***
Скарамуш уходит со стадиона первым. Он никогда не остается с ними после школы, и Итэр этому безгранично рад, потому что после школы они с Сяо проводят время вдвоем. Так было всегда и так будет и дальше, по крайней мере на это хочется надеяться. Они неспешно идут в сторону дома Итэра — до него ближе, чем до Сяо, да и это уже стало чем-то вроде традиции. По пути им привычно встречается нерабочая карусель, на которой в далеком детстве они даже катались, а еще гнутые турники, с которых Итэр не раз падал по неосторожности. Сяо идет совсем рядом, почему-то молчит, но в тишине с ним тоже комфортно. С Сяо в принципе всегда комфортно как ни с кем другим. Подъезд встречает привычными затхлым запахом, матершинными надписями на облупившихся стенах, а еще лаем собаки из первой квартиры. Сяо в шутку лает ей в ответ, и Итэр на это лишь усмехается, перепрыгивая через ступеньки. Квартира встречает тишиной. Родители снова допоздна на работе. В холодильнике, в лучшем случае, двухдневный суп и заветрившиеся макароны, но Итэр не голоден. По крайней мере пока. — Во что зарубимся сегодня? — весело спрашивает Сяо, прямо в одежде заваливаясь на расправленный диван, и Итэр ворчит на это лишь для приличия, потому что, в общем-то, не имеет ничего против Сяо на его диване — в одежде или без мало имеет значение. — Я думал, мы сделаем домашку по химии, чтобы исправить двойки, которые мы получили по твоей вине, — отвечает Итэр с насмешкой, дергая на себя одеяло с простынью и едва не роняя Сяо на пол. — Да в пизду химию… — морщится Сяо. — Ага, так ей и скажешь через неделю, когда она вызовет твою мать в школу. И вообще, слезай с кровати, имей совесть, — недовольно бурчит Итэр и кидает в Сяо футболкой и шортами, которые уже по праву принадлежат Сяо. В груди от этой мысли что-то щемит, но Итэр упорно это игнорирует. Он специально долго возится, якобы пытаясь найти и себе домашнюю одежду, но по большей части просто давая время Сяо переодеться. Потому что с недавних пор смотреть на это стало невыносимо трудно. Потому что Сяо с голым торсом на его же диване будоражит в голове такие картинки, которые не должны мелькать в голове нормального парня подростка. Сяо в принципе весь будоражит кровь и мысли так, как не будоражила ни одна девчонка… Итэр всё же настаивает на химии. Сяо нехотя садится рядом, плечом к плечу за небольшой стол, и такая близость заставляет сердце биться чаще. С трудом, но всё же получается сосредоточиться на уроках…***
— Итэр, поставлю два, если играть не будешь, — грозится физрук, на что Итэр лишь пожимает плечами и устало ползёт до старых, потрепанных жизнью шин, вкопанных в землю. Он ненавидит футбол и в принципе физкультуру. Майское солнце неприятно слепит глаза, футболка липнет к вспотевшему телу, и единственное, чего сейчас хочется — это помыться и упасть в постель. Сяо что-то кричит Чайльду через весь стадион, уже готовясь к игре. Итэр обессиленно падает на одну из шин, пытаясь привести в норму дыхание и понять, откуда в принципе у Сяо столько сил на спорт, если он не прочь покурить после школы. У Итэра сил едва ли хватает на километр пробежки и потом разминки. На соседнюю шину приземляется Мона. У неё, кажется, пожизненное освобождение от физкультуры, а еще безграничное желание допытывать всех вокруг, а Итэр едва ли хочет сейчас с ней о чём-то разговаривать, потому что настроение ни к чёрту, еще и Сяо в своей майке капает на нервы… Взгляд снова цепляется за его фигуру на поле. На второй половине стадиона девочки пытаются поделиться на команды для игры в пионербол. Итэр даже задерживает на них взгляд. — Почему не играешь? — интересуется Мона, и Итэр сдерживается, чтобы не закатить глаза. Разговаривать не хочется совершенно. Хочется простого человеческого «смотреть на то, как играет Сяо и убеждать себя в том, что он не влюблён в лучшего друга». — Не хочу, — незаинтересованно бросает Итэр и надеется, что Мона отстанет. В конце концов у неё тоже есть дела поважнее — сверлить взглядом Скарамуша, у которого в жизни из интересов только сигареты и дота в компании Чайльда по вечерам, но никак не Мона. Итэр почти уверен, что она влюблена, хоть и пытается это не показывать. Не заметить ее взгляды и странные попытки сблизиться с ним путём взаимных оскорблений сложно. Сяо снова что-то выкрикивает, после чего почти агрессивно пинает мяч, чуть не сбив им бедного Беннета. Видимо злится. Итэр нервно сглатывает, засматриваясь на то, как Сяо смахивает пот со лба и откидывает мешающую челку… — Пялишься на Сяо? — с усмешкой бросает Мона, из-за чего у Итэра внутри всё переворачивается. — Прости? — переспрашивает он, хотя прекрасно услышал вопрос, на что в ответ получает лишь лаконичное «прощаю» и хитрую улыбку, не предвещающую ничего хорошего. Желание избавиться от ее общества растет в груди с каждой секундой всё сильнее. — Мона, отъебись, пожалуйста, — огрызается Итэр и тут же чувствует прилив стыда за сказанные слова. — Прости, я не в настроении… — Прощаю, — ничуть не оскорбившись, повторяется она и переводит взгляд на поле. Итэр переводит взгляд тоже и едва сдерживает тяжелый вздох, когда видит, как Сяо задирает край майки, оголяя впалый живот, и стирает пыль и пот с лица. Сердце предательски щемит. Сяо до безобразия красив, и Итэр, как бы не хотел, просто не может не смотреть на него… Мяч летит прямо в ворота. Итэр всё же не сдерживает улыбку, когда Сяо довольно выкрикивает что-то вроде «выкусите, черти». — Тебе стоит пялиться аккуратнее, — вновь произносит Мона словно между прочим, и Итэр закатывает глаза. — Я просто слежу за игрой своего друга. Какие проблемы? — спрашивает он и в ответ получает искренний смех. — Друга? — весело передразнивает Мона, и Итэр всё же встаёт со своего места, намереваясь найти более спокойное место для уединения. Мона ничего больше не говорит, даже не пытается его остановить. Итэр чувствует, как внутри вскипает что-то неприятное, и он не до конца понимает, из-за чего — из-за того, что кто-то заметил, что на Сяо он смотрит не так, как других, или из-за того, что он не хочет это признавать. Взгляд вновь цепляется за Сяо. На лицо лезет глупая улыбка…***
Итэр с огромным усилием пытается не отрывать взгляд от собственной тетради, в которой он снова и снова чертит мелкие узоры, не несущие в себе ничего важного. За соседней партой сидит Сяо. Он улыбается играючи, говорит негромко, но Итэр всё равно пытается вслушиваться в каждое слово сквозь шум одноклассников. В груди неприятно щемит, но Итэр продолжает свое занятие. Рядом с Сяо сидит Ке Цин, слушает все те глупые подкаты, которые Сяо пытается использовать на ней, и лишь язвительно фыркает иногда. Она не разделяет чувств Сяо к ней. Итэр чувствует себя разбитым изнутри. Сяо влюблен в неё давно. Итэр знает об этом. Влюблен абсолютно точно безответно, но он всё никак не оставляет попытки понравиться ей, из раза в раз доставая ее на переменнах и иногда кидая пошлые шуточки про слишком обтягивающие легинсы на физкультуре. Это выглядит довольно жалко. Итэр думает о том, что этот мир слишком несправедлив. Сяо заслуживает того, чтобы его любили в ответ, но пока он снова и снова терпит неудачи, пока человек, который готов подарить ему всё — просто сидит с ним за одной партой и молча душит в себе эти чувства. Итэр всё ещё не уверен, что влюблён в прямом смысле этого слова. Но в одном он уверен точно — если бы все эти глупые подкаты Сяо произнёс в его сторону — он бы моментально сгорел как спичка. — Сяо, тебе пора, — без агрессии, но довольно настойчиво произносит Ке Цин, когда до звонка остается лишь минута. — Ну погоди, Кëка, ты так и не ответила на мое предложение. Мы прогуляемся на выходных? — почти умоляюще звучит Сяо, и Итэру его почти жаль, когда в ответ он не получает ничего вразумительного — лишь хитрый взгляд уверенных в себе глаз. Сяо послушно поднимается с места, освобождая его для Гань Юй и садится обратно к себе, обреченно падая лбом на парту. Итэр поджимает понимающе губы, хочет сказать какие-то слова поддержки, но не знает, что вообще поддержит Сяо сейчас. Это уже сотая, вероятно, попытка понравиться Ке Цин, и она снова провальная, потому что девушка, кажется, влюблена в учителя истории, но Итэр старается не думать об этом, потому что всё ещё надеется, что это лишь его больная фантазия и попытка убедить себя, что у Сяо с ней нет шансов. Хотя то, что она остается у историка после уроков и то, что их пару раз видели вместе вне школы — всё ещё вызывает подозрения не только у Итэра, но Сяо упорно игнорирует этот факт, потому что «ну не может такая красотка встречаться с этим душным стариком». «Душный старик», к слову, выглядит слишком хорошо для своих тридцати пяти, да и кто Итэр такой, чтобы вообще осуждать подобные чувства. Сам ведь не лучше… — Хочу напиться, — разбито произносит Сяо, поворачивая голову в сторону Итэра и поднимая жалостливый взгляд. Итэр едва подавляет тяжёлый вздох, когда всё же смотрит на Сяо. Он лежит щекой на парте, смотрит своими грустными глазами прямо в душу, и Итэр не уверен, что смог бы отказать этому взгляду, даже если бы не был так глупо влюблён. — Нам не продадут алкоголь, — озвучивает очевидное Итэр, на что Сяо лишь фыркает. — Выпрошу у брата. Итэр не особо рад этой затее, но отказываться не хочет, потому что Сяо вполне способен напиться и в одиночку, а оставлять его один на один с разбитым сердцем совсем не хочется. — Мои родители уедут в субботу в деревню, так что можем посидеть у меня. Но только вдвоем, — озвучивает требование Итэр, и Сяо благодарно улыбается. В груди от этой улыбки снова предательски щемит. Сяо хочется сгрести в объятия, прижаться к нему так крепко, чтобы бабочки внутри разорвали грудную клетку. Сяо просто хочется любого — разбитого, веселого, сонного… Любого. — Ты настоящий друг, чудик, — произносит Сяо, и Итэр кривит в ответ на это нервную улыбку. Конечно, он настоящий друг. Лучший друг. Итэр думает, что он лицемер до глубины души, но ничего поделать с этим не может. Он кивает в ответ, как бы подтверждая слова Сяо и отворачивается обратно к себе в тетрадь. Стержень карандаша как назло ломается…***
— Скажи, чудик, я правда настолько ужасен? — сетует Сяо, грустными глазами глядя на то, как Ке Цин о чём-то переговаривается с историком, стоя у его стола и откровенно пытаясь строить ему глазки. «Ты прекрасен», — крутится в голове банальное признание, но вслух Итэр не решается произносить нечто подобное. — Ты ведь не можешь насильно ей понравиться, — отвечает он и пытается заметить на лице историка интерес, но видит там лишь безразличие. Может, он тоже жертва обстоятельств. Может, Ке Цин просто безответно влюбленная школьница, любовь которой обречена сгореть в ее душе безвозвратно. Как банально. Итэр не хочет думать о том, что они слишком похожи. Любить кого-то своего пола в этом мире куда опаснее, чем любить того, кто старше почти на пятнадцать лет. — Да, но блять… Неужели я вообще никому не нравлюсь? Что я делаю не так? — Сяо звучит подавленно. Итэр тяжело вздыхает и пытается подобрать слова. Сяо пытался обратить на себя внимание не только Кëки, но и других девчонок, и почти ни с кем не заходило дальше банальной прогулки и, если повезет, смазанного и смущенного поцелуя. Сяо хочет взаимности. Итэр хочет взаимности тоже, но, если у Сяо хотя бы есть шансы, у Итэра шансов нет совсем. — Ты всё делаешь хорошо, просто не те люди… Уверен, что есть человек, которому ты нравишься. Его просто не может не быть, — говорит Итэр, хотя и сам понимает, что это слабо тянет на утешение, потому что Сяо не хочет нравится «кому-то», он хочет нравится конкретно Ке Цин и еще паре девчонок, на которых положил глаз. — Легко тебе говорить… Тебя никогда не отшивали, — бубнит себе под нос Сяо, и Итэр совсем немного оскорбляется. Да, ему легко. Его не отшивали только потому, что он даже не пытался, ведь бьёт Сяо очень больно. Итэр не хочет проверять это на себе.***
— Я принёс пиво и какой-то палёный коньяк, так что, чудик, готовься надраться как в последний раз, — заключает Сяо с довольной улыбкой и вручает прямо с порога Итэру пакет с громко звенящими бутылками. Итэр чуть морщится, но все равно натягивает притворную улыбку. Он не хочет напиваться, а еще не хочет наблюдать пьяного Сяо на своей кровати, потому что это определенно выше его сил. Потому что Сяо, скорее всего, развезëт уже после двух банок пива, и он превратится в плачущего и требующего к себе внимания ребенка. Итэр абсолютно беззащитен перед таким Сяо… Дальше всё как в тумане. Итэр почти не пьет, лишь следит за тем, когда Сяо станет уже хватит. Он слушает пьяный лепет о том, как больно жить с неразделенной любовью, и в принципе соглашается, потому что это правда очень сложно. Сяо окончательно пьянеет после нескольких рюмок коньяка. Он выглядит таким уставшим — щеки раскраснелись, движения замедлились, а речь стала более плавной, не такой, как обычно, и Итэр залипает откровенно, потому что верит, что Сяо на утро ничего не вспомнит. Вряд ли он сейчас вообще способен заметить жадный взгляд, каким Итэр его изучает, стараясь запомнить каждую деталь. — Почему ты никогда не рассказываешь о том, кто тебе нравится? — спрашивает Сяо в один момент, и сердце Итэра пропускает шумный удар. Они никогда не поднимали эту тему. Сяо в принципе не пытался допытывать, что чувствует Итэр, но не потому, что ему было неинтересно, а просто из уважения. Сяо и так знает, что Итэр ему безгранично доверяет. По крайней мере, доверяет то, что Сяо знать можно. — Потому что мне никто не нравится, — отвечает Итэр и удивленно поднимает брови, когда Сяо почти резко садится напротив, заглядывает прямо глаза в глаза и, кажется, абсолютно не верит услышанному. — Да брось, неужели вообще никто? — Ты бы узнал об этом, даю слово, — откровенно врёт Итэр и надеется лишь на то, что Сяо не заметил, как лёгкая дрожь закралась в голос. Сяо так близко, что его дыхание можно почувствовать на собственных губах, и Итэр инстинктивно хочет отодвинуться, а еще облизнуться, а может даже податься вперед. Чувств так много и все они неправильные, и Итэр едва держится, чтобы не сделать ничего, что может нарушить хрупкое равновесие вещей вокруг. — Ну или ты мне просто не доверяешь, — заключает Сяо и следит своим поплывшим от алкоголя взглядом за реакцией. Итэр думает, что сейчас он точно упадет в обморок. Он всё же облизывает губы, с волнением замечая, что Сяо обращает внимание на этот жест, а после говорит то, что вертится на языке уже не первый месяц. — Ну или мне просто нравишься ты, — минуты замедляют свой темп, Сяо не шевелится, продолжая всматриваться прямо в глаза, а Итэр ждёт какого-то знака. Хоть какого-то, чтобы знать, что ему делать дальше — он всё ещё уверен, что Сяо воспримет это как шутку или вообще забудет об этом на утро. Не может ведь Сяо всерьёз поверить в это. В этом мире мальчики не любят других мальчиков. В этом мире всё должно быть правильно, так, как завещала сама природа… — Ну ты и чудик, — выпаливает Сяо спустя пару секунд и с улыбкой отстраняется. Итэр, наконец, делает судорожный вдох. — Мог бы придумать что-то более оригинальное… — Это первое, что пришло мне в голову, — произносит Итэр с улыбкой, но улыбка это совсем не веселая или искренняя, она вынужденная, нервная, граничащая с быстро подступающей к горлу истерикой. Итэр чувствует тошноту. — Но ты ведь правда расскажешь мне, когда влюбишься? — спрашивает Сяо, и Итэр даёт ему обещание, которое всё равно не сдержит.***
Всё начинает лететь к чёрту слишком быстро. Сяо не забывает об этом разговоре на утро. Он не забывает о нём ни через неделю, ни даже через две. Итэр чувствует, как с каждым днём напряжение между ними растёт всё сильнее и сильнее, но продолжает делать вид, словно всё в порядке. Словно его не пугает до трясучки то, как внимательно стал следить за его словами Сяо, как он стал смотреть, порой, с сомнением, а еще как он начал надумывать себе что-то в голове, и Итэр прекрасно понимает, что конкретно. Всё это достигает пика внезапно. Сяо словно переклинивает, и Итэр думает о том, что запустил медленную бомбу еще тогда, в ту блядскую ночь, когда сказал лишнего и выдал себя с головой. Так глупо, так наивно… — Я уже сказал, что это была шутка. Просто шутка! — Итэр всё ещё пытается настаивать на своём, хотя внутри всё натурально дрожит от того, что Сяо держит его за грудки и дышит едва ли не губы в губы. — Блять, ты думаешь, я поверю в это? Итэр, я хочу знать правду. Сердце неприятно отзывается на это, потому что это первый раз за шестнадцать лет, когда Сяо называет его по имени. Это первый раз, когда они стоят за гаражами и не пьют один флэш на двоих. Впервые Итэр по-настоящему осознаёт, во что он вляпался. — Это правда… Мне никто не нравится, меня вообще никто не интересует, и про тебя я ляпнул просто ради шутки… Пожалуйста, Сяо, давай просто забудем об этом… Сяо не верит. Итэр прекрасно понимает, почему. Потому что за последние недели Сяо точно заметил, что Итэр ни на кого больше так не смотрит, как на него. Потому что он не мог не заметить, что Итэр снова и снова по чистой случайности бросал взгляды на его губы. Потому что Итэр сам ему сказал о своей симпатии, а теперь пытается избежать ответственности за свои слова. Чëрт… — В глаза смотри, — цедит Сяо и чуть встряхивает за грудки, из-за чего Итэр вскидывает абсолютно напуганный взгляд. Время окончательно останавливается. Итэр чувствует, что ещё минута и его просто вывернет наизнанку. На глаза так и лезут предательские, позорные слëзы, а в горле стоит ком, который не получается сглотнуть. Сяо приближается медленно. Итэр даже не сразу понимает, что происходит, но когда практически ощущает касание на губах, всё же нервно выдыхает, прикрывая глаза. На долю секунды в голове вспыхивает оглушительное счастье. Вот он Сяо, так близко, подайся вперёд и испробуешь его губы на вкус, но реальность врывается в светлые грёзы оглушающим ударом под рёбра. Итэр вскрикивает, тут же сгибаясь пополам и хватаясь руками за ушибленное место. Остатки надежды на то, что всё это пройдет бесследно, рассыпаются вдребезги. По щеке всё же скатывается одинокая слеза. — Блять, я не могу поверить… Я доверял тебе… Я думал, мы друзья… — в голосе Сяо слышны истерические нотки, а в новом ударе куда-то поддых — отчаяние вперемешку с обидой. — А ты… блять, как ты мог! Итэр безвольно падает на землю. Слëзы неконтролируемо бегут по щекам, но не от боли, а от бессилия. Он готов был поддаться. Твою мать, он вот так легко повёлся на эту проверку. Неужели он правда думал, что Сяо его поцелует? Неужели правда поверил, что убожеству вроде него есть место среди нормальных людей? — Ты не должен был узнать, — зачем-то произносит Итэр, хотя понимает, что это слабо тянет на оправдание. — Как давно ты скрывал это? — истерически громко спрашивает Сяо, и Итэр больше не видит смысла врать. — Уже несколько лет. Прости… Надрывный смех заставляет всё внутри сжаться от страха. Итэр жмурится в ожидании удара. — Блять, ты… — Сяо замирает в попытке подобрать слово. — Ты чертов пидарас… Как таких как ты вообще земля носит… Итэр ничего не отвечает. Он не пытается встать, когда Сяо, больше не сказав ни слова, уходит. Он сидит так — в пыли недалеко от дома — еще несколько минут, глотая беззвучно слезы. Он не рассчитывал на взаимность. Он никогда даже в голове не допускал, что однажды признается. Итэр даже в глубине души себе не признавался в том, что он — просто грязный «пидор», испоганивший их многолетнюю дружбу. Мысль о том, чтобы просто спрыгнуть с крыши уже не кажется безумной.***
Итэр боится приходить в школу на следующий день. Он едва переставляет ноги, когда заходит в класс. Он ожидает того, что все будут смотреть на него как на убожество, ожидает, что над ним станут насмехаться. Он, черт возьми, ожидает любого негативного исхода вплоть до того, что все парни класса разом решат втоптать его в грязь, но… Никто не реагирует на него. Все выглядят такими же, как обычно. Никому нет дела до него и его клокочущей в груди тревоги. На ватных ногах он проходит до своего места, дрожащими руками достает учебники из портфеля и просто садится за парту, ошалелым взглядом впиваясь куда-то перед собой. Сяо пересел за парту к Скарамушу, но Итэр даже боится смотреть в его сторону. В груди помимо жуткого страха за то, что каждый узнает о его отклонении, маячит слабая благодарность Сяо за то, что он никому не сказал. Пока что не сказал, но есть надежда, что не скажет и дальше… Впервые Итэр испытывает такое бешеное желание упасть перед кем-то на коленях в благодарности… Он не осознает, как пролетают уроки. Он едва ли может сосредоточиться хоть на чём-то, потому что все его мысли крутятся только вокруг Сяо и того, что теперь ничего не будет как прежде. Теперь никто не будет называть его чудиком, никто не будет случайно касаться его рук и приобнимать за плечи, никто не будет делить с ним чертов флэш один на двоих… В груди зияет огромная дыра, и Итэр не уверен, что сможет ее заполнить хоть чем-то. Осознание собственной неправильности выбивает из колеи. Ему с детства твердили, что таких как он нужно лечить. Он выучил это словно заповедь и хранил в себе неправильные чувства столько времени, чтобы так глупо поддаться искушению из-за одной банки пива… Итэр приходит в себя лишь на лавке недалеко от собственного дома. Они часто сидели здесь вдвоём — обсуждали учителей и одноклассников. Сяо сидел совсем рядом, бедром к бедру, позволял рассматривать себя и запоминать каждую деталь. Позволял быть так близко, наслаждаться своими чувствами глубоко внутри… Сяо так много себе позволял, что Итэр слишком привык к тому, что они всегда вместе. Он привык к своим чувствам, так же как и привык их скрывать. Но теперь все натурально проëбано. Итэр снова позволяет себе беззвучно заплакать.***
Долгожданные каникулы ощущаются спасительным глотком воздуха, потому что задыхаться от собственной нервозности в стенах школы уже нет никаких сил. Итэр не привык быть один. Он не привык сидеть в одиночестве за партой, не привык ходить по коридорам, утопая в собственных мыслях. Он всегда был рядом с Сяо, но теперь тот предпочитает Скарамуша взамен своему неправильному знакомому, потому что называть себя другом больше язык не поворачивается. Сяо так никому и не сказал. Итэр не знает, как тот объяснил Скарамучче причину их ссоры, но ему в принципе нет особого дела. Главное, что он умолчал о правде. Главное, что Итэр может продолжать спокойно существовать в этой школе еще один год. От мыслей о том, чтобы проучиться еще целый год полным изгоем, становится тошно. Итэр начинает задумываться о том, чтобы сменить школу. Пускай лучше он будет пустым местом в незнакомом коллективе, чем в том, где провёл десять лет своей жизни. Итэр перестает считать дни, закрывшись дома. Он не хочет выходить на улицу, не хочет продолжать ломать комедию перед родителями, что всё в порядке и что Сяо просто уехал в лагерь/деревню/да хоть в другую страну, поэтому они не общаются. Отец убьёт его сразу, как только узнает о том, что его сын сохнет по своему другу не первый год. Итэр не хочет принимать свою ориентацию. Он хочет быть нормальным, хочет любить девочек, а еще хочет простой человеческой взаимности, но у него не получается. Он душит в себе все мысли о Сяо, топит в себе любое желание подрочить на его образ, закрывшись в ванной. Он вытерпит этот год, а потом уедет, затеряется в большом городе и просто будет жить один. Потому что он ненормальный, но добровольно идти в дурку он пока не готов. Когда в один из дней раздаётся звонок в домофон, Итэр не хочет подходить. Наверное, снова почтальон прозванивает все квартиры, чтобы его впустили в подъезд, а может просто дети развлекаются. Звонок раздаётся второй раз, и это противное пиликанье неприятно отдаётся в голове. Когда звонок раздается в третий раз, Итэр не выдерживает. Он почти срывает трубку домофона и агрессивно спрашивает: — Кто? — Это я, впустишь? Всё тело пробивает дрожь. Голос Сяо в искаженном динамике звучит всё так же знакомо, словно не было между ними почти месяца молчания. Или сколько там прошло времени — Итэр уже потерялся. Он жмёт на кнопку по инерции, только потом осознавая, что сам впустил того, кого впускать не должен был. Не только потому, что снова боялся быть избитым, но и потому, что тревожить лишний раз своё и так едва живое сердце — не лучшая идея. Сяо поднимается чересчур медленно или Итэру так кажется из-за обострившегося чувства тревоги, но когда входная дверь распахивается, внутри всё окончательно замирает. Сяо выглядит таким же красивым, как и пару недель назад. Он не спешит проходить, замирает прямо в коридоре, лишь захлопнув за собой дверь, и просто смотрит, словно пытается что-то для себя решить или понять. Итэр смотрит в ответ — залипает глаза в глаза и думает о том, что чувства к Сяо вряд ли пройдут вот так легко, даже если они разъедутся по разным городам. Итэр влюблен слишком долго и слишком сильно, чтобы вычеркнуть эти чувства из груди. — Я скучаю, — первым начинает разговор Сяо, и Итэр видит, как тяжело ему даются эти слова. Хочется сказать в ответ то же самое, но Итэр боится, что его поймут неправильно, поэтому лишь беззвучно кивает. — Прости, что ударил тебя тогда… — извиняется Сяо, а Итэр даже и не злился, потому что знал, что заслужил это. — Всё в порядке, — отмахивается он, но Сяо не выглядит успокоившимся. Они снова молчат, и это всё слишком неловкое, непонятное. Сяо не разувается, не пытается продолжить разговор, а Итэр не приглашает, потому что не знает, имеет ли вообще теперь на это право. Сяо, наверное, противно находиться с ним наедине. Зачем он вообще пришел? — Не хочешь прогуляться? — спрашивает Сяо через пару минут неловкого молчания, и Итэр удивленно вскидывает брови. — Блять… Я не думал, что говорить будет так сложно. Прости, не подготовился… — пытается шутить Сяо, и в его голосе проскальзывает что-то нервозное. — Я просто хочу, чтобы всё было как раньше. Чтобы мы снова проводили время вместе… Мне тебя не хватает, чудик… И это признание звучит так искренне и отчаянно, что Итэр едва держится от того, чтобы не кинуться к Сяо на шею с объятиями. Вот только в жизни так не бывает. Итэр не думает, что они смогут снова общаться как раньше хотя бы двум простым причинам. Итэр больше не может смотреть на Сяо как на своего друга. Сяо больше не сможет вести себя так же непринуждённо как раньше. Теперь между ними висит стена непонимания и разрушить ее они просто не смогут. Итэр поджимает губы. Нужно отказаться, нужно прекратить всё окончательно, поставить точку в их дружбе и больше никогда не контактировать… — Дай мне пару минут, я оденусь, — произносит он совсем не то, о чём думает на самом деле и задыхается от того, как Сяо искренне улыбается в ответ.***
Они играют в друзей почти месяц. У Сяо отлично получается делать вид, словно ничего не происходило. Неловкость в действиях пропала спустя пару дней после примирения, вот только удавка на шее Итэра словно с каждым днем затягивалась лишь сильнее. Сяо снова не боится касаться, и от каждого касания Итэра перетряхивает изнутри. Сяо снова что-то говорит о девчонках, и от упоминания каждой у Итэра в груди простреливает болью. Сяо снова называет Итэра чудиком, и от этого только сильнее хочется плакать. Потому что Итэр не может дружить. Он делает это по инерции, а еще чтобы не предавать доверие Сяо, но взамен топчет собственное сердце и душит в себе то самое, что люди привыкли называть любовью. Больно. — Снова выпросил у брата пиво. Ты ведь не откажешь мне? Ну пожалуйста, — упрашивает Сяо и сводит брови домиком, прекрасно зная, что Итэр просто не устоит перед подобным. И Итэр вновь наступает себе на горло, позволяя Сяо пить пиво в своей комнате и оставаться на ночёвку. В этот раз Итэр не делает даже глотка. Воспоминания о прошлом всё ещё слишком живы. Итэр не готов вновь разбалтывать лишнего, поэтому просто наблюдает за тем, как пьянеет Сяо, становясь с каждым выпитым глотком всё более и более расслабленным и откровенным. — Думаю, тебе уже хватит, — заключает Итэр, когда Сяо достает уже пятую банку пива и заплетающимися пальцами пытается дернуть язычок открывашки. — Да брось… Я не пьян… — медленно произносит Сяо, пытаясь звучать убедительно. — Ты уже в сопли, тебе точно хватит, — выхватывает несчастную банку Итэр и чуть отклоняется назад, чтобы поставить её на тумбочку возле кровати. Когда он поворачивается обратно — дыхание замирает прямо в глотке. Сяо сидит совсем близко, смотрит глаза в глаза, прямо как тогда, и от этого сердце пропускает шумный удар. — Ты слишком близко, — произносит Итэр, когда понимает, что пауза затянулась и неплохо было бы сбежать в ванную, освежить мысли и прогнать навязчивое желание подальше из собственной головы, но Сяо лишь подается ближе, соприкасаясь кончиками носов. — Ты хочешь меня поцеловать, да? — говорить он вдруг почти трезвым голосом, и Итэр сглатывает нервно, не понимая, что ему ответить на это. — Сяо, ты пьян. Мы не будем проходить это снова… — теперь язык заплетается уже у Итэра. Он предпринимает попытку встать, но замирает потерянно, когда Сяо удерживает его за плечи на месте. Всё это странно, и взгляд у Сяо странный — пытливый, изучающий, какой-то совсем не такой, как обычно, и Итэра начинает натурально потряхивать от того, что это снова какая-то проверка и что после ему опять прилетит кулаком под ребра. Сяо подаётся вперед резко, уверенно, и Итэр роняет тихий вздох, когда чувствует на своих губах чужие с привкусом недавно выпитого пива. Итэр не верит в то, что происходит, так же как и не верит в то, что Сяо сам поцеловал его. Это похоже на пьяную фантазию, но он ведь не пил сегодня ни капли. Он упирается руками в грудь, но тело едва ли хочет сопротивляться, потому что то, сколько раз он представлял себе их поцелуй… Тело натурально плавится. Итэр прямо сейчас готов лечь на лопатки или уложить на лопатки самого Сяо, но раненное сердце бьется отчаянно, крича о том, что всё это ошибка. — Сяо… Отпусти… — шепчет Итэр прямо в губы, и окончательно сдаётся, когда Сяо скользит языком глубже, проходится им по кромке зубов и не дает отстраниться. Сяо пожалеет об этом уже на утро, а может и раньше, но пока что он жмётся ближе, целует быстро, напористо, и Итэр едва ли успевает за ним, потому что он не умеет целоваться, и Сяо, вероятно, догадывается об этом. Итэр роняет неосторожный стон, когда Сяо чуть прикусывает его в этом неосторожном поцелуе, и всё прекращается в тот же момент. Сяо отпускает его плечи, отстраняется, весь бледный и напуганный, а после шепчет забитое «прости». Итэр едва сдерживает истеричный смех. Он на негнущихся ногах уходит в ванную, где проводит добрых тридцать минут, а когда возвращается, Сяо уже спит на диване, уткнувшись носом в подушку. Итэр не знает, спит ли он по-настоящему или просто притворяется, но не решается проверять, лишь ложится на кровать, зарывшись в одеяло, и думает… Он так и не засыпает в ту ночь.***
Это уже больше похоже на какую-то глупую игру, чем на реальную жизнь. На утро Сяо делает вид, что не помнит того, что произошло ночью, и это до безумия смешно, потому что Итэр видит, как вспыхивают его щеки после вопроса о том, что он помнит последним. Он совершенно бездарно уходит от ответа, и Итэр позволяет ему сделать вид, словно ничего не было, хотя узнать причины подобного поведения хочется до нервной чесотки. Сяо поцеловал его. Итэр не представляет, как будет жить дальше с этим осознанием, но наступать себе на горло уже вошло в привычку. Чувства к Сяо гораздо сильнее, и Итэр не уверен, что готов потерять его снова. — Красивый закат, — заключает Сяо в один из вечеров, когда они сидят на стадионе школы. У Итэра в руках привычная банка флэша, а у Сяо в зубах сигарета, и им абсолютно плевать, если хоть кто-то увидит их здесь. Окровавленное небо радует глаз, а на сердце непривычное спокойствие. С их поцелуя прошла неделя. Итэр уже почти стер ладонь в кровь, едва ли не каждую ночь вспоминая об этом и ругая себя за то, что тешит в груди надежду. Сяо не гей, так же как и сам Итэр. Итэру не нравятся парни в целом. Ему нравится конкретно Сяо, и Итэр хотел бы, чтобы Сяо испытывал то же самое. — Красивый, — соглашается Итэр спустя пару секунд и вновь делает глоток. — Прости меня за тот поцелуй… Флэш встаёт прямо в горле, и Итэр закашливается, едва не обливаясь от неожиданности. Он смотрит абсолютно ошарашенно, пытается подобрать хотя бы какие-то слова, но из горла рвётся лишь хриплый смех, потому что, блять, что это вообще всё значит? — Сначала бьешь… Потом целуешь… Теперь извиняешься… Это шутка? Если да, то не смешно… — всё же выдавливает из себя Итэр, когда всё же восстанавливает дыхание и заглядывает в опустошенные глаза Сяо. Только сейчас он замечает, как тот изменился. Он выглядит более уставшим, каким-то потерянным. Они оба, кажется, сильно изменились. — Я был пьян… А еще хотел узнать, каково это — целоваться с тем, кому ты не безразличен. Слова ударяют под дых так сильно, что Итэру кажется, будто он правда чувствует физическую боль от услышанного. Его использовали? Вот так просто насмехнулись над его чувствами?.. — То есть у тебя нет ко мне никаких чувств? — осторожно спрашивает Итэр, молясь всем богам, чтобы он ошибся. — Я не гей, — отрезает Сяо, и у Итэра всё же вырывается из груди нервный, граничащий на грани истерики смех. Он хочет Сяо придушить. То, какой болью отдаются его слова во всем теле — это за гранью. Банка падает на землю из дрожащих пальцев. Флэш тёмным пятном расползается по песку и попадает на кроссовки, но Итэру плевать. Он не может поверить, что его друг, его самая первая влюбленность, поступил с ним так. Подарил ему слабую надежду, дал почувствовать себя необходимым, а после выстрелил прямо в сердце. — Лучше бы ты помнил об этом, когда лез языком мне в рот, — едко выплевывает Итэр и рывком поднимается с лавки. — Никогда больше не приближайся ко мне… — цедит он сквозь зубы и на негнущихся ногах делает шаг в сторону. Сяо пытается что-то сказать вслед, но Итэр не понимает ни слова. Он тонет в громком набате пульсирующей крови в ушах…***
Итэр дрожащими пальцами отключает домофон. Сяо звонит уже не в первый раз, и громкая трель звонка уже начинает порядком раздражать. Внутри вновь вскипает обида, хотя с того разговора на площадке прошло уже несколько дней. Итэр злится. А еще плачет. А еще думает о том, в какую школу перевестись, потому что в этой он оставаться абсолютно точно не сможет. Ему хуево так сильно, как не было даже после того, как Сяо его ударил. Он до сих пор словно ощущает поцелуй на собственных губах и крепкую хватку на плечах. Он до сих пор со смехом вспоминает свои наивные мысли о том, что, возможно, Сяо хотел этого так же, как и сам Итэр. Стук в дверь вырывает из воспоминаний, и Итэру не нужно заглядывать в глазок, чтобы знать, кто стоит там, на лестничной клетке. Сяо долбит в дверь громко, не прекращая ни через минуту, ни даже через пять. Итэр чувствует, как его откровенно трясёт, но впускать его к себе он не намерен. Он достаточно натерпелся за последнее время. — Чудик, пожалуйста, открой дверь… — голос Сяо кажется таким родным, а еще это прозвище из его уст… Блять… Итэр не хочет открывать, не хочет вновь выяснять отношения, не хочет видеть Сяо, просто потому, что стоит ему заглянуть в золотые глаза, как он тут же превратиться в безвольную куклу, готовую на все, что ему скажут. Он не в силах сопротивляться Сяо. Он слишком влюблен в него… — Пожалуйста… — слышится из-за двери, и Итэр все же сдается. Он не поднимает взгляд, когда Сяо заходит, наконец, внутрь, лишь делает шаг назад и останавливается так, прислонившись плечом к стене. — Нам надо поговорить, — озвучивает Сяо, и Итэр усмехается. — Тебе надо, потому что лично я просил тебя не приближаться, — язвит он в ответ и тут же хочет извиниться, потому что не привык грубить. Кому угодно, но не своему единственному другу. Не тому, в кого влюблён по самые уши. Сяо пропускает грубость мимо себя, разувается привычно и делает шаг навстречу. Хочется инстинктивно отстраниться, но Итэр остается на месте, чуть вздрагивая, когда на плечах снова ощущаются осторожные прикосновения. Прямо как тогда… — Я не могу выкинуть всё это из головы, — признается Сяо, и Итэр устало улыбается. Он прекрасно понимает, каково это. — И что ты хочешь от меня? Сяо молчит. Итэр молчит тоже, скользя жадным взглядом по плотно сжатым губам. Он хочет поцеловать снова, только теперь уже сам. Хочет коснуться каждой клеточки тела, хочет увидеть, как выглядит Сяо в моменты удовольствия, но в голове всё ещё набатом звучат слова о том, что им просто воспользовались… — Я не знаю… Я постоянно думаю о тебе, думаю, как мне не хватает прогулок с тобой… А еще вспоминаю тот… Сяо так и не произносит фразу до конца, и Итэр кривит губы в ухмылке. — Поцелуй. Наш с тобой поцелуй, — уточняет Итэр, и Сяо морщится, потому что, вероятно, для него это звучит так себе. — Ну так и что ты хочешь от меня? — Давай всё забудем, пожалуйста. Я просто хочу дружить как раньше, мне тебя не хватает… Итэр едва сдерживается, чтобы не зайтись в нервном смехе. Та же самая просьба. Как наивно… — Дружить? Я не смогу с тобой дружить, — качает он головой. — Не после того, как ты засунул свой язык мне в рот, — специально акцентирует на этом внимание Итэр и вздрагивает от того, как все внутренности прошивает мурашками, когда Сяо впивается пальцами в плечи еще крепче. — Так говоришь, словно это только моя вина, — щерится Сяо, и Итэр кивает уверенно, ничуть не сомневаясь. — Только твоя, потому что я не хотел этого поцелуя. Потому что ты сам сделал это, а потом сказал, что я для тебя так, развлечение, — обида сочится в каждом сказанном слове, но Итэр уже не может остановиться, потому что и так терпел слишком долго. — Блять… — Сяо злится. Итэр не дергается, когда его хватают за грудки сильные руки, лишь морщится, когда спина больно ударяется о стену. Сяо снова хочет его избить? Лучше пусть так, чем вспоминать его тонкие губы на своих и сходить с ума от желания повторить это. — Мы оба парни, ты разве не понимаешь этого? Итэр думает, что уже поздно говорить об этом, когда они уже пересекли черту, но Сяо так очаровательно злится… — Еще раз повторю — не я поцеловал тебя в тот вечер. Да, я признался, но если бы ты не совершил ту хуйню, то я бы унес эти чувства с собой в могилу. А теперь, будь добр, перестань прижиматься ко мне, как сучка в течку, потому что у меня на тебя встаëт… — выпаливает Итэр на одном дыхании и всё же отталкивает от себя ошарашенного и полностью разбитого Сяо. У Сяо на глазах того и гляди появятся слезы. Итэр не знает, почему — потому что он не хочет думать, что ему могут нравиться парни, или потому, что не хочет терять своего друга… В любом случае Итэр не хочет продолжать этот разговор. Его самого трясет не слабо и то, как близко находится сейчас Сяо, сводит с ума. Итэр пытается отмахнуться от мыслей о том, как было бы здорово прижать Сяо к стене, впиться в его губы требовательным поцелуем, сжать его бока в ладонях, а потом отсосать ему, чтобы у него не возникло никаких сомнений в собственной ориентации, но Итэр так никогда не поступит. Сяо нравятся девушки. С этим трудно спорить. А Итэру нравится Сяо. И с этим спорить еще труднее. — То есть мы больше не друзья? — обреченно спрашивает Сяо, и Итэру честно больно признавать это, но, кажется, так и есть. — Уходи, Сяо… — Итэр и сам не понимает, в какой момент голос начал дрожать так сильно, но звучит он максимально разбито. Сяо мнется с пару секунд на месте. Напряжение между ними настолько ощутимое, что Итэру кажется, что он просто психанет и насильно выставит Сяо за дверь, но Сяо его опережает. Поцелуй на губах ощущается так желанно, но так неправильно, что Итэр едва не задыхается от собственных чувств. — Ты идиот… Зачем ты даешь мне надежду? — шепчет Итэр в поцелуй, но Сяо не отвечает, лишь жмется ближе и не позволяет отстраниться. Итэр чувствует, как по щеке скатываются слезы…