A cat warmed in the sun

Тяжело любить всем существом человека, для которого работа всегда будет на первом месте. В кафе народа совсем мало, учитывая выходной день. Киллуа ждал потной, душной толпы, а тут такое облегчение в виде свободных столиков и несколько занятых. Идеальное место для свиданий. — Ты меня слушаешь? — Курапика вздыхает. — Да, ты снова говорил о работе — обижено кидает Киллуа и отпивает сок. — Я говорил, что уезжаю по работе. Не так важно, что там говорит Курапика, пока он здесь, рядом, всё хорошо. — Да я понял, как-нибудь переживу. — Чем будешь заниматься? Приступая к десерту, Киллуа задорно улыбается, от чего на лице против выступает пот. Напускная обида вмиг испаряется. Кто кто, а он действительно понимал, что такое работа и чем приходится жертвовать. По-настоящему обидеться на Курапику кажется чем-то невозможным, он вызывает только те эмоции, которые заставляют Киллуа чувствовать себя котом, пригретым на солнце. Если не обращать внимания на те моменты, когда беспокойство и страх пересиливают. — Я поеду с тобой — как ни в чем не бывало, он продолжает есть. — Что? — недоумение читается в его глазах даже через линзы. Хотел бы Киллуа их снять и наконец посмотреть в его глаза. — Я поеду с тобой, сказал же. Если бы мог, Киллуа бы высказал намного больше, чем желание последовать за ним куда угодно. Если бы мог, постоянно касался бы, лишь бы знать, что он точно рядом. Невероятно хочется касаться его постоянно без каких-либо веских причин. Если бы мог, заставлял бы Курапику почаще смеяться, а самому внутри замирать от этого зрелища. Он выглядит потрясающе, когда задирает голову вверх и смеется, он выглядит просто невероятно красивым, когда искренне улыбается. В такие редкие моменты Киллуа смотрит только на него и думает, что просто обязан радовать его. Если бы мог, положил бы голову на его плечо и просто играл в какие-либо игры, пока Курапика рядом сидит и читает что-то. Если бы мог, целовал бы долго и часто. Так, чтобы точно хватило. Курапика всегда жадный в этом плане, выделяет ничтожно мало времени, уделяет внимания настолько, что хватает только на минуту. Он вечно торопится куда-то, вечно в заботах, хочется просто уложить его в кровать, обнять и гладить его по лопаткам до самого утра. Если бы мог, всегда напоминал бы ему о своих чувствах. Выкрикивал: «я тебя очень люблю» и убегал, потому что Курапика до сих пор смущается подобного проявления любви. Стесняется как мальчишка и больно дает подзатыльник, чтобы скрыть это смущение. Если бы мог, познакомил бы со всеми своими знакомыми, показал им своего любимого человека. Пусть все знают, что Киллуа по уши влюблен в этого человека. Если бы мог, обнимал бы и не отлипал. — Я буду работать. — Я мешать не собирался и не собираюсь. Курапика выдыхает и отпивает свой чай, выглядя при этом не убежденным. — В этом нет необходимости. Иногда Киллуа чувствует себя единственным, кто любит. — Если ты так считаешь — он доедает десерт и откидывается на спинку кресла. Хочется надеяться на чудо и услышать, что Курапика будет ему рад. — Я обещаю, что вернусь на следующей неделе и проведу с тобой больше времени. Эти слова явно не те, что хотелось бы услышать, но тоже сойдет. — Окей. Вся радость от сладкого притупляется при мысли, что он никогда не будет на первом месте. Для Курапики работа всегда будет важнее. Стоило только подумать, как у их столика оказывается человек в хорошем костюме. Сразу видно, по работе пришел. — Я сегодня занят, приходите завтра — бесцеремонно выпроваживает гостя Курапика. — Я знаю, что не могу вот так с вами разговаривать, но это срочно — мужчина садится рядом с Киллуа, от чего у последнего возникает желание выпнуть незваного гостя из кафе. — Я сказал, что занят. Но мужчина продолжает настаивать на срочном деле, искусно делая вид, что они только вдвоем и нет никакого парня, сидящего рядом. — Я занят этим человеком — Курапика кивает в сторону Киллуа — и пойду с вами только с его разрешения. Воздуха резко начинает не хватать. Ему не послышалось? Курапика спрашивает его разрешения? Обычно он ставит перед фактом, совершенно не волнуясь о Киллуа. — А? — он чувствует себя сбитым с толку. — Если ты разрешишь, я прерву наше свидание — уверенно уточняет Курапика. Брови мужчины лезут на лоб. — Ну, если ты спрашиваешь меня, я откажу — с очень довольным лицом Киллуа скрещивает руки на затылке. — Вы слышали, я повторять не буду. Когда мужчина открывает рот в попытке опротестовать, Киллуа кладет свою руку на его плечо и делает максимально холодное и сосредоточенное выражение лица. Обычно именно с таким он идет убивать. — Если вы сейчас не уйдете, я вас убью. Мужчина глухо кашляет и уходит прочь, от его вида Киллуа смеется. Такой взрослый дядя испугался парнишки. Вот, опять это чувство — Киллуа сам себе кажется котом, которого гладит солнце. — Я сегодня планировал весь день провести с тобой, а они меня всё равно находят — устало выдохнув, Курапика отпивает чай. — Я знаю место, где тебя не найдут. Под вопросительный взгляд Киллуа ведет его отель, бронируя номер под свое имя, чтобы точно побыть в тишине и спокойствии. Номер оказывается маленьким по площади, только одна двуспальная кровать и большой телевизор. Рядом с входной дверью еще одна, ведущая, скорее всего, в душ. — Тут всего одна кровать. — Я знаю, что ты на ночь не останешься. Да и я люблю поваляться. Не успел Киллуа плюхнуться в наверняка мягкую постель, как его крепко обняли и прижали к себе. Это очень неожиданно и приятно, не часто Курапика проявляет инициативу. — Я люблю тебя. Шепот эхом разносится в голове. Этих трех слов достаточно с лихвой, чтобы Киллуа вновь почувствовал себя котом. Если бы мог, замурчал бы. Он в ответ обвивает его руками, кладет голову на плечо и шумно вдыхает. Как же хотелось вот так коснуться его. Киллуа прижимает того еще ближе к себе, скорее от невозможности передать ту любовь, что так и переполняет его. Хочется сделать одновременно сотню вещей, хочется сказать тысячи слов, но он может только бездумно обнимать, слишком запутанный вихрем мыслей. Если он сейчас укусит за плечо, что ему скажут? Можно ли его сейчас поцеловать? Стоит сказать, что тоже любит или оставить в себе и выразить иными способами? Если он еще чуть-чуть крепче обнимет, не сломает ли ребра? Разрешат ли ему простоять вот так вечность? — Я правда люблю тебя. Не дождавшись ответа, Курапика целует в щеку, одной рукой поднимается к шее, к волосам и водит туда-сюда. Киллуа довольно выдыхает и полностью размякает, наслаждаясь этой любовью. Он вполне мог бы так заснуть, до того спокойно на душе. — Я так скучал по тебе. Курапика целует в плечо и утыкается лицом в шею. — Постоим так еще немного? Киллуа слабо кивает. Ему настолько приятно находиться в компании Курапики, что сейчас чувствует себя умиротворенным до того, что не нуждается в физической оболочке их чувств. Нетерпение Курапики чувствуется в его движениях, он сильно прижимает к себе, шумно дышит в шею, а Киллуа почти лежит на нем, закрыв глаза. Подобная расслабленность для него высший признак доверия. — Но тебе правда нет необходимости следовать за мной. Курапика целует в шею, чем вызывает мурашки по телу. — Но я хочу быть с тобой. — Я вернусь, не навсегда же уезжаю. — Знаешь что, — он намеренно делает голос злым — вот такие объятия заряжают тебя на месяц и больше, а меня на день и меньше. Курапика смеется, а Киллуа замирает. — То есть, тебе нужно каждый день видеться со мной и обниматься? — Ты мне нужен каждый день. — Значит, заряжаешься на день? У меня заряд твоей любви снижается после половины дня. После половины дня? Киллуа всегда казалось, что именно он тут постоянно хочет внимания, а оказывается даже наоборот. От этой мысли почему-то приятно, хотя как таковой причины нет. — Ты можешь игнорировать меня неделю. — Я не могу это сказать. Чувство, что это что-то важное, заставляет поднять голову. Хочется смотреть ему в глаза в такой серьезный момент. — Скажи. Курапика так и продолжает прятать лицо в его шее. — Я из-за тебя чувствую себя слишком расслабленно, не могу работать. Если буду каждые полдня с тобой видеться, я стану неспособным думать, потому что много думаю о тебе. Кровь прилипает к щекам, это совершенно не то, что ожидал услышать Киллуа. Это даже представить в самых смелых мечтах трудно, не то, чтобы услышать вживую. Не сдержав эмоции в себе, Киллуа целует того в висок, в макушку, в щеку, всюду, где только дотягивается. До чего же приятно слышать такое от него. До чего же трудно справиться с переизбытком чувств. — Так ты боишься, что из-за меня твоя работоспособность снизится? Курапика целует куда-то в челюсть. — Да. Киллуа кладет голову обратно на чужое плечо и улыбается. Он зря накручивал себя всё это время. Его любят. — Зря ты мне это сказал, теперь буду каждый час мельтешить перед твоей работой. — Ты невыносим. Первым отстраняется Курапика, плюхается на кровать и хлопает рядом с собой, словно призывая лечь рядом. Кто такой Киллуа, чтобы отказываться? — Но ты меня всё равно любишь — отвечает он, буквально запрыгнув на кровать. — Очень. После, оставшись в номере уже один, Киллуа чувствует себя готовым ждать годами, если такой Курапика будет его так любить. А его дурные мысли по поводу невзаимной любви быстро развеялись, стоило понять, что Курапика до этого дня говорил не словами, другим способом, просто Киллуа сам не расшифровал.