На наркотиках.

«Послелняя надежда альянса» шагал уверенно к комнате его лучшего друга. Давненько он не виделся с ним, а всё из-за перегрузки миссиями. Но сейчас, когда есть такая возможность повидаться с товарищем, её надо использовать по максимуму; потом не будет такой возможности. Сколько себя помнит оператор, а с момента освобождения Спикера прошло не меньше двух месяцев, тот в свою очередь убивается над тем, что как бы по его вине погибло тысячи, а то и больше агентов. Мол говорит: «—Я виноват! Я никчёмный, я ничтожество и не должен здесь существовать...» Шаги с глухим стуком раздавались по небольшому коридору. Такой мрачный, однотонный он. Нежели, картину какую-нибудь не повесить? Тут и с ума сойдёшь. Неудивительно, что некоторые агенты сходили с ума. Их постигали суицидальные мысли и они делали самовыпел. Только вот таких агентов единицы в альянсе, что должно радовать. Титан не представляет себе альянс, где большая часть страдает навязчивыми мыслями, которые приводят к плохим последствиям практически всегда. Титан-Камерамен подходит к большому дверному проёму, открывает дверь и заходит в помещение. «—Тут очень пыльно.» Пронеслось в голове титана и тот невольно помахал рукой, отгоняя пылинки. Они оседали на нём, а иногда попадали в более важные детали. —Спикермен-титан, здравствуй! Не хочешь ли ты...—Голубой в это врёмя включает свет и не успевая договорить, видет странную картину.—Что я тебе говорил про это!—Разозлился титан, и выхватил канцелярский год из рук красного титана. Тот сидел, и перерезал себе провода на руках. В надежде, что моральная боль покинет его, он готов был пойти на всё. Титан-Оператор замолчал. Они долго начали смотреть друг на друга. Эта пауза, тишина, такая давящая на нервы, от которой невольно можно было передёрнуться. Самая настоящая нервотрёпка, хотя анатомически, у роботов их и нету. Они просто не заложенны в конструкцию. Спикер машинально прикрыл порезы рукой и посмотрев в глаза, решил начать диалог. Неловкий диалог. —Знаешь, титан-Камерамен, я понял за эти долгие годы только одно. Я словно бы сел на необычные наркотики. Одурманенным тобою хожу. Ты— единственное средство, от которого я не страдаю угрызением совести.—Сказал он, проводя пальцем по разрезанным проводам, из которых маленьким ручьём, плавно вытекало масло. —Ты единственный, кто держит меня в этом мире. —Закончил своё странно предложение. Оператор не ответил. Между ними повисла ещё более плавная тишина. Становилось как-то даже жарко. Что-то пульсировало, ритмично стучало, будто сердце. Может ядро? Нет, это глупо, хотя вполне себе возможный вариант. Синий титан молча стоял, и заметно нагревался. Он не ожидал такого услышать от коллеги. Нет, что вы, это даже приятно услышать, но это было не в шутку сказанно. Искренне. «Словно бы сел на необычные наркотики...» Пронеслось ещё раз в голове у титана. —Хорошо... Просто пожалуйста, пообещай, что больше не будешь резать себя.—Спикер слабо кивнул, и приобнял оператора и если бы он был человеком, то уже давно был красным. Ничего не оставалось делать, как взаимно, в ответ обнять своего друга. Камерамен тоже испытывал чувства к Спикермену, но не думал что это взаимно. Даже слишком. Сейчас ,они в полной тишине, обнимаясь, стоят, и в унисон дышат. И никто им не помешает. И никто не скажет, что они гомосексуалисты. Это просто наверное дружба, которая переросла в нечто большее. «—Ха-ха, теперь и я на наркотиках.»