Дурак!..

Жене хочется кричать. Он подавлен, ему страшно, сейчас он - маленький котёнок, оставшийся без матери. Он готов биться головой о стенку, ведь, кажется, только это вытрясет из головы рой мыслей. Лёша не выходит на связь чёртов второй день. Нет, совсем не в Лёшиных традициях забивать на сообщения, тем более, если пишет Одесса. Он ответит, если не сразу, так через час, перезвонит, расспросит обо всём - но ни за что не будет игнорировать. Но что случилось с ним сейчас?.. До Донского невозможно дозвониться, он будто бы исчез - и Женя готов брать Ростов-на-Дону штурмом, лишь бы узнать, что там с его любимым. Дунайский наливает в любимую чашку из белого фарфора чай, случайно проливая немного горячей жидкости на клетчатую скатерть. Часы на кухне отбивают каждую секунду, и от этого стука становится тяжело. Голубые глаза оглядывают висящие на стенах фотографии, останавливаются на одной-единственной, занесённой в рамочку. Вот он, милый образ его Лёшки, что так счастливо и непринуждённо смеётся, обнимая Одессу за плечи. Подпись в углу - 22.06.97 - тоже сделана рукой Донского... - Что же случилось, Лёшенька... - шепчет Дунайский в пустоту своей двушки, словно надеясь на ответ... Раздаётся звонок в дверь. Сердце у Жени ёкает, он резко отводит взгляд от чайного пакетика. Какая-то неведомая сила поднимает его со стула, несёт в сторону двери... - Здравствуй, жёнушка! Не ждал, а? - стоит Дунайскому открыть дверь (за неимением в ней глазка), в квартире появляются сначала большие тёплые руки, кудрявая макушка, а за ней - остальной Алексей. Женя смотрит на него, боится прикоснуться - вдруг все это - лишь мираж его сдавшегося сознания?.. - Казачок.. - одними губами шепчет Одесса и падает в распростёртые для объятий руки Лёши. - Соскучился? - улыбается тот, уткнувшись носом в светлые, прибранные волосы Дунайского. - Дурак, дурак, дурак ты, Лёшка-а, - Женя почти что плачет, жмётся крепче, кажется, что хочет раствориться где-то в сердце казака. Тот смеётся так, как Одесса любит - заливисто и звонко, гладит свою морскую жемчужину по спине... Проходит минута, месяц или год - никто время не считает, оба просто чувствуют, что им до невозможности хорошо. Только сейчас Дунайский понимает, что по его щекам катятся обжигающие кожу слёзы. Он тихо всхлипывает, хочет стереть их с бледных впалых щёк, но его опережает Ростов, осторожно заключает лицо в тёплые ладони и сцеловывает солёные дорожки, а затем убирает с глаз мягкую чёлку и любовно проводит по тонкому шраму на глазу. - Ш-ш-ш, счастье моё, успокойся... - шепчет в самое ушко, проводит рукой по светлым волосам, - Я здесь, сейчас я рядом с тобой... У нас с тобой впереди целая вечность... Будто бы повинуясь нежному голосу родного человека, Женя умолкает и лишь крепче жмётся, кладёт голову Донскому на плечо. - Я очень тебя ждал... - признается, утыкается носом Ростову в ключицу и чувствует, что его Лёшка лучезарно улыбается...