Открой рот, Изая-кун

День не задался с самого вечера, когда першащее горло переросло в не дающую спать боль. А тяжелая голова поставила крест на продуктивной работе и нормальном режиме. С утра информатор плелся из аптеки с обезболивающим спреем, от которого наглухо немело горло. Когда боль перестала перетягивать на себя абсолютно все внимание, выяснилось, что мужчина чувствует себя паршиво сразу по ряду причин. Ему было лень ходить, носки противно мокли, в квартире было нечем дышать и негде согреться. Бедный информатор сидел на теплом полу, чувствуя, как гудит голова и кто-то крутит кости. Боль расползалась по телу рандомными всполохами и не зависела от того, чем Изая занимался. Брюнет не смог вспомнить, когда в последний раз болел. В десятом часу пришла Намие, оглушительно стуча по плитке. - Я думала, зараза к заразе не цепляется. Выглядишь как гoвно. - Как вежлива ты со своим начальником. - Вы же цените честность, Орихара-сан. И совсем не бережете сотрудников, вдруг это заразно? Когда за девушкой захлопнулось дверь, информатору пришлось признать, что ближайшие встречи придется отменить, перенести, провести в нежелательной текстовой форме... Некоторые вещи Орихара предпочитал обсуждать устно, и болезнь рушила все планы, как обычно делал небезызвестный монстр Икебукуро. Секретаршу от работы тоже никто не освобождал. Отправив сообщение с указаниями Намие, он вновь поплелся в аптеку. Нужно было сбить температуру и проведать Шинру. Шизуо был не в духе с самого утра: еще до работы до него дoeбалась группа бандитов, которых вышибала видел впервые. Им что, здесь медом намазано? В последнее время активность местных группировок не просто возросла, а начала стремительно набирать обороты, становясь организованнее и жирнее. О накалившихся отношениях между группами знал даже Шизуо, который старательно не интересовался не только делами мафии, но и мелких подростковых банд. Но знакомых руководителей Авакусу-кай Хейваджима видел все чаще, и чутье вопило: что-то здесь неладно. В подобных бедах вышибала привык винить Орихару: тот не оставлял без внимания ни одно дельце, а сгущать тучи уж очень любил. И нахально заявлял, что является лишь наблюдателем. Был бы наблюдателем, прятался бы по углам, а не отсиживался вдалеке. Когда еще до обеда его костюм порвала свора в одинаковых куртках, мужчина решил, что с него хватит. Попросил отгул и направился в Синдзюку, справедливо рассудив, что блоху лучше прихлопнуть до того, как он сам выползет на сцену. Информатор обнаружился недалеко от офиса с пакетом в руке. В собственном районе он был наивно расслаблен. Шизуо в предвкушении оскалился, глядя на ничего не подозревающего парня. Причина многих бед была как на ладони. Изая щурился на слишком яркое небо, затянутое облаками, и вспоминал о том, что слышал про эпидемию гриппа. Это происходит каждый год, и в этот раз информатор самонадеянно проигнорировал меры предосторожности и щеголял по самым людным районам Токио, не прикрыв шею от пронизывающего ветра. Прямо по брошюрке. Вот болван. Орихара уловил движение позади себя и дернулся в сторону инстинктивно, встретив блондина с чудовищным оскалом. Шизу-чан?! Его без прелюдии потащили к ближайшему переулку, пока нож привычным движением не рассек уже порванный рукав. Когда успел подраться? Они вырубились слишком рано, и пар выпустить не удалось? Шизуо, взревев, отшвырнул Орихару вглубь переулка. Глухой удар горячо отдался в ушибленных руках и гулким набатом прошелся по голове. Ками, да какого ж хрена все так болит?! Многоуважаемый организм, если ты борешься с инфекцией или чем там еще, то почему у меня болят все ткани? Это такая месть за плохое отношение? Я не хочу чувствовать ни мозг, ни кости черепа, ни крик этого безмозглого чудовища. Что он забыл в Синдзюку? Почему именно сегодня? Я переношу все встречи... Шизуо уже поднимал Орихару за грудки, впечатывая в кирпичную стену и вышибая воздух. Из раздраженного горла вырвался кашель, а Хейваджима больше не предпринимал никаких активных действий. Подняв на парня слезящиеся глаза, брюнет встретил непривычно задумчивый взгляд. Ты способен думать, животное? Его глаза, слишком светлые для японца, даже сквозь очки порой прожигали насквозь. А без синих стеклышек пронизывающий взгляд был слишком прямым и нечитаемым. Не таким, как у других людей. Не таким, как у людей в принципе. - Открой рот. - Что? - Рот открой. - Подбородок жестко повернули. - Язык высовывай. Еще. Бл*ть, да вытяни ты.. да. Глаза болели от попыток посмотреть, чем там занимается Хейваджима. Подбородок крепко держали. Как глупо. Спустя секунду глаза слезились уже от света фонарика. Блондин что-то увлеченно рассматривал с помощью телефона, крутя чужую голову пальцами. - Красное. Изая предпочел мысленно ответить громиле все, что думает по этому поводу.

***

Касука был болезненным ребенком. Настолько же, насколько сам Шизуо - проблемным. Младший много времени проводил в больницах, сидя с братом после наложения очередного гипса. В те моменты Шизуо злился на себя за несдержанность: за то, сколько проблем он доставляет родителям; за то, что Касука сидит рядом, а не в уюте дома; за то, что на него вообще тратят время и повязки врачи. Чувство вины быстро превращалось в раздражение, и мальчик попадал в вечный круг, где он злился сначала на то, что лежит здесь и пропускает школу, и у него все болит, и эти придурки сами нарывались, а потом на себя, а после снова и снова на множество разных вещей одновременно. Молчаливый Касука не провоцировал, и то хорошо. А безмолвное сочувствие и принятие без раздражающих жалости и советов действительно успокаивали. Касука был болезненным ребенком. Он легко простужался и в принципе не отличался крепким иммунитетом, а потому часто оказывался с соплями, больным горлом, тошнотой или температурой. Родители давали им наставления, оставляли лекарства и уходили на работу, а Шизуо старательно занимался проектом под названием "вылечи брата". Возможно, именно взаимная забота сделала их отношения такими крепкими. Им не надо было часто общаться, чтобы тепло вспоминать друг о друге и проводить время при редкой возможности: младший брат был загружен работой и зачастую снимался за пределами Японии. И на их теплых внезапных встречах Шизуо знал, что его не осудят, а Касука не старался скрывать свою флегматичность. Они оба могли расслабиться. Шизуо не знал, как именно относился Касука к их посиделкам в больнице, но вот ему самому ухаживать за младшим нравилось. Это доставляло неприкрытое удовольствие: некому было вывести его из себя, он проводил день спокойно и наконец чувствовал себя кем-то достойным. Ответственно следя по часам, когда полоскать горло, чем и во сколько кормить, какие из таблеток пить до и после еды, Шизуо мог гордиться собой, когда брату становилось все лучше. Старший Хейваджима наконец находил гармонию с собой в этом маленьком мире, ограниченном стенами квартиры, а Касука шмыгал носом и сосал леденцы для горла. Пожалуй, это было любимым временем маленького Шизуо. Любовь к заботе о брате проявилась в наставничестве с Вороной, и в их маленькой компании экс-бармен снова нашел умиротворение. И сейчас блоха напоминал брата. Только был намного вреднее. Слава богу, хоть молчал и только настороженно зыркал, болезненно сглатывая. Шизуо отличался здоровским иммунитетом и сам не помнил этих ощущений, но научился сочувствовать, видя страдания на обычно спокойном лице младшего. И теперь вел за руку кровососа обратно в аптеку. Скептичный осмотр показал, что информатор купил только леденцы от боли в горле и жаропонижающие. Либо все остальное у него было, либо он собирался грызть сладости не меньше недели, пока болезнь не отступит. Судя по тому, как Изая уже довел себя до невозможности говорить, рассчитывать было не на что. Расплачиваться, держа парня за руку, было невозможным. Отпустив Изаю, блондин обнаружил, что тот не убегает и только с любопытством разглядывает покупки, будто не веря в происходящее. Может, списал все на галлюцинации от температуры? Орихара послушно шел рядом, когда покупали молоко, когда Шизуо возвращался за медом и когда: - У тебя есть масло? - Масло? - Изая хлопал глазами. - Не знаю. Из того, что знал блондин, у Орихары была секретарша, которая ему готовила. Но вот лечить явно не собиралась. - Еды у тебя тоже нет? - Ооторо. - Сипло возражал информатор и обиженно смотрел, как мужчина идет за корзиной для продуктов. Шизуо казалось, что он вернулся в детство, когда варил рис и заваривал отвары для полоскания. Основное отличие было в том, что блоха решил спорить с его методами лечения. И хотя с язвительными комментариями у больного мужчины были проблемы, он отказывался полоскать рот и морщился от молока, пытаясь всем видом показать, что Хейваджима смешивает несмешиваемое и явно хочет его добить. Не зря его увольняли из баров. Вечер прошел на кухне: Изая был похож на грустного воробья, сидя с ногами на стуле и отказываясь перебираться в постель. Парень пытался скрыть любопытство, но образ равнодушного скептика разбивался с каждым следующим чихом. По какой-то причине то, как Шизуо на него каждый раз при этом оглядывался, было приятно. Хотя Хейваджима и хмурился, он впервые соответствовал своему имени. Давно стемнело, метро грозилось закрыться на ночь. Блондин ничего не говорил, а Изая не спрашивал. Раз уж вызвался лечить блоху - так до конца. Ехать домой только для того, чтобы утром вернуться, Шизуо не хотелось. Благо, завтра был выходной. Ну и раз так, то все будет по его правилам. Изая молчал и когда Шизуо принес очередную кружку молока, и когда в одних трусах залезал под одеяло, и когда проверял наличие носков. Уже на второй день экзекуции брюнет обнаружил, что молчит не из-за горла, а по привычке: он перешёл в режим наблюдения, внимая непривычному поведению Хейваджимы. Шизуо заходил еще в понедельник после работы и с удивлением обнаружил, что их перепалка не закончилась привычной дракой. Блондин впервые не дошел до белого каления, споря с кровососом. Через неделю раздался звонок в дверь: - Я в гости - улыбался Орихара, протягивая пирожные. Изая называл это экспериментом. Интересно, как поведет себя зверь, если к нему добродушно постучаться? Он не хотел себе признаваться, что чужая забота оказалась настолько приятной, что хотелось почувствовать ее снова. И желательно без больного горла, дурацкого молока и прочих прелестей. Шизуо молча ушел ставить чайник.