our fate is foreseen

04.09.31 — Пап, я устал сидеть и ждать. Мы целыми сутками только сидим и ждём. Что, если им нужна помощь? – Дилюк крутил в руках бинокль и нервно болтал ногой. Его не отпускала тревога. — Сколько раз ты обещал, что не будешь ныть? Не сомневайся в моих людях. – Крепус, раздраженно вздыхая, глянул на сына и тут же вернулся к наблюдению. — Да, пап, прости. Уже двое суток разведка не возвращалась. Они должны были добраться до блокпоста ДВОД на телебашне и отчитаться перед Крепусом, но ни единой весточки за 48 часов так и не было получено. Дилюк начинал не на шутку переживать. Он не любил смерть. Не любил видеть мерзких гниющих ходячих, которыми были завалены все улицы. Не любил, но смирился с этим. Пускай даже было больно. Главное – папа рядом. И друзья. — Я... отойду. Пять минут, не больше. — Иди. Он ужасно устал. Барбара сильно заболела и последнюю неделю они с Джинн по очереди следили за ней. Медикаментов хватало, но больно было видеть, как семилетняя девочка надрывается от кашля и умоляюще смотрит на старшую сестру, которая собирается уходить. Дилюк хотел посмотреть, как у них дела. Признаться, он немного соскучился по болтовне с Джинн за двое суток. Да и по Барбаре тоже... — Привет. Он шепчет, пытаясь не привлекать к себе внимание взрослых. — Люк! Джинн обнимает друга и улыбается, но её глаза всё так же полны печали и усталости. Барбара была ее маленьким спасением, потому что отец вечно был занят в лазарете, а другой семьи у них не было. Хотя, вообще-то, Дилюк был им как родной брат. Крепкий и заботливый, готовый в любой момент пожертвовать собой ради блага любимых. — Как она? – он осторожно смотрит в сторону койки. — Сегодня лучше. Спит хорошо и ест хорошо. Говорит только, что по тебе соскучилась. Переживает. – Джинн мягко улыбается и поправляет волосы младшей сестры. — Ну, я – дело второстепенное. Главное, что мы её почти вылечили. — Папа очень помог. Он вчера приходил, какие-то новые лекарства принёс. — Вспомнил всё таки, что у него дочки есть... – Дилюк фыркает, но тут же получает легкий подзатыльник от подруги. — Он хороший. Жизни спасает. Ты просто не понимаешь. — Да-да, как скажешь. Еще немного они просто сидят в тишине, наблюдая за тем, как мирно сопит Барбара. — Думаешь, они вернутся? — Не знаю, Люк. Ты же помнишь, что говорил Чарльз. Там сейчас опасно. — Этого я и боюсь... – Дилюк вздыхает и, немного помешкав, продолжает, – Может, мы сходим и поищем их? Вдвоём. Джинн медленно оборачивается на друга и крутит пальцем у виска. Немного не то поведение, которое ей характерно, но просьба Люка её шокировала. — Ты сошёл с ума? Твой от... Крепус с нас шкуры снимет. Да и мы всего лишь дети, нас мигом съедят! — Дети? Джинн, в этом мире нет такого понятия. Мы все видели смерть и утраты, это немного не свойственно для детей! – Дилюк, ошарашенный таким резким ответом, немного повышает голос. — Люк, мне всего четырнадцать, а тебе всего пятнадцать. Не делай глупостей. – Джинн качает головой и сильнее обнимает колени руками. – Не ставь на кон свою жизнь тогда, когда это не нужно. У взрослых все под контролем. — Ты просто не понимаешь. Развернувшись, Дилюк резко направляется к выходу. Она его не понимала! Она! Джинн, с которой они всю жизнь шли бок о бок! Джинн, с которой у них в детстве были общие черепашки! Как она могла не понять? Это было просто неприемлемо! Полный обиды, он направляется в свою комнату. Берет рюкзак, подаренный отцом нож, карту местности и пистолет. Не то, чтобы пятнадцатилетке можно было просто бегать и махать пистолетом, но Крепус иногда позволял ему такое. Да и...защищать себя чем то надо? Люк сгребает с полки шкафчика аптечку и патроны и, убедившись, что никто из взрослых не смотрит, тихонько проскакивает к выходу. Сегодня он – герой, который не носит маску. Он должен спасти своих людей! Отец ведь постоянно говорит, что Дилюк – следующий глава ДВОД, а значит должен соответствовать образу. Хорошенько подтянув лямки рюкзака, Дилюк выбирается из убежища. Он примерно знал, где находится телебашня, потому что бывал там один раз. Упросил отца взять с собой, посмотреть. Теперь, правда, всё было слегка... иначе. Какой-то лёгкий ужас окутывал внутренности и душил. Дилюк ведь надеялся, что Джинн пойдёт с ним, тогда было бы совсем не страшно, потому что Джинн – храбрая надёжная подруга, но она была не такой безрассудной, как Дилюк, поэтому сейчас её здесь не было. Разрушенные высотки и магазины всегда заставляли сердце ныть. Когда-то тут царила жизнь, а теперь не осталось ничего, кроме группок мародёров и гор ходячих мертвецов. Но было тихо. Дилюк любил тишину. Она обнимала его со всех сторон и словно успокаивала. «Никто не навредит тебе, тут никого нет», – и это, наверное, вселяло какую-то надежду. Прямого пути до телебашни не было – проход был завален грудой машин. Конечно, Люк мог бы через них пролезть, ведь для него, худого и юркого, это не составляло почти никакого труда, но ему нравился обходной путь, потому что он пролегал через музей. В прошлый раз Дилюк засмотрелся на скелеты динозавров и Крепусу пришлось тащить его за шкирку, чтобы оторвать от громадных чарующих древних ящеров. Но место воистину сказочное. Было что-то такое в посещении навеки замолчавших музеев. Они часто оставались никому не нужны, ведь внутри не было еды и воды, но Дилюку очень нравилось ходить по заброшенным залам с экспонатами и кучей текста на стенах. Однако даже сейчас он, к сожалению, не мог задержаться. Перед ним стояла высшая миссия – спасение товарищей! Он не мог просто валять дурака, когда кому-то угрожала опасность. Пересилив себя, Дилюк проходит сквозь музей и тыкается носом в карту. Дальше по плану – мост через реку. Немного обветшалый, но зато это быстро! А у речки могли быть какие-нибудь животные... Птички, может. Дилюк любил птиц. Они были такими живыми на фоне этого мертвого мира. Щебечущие и порхающие как ни в чем не бывало. Иногда хотелось быть птицей... Люк складывает карту в рюкзак и уверенно направляется к мосту. Обстановка вокруг всё ещё была тихой, даже ни капли не напрягала. Единственное, о чем стоило сейчас переживать – Крепус. Он, конечно, не лучший отец, но заметить пропажу сына в состоянии. И если он выяснит, что тот ушёл один... Ух. Нет, об этом страшно даже думать. Обратного пути в любом случае нет. Рисковать – значит рисковать до конца! А оборачиваться – удел слабаков. Речка мирно шумела внизу. Глядя на неё казалось, что мир всё ещё жив, что он просто прилёг на пару лет и вот-вот наполнится новыми силами, расцветёт и запоёт, вытаскивая человечество из этого кошмара. Но этого не происходило. Дилюк, вздохнув, решает спуститься вниз, чтобы ополоснуть лицо и немного передохнуть от поспешной ходьбы. Но, стоит ему наклониться над водой, в отражении видится силуэт ходячего. Мерзкого, вонючего, смотрящего бледными глазами прямо в душу. Люк мигом подскакивает на ноги и судорожно пытается выхватить пистолет, но равновесие его подводит, и он валится в воду. Плавать он умел, но падение было достаточно сильным, чтобы толкнуть тело прямо к камням на дне. На какое-то время Дилюк теряет сознание от удара и утопает в шумящей прохладе. Тишина. И спокойствие. Чьи-то мягкие объятия. Чей-то тихий голос. Внезапное тепло. Как будто в детстве. Словно сейчас он очнется от долгого сна и мама... Дилюк резко открывает глаза. Он жив. Это хорошо. Плохо, что он понятия не имел, где он сейчас находится. Местность незнакомая. Не видно ни моста, ни телебашни. Глушь. Просто маленький кусочек набережной и какие-то непонятные здания. И это ужасно пугало. Первой мыслью были слёзы. Хотелось упасть в песок и рыдать, пока голос не охрипнет, но это бы никак не помогло ситуации. Может, даже усугубило бы её. А Крепус, вообще-то, учил его быть смелым и умным. Собрав себя в кучу, Дилюк все же поднимается. Отряхивается от песка и оглядывается. Дело плохо – темнеет. Ему нельзя было оставаться на улице. Нужно было найти укрытие, которое защитило бы его хотя бы на ночь. Господи, зачем он полез в это в одиночку... Дрожащими руками он вынимает из рюкзака карту, но обнаруживает, что она насквозь промокла. Очертания зданий, конечно, ещё видны, но ориентироваться куда сложнее, особенно, когда в голове бардак и неразбериха, а солнце медленно укатывается за горизонт. Поэтому Дилюк, немного подумав, решает укрыться в отеле, стоящем прямо у речки. Он приметил его ещё когда оглядывался. Вывеска, на удивление, сохранилась и была вполне читаема. Лучше, чем ничего, правда? Конечно, передний вход оказывается закрыт. Все их запирали, когда эпидемия свалилась на город. Надеялись спастись, укрыться внутри привторно-безопасных зданий. Но никто потом так и не смог их открыть, потому что ключи потерялись, а владельцы были уже мертвы. Можно было попытаться выбить дверь, но сил у Дилюка на это сейчас не было. Истощение и головокружение еще не прошли, а место удара о камни все еще ныло. Нужно было обойти здание вокруг и попытаться найти другой вход или дырку в стене. Что угодно, лишь бы на время почувствовать себя в безопасности. К счастью, Дилюку быстро удается найти пожарный выход. Дверь там наполовину слетела с петель, поэтому можно было быть уверенным, что внутрь удастся попасть. Приложив немного усилий, Дилюк выламывает дверь и оказывается в холле отеля. Просторно. Странно только что... — БЛЯТЬ! Перед носом Дилюка резко появляется парочка зомби. Они застают его врасплох, поэтому спокойно защититься от них не удаётся. Ноги подводят Люка, поэтому он валится на пол и с ужасом наблюдает за приближающимися мертвецами. Нужно что-то сделать. Срочно. Он резко выхватывает нож и со всей силы втыкает его меж глаз одной твари, а второго мертвеца толкает ногами. Ходячие рычат, воют и корчатся от боли, искажая свои и без того обглоданные временем лица. К счастью, Дилюку удаётся выбраться из под них и встать на ноги, но в выигрышной ситуации он не оказывается. Из-за стойки ресепшена показываются еще трое зараженных, из-за чего приходится срочно эвакуироваться к лестничным пролетам. Про себя Дилюк молился, чтобы лестницы были целы (ну, или хотя бы выдержали только его одного). Сердце бешено колотилось в груди, слезы наворачивались на глаза, а голова болела так, словно вот-вот расколется. Но нужно было бежать. Особенно учитывая тот факт, что рёв ходячих за спиной только усиливался. Лестница на второй этаж была чиста, но дальше пролёт был загорожен. Оставалась лишь малюсенькая дыра, через которую, пожалуй, Люк мог бы протиснуться, приложи он достаточно усилий. Проблему создавала гора мертвых, следовавшая за ним по пятам. Действовать нужно было решительно и быстро, но, как только он попытался пройти сквозь дыру, он почувствовал, как его ногу хватает мерзкая ледяная гниющая рука. Чувство такое себе. От неожиданности, Дилюк дергается вперёд, отчаянно стараясь высвободиться. Это была его ошибка. Он совершенно не заметил торчащий из баррикады гвоздь, который, пусть и не сильно загораживал проход, проблему всё же создал. Железное острие прошлось прямо вдоль лица Дилюка – от внутренного конца правой брови до низа левой щеки. Чудом он не задел ни один глаз. Тем не менее, через дыру он прорвался (скорее всего, эффект испуга сработал). И тут же взвыл от накатившей боли. Кровь заливала всё его лицо, а боль была почти что невыносимой. Прикусив губу, Дилюк из последних сил рванул на последний этаж здания. Надеялся, что ходячие отстанут. Хотя сейчас ему уже было всё равно, потому что тёплая кровь, стекающая по щекам, совершенно мешала мыслям собраться в кучу. Дилюк забежал в первую попавшуюся комнату и тут же забаррикадировал вход тумбой. Так будет лучше, чем никак... После этого он выхватил из рюкзака аптечку и собирался было дезинфицировать рану, но на него резко накатила волна тревоги и боли. Было страшно. Чертовски страшно. Хотелось домой, в тепло и покой. Чтобы Джинн снова подшучивала над ним, а Барбара внимательными глазами следила за этим, чтобы Лиза снова устраивала им шутливые соревнования по скорости бега, чтобы... Надо обработать рану. Сжав зубы покрепче, Дилюк мочит кусочек бинта в перекиси и тут же протирает им всю рану. Господи как же это, блять, больно. Он шипит и сжимает ногтями кожу на ноге, но продолжает на ощупь водить бинтом по лицу. Когда дело сделано, он принимает решение попробовать перевязать поврежденный участок. На это уходят последние силы и концентрация. Казалось, еще немного, и он свалится в обморок от страха и боли. Нужно было восстановить силы, успокоиться и, желательно, поспать, но ни еды, ни воды у него с собой не было, а спать в таком состоянии – почти что смертный приговор. Безрассудный мальчишка. В голове беспорядочно носились обрывки мыслей. Дилюк отчаянно надеялся, что его спасут. Придут, найдут, вернут домой. Пусть даже после этого он получит нагоняя от отца, это куда лучше, чем сидеть в холодной комнате и перебарывать желание свалиться замертво. В конце концов, нужно всего лишь дожить до следующего дня. Будет светло, карта подсохнет и, может, удасться что-то на ней разобрать. А если не получится... Что ж, у него есть пистолет. Пуля в голову – тоже вариант. Хотя думать о таком исходе, конечно, не хотелось. Последнее дело в современном мире – самоубийство. Это низко и подло по отношению ко всем тем людям, которые ежедневно ведут борьбу за судьбу человечества и продолжают сохранять хоть какие-то остатки цивилизации. ДВОД ведь точно такие же. Зубами выгрызают каждый шанс на жизнь и никогда не дрожат перед опасностью. Может, это только благодаря Крепусу? Может, Дилюку никогда не удастся узнать, что будет, когда главой станет он сам? Что, если... Хотелось спать.