Дежавю

У Изаи красноватые глаза, и поначалу Шизуо не обращает на это никакого внимания: только потом, однажды пожаловавшись на это Шинре, до него доходит, как это странно звучит. Так ведь не бывает, разве нет? Вечером он долго стоит перед зеркалом, разглядывая радужку. Слишком стандартную для монстра. Возможно, скорее коньячные, слишком светлые для японца. У брата такие же. По словам Шинры у Орихары тоже карие – темные, как у его сестер-близняшек. Нормальные. Может, галлюцинации? Парень чувствует себя сталкером, когда в разговоре выпрашивает у Шинры школьный альбом из средней школы и находит там Изаю. По-детски взъерошенный и несуразный, с чернильно-черными волосами – как у ворона, ей-богу. Он скачет, как блоха, но Хейваджима с неохотой признается, что его враг напоминает быструю птицу – грациозную и стремительную. С умным любопытным взглядом и вороньей нахальностью. На него можно любоваться издалека, но стоит попытаться поймать – упорхнет в последний момент и клюнет на прощанье. Шизуо невольно оглаживает печень. У Орихары в альбоме напряженный серьезный вид и знакомые странные глаза – одновременно злющие и смеющиеся, и это настораживает и раздражает одновременно. Только вот они карие. Совершенно обычные. Шизуо ищет в доме друга что-нибудь подходящее, но все не подходит, и отчаявшись, прокусывает палец. Разглядывая кровавую каплю рядом с фото врага, парень разочарованно понимает, что глаза и правда нормальные. А потом они встречаются в школе – очередное ехидное подтрунивание, худощавое прыткое тело, холодный нож. Погоня, драка, крики и смех, свезенные от падения ладони и испорченная одежда. Разочарование в самом себе и странное удовлетворение, от которого отвращение к себе лишь набирает силы. Шизуо успевает забыть о галлюцинации с глазами, пока однажды не загоняет одноклассника в угол. От них пышет жаром, и парень пытается отдышаться, зажимая в руке нож. Он улыбается больной улыбкой адреналинового наркомана, но явно трезво оценивает ситуацию. Несмотря на превосходство в силе, Шизуо опасается приближаться. Опасался бы, не будь желание поймать и раздавить таким сильным. Тогда он впервые за долгое время вглядывается в чужие глаза и понимает, что ни черта они не карие. Кроваво-красные в сочетании с разбитой губой. Хейваджима проводит по своему порезу и пачкает кожу под глазом врага. Изая растерянно замирает, всматриваясь в притихшего блондина. Все совсем не так, как на фотографии – у блохи глаза краснючие, и сейчас, когда парень удивленно их распахивает, это отчетливо видно. - Ты решил заразить меня спидом? Даже если твоя кровь такая же красная, это не делает ее кровью человека. Потому что ты монстр, Ши.. Блондин свирепеет, забывая о странностях, и бьет парня поддых, поднимая и впечатывая за грудки в стену. Нож рассекает щеку, а потом звонко встречается с асфальтом. Обезоруженный одноклассник только шире улыбается, в оскале показывая клыки. И смотрит твердо, лишь задушенно сипит: - Я ведь прав. Монстр... Шизуо чувствует, как под его хваткой смещаются кости, и Изая коротко вскрикивает и дергается, а потом вдруг подается к Хейваджиме ближе, как отчаявшаяся лисица, ищущая спасения от охотников в руках человека. Но у лисицы шансов больше. Изая шепчет: - Ты поймал, поймал, все, успокойся. Шизуо... И Хейваджима - будто чайник, который сняли с плиты. Остывает с каждым словом. А Орихара роняет голову тому на плечо, мокрое от пота и горячее, потому что "у такого монстра, наверное, всегда высокая температура". Школьник дрожит, будто его морозит, и льнет к однокласснику, прилипая намертво. И Шизуо инстинктивно приобнимает, пытаясь согреть и успокоить, только в голове эхом проносятся чужие слова – и особенно то, что его впервые назвали по имени. Полным именем, без вымораживающего детского сокращения, хотя и интимно, без суффиксов. Возможно, он ударился головой. Только непонятно, кто из них. Изая зажат между стеной и теплым спокойным парнем. И они стоят в переулке в звонкой тишине, когда блоха устало роняет голову на плечо. - Ты что, засыпаешь? Эй, блоха! Изая! – парень морщится на недовольный громкий голос, пытаясь прикрыть уши. Шизуо больше растерян, чем возмущен, и все же какую наглость надо иметь, чтобы вот так... - Ты теплый. - Что? - Пожалуйста, я устал. Дай 5 минут, а потом делай, что хочешь. Через минуту Шизуо оседает на тротуар, а следующие три часа дремлет вместе с сопящим Изаей. С тех пор брюнет, кажется, трепетно следит за режимом сна и тем, чтобы появляться в академии только в лучшей форме. Работы у того по слухам становится больше, а школьных посещений меньше. О неприятном инциденте никто не вспоминает, Орихара все так же нарочно громко говорит Шинре про «смешной взбешенный взгляд» и «непроходимую тупость», вызывая на очередную гонку. А потом выпускной класс, награждение в спортивном зале, и у Хейваджимы полно дел, чтобы не думать постоянно о бесящей блохе, но мысли то и дело возникают сами собой. Привычка – от кровососа можно ждать чего угодно, и если он долго не показывался, жди представления. Только вдруг это все осталось в школе и они больше не увидятся? Что, если он так и не поймет секрет алых глаз? Орихара появляется эффектно, выходя из машины под вой сирен и выглядя слишком довольным. Красуется, пряча лицо. Неужели никто не видит этого позера? Да по одной роже понятно, что это его рук дело! Изая заглядывает в участок, называя это прощальным подарком. Ведет себя, как ребенок. Со школьных времен он совершенно не изменился, и это должно отталкивать людей. Кому понравится взрослый парень, который дразнится и играет, словно ему пять? Только игры взрослые. Если уж кто и отстал в развитии, так это блоха! Тошнит от того, что все эти манерные речи и прыжки по городу сходят кровососу с рук. Их разделяют прутья решетки, и они оба понимают, что Шизуо не хочет громить полицейский участок. Но мужчина ждет, что брюнет добавит пару фраз и выведет его из себя окончательно. Они близко, и лампы в помещении трещат, действуя на нервы. Шизуо вглядывается в ехидные щелки напротив, протягивая руку через решетку. Блоха, походу, совсем тупой, потому что позволяет повернуть свое лицо за подбородок поближе к свету. И смотрит так, будто все знает. А глаза и правда красные – но совсем не такие, как в прошлый раз. Шизуо прокусывает палец, содрогаясь от дежавю, и мажет кровь врагу на щеку. Она слишком яркая, и глаза в этот раз действительно карие, хотя красноватый отлив очевиден. Может, это все физические нагрузки? Хотя нет, они не дрались. Тогда, может, просто волнение? Пульс на шее учащенный, синяя венка доверчиво бьется в палец. Такая тонкая хрупкая шея, острый кадык, странный взгляд. А потом Орихара молча уходит, и Хейваджиму через час отпускают. Недостаточно улик. Конечно, бл*ть, недостаточно. Они видятся три-четыре раза в неделю, и каждый раз Шизуо обещает себе, что не поведется на детские подначки. Но желание втолковать, что это вовсе не он ведет себя глупо, перерождается в бешенство и счета за порчу городского имущества. Изая все так же втягивает Шизуо в мутные передряги, насылая на него банды подростков и затевая козни с его друзьями. Раздражает так, что блондин сам начинает ждать Орихару, чтобы выбить дepьмo из этого yблюдкa. Оказывается, если тебя не замечают, есть все шансы сбить кровососа недорогим автоматом с газировкой... А потом Изая внезапно не появляется в Икебукуро две недели, лишь однажды Шизуо чудится знакомый запах – но до того слабый, что за время поисков он совершенно растворяется. Он чувствует себя глупо, когда понимает, что бродит по городу, принюхиваясь, как собака. Но сам факт того, что Орихара жив, успокаивает. Если к боли и самим раздражающим явлениям информатора привыкнуть невозможно – его мерзкие поступки все так же злят -, то вот сам факт того, что брюнет регулярно появляется на горизонте с новой порцией неприятных ощущений, входит в привычку. А стабильность – это то, к чему Хейваджима всегда стремился. Хотя и не такой. "Проси Вселенную правильно". За какие грехи Судьба послала ему такой подарок? Они сталкиваются в вагоне метро, и Хейваджима пару остановок пялится на парня, осознавая сюрреалистичность происходящего. Сколько знакомых он встречал в поезде? Встречал. Переброситься вот так парой фраз было привычным делом. Даже с теми, кто когда-то звал его монстром. Но не с Орихарой – их общение никогда не было стандартным. Возможно, если мужчина заговорит, тот его даже не узнает. Он ведь всегда если не кричит, то рычит, и виной этому, конечно, сам кровосос. Информатор выглядит уставшим, и Шизуо в очередной раз вспоминает, что абсолютно не понимает, как можно на постоянной основе продавать «некие сведения». Это никак не могло быть стабильным, а снимать офис в Синдзюку на что-то надо было. Он знал, что изначально это было скорее хобби, ставшее работой, но откуда у блохи деньги? Шинра как-то обмолвился, что его родители тесно связаны с финансами и несколькими бессмысленными словами. Изая, может, и вел себя как мyдaк и был ходячей занозой в зaдницe, и адекватным взрослым его было сложно назвать, но с оценками в школе никогда больших проблем не имел. И ходил с тяжелой сумкой, полной книг – часто разных и не школьных. Чем бы он там ни занимался, торговал с мафией он скорее из извращенных блошиных пристрастий. И сейчас впервые выглядел типичным взрослым – с синяками под глазами и бледным лицом, напоминающим маску. Ни грамма эмоций. Бледные губы. Интересно, а глаза сейчас тоже нормальные? Он едет до Синдзюку? Изая лениво оглядывается, встречаясь с блондином взглядом. И замирает, будто в момент помер. «Двери закрываются. Пожалуйста, держитесь за поручни.» Он стоит в конце вагона, опираясь на стену, и хрена с два куда-то сейчас денется. А Шизуо протискивается вперед и становится рядом, успев взяться за поручень и нависая. Глаза напротив стремительно краснеют. - Выглядишь уставшим. - А? Ага. – Он так не похож на привычного собранного Орихару, что закрадываются сомнения. - Ты пьян что ли? - Просто не выспался. - Тебе опасно не спать. – Шизуо помнит, как тот отрубился в процессе драки. - Спать иногда тоже, что поделать. – И снова улыбается, но так, что просыпается желание его защитить. Чтобы не было вот этого вот выражения. От него пахнет проблемами самого владельца. А Изая стоит, улыбается и удивительно спокойно смотрит на парня. Привычный насмешливый прищур внезапно никак не раздражает. Хотя, возможно, Шизуо просто соскучился. Или день вот такой. С утра небо заволокло тучами и все грозилось пролиться дождем, но земля оставалась сухой. Лишь удушливый воздух обещал скорую грозу. Весь мир словно затих в ожидании, и это то, что блондин любил больше всего: время, когда привычный район выглядит совершенно иначе. Когда сложно разозлиться, когда даже дышится по-другому. А что, если он просто так ненавидит свою жизнь в самом сумасбродном районе города, что рад любым изменениям? Поезд мерно двигается вперед. Они стоят так, пока информатор не вздыхает: - Раз уж ты здесь... Ты не против, если мы так постоим? – И кладет голову на плечо. Они оба выросли, но разница в росте не изменилась. Мужчина приобнимает брюнета, теснее прижимая к стене вагона. И тот вскоре обмякает, засыпая. А Шизуо понимает, что давно не чувствовал себя настолько спокойно – с человеком, который слишком хорошо знает, что представляет из себя его гнев, но так плохо знаком с его умиротворенной стороной. А ведь он нравится людям, когда не громит все вокруг. - Знаешь, ты единственный, с кем я могу спать. Кроме девочек. Потому что ты самое странное существо в мире: если не убил сразу, то можно расслабиться. Хотя ты всегда умел удивлять... - К тебе или ко мне? - Приглашаешь? - Вроде того. - Хорошо. «Станция Икебукуро. Пожалуйста, не забывайте свои вещи!»