся готовить. Он понял, что ощущает мама перед каждым семейным праздником… — Погнали наши городских. Кира закончила с последним клиентом, и наконец-то с кайфом выпрямилась. Аж всё прохрустело. — Кир, — Саша постучалась. — Чего? — собирается. — Давай обсудим, а? — Мне сейчас некогда. Нужно ехать на встречу, — накинула ветровку, — это может подождать? — Тебе наплевать? — Кажется, я уже всё сказала. Если хочешь обсудить какой-то рабочий момент, то можешь записать голосовое, а если что-то личное, то у меня это не вызывает интерес. Всё? — Ясно… — Шуруй давай. Мне кабинет закрыть надо. А что обсуждать? Она выдала всю базу про Киру, тому человеку, с которым девушка знакома меньше суток. Глупо… Ольховская надела темно-изумрудное обтягивающее платье с завязками на бёдрах, сделала объёмную укладку, нанесла макияж и воспользовалась любимым парфюмом. Аромат шафрана идеально сочетался со спелой малиной. Кира определённо знала, что такое женская энергия и потенциал. Этого у неё хоть отбавляй, и раздавай нуждающимся. Ярослав ожидал её у подъезда, держа зонт в руках. Вечер обязан быть прекрасным, иначе не планируется. Образовался ком в горле, когда девушка вышла из такси. — Какая она красивая, — одними губами, — Господи… Кира ослепительно улыбнулась, скрываясь от дождя под зонтом. — Ты так вкусно пахнешь! — Спасибо, — засмущался. Квартира очень понравилась тату-мастеру. Отличный лофт в преимущественно тёмных и красных тонах, при этом не вызывающий какого-то напряжения. На стенах висят плакаты легендарных рок-групп, коллекционные гитары, а в спальне панорамные окна с шикарнейшим видом на вечернюю дождливую Москву. — Какие шикарные аппартаменты у звёзды, — задвигает шторы, — настолько огромные гонорары? — Ипотека. Двадцать лет рабства, но, — вздохнул, — планирую закрыть за десять. Три года уже выплатил. — Ты молодец. Хороший вкус. — Рад слышать, — улыбается, — осматривайся, а я пока закончу ужин. — Тебе помочь? — Нет. Отдыхай. Целая стена в зале была посвящена концертам группы. Фотографии за кулисами, афиши, рисунки поклонников, снимки с фанатами, какие-то записи музыканта. Очень атмосферно и красиво. — Яркая жизнь, — рассматривает, — в ней так много красок… — Картинка, — прислонился к стене, — за этими изображениями многое скрыто, — сложил руки на груди, — потеря вдохновения, веры в себя, и прочая головная боль. — Но у вас получилось. — Пахали днём и ночью. — Почему именно музыка? — Чувствую себя живым, настоящим, и мне нравится быть частью чего-то прекрасного, создавать историю, — облизнул губы, — а лицезреть нечто божественное, мне нравится ещё больше. Выглядишь ошеломительно. — Приятно слышать. Он подошёл к ней поближе, положил руки на тонкую талию, и заглянул в глаза. Кира обвила его шею, а после потянулась к налитым кровью губам. Рука музыканта скользнула под платье. — И чего же ты хочешь? — прищурился. — Думаю, стоит начать с губ. Услышав звук открывающейся двери, Ярослав отпрянул от Киры, и разочарованно выдохнул. Куда прятать приподнятое настроение снизу? — Это Яна. Я попросил ключи вернуть и вещи забрать. — Хорошо. Девушка одёрнула платье, чтобы прикрыть оголённые бёдра. Выдыхай… — Надеюсь, бить не будут, — прошептала, уходя в сторону кухни. Лучше здесь пересидеть, чем мешать ребятам обсуждать свои личные моменты. — Привет, — оглядел её с ног до головы. — Ты здесь с кем-то? Она по-хозяйски прошла в квартиру, словно, это её территория. Рыжеволосая барышня заглянула в ванную комнату, спальню, уверенным шагом миновав зал. — Яна, — одёрнул, — ты пришла за вещами, а не на обыск. — Мне интересно, — фыркает, — чувствую присутствие женщины. Что за ерунда? — принюхивается, — духами вонища! — Мы расстались. Пожалуйста, прекрати это, верни ключи и забирай чемоданы. — Где она? Яна залетела на кухню и возмущённо вздохнула, встречаясь взглядами с Кирой. Ольховская была максимально спокойна и уверена в себе. Пусть только попробует что-либо предъявить ей, они же расстались. — С каких пор пользуешься эскорт-услугами? Так сильно прижало? — Завязывай, — цокнул, — Кир, прости. — Ничего страшного. Яна подтвердила то, что я выгляжу отлично, — улыбнулась, — как и все эскортницы. — Девушка, — щёлкает пальцами перед её лицом, — а вам не стыдно? На полках ещё лежат мои вещи, а вы уже заселяться собираетесь. — Но ваши вещи уже собраны. И тем более, свято место пусто не бывает. Музыкант был уверен, что Киру придётся защищать от нападок Яны, но услышав сказанное ею, просто опешил. Она отлично справляется без его помощи. — Думаешь, ты у него одна такая? — закатила глаза, — он же рокер. Гастроли, разъезды, туры, девочки. Нассыт в уши так, что сам поверит. Измены, побои, обман. Это всё впереди, моя дорогая. — Вот и проверю. Не выдержав, Ярослав схватил бывшую возлюбленную за локоть и оттащил в коридор. — Ты же прекрасно знаешь, что я тебе не изменял. Я верный, блять, как Хатико. Пальцем тебя не тронул! Максимум полотенцем шлёпнул. Зачем наговариваешь? — Всё равно ко мне вернёшься, — прошипела. — Нет. Даже не думай. Мне надоело. — Что надоело? — Твоя ревность, интриги, скандалы, расследования. Устал, понимаешь? — На своей студии ты устал. — Благодаря моей студии, — выдыхает, — у тебя появилось образование, и все хотелки стали реальностью. Я хочу с человеком просто общаться, а не бесконечно выслушивать претензии. — О чём говорить? Тебя дома не бывает. — Я нам на жизнь зарабатывал! Ты ни дня в своей жизни не работала, даже трудовой нет. Так бы всё ещё жила на окраине Бутово. — Вот так, да? — усмехнулась. — Да! Деньги на курсы, помещение, материалы, тоже я дал! Благодарности не жду… Просто забери чёртов чемодан, и иди с Богом, Яна! — Как же легко и просто, ты, Степанов, выбросил шесть лет жизни на помойку! — И свою душу. Пожалуйста, иди… — Тебе нечего мне сказать? — Есть. Послушай и не перебивай, — собирается, — я очень тебя любил, очень, и старался сделать всё для нас, для общего будущего, но люди должны идти к какой-либо цели вместе, по одной дороге. Мы же идём в абсолютно разные стороны, к разным целям. Ты стала обычной, такой, как и большинство людей, забросила любимое дело, которое отлично получалось, потеряла свою индивидуальность, а я интерес. Не спорю, мы оба изменились, оба перестали быть теми людьми, которые познакомились в институте. — Я хотела соответствовать тебе, — прошептала. — А я хотел знать, что мы заодно, и не слышать про чей-то чужой успех. Мне была необходима твоя поддержка в тот момент, когда всё рушилось, но я слышал лишь упрёки «ты занимаешься ерундой», «ничего не получается», «мне надоело жить в долгах», «я хочу хорошую жизнь, квартиру, а не съёмную хату без ремонта». Я старался, ты не видела. — Если честно, я всё ещё так считаю. Прости, Яр, но я не верю в эту работу. — Как и я в твою. Ногти, ресницы, брови и шугаринг делают на каждом углу Москвы. Гончарное дело было твоим ремеслом. Талант. Призвание. — Без денег. — Но с душой и наслаждением. Я люблю своё дело. — А я люблю деньги. — Мы разные, — кивает, — я в тебя поверил. — Твоё творчество не имеет стабильности. Сегодня вы стреляете хитами, а через месяц вас забыли. — Спасибо… Кажется, тебе уже пора. — Я сегодня же всё расскажу твоим родителям. Ярослав мне изменил, вышвырнул вещи из квартиры и чуть не избил! — Мама уже всё знает, как и твои родители. — Чего? Я только что вернулась от тёти Ирины. — Видимо, она не посчитала нужным с тобой это обсудить. Ладно… Всё это ерунда, но тот аборт. — Мне не нужны были дети! Я хотела наслаждаться жизнью, а не пеленками! Кира слышала весь их диалог. Ужасно и больно… Говорила Яна, а было стыдно ей. — И решила всё сама, даже не поставив меня в известность. Ярик же дурак, он ничего не узнает, но каким-то чудом нашёл документы с клиники! Благо, читать умеет. Хоть бы что-нибудь сказала! Я хотел быть отцом, я был готов, и все условия для этого были! — Какой из тебя отец? Посмотри на себя! Неформал с синдромом отличника. — Иди… Иди, блять, — выталкивает, — пока за шкирку не вытащил. Выпроводив девушку, перед этим услышав кучу оскорблений, он глубоко вдохнул и шумно выдохнул. Тяжело… — Ты как? — Кира поднялась. — Нормально… Не бери в голову. — У всех есть странные бывшие. Интересно. — А теперь, рассказывай, почему вы расстались? — Во-первых, Паша — сын очень влиятельных и богатых людей. У мамы свои бутики по всей стране, у папы заводы. — Разные социальные статусы. — Именно. Во-вторых, требования к невестке были соответствующие… Богатая, образованная, из высшего общества, а в-третьих, мы изначально как-то глупо поступили, когда через три месяца после знакомства, — усмехнулась, — побежали и расписались. Свекровь всеми силами пыталась перевоспитать меня. Мы жили с ними, а значит, каждый день я слышала упрёки, оскорбления, унижения. Эта женщина ломала мою душу об колено, хотела выкроить себе «идеальную» сноху. Однажды, она выплеснула на меня чай, — выдыхает, — якобы, тренировала во мне сдержанность. — И почему ты терпела такое отношение? — Богатая, сладкая и вкусная жизнь стоила того. Любые желания, — щелкает пальцами, — вот так. Где-то через полгода мне надоело, и я поняла, что никакие деньги не стоят того, чтобы меня мешали с грязью. Моя честь и достоинство бесценны. Вернер был для неё шансом вырваться из бедности, и почувствовать, что такое хорошая жизнь. — А Паша? — Она хочет сделать тебя лучше, — цитирует, — моя мама — хороший пример для подражания. Соответствуй, Кира, ты моя жена, а я состою в высшем обществе этого города. Мы жили под разными фамилиями. Мою фамилию нужно заслужить, — передразнила, — заработать. — Урод… — Мне нельзя было заниматься татуировками, рисованием, только бизнес-курсы, высокая литература, иностранные языки. Деньги… Деньги… Деньги… — Как ушла? — Спокойно и тихо. Чужого не взяла, а своё забрала. Павел Николаевич при нашем последнем разговоре, дал понять, что я ничего из себя не представляю, и мне стоит поблагодарить его семью за жизненные уроки. — Это сказал ебаный маменькин сыночек, который без неё жопу вытереть не сможет? — усмехнулся, — вот бы его в подворотне встретить, и натыкать рожей в собачье дерьмо. — Ярослав Андреевич, — хохочет. — Любая сказка всё равно заканчивается. — Боюсь, Пашу и его семью это не коснётся. Там денег хватит даже его внукам. — У меня есть предложение. Солист достал бутылку хорошего сладкого красного вина и два бокала. — Давай же выпьем за нас хороших, и за бывших. Чтоб они умерли от термоядерного поноса. — Вместе со своей мамашей. Их время только начинается…