Hunting Adeline\Охотясь на Аделин

— У тебя такие красивые волосы — произносит мягкий, капризный голос у меня за спиной. Резко вдохнув, я оборачиваюсь, пораженная неожиданным вторжением. Это она. Девушка, которую Джерри нес на плече, когда я впервые приехала. Девушка с огнем и льдом во взгляде и той же жуткой улыбкой, что и сейчас, растягивающей ее губы. Длинные светлые волосы вьются вокруг ее талии, а глубокие карие глаза пристально смотрят на меня с порога. Она слегка сгорблена и ужасно худая. Я стою перед зеркалом в полный рост, пытаясь заплести французскую косу. Рио грубо разбудил меня этим утром, ворвавшись в комнату, швырнув в меня мягкими джоггерами и футболкой и потребовав, чтобы я собралась, прежде чем захлопнуть за собой дверь, уходя. Для чего, я боюсь спросить. Мои семь дней в чистилище закончились, и от одной мысли о том, что я не сплю, меня тошнит. Я ждала дальнейших указаний, поэтому, чтобы занять себя чем-нибудь, пытаюсь убрать волосы с лица. — Э-э, привет — говорю я, пытаясь прийти в себя. Я мгновенно становлюсь на взводе, напрягаюсь под ее испытующим взглядом. В ее присутствии есть что-то совершенно нервирующее. Она выпрямляется и проходит дальше в комнату, возвышаясь надо мной на несколько дюймов. — Тебе нужна моя помощь? Мой инстинкт подсказывает мне сказать «нет». Я очень хочу выгнать ее, чтобы снова дышать. Но было бы разумно подружиться с этой жуткой девчонкой, а не стать врагами. Итак, я киваю головой, внимательно наблюдая за тем, как она приближается ко мне. На ней длинное белое платье, которое почти просвечивает — видны изгибы ее тела и темные соски. Я отвожу глаза, пытаясь оказать ей хоть какое-то подобие уважения, которого, я уверена, ей не хватает со стороны мужчин в этом доме. Я нерешительно поворачиваюсь к ней спиной и внимательно наблюдаю за ней в зеркало. Она улыбается шире, обнажая кривые зубы, когда тянется к моим волосам. Она прижимается всем передом к моей спине, и у меня в животе скручивается тошнотворное чувство, когда я чувствую, как ее соски касаются меня. Нахмурив брови, я отхожу, чувствуя себя странно. Она хихикает, но не подходит ближе. Вместо того, чтобы собирать мои волосы в пучок, она гладит меня. Проводит кончиками пальцев по моим прядям цвета корицы, почти наслаждаясь этим ощущением. Мой дискомфорт усиливается, даже когда она, наконец, собирает все мои волосы воедино. Однако она нежна со мной, ее глаза прикованы к своей задаче. — Как тебя зовут? — спрашивает она, проводя рукой по моим волосам, чтобы распутать пряди. — Адди — говорю я — Тебя? — Как тебе удалось сделать свои волосы такими мягкими? — спрашивает она вместо ответа. Я прищуриваю глаза, мне не нравится, что она избегает меня. — На самом деле я мало что делаю с ними. Ни нагревания, ни окрашивания. Она хмыкает, и я выгибаю бровь. — Твое имя — настаиваю я. Она замолкает и протягивает бледную руку, и мне требуется секунда, чтобы понять, что она просит завязать волосы в хвост. Выдыхая через нос, я снимаю браслет со своего запястья и кладу его ей в ладонь. Проходит еще несколько мгновений тишины, и я не смягчаю своего взгляда, сверля дыры в ее лице через зеркало, все еще ожидая ответа. — Сидни — наконец отвечает она приятным голосом, начиная заплетать косу. У меня такое чувство, что она специально заставила меня ждать, как силовой прием. Ничто из того, что она делает, не является внешне мстительным или жестоким — на самом деле, она невероятно нежна, когда ерошит мне волосы, — но это чувство все равно срабатывает у меня шестым чувством. Нравится, когда кто-то смеется над твоими словами, но ты просто знаешь, что они смеются над тобой, а не с тобой. — Франческа хочет, чтобы мы встретились с ней в красивой комнате. Я понятия не имею, что это за красивая комната. Поэтому, когда Сидни заканчивает с моими волосами и жестом приглашает следовать за ней, я подчиняюсь без вопросов. Она ведет меня по коридору, череда девушек идет напротив нас к комнате через несколько дверей от моей. Мы заходим в помещение, похожее на косметический кабинет, прозвище Сидни, которое теперь обретает смысл. Она называет красивой не комнату, а скорее то место, куда мы ходим, чтобы стать хорошенькими. Вдоль одной стены тянется длинная вешалка для одежды, на которой висит множество красочного нижнего белья. С противоположной стороны установлены три туалетных столика, заваленных косметикой и кисточками. Здесь есть пара зеркал в полный рост, прислоненных к другой стене, и несколько полок для обуви с набором каблуков, выстроенных в каждом ряду. Тяжело сглатывая, я следую примеру девочек и становлюсь с ними в прямую линию лицом к двери. Полагаю, мы ждем Франческу. — Что такое… — начинаю я. — Тсс — девушка прерывает мой вопрос короткой и резкой командой. Сидни хихикает с другой стороны от меня, и я захлопываю рот, бросая взгляд на ту, кто либо просто ведет себя как стерва, либо только что спасла меня от боли. В любом случае, я рискну и послушаю. У нее длинные каштановые волосы, кончики которых доходят до ягодиц, и карие глаза. Ее лицо каменное, когда она смотрит прямо перед собой, но я изучаю ее недостаточно долго, чтобы расшифровать эмоции, отражающиеся в ее радужках. Она напряжена, это все, что я могу сказать. И я не уверена, из-за того, что произойдет, когда приедет Франческа, или из-за чего-то еще. Или, может быть, это потому, что ее похитили и продали для торговли людьми, и что бы ни происходило, все это чертовски плохо. Мгновение спустя по деревянному полу раздается громкое эхо каблуков — Франческа поднимается по лестнице и направляется к нам по коридору. Думаю, это единственное утешение в этом доме, я всегда буду знать, где Франческа и придет ли она. Она определенно не Каспер, чертов призрак, с этими чудовищами на ногах. Сколько волдырей ей пришлось натереть, прежде чем ее ноги стали достаточно мозолистыми, чтобы носить их весь день, каждый божий день? Двадцать? Тридцать? Может быть, странное число вроде сорока двух. Когда она входит, ее взгляд сразу же находит мой. Я мгновенно отвожу взгляд, неуверенная, сочтет ли она это вызовом, если я встречусь с ней взглядом. Она проходит мимо меня, ее фруктовый аромат задерживается, когда она смотрит на каждого из нас. — Вы все дерьмово выглядите — ехидно комментирует она, и я чувствую, как ее свирепый взгляд особенно сильно ударяет мне в затылок. Да, потому что это была моя гребаная вина, что меня сбили с дороги и вытащили из разбитой машины. Сука. Она останавливается перед девушкой с огненными волосами, приподнимает выгоревшую оранжевую прядь и с отвращением смотрит на секущиеся кончики. — Я сказала тебе подстричь это, не заставляй меня просить снова, или Джерри проведет с тобой еще одну ночь — комментирует она, отбрасывая прядь и двигаясь дальше. Девушка моргает, вспышка боли возникает и проходит, но Франческа устремляет свой орлиный взор на следующую жертву. Девушка с грязными светлыми волосами и родинками, разбрызганными по лицу и шее. Франческа внимательно наблюдает за ними. — Мы говорили об этом, Бетани. Косметические отметины — это одно, но родинки неприемлемы. Я хмурю брови, задаваясь вопросом, как можно это контролировать. — Тебе сказали ухаживать за волосами, которые растут из-за этих уродливых штуковин каждый день. Почему я вижу волосы? Девушка, Бетани, неловко переминается с ноги на ногу. — Прости, Франческа. Когда у меня был грипп… Резкий шлепок обрывает ее слова, звук звенит у меня в ушах. Бетани держится за покрасневшую щеку, рот приоткрыт от шока. — У тебя все еще грипп? — Франческа рычит. — Нет, мэм. Прошлой ночью я справилась с лихорадкой — Бетани медленно качает головой. Мои глаза почти выпучиваются, но я стараюсь смягчить выражение лица. Вероятно, это первый день, когда она снова чувствует себя человеком. — Рокко! — Франческа громко зовет, заставляя нас шестерых вздрогнуть. Кажется, мы все разом выпрямляем позвоночники. Рио рассказывал мне о нем, но я еще не имела удовольствия встречаться с ним. Если судить по ощутимому напряжению, витающему в воздухе, то его следует опасаться. Все они такие, на самом деле, но впервые с момента знакомства с этими девушками я могу попробовать это на вкус. Очевидно, все, кроме Сидни. Она прикрывает смех рукой, с ликованием глядя на дверь. Я бросаю на нее злобный взгляд, но она не обращает на меня ни малейшего внимания. Тяжелые шаги поднимаются по ступенькам, каждый глухой удар усиливает напряжение. К тому времени, как он входит, мы все сделаны из камня, а Сидни дрожит от возбуждения. Его присутствие, чистое зло, и я просто знаю, что когда этот человек умрет, он не попадет в Ад. Он останется в четвертом измерении, где продолжит преследовать и терроризировать живых. Рокко — крупный мужчина с еще большим животом. Его кожа покрывается потом, когда он разглядывает нас шестерых. Он определенно похож на брата Франчески, у обоих крючковатые носы, загорелая кожа и золотисто-карие глаза. Хотя они и выглядят похожими, Франческа красива, в то время как Рокко… нет. Единственная красота, которая когда-либо касалась этого мужчины, исходила от женщины. Прикосновения, которые были украдены и достались дорогой ценой, которую заплатила только она. — Она не стала ухаживать за своей уродливой отметиной и волосами, торчащими из нее — Франческа кивает на Бетани. Взгляд Рокко останавливается на дрожащей девушке, и хотя он не смотрит на меня, сила, скрывающаяся за его взглядом, вызывает у меня приступ ужаса. Бетани пытается сохранить невозмутимое выражение лица, но все ее тело дрожит так сильно, что я слышу, как стучат друг о друга ее кости. В комнате воцаряется тишина, поэтому, когда он открывает складной нож, резкий металлический звон звучит как удар молнии. Бетани прыгает, и я не единственная девушка, которая неловко переминается с ноги на ногу. — П-пожалуйста, Рок… — Не говори — огрызается он, от его хриплого голоса у меня мурашки бегут по спине. Я понятия не имею, что он собирается делать, но я уверена в одном: этот голос будет преследовать меня в кошмарах до конца моих дней. — Ты ничего не стоишь для нас, если ты уродина — ругается он, подходя к ней и беря ее лицо в свои мясистые ладони. Она хнычет, когда он грубо сжимает ее щеки и отводит ее голову в сторону, чтобы лучше рассмотреть родинки. Она ощетинивается, но каким-то образом заставляет себя не вырываться из его хватки, как бешеная собака. Он приставляет кончик лезвия к ее коже и медленно начинает резать. Я ахаю и делаю шаг вперед, но рядом со мной вырывается рука девушки с каштановыми волосами и хватает мою, сжимая так сильно, что становится больно. И с другой стороны, Сидни похожа на старшего брата или сестру, которые наблюдают, как младший ребенок попадает в беду. Я поворачиваю к ней голову, ярость исходит из каждой поры моего тела. — Что с тобой не так? — я шиплю, понизив голос. Темные глаза Сидни встречаются с моими, и я понимаю, что они не сильно отличаются от глаз Рокко. Мертвые и холодные. — Много — вежливо отвечает она. Бетани кричит, когда Рокко продолжает резать ее лицо, и я физически не могу сдержаться. — Разве ты не делаешь ее уродливее? — огрызаюсь я. Бетани ни в коем случае не уродлива, но их логика обратная. Если родинка с несколькими волосками, это такая большая проблема, то как порезать ее лицо, решая проблему? У нее на лице остались шрамы, черт возьми. Рокко замирает, и голова Франчески поворачивается ко мне, сквозь запекшийся макияж видна ярость. Но что-то в выражении ее лица вызывает мгновенное сожаление. Не потому, что она сердится на меня за то, что я высказался, нет. Потому что она не сможет спасти меня. Сидни громко хихикает рядом со мной и делает гигантский шаг в сторону. Явно не желая быть связанной с моим плохим поведением, хотя то, как она себя вела, отталкивает. Я прикусываю губу, мои глаза опускаются вместе с сердцем. Оно начинает сильно колотиться, когда страх наполняет мои вены, а адреналин циркулирует глубоко по всему телу, вызывая тошноту. Я смиренно закрываю глаза, ненавидя себя за отсутствие самоконтроля. Это не похоже на противостояние преследователю-психопату. Он не загадочен и не переступит грань между болью и удовольствием. Нет никакого болезненного трепета, когда отвратительный мужчина смотрит на меня сверху вниз, вероятно, представляя все худшие способы, которыми он мог бы осквернить или убить меня. Он не Зейд. Рокко освобождает Бетани, кровь стекает по ее лицу и пачкает кончики его пальцев. Она дрожит, ее лицо искажено болью, с губ срываются всхлипы, когда она шатается из-за того, что ей разрезали лицо. — Что ты сказала, бриллиант? — Рокко растягивает слова, его голос пропитан ядом. Я поджимаю губы, ненавидя то, что прозвище Рика начинает прилипать. Тысячи мыслей проносятся в моей голове за считанные секунды. Различные сценарии того, как я могу выбраться из этого невредимой. Что я могла бы сказать или сделать, чтобы утихомирить яростный торнадо, надвигающийся на меня, если только это предотвратит полное крушение моего мира вокруг меня. Но, в конце концов, я ничего не понимаю. Я бросаю взгляд на девушку с каштановыми волосами рядом со мной, и она смотрит на меня как на идиотку. Я и есть идиотка. Но, черт возьми, я не могла смотреть, как девушку калечат из-за гребаной родинки на лице, и молча стоять в стороне. Береги себя, мышонок. Никто другой этого не сделает. У меня пересохло во рту, и я боюсь, что мой язык сморщится и раскрошится от недостатка влаги. Все это было перенаправлено в мои глаза, но я не осмеливаюсь пустить слезы. Я облизываю губы, смачивая их достаточно, чтобы выдавить слова, какими бы бесполезными они ни были. — Ничего, прости — выдавливаю я, стараясь говорить тихо и приятно. Такое отношение, несомненно, приведет к еще худшим последствиям, и хотя я преуспеваю в этом начинании, мне не удается скрыть дрожь в голосе. Страх. — Глупая девчонка — шипит Франческа, ее глаза сузились и горят. Рокко подходит ко мне, его искренность медленная и целенаправленная, когда он открывает и закрывает складной нож. Снова и снова, каждое металлическое звяканье нагнетает ужас в мой организм. Он останавливается в нескольких дюймах от меня, его пивное нутро касается моего живота, а его зловонное дыхание обжигает ноздри. Господи, от него пахнет запахом тела и сыром недельной выдержки, который пролежал на солнце. Тот небольшой самоконтроль, которым я обладаю, направлен на то, чтобы не съеживаться от запаха. — Посмотри на меня — шепчет он. Я соглашаюсь, поднимаю глаза и встречаю его холодный, омертвевший взгляд. В моих ушах раздается пронзительный визг, когда мы сердито смотрим друг на друга. Это формируется глубоко в уголках моего сознания и нарастает до крещендо, пока я едва слышу звуки за его пределами. Это предупреждение. Мое собственное тело подает сигнал тревоги, предупреждая меня о серьезном ущербе, который мне грозит. Совсем как сигнал тревоги при торнадо, прямо перед тем, как смертоносный смерч разорвет жизни в клочья. Его толстая ладонь сжимает мое горло, его губы кривятся, когда он поднимает меня до своего роста, удерживая на кончиках пальцев ног. Инстинктивно я вцепляюсь в его руку и уверяю себя, что если я умру здесь и сейчас и Зейд найдет мое тело, он точно поймет, кто виноват, судя по запекшейся коже у меня под ногтями. Рокко не вздрагивает, несмотря на то, как глубоко мои ногти впиваются в его кожу. Перед глазами темнеет, так как в моем теле истощается кислород, который постепенно выходит из легких, в то время как перед глазами вспыхивают звезды. — Не убивай ее. Она ценная — огрызается Франческа, хотя ее голос звучит издалека, как будто я попала в водоворот. Рыча, он разворачивает меня и швыряет на пол, как скомканную обертку от жевательной резинки. Я охаю от удара, неловко приземляясь на правое запястье, но прежде чем я успеваю подняться, он забирается на меня, его вес душит. Инстинкты самосохранения немедленно срабатывают, и моя борьба или бегство активизируется — именно моя борьба. Я извиваюсь под ним и замахиваюсь локтями ему в голову. Но я промахиваюсь, слабая попытка нокаутировать мужчину весом в двести фунтов с лишним, лежащего на мне сверху. — Отстань от меня! — визжу, дергая бедрами, отчаянно пытаясь сбросить его. Настолько отчаянно, что прихожу в бешенство. Я буду рвать плоть со своих костей зубами, если для этого придется выбраться из-под него. Я сделаю все, абсолютно все, чтобы сбежать. — Рокко — предупреждает Франческа, прорываясь сквозь явную панику, охватившую мой разум — Ей нужно исцелиться. — Ей нужно знать свое место. Это не должно причинять боли — утверждает он, задыхаясь от уговоров моего сопротивляющегося тела подчиниться. У него не получается, но и у меня тоже. Я слаба и все еще испытываю боль, а он намного сильнее. Он победит. — Верно, бриллиант? Это может быть быстро и безболезненно. Небольшой урок, который научит тебя держать свой гребаный рот на замке. Он ударяет меня лицом о деревянный пол, грязь и пыль въедаются мне в лицо, когда он срывает с меня кроссовки для бега трусцой. Ткань рвется, громкий звук разрываемого материала вызывает у меня еще один приступ ужаса, когда его возбужденное дыхание учащается. — Нет! — я кричу, когда он срывает с меня нижнее белье. Он игнорирует меня и расстегивает джинсы, щелчок молнии на них стал его единственным ответом. Ручьи слез текут по моим щекам, когда я чувствую его плоть на своей заднице. Я снова пытаюсь вывернуться, но один удар по затылку удерживает меня, мой мир взрывается. Боль была постоянным спутником на прошлой неделе, но сейчас ее нигде нет. У меня такое чувство, что я могла бы пробежать милю, но мое тело физически не может помешать этому мужчине осквернить меня. — Не бей ее! — огрызается Франческа, больше беспокоясь о том, что он повредит яблоко. Но как это может быть, когда я буду чертовски гнилой к тому времени, как он закончит? Одним толчком он погружается в меня, и я кричу. Громко и пронзительно, высота звука соответствует пронзительному звону в моей голове. — Черт возьми, Рокко, на тебе нет презерватива — кричит Франческа, и в моей голове раздается тихий шепот, удивляющий, как она может смотреть на это. Просто стояла и злилась, что ее брат не надел презерватив, когда насиловал девушку. Он хрюкает, а затем смеется, постоянно вгоняя себя в меня. — Это тоже чертовски невероятно. Я ничего не могу сделать, чтобы остановить его, и поражение, которое покрывает мою кожу, как горячее масло, чертовски обжигает. Я пытаюсь отползти от него, мои ногти впиваются в дерево и удерживают меня, когда я пытаюсь выбраться из-под него. Они гнутся и ломаются от давления, отрываясь от моей кожи, когда он тянет меня обратно вниз, царапая пол. Он врезается в меня один раз, еще два, прежде чем выйти и кончить на меня. Ленты его семени струятся по моей спине, и я не могу сдержать рвотный позыв. Он рычит, его ладонь врезается мне в щеку. — Рокко! — в приступе ярости каблук врезается в дерево, вибрация передается моим кровоточащим рукам. — Гребаная сука — бормочет он, игнорируя ее. Меня снова тошнит от ощущения, как его сущность проникает в мою плоть, вызывая тошноту. Франческа вздыхает, подбегает ко мне и грубо хватает за руку. — Вставай — выплевывает она, поднимая меня на ноги. Я так зла, так обезумела от того, что он только что сделал, что реагирую. Как только я поднимаюсь на ноги, я поворачиваюсь в талии и посылаю кулак ему в нос. Он воет в ответ, готовясь броситься на меня, но Франческа встает между нами и блокирует его. — Лежи! Ты сделал достаточно — рычит она, затем тащит меня из комнаты. Я все еще обнажена ниже пояса, между моих бедер размазана кровь. Мое тело не принимало того, что он делал, делая вторжение грубым и чрезвычайно болезненным. Она заталкивает меня в мою комнату и дает пощечину, отчего я спотыкаюсь. — Зачем ты это сделала, глупая, глупая девчонка? Она снова дает мне пощечину, и в ушах звенит от боли. Я хватаюсь за щеку, продолжая отползать от нее, когда она прижимает меня к стене. Ты разбиваешь яблоко, Франческа. Ее руки обхватывают мое лицо по обе стороны, а ухоженные когти впиваются в мои покрасневшие щеки. — Держи рот на замке, ты меня слышишь? Мужчины в этом доме сделают все, чтобы превратить твою жизнь в ад, пока за тебя не заплатят. И я чертовски уверена, что ты не сможешь ударить их! — уткнувшись лицом в мое, она тихо рычит.Она встряхивает меня — Скажи мне, что ты понимаешь — шепчет она, стараясь говорить тихо. — Я понимаю — плачу я, мои щеки горячие и влажные от постоянных слез. Франческа сердито отпускает меня, вырывается и, бросая обжигающий взгляд через плечо, меряет комнату шагами. Я сползаю по стене, больше не в состоянии держаться, рыдания сотрясают мое тело. Струйка крови следует за мной вниз, и я понимаю, что Рокко разорвал швы у меня на спине. Запустив руки в волосы, я крепко сжимаю пряди, заставляя себя успокоиться. Сделай глубокий вдох, Адди. Сделай глубокий вдох. Просто дыши. Дыши, мышонок…