honeypot resort

— Как прошел твой день? — спрашивает Сонхва с набитым спагетти ртом. Хонджун накручивает пасту из своей тарелки на вилку, раздумывая, как ответить. — Ты вообще на улицу выходил сегодня? — Да, выходил. Как обычно, Хонджун выбрался из кровати посидеть на качелях на заднем дворе их съемного коттеджа, помедитировать, поразмышлять о вечном, понаблюдать за природой, наслаждаясь шумом ветра и пением птиц, но его ленивая отпускная рутина была нарушена громким смехом, криками и плеском воды. — Задний двор не считается, — Хонджун знает, что Сонхва шутит, и что его никто на самом деле не принуждает проводить отпуск так, как ему не хочется, поэтому он лишь морщит нос. — А я вот в храм сходил, потом на выставку кошек, еще успел на мастер-класс в гончарную мастерскую… Настойчивая вибрация телефона обрывает последние нити, связывавшие сознание Хонджуна с неинтересным ему рассказом куда Сонхва ходил весь день и каких котов видел. Сначала Хонджун думает, что кто-то звонит, но нет — это просто несколько сообщений подряд, все от нового номера, пока не сохраненного. На автомате он открывает переписку. Ни одного текстового сообщения, только фотографии. Оказывается, сегодня в соседний коттедж въехала такая же закадычная парочка, как и Сонхва с Хонджуном; они-то и помешали Хонджуну отдыхать. Несмотря на то, что был самый жаркий час, когда на солнце вообще лучше не выходить, они решили искупаться в бассейне, попутно брызгаясь и издавая немыслимые крики, чем смотивировали Хонджуна подойти к живой ограде, разграничивающей их коттеджи, чтобы разведать источник звука. В итоге он не просто познакомился с двумя новыми людьми, но еще получил номер одного из них и договорился увидеться завтра. Первая фотография — селфи Уена, только что вылезшего из бассейна, всего покрытого блестящими под ярким солнцем каплями воды. Они успели высохнуть, пока Хонджун разговаривал с ним через низкие кусты. Он видел, как Уен сделал эту фотографию. Вторую он тоже застал: на ней Сан ныряет бомбочкой с трамплина. Сразу после этого прыжка они и познакомились. Далее идут несколько селфи в обнимку, где Уен прижимается щекой к щеке Сана, притворяется, что собирается поцеловать его, Сан в ответ тоже выпячивает губы. На последнем фото Уен лежит на шезлонге, спиной кверху, подставив кулак под подбородок, фотографирует вид из-за плеча, где по большей части видно его задницу в мокрых плавательных шортах и смуглую спину с ладонями Сана на ней. Нажав на поле набора сообщения, Хонджун чуть не упускает только что пришедшее видео из-за выскочившей на нижней половине экрана клавиатуры. Как хорошо, что он обычно не открывает видео на полный экран, иначе нынешний ужин стал бы максимально неловким, учитывая, что Сонхва еще не закончил рассказывать про виды глазури для глины. Видео точно не было прислано случайно. Как минимум потому, что Уен лежит в той же позе, что и на последней фотографии, но на видео он уже на кровати, голый, Сан так же держит его за спину, медленно трахает, вытаскивая почти полностью и всаживая с бóльшим усилием, отчего Уен каждый раз приоткрывает рот, а когда Сан шлепает его, он закусывает губу, смотря в камеру тяжелым взглядом. “Нравится?” — Хонджун предполагает, что читает по губам именно этот вопрос. Рот Уена растягивается в широкой улыбке, он зажимает язык между зубами, дразня. Судя по тому, как он поворачивает голову в сторону, Сан тоже что-то говорит, после чего забирает у Уена телефон, подмигивает Хонджуну и переключает вид, чтобы было видно Уена с его ракурса. Крепко держа свободной рукой Уена за бок, Сан ускоряет движения бедрами, запись довольно ощутимо смазывается, но все равно можно различить, как Уен выгибается, упершись лбом в матрас, подмахивает задницей в такт толчкам, стараясь установить свой ритм, однако Сан не дает ему, постоянно приостанавливаясь. Запись обрывается слишком резко, в какой-то момент видео начинается сначала, оставив разгоряченного Хонджуна с каменным стояком и все таким же скучным монологом про выставку, на которую Сонхва хочет пойти. — У тебя какие планы? Стоит хоть что-то сделать за две недели, а не просто сериалы смотреть. — Я… — Хонджун одновременно хочет сказать: “Я собираюсь пойти погулять,” и напечатать: “Я сейчас накончаю в штаны, какого хуя,” но эти мысли различаются уже спустя две буквы, поэтому он говорит: — Я собчас накойтаю, — отчего Сонхва впадает то ли в шок, то ли в недоразумение. Заблокировав телефон, Хонджун пытается привести себя в порядок. — В смысле, я думал пойти прогуляться по району. Завтра вроде не должно быть так жарко. Завтра оказывается невыносимо жарко, несмотря на скрытое облаками солнце и теплую воду в бассейне. Хонджун чувствует себя мучеником в адском котле, пока с одной стороны ему в ухо горячо шепчет Уен, а с другой, крепко ухватившись за руку и прижавшись грудью, Сан целует в шею. Ответное короткое видео, как Хонджун неловко дрочит на унитазе, кончая на кафельный пол, сразу установило характер их отношений. Буквально не выходя за территорию коттеджа, Хонджун умудрился закрутить курортный роман. Запах хлорки кружит голову, губы Сана сменяются руками Уена, он гладит Хонджуна по шее и груди, лижет ему ухо, а Сан в это время проплывает между его ног, стягивает плавки, дарит непривычное ощущение свободы, которое заменяется на намного более приятное прикосновение ладоней к внутренней стороне бедер. — Сан-и почти профессиональный пловец, — говорит Уен полным возбуждения голосом. — Ты удивишься, как долго он может быть под водой. Хонджуна так мажет, что он не особо понимает смысла, вложенного Уеном в данную информацию, до того момента, когда Сан, сделав вдох полной грудью, ныряет и сразу же берет полувставший член Хонджуна в рот. Вода замедляет движения, но из-за разницы в плотности с воздухом кажется, будто вся нижняя часть тела Хонджуна объята холодным шелком, и единственный источник тепла — мягкий рот Сана. Сверху же в это время Уен хватает его одной рукой за грудь, зажимает торчащий сосок между пальцами, а другой держит за затылок, прицельно соединяет их губы в открытом поцелуе, сразу же лезет языком за кромку зубов, совершенно не стесняясь звуков чавкающей слюны и собственных стонов. Его член упирается Хонджуну в бедро — еще одна горячая точка. Не разрывая поцелуя, Хонджун неуклюже стаскивает с него шорты, начинает дрочить, схватившись за чужое плечо для стабильности. И вроде все прекрасно работает, пока Хонджун не чувствует, как его тело поднимает в воздух, он становится все выше, покрываясь мурашками от смены температур, и тогда он с перепугу жмется к Уену, цепляется за него изо всех сил, а Уен смеется, но держит крепко, не отпускает, даже когда Хонджун оказывается сидящим на плечах Сана, отчего его торс кренится назад. Уен поддерживает его спину, не дает упасть от предоргазменных конвульсий; теперь, когда есть возможность дышать и двигаться без замедления, Сан, примостив задницу Хонджуна у себя на сгибе локтей и обернув ладони вокруг его талии, сосет усерднее. Кончать, повиснув в воздухе и смотря на золотой диск солнца за облаками — явно не тот опыт, который Хонджун снова переживет в ближайшее время, если когда-либо вообще. Приятно. Его укладывают на шезлонг, голого и уставшего. Сан валится рядом на идеально подстриженный сочный газон, подкладывает одну руку под голову, а другую вытягивает к небу, прикрывает тенью прищуренные от солнечных лучей глаза. Возмущаясь, что Сан единственный остался в плавках, Уен стаскивает с него вышеназванный предмет одежды, запускает ткань в воздух, и мокрые плавки смачно шлепаются на плитку у бассейна, пролетев всего метра полтора. Проследив их траекторию взглядом, Хонджун закрывает глаза, наслаждается окружающими звуками лета, смехом шуточно дерущихся Сана и Уена, теряется в пространстве так сильно, что не сразу замечает, как смех переходит в стоны. Уен поворачивает Сана на бок, лицом к Хонджуну, сам ложится сзади, сует свой член Сану между бедер, трахает его на газоне, ничуть не стесняясь ни открытого пространства, ни Хонджуна, лежащего и наблюдающего за ними. У Сана тоже нет никакого чувства стыда: он показушно стонет, дрочит себе, пока Уен кусает его вытянутую шею. Происходящее кажется Хонджуну лихорадочным сном. Мутная сперма Сана поблескивает на изумрудной траве рядом со скинутой с шезлонга рукой Хонджуна, означая конец веселью, по крайней мере, на какое-то время, так что Хонджун сладко предвкушает возможность прикорнуть хотя бы минут на двадцать. Внезапную тень под закрытыми веками он списывает на плывущие облака и не обращает на нее никакого внимания. Высокую точность попадания в плечо можно оправдать тем, что Сан встал очень близко к Хонджуну, но даже когда Хонджун только вскакивает с шезлонга, а Сан уже отбегает на несколько метров, он все равно попадает струей воды из водного пистолета Хонджуну в пупок, проходится от соска до соска, рисуя улыбку. Сначала Хонджун просто носится за ним, уворачиваясь от воды, нарезает круги по газону и почти догоняет, но в последний момент поскальзывается, шлепается на бедро, выдрав немного травинок пальцами ног. Тогда Уен уничтожает его, выскакивая из ниоткуда и заливая лицо водой. — Так нечестно! — возмущается Хонджун, отфыркиваясь. — Это была засада! Ни Уен, ни Сан не отрицают обвинений. Со смехом они вдвоем разом обливают Хонджуна, а потом переключаются друг на друга, бегают по всему заднему двору, бьют по самым уязвимым точкам голых тел, особенно усердно целясь в задницы; когда вода заканчивается, они бросают пластиковые пистолеты на землю и начинают играть в догонялки. В это время Хонджун тактически ползет по траве, подбирает оба оружия и, чтобы не привлекать много внимания и не тратить время, наполняет пистолеты водой из бассейна, а не садового крана. Накачав их, он с воинственным криком несется на дурачащихся Сана и Уена, стреляет с двух рук, особо не смотря, куда целится, в итоге выливая большую часть воды на газон вокруг них троих. Горячий душ намного приятнее для охладевшей на воздухе кожи, чем еле теплая вода из пистолета, но места для троих человек в душевой кабине катастрофически мало, в отличие от целого двора. Кто-то даже сносит полку с гелями, так что им всем приходится мыться одним ужасно приторным цветочным шампунем — возможность наклониться и поднять что-то другое отсутствует. — Ты упал? — спрашивает Сонхва за условно традиционным совместным ужином в тот же вечер. — У тебя колено разбито. Не выпуская палочек из ладони, Хонджун притягивает поставленную на стул ногу ближе к себе, смотрит на колено со стороны, откуда видит Сонхва: и правда, кожа содрана, есть немного запекшейся крови и несмывшиеся следы травы. Сначала он пожимает плечами, а потом делает вид, что усердно думает. — А-а-а… Я запнулся на дороге, — врет он. — Пока гулял. — Будь осторожнее, — просит Сонхва, сразу же бросает тему и переключается на рассказ о том, как пытался выиграть хоть что-нибудь в аркадах. Плюшевая Куроми выглядывает из его модной сумки, пока Сонхва все плачется, что потратил много денег и ничего не получил, а Хонджун смотрит на нее, уныло жуя рис. Спустя криминальное для нормальных людей количество дней после начала отпуска Хонджун все-таки выбирается за пределы коттеджа в реальный мир, не без помощи своих курортных любовников. Они прогуливаются по парочке туристических мест, покупают бабл ти, в основном просто бесцельно ходят по городу и фотографируются, как вдруг Уен замечает вывеску какой-то маленькой выставки, которую он, оказывается, хотел посетить, когда выбирал, куда поехать в отпуск, а потом благополучно забыл. Цена за входной билет кажется Хонджуну слишком высокой, зато тут есть фотографии, сделанные людьми, о которых он хоть что-то слышал, поэтому жаловаться не на что. Посетителей на удивление много: больше, чем Хонджун ожидал, но не толкучка. Начинается все спокойно. Они втроем прогуливаются по залам, рассматривают экспозиции, фотографируются, обсуждают глубокий смысл искореженных вещей и разбитых стекол. В какой-то момент, стоя перед огромной фотографией гор, Хонджун чувствует, как его хватают сначала за левую ягодицу, а потом и за правую, зажимая с обеих сторон. Он что-то шутит про то, что горы не настолько уж и похожи на сиськи, но шутка теряется в пространстве, пока его тащат в сторону туалетов. Их всего два, каждый — своя собственная комнатка, скрытая за тяжелой деревянной дверью. Нет нужды беспокоиться, что кто-либо увидит три пары ног в одной кабинке. Хонджуна бесцеремонно усаживают на крышку унитаза, на уровне его глаз появляются две ширинки, и он пытается нетерпеливо расстегнуть обе одновременно, но одной рукой ничего не выходит; в итоге от него отмахиваются, оставляя дуться без дела. Ненадолго, ведь как только штаны вместе с бельем оказываются стянуты, работа сразу появляется. Хонджун берет по члену в руку, ритмично двигает сомкнутыми ладонями, медленно, прямо как в первом гей порно, увиденном в четырнадцать и запомнившемся на всю жизнь. Правда, потом парню засунули разом оба члена в рот, что Хонджун повторять не собирается. Вместо этого он чуть ускоряется, меняя ритм так, что когда одна рука движется ему навстречу, другая уходит от него. Из звуков слышно лишь тяжелое дыхание, но Хонджун так возбужден, что, возможно, это ему заложило уши. Сведя колени вместе, он сжимает бедрами собственный член, напрягает и расслабляет мышцы, чтобы получить хоть немного стимуляции. Сверху над ним с придыханием смеется Уен. Отпихнув руку Хонджуна, он тянется к сумке на плече, роется в ней слишком долго для такого маленького размера, вытаскивает золотой тюбик, внутри которого оказывается красная помада. “Что?” — спрашивает Хонджун одними губами. Раздается тихий щелчок, а через секунду — мягкая вибрация. Уен кидает включенный вибратор Хонджуну на ноги. Хонджун рефлексивно группируется, взмахивает рукой, пытаясь поймать игрушку, но все, чего он добивается — сдавленного стона от Сана, чей член Хонджун все еще держит. — Вот так, да, сильнее, — шепчет Сан. Повинуясь, Хонджун сжимает ладонь крепче. — Мой милый мазохист, — дразнит Уен. Он целует Сана, а после подходит вплотную к Хонджуну, поднимает его голову, держа за подбородок, отчего головка цепляет губы Хонджуна. — Справишься? Будучи не особо натренированным в мультизадачности, Хонджун растерянно мотает головой, не переставая косить взгляд на покачивающийся перед лицом член. Тогда Уен кладет ладонь ему на затылок, давит мягко, говоря: — Ничего, я все сделаю, — и Хонджуну остается лишь открыть рот. Одна рука держит вибратор в шортах, другая — член, рот тоже занят. Давно Хонджун так не развлекался. Расслабив челюсть, он дает пользоваться собой, его даже почти не беспокоят неприятные ощущения тянущихся волос; Уен собрал его волосы в кулак, сам двигает его головой, но больше просто засаживает член как можно глубже, почти добираясь до корня языка. У Хонджуна срабатывает рвотный рефлекс, когда Уен наглеет, совершая более резкий толчок, так что он опять замедляется. Спокойный ритм позволяет Хонджуну сосредоточиться на Сане, снова начать дрочить ему, что сопровождается тихим выдохом облегчения благодарного Сана. Обхватив кулак Хонджуна, он направляет его к самой головке, крутит ладони вокруг нее, пачкая их предэякулятом. — Ты не против в рот? — спрашивает Уен. Хонджун мотает головой, и спустя полминуты его рот наполняется спермой. Вкус для него не мерзкий, просто странный, а вот текстура приятная, поэтому он не спешит сплевывать. Настала очередь Сана. Только взяв его член в рот, все еще полный спермы, Хонджун останавливается от звука захлопнувшейся соседней двери. Они втроем замирают. Стена между комнатами довольно толстая; сначала ничего не слышно, потом раздается бренчание упавшей на плитку пряжки ремня, какой-то стук и долгий стон. Хонджун этот голос узнает где угодно — все-таки, он и Сонхва уже много лет вместе. — Секси, да? — ухмыльнувшись, Сан начинает двигаться, размазывает членом сперму по губам и внутренним сторонам щек Хонджуна, смешивая ее со слюной, потому что Хонджун отказывается сглатывать. — Может, мне тоже постонать, чтобы им было веселее? А то только нас развлекают. Твой рот такой мокрый и горячий, я еле держусь. Сонхва издает еще один стон, за ним следует чужой голос, который Хонджун не узнает. Легко шлепнув Сана по плечу, Уен шепчет: “Тогда нас выгонят, дурак,” — сразу же поворачивается к Хонджуну, садится перед ним на колени, засовывает руку ему в шорты, перехватывает вибратор, жмет кнопку, включая вторую скорость, и прижимает фальшивую помаду к головке, отчего из Хонджуна вырывается тоненький стон удивления. Стимуляции слишком много, стыда слишком много, всего слишком много, а язык Уена, лижущий его щеку и натянутые губы, его рука, твердо держащая вибратор на месте, легче не делают. Член во рту тоже не помогает. Хонджун кончает себе в трусы, попутно пачкая Уену ладонь, но Уен не выключает вибратор до тех самых пор, пока Хонджун не тянет его за предплечье, больше не в состоянии выносить стимуляцию. Следом Сан кончает ему в рот. Чуть не подавившись большим количеством спермы, Хонджун раздумывает выплюнуть все прямо на пол, а потом вытереть туалетной бумагой, потому что ноги ватные и он не сможет сейчас встать с унитаза. Пальцы Уена, окутанные спермой Хонджуна, утыкаются Хонджуну в губы, и он послушно открывает рот, вываливает смесь секретов в подставленную Уеном под подбородок левую ладонь. Правой Уен лезет глубже ему в рот, оглаживает пальцами язык и щеки, складки по нижней челюсти, даже небо, хотя там уж точно ничего нет. В ответ Хонджун облизывает его пальцы, обсасывает их, собирая собственную сперму, сплевывает ее к остальному скоплению мерзких жидкостей. Похвала и такси до коттеджа прекрасно завершают этот полный впечатлений день. — Я все-таки успел сходить на выставку, — говорит Сонхва, как только доедает гамбургер. — Сегодня был последний день. Тебе бы понравилось, там были твои любимые фотографы. Рассматривая его счастливое лицо, Хонджун хочет разозлиться, закричать: “Почему тогда ты не пригласил меня!” — но на самом деле ему глубоко плевать. Поедая картофель фри, одну палочку за другой, он притворяется, что слушает описания экспонатов, которых видел своими глазами. Так значит, в туалете правда был Сонхва. — У тебя опять раздражение от зубной пасты? — Сонхва звучит встревоженно, но Хонджуну отлично известно, что это лишь фасад. Он касается уголков рта, морщится от легкой боли, приносимой воспаленной кожей. — Ага. Моей не было в аптеке, пришлось взять другую. Конечно же, Хонджун пишет Уену сразу, как только Сонхва сообщает, что всю ночь будет смотреть сагу Звездных Войн под открытым небом и вернется в коттедж утром. Уен отвечает строкой эмодзи однозначно эротического содержания, каждого по три штуки. После на экране телефона появляется короткое голосовое сообщение, и Хонджуну приходится отпроситься в туалет, чтобы послушать его. “Мы принесем вино, с тебя еда,” — говорит Сан, потом ойкает, обращается уже к Уену: “Кто разрешил тебе кусаться?” — звонко шлепает его; голосовое обрывается на стоне Уена. Хонджун не может дождаться завтрашнего вечера. — Твой друг проводит время с парнем, который каждый день забирает его на своей машине у нашего коттеджа? — спрашивает Сан. Его лицо смешно растянуто в розовом вине в бокале Хонджуна. Если слегка взболтать вино, то его глаза плывут вместе с жидкостью. — Наверное, — сделав глоток, отвечает Хонджун. — Он ничего мне не рассказывает. — Ну, парень у него милый, — Уен сидит вдоль дивана, положив ноги Сану на колени. — Постоянно здоровается с нами. Будь у меня такой, я бы о нем всем говорил. На его слова Сан заметно расстраивается, впивается пальцами Уену в икру, заставляя его вскрикнуть от боли и потянуться к раненому месту. — Я уезжаю завтра, — Хонджун залпом выпивает оставшуюся половину бокала. — Так что давайте веселиться, а не о других разговаривать. Кровать в комнате, которую Сонхва выиграл в камень, ножницы, бумага, намного мягче, чем в комнате Хонджуна. Да и сама комната больше, с двумя окнами и выходом на балкон, в то время как у Хонджуна только одно небольшое окошко. “Все честно,” — сказал тогда Сонхва, пожав плечами. “Все честно,” — думает Хонджун, когда его прижимают к мягкой кинг сайз постели, пахнущей чужим гелем для душа. Ехидная Куроми смотрит на него с кресла под одним из окон. Хонджун держит глаза закрытыми, целуясь то с Саном, то с Уеном, открывает их, чтобы закинуть футболку прямо на Куроми, и штаны с трусами тоже, пока они все раздеваются. Его укладывают на живот, целуют вдоль позвоночника, до самых ягодиц, ниже, еще ниже, в промежность, лижут горячую кожу, разведя ноги до максимума, — Хонджун поджимает правую, чтобы было проще добраться. Язык проникает в него вместе с пальцами, дыхание от легкого смеха опаляет анус; кто бы там ни был, он явно рад, что Хонджун подготовился заранее. Ощущения от языка непривычные, уже забывшиеся, и Хонджун стонет в голос при каждом движении, щекочущем нутро. Перед ним оказывается довольное лицо Сана. Он гладит Хонджуна везде, где может дотянуться, целует в плечо и висок, а как только Уен заканчивает его мучить и поворачивает набок, Сан прижимается грудью к груди Хонджуна, закидывает на него ногу, не оставляя никакого расстояния между ними, впивается в измученные губы, по краям которых так и не прошло раздражение, трется о него твердым членом, одновременно держа за задницу. Уен наваливается сзади, тоже как можно ближе, чтобы атомы их тел соединились, хватает за внутреннюю часть бедра, проходится пальцами по чувствительной коже, сжимая и щекоча ее, поднимает ногу Хонджуна. Головка входит легко, а дальше уже приходится не спешить, что Уен и делает, — Хонджун дышит прямо Сану в рот, пытаясь поскорее расслабиться и привыкнуть, впивается ногтями ему в плечи, больше не в состоянии целоваться. Сан воркует над ним все то время, что Уен входит, говорит, какой Хонджун молодец, как он отлично справляется, что-то еще, что Хонджун не слышит за собственными стонами, которые становятся громче, когда Уен начинает двигаться. Хонджуну не за что цепляться, кроме как за Сана. Уен трахает его нещадно, со всей силой, что у него есть, отчего Хонджун теряется во времени и пространстве, осознает лишь член внутри себя, собственное возбуждение, мокрые губы на своей шее и пальцы, трущие его соски. Находиться между двумя людьми невыносимо. Кажется, он сейчас расплавится. Волна оргазма только начинает подступать, как все прекращается, оставляя его неудовлетворенным. Ему помогают усесться Сану на живот, говорят держаться за изголовье кровати. Хонджун сначала не понимает, а потом Сан зажимает его член между своими грудями, и все становится ясно. Желая наконец кончить, Хонджун не медлит, двигает бедрами на пробу, но Уен приостанавливает его, пролезает между ним и Саном, кладет язык сверху члена Хонджуна, полностью скрывая его от прохладного воздуха комнаты. Такого Хонджун точно никогда не испытывал. Толкаясь в самодельное жаркое пространство, он пытается удержать свои эмоции, связанные больше с новой ситуацией, чем с неудержимо накатывающим оргазмом. Проклятый язык Уена отличается по текстуре от кожи Сана, он более мокрый и гладкий, и разница сводит Хонджуна с ума. Его всего трясет, пока он кончает Сану на грудь, слезы выступают на глазах, а руки так резко слабеют, что Хонджун чуть не падает. Уен перекладывает его на матрас, сам залезает на место Хонджуна, дрочит себе, тоже кончая на грудь Сана и сразу слизывая с кожи их смешанную сперму. Более мерзкого и возбуждающего действия, чем целоваться, передавая комок спермы изо рта в рот, Хонджун не видел. Он наблюдает за целующимися Уеном и Саном, как они все же выплевывают сперму прямо на подушку, облизывают языки друг друга, как Уен тянется к члену Сана, отрываясь от его рта, собирается отсосать ему, но Хонджуну приходит на ум другая идея. Более-менее отойдя от оргазма, он ползет к Уену, берет его за голову, целует, снова седлает Сана, но в этот раз ниже, на бедрах, прижимаясь задом к члену, который так прекрасно ложится между ягодиц. Сан помогает ему сесть на член, крепко держит за бедра, пока Хонджун опускается до конца, Уен уже поднимает его, потому что ноги до сих пор дрожат. В итоге Сан просто толкается сам, а Хонджун держится, как может, за Уена, уткнувшись ему лицом в соединение шеи и плеча, роняет пару слез от гиперстимуляции, наслаждается приятной усталостью. Сан кончает Хонджуну на спину, ловит его в объятия, и они так и остаются лежать до следующего захода. — Это что такое? — спрашивает утром Сонхва, указывая на три бокала и бутылку вина на столе. Последнее, чем сейчас хочет заниматься Хонджун, — это объясняться, поэтому он лишь нечленораздельно мычит. — А это? — с бокалов Сонхва переключается на самого Хонджуна, всего взъерошенного, наспех одетого и усыпанного любовными метками. По идее, Сан с Уеном сейчас должны перелезать через ограду на свой участок. — Ты мне изменяешь? — Ты тоже изменяешь, — безэмоционально говорит Хонджун, унося бокалы в раковину. — Все честно. Предлагаю расстаться и позавтракать омлетом. — Согласен. Не забудь помидоры.