Крылья

      Воланд жмурится от солнечных, чересчур ярких сегодня, лучей. Мастер встал раньше и уже ушёл в издательство. Да..когда ты дьявол, проблемы твоего возлюбленного — уже не проблемы, а лишь пустячные вопросики. Но когда ты сам дьявол… Эх, на этом моменте Воланд жалобно шмыгнул носом в подушку и сильнее укутался в одеяло. Когда ты сам дьявол, то каждое упоминание неба, солнца, звёзд - напоминает тебе о падении. О твоём падении, когда крылья горели заживо, но не развеивались ветром по атмосфере, а окрашивались углём.       Теперь спустя множество веков Мастер вытряхивал маленькие чёрные пёрышки из одеяла, наволочек, простыней, одним словом - всей кровати, после горячей ночи на ней.       В один особый, абсолютно не пошлый момент близости, Воланд чуть поморщившись выдернул из крыла прекрасное, огромное маховое перо. В следующее мгновение на его ладони появился серебряный, блестящий наконечник. Мастер сначала не мог принять такой интимный подарок, но дьяволу ещё никто не отказывал.       И теперь уже дьявол не смог отказать.       В недавнем разговоре, речь ненароком зашла о крыльях, полётах и Воланд в какой-то момент пожал плечами от чего перья зашелестели:       — Уж поверьте мне, я знаю какого это - парить. Ведь мне самому когда-то доводилось летать среди звёзд…       — А что же сейчас? — с живым интересом спрашивает человек. — Много работы в Аду?       — Хм, mein lieber Meister , обгор’ающ’ие кос’ти, мыш’ц'ы и с’ухож’илия как-то не рас’полагают к повтор’ению, — почти шипит дьявол, глядя в пылающий камин. Кажется, на секунду пламя окрасилось в алый. Точно кровью брызнули.       — Прошу прощения, — сконфужено тянет мужчина. Он неловко подсаживается ближе, целует чернеющее крыло, а затем плечо.       — В’ы не з’нали, — отмахивается Воланд.       — Но теперь я не могу остаться в стороне!       Дьявол фыркает в бокал с вином, можете, ещё как можете, родные же братья смогли, а Вам-то что?       — Вы мне не верите! — уже возмущённо заключает Мастер. — Напрасно! Вы вновь подниметесь в небо и неважно, кто и что об этом думает.       Его голос необычайно пылок и твёрд. Воланд тогда лишь смущённо улыбается, дёргая плечом. Впрочем, действительно зря он не верил своему Мастеру. .       — Мессир! — звонко взывает человек. — Извольте вылезти из кровати! — и ехидно добавляет. — Во втором-то часу дня.       — Не из’вол’ю! — капризно отзывается плотно завернувшийся кокон.       — Ну Воль, это несерьёзно, — мягко журит Мастер. Он опирается одним коленом на матрас. — Ну поедем, я и машину у Марго одолжил. Нас никто не увидит, — переходит на шепот Мастер.       — С’овс’ем ник’то? — высовывается из кокона растрёпанная макушка.       — Совсем. [][][]       — Вы думаете здесь безопасно?       Спрашивает Воланд в наверное тысячный раз, не спеша выходить из заглушенной машины.       Они ехали больше часа за пределами Москвы, по неасфальтированной дороге. Сначала дьявол пялился в окно, как будто первый раз видел, только начинающий зеленеть лес, после долгой зимы. Потом начались вопросы и нытьё.        «Вот з’ач’ем нам эт’о?» или «Я живу без полётов больше двух тысяч лет и ничего»       «А если не получится?»       «А если я упаду?»       «А если мышцы сведёт на высоте?»       «Может быть домой поедем?»,       «А может к Маргарите Николаевне?».       Доходило даже до манипуляций по типу: «Вы меня не любите!» и " Я Вас не прощу!»,       «Это насилие над высшим существом!!!», а так же : «Вы понимаете, я просто не хочу, зачем оно мне?».       Мастер же старался дышать глубже и не показывать нарастающего раздражения. Единственным выражением его несогласия с ситуацией была хлопнувшая дверца. Полянка, на которой Мастер планировал провести первую тренировку полётов была полностью укрыта снегом… Дьявол, глядя на это сделал вывод, что погоду в России нельзя понять, её можно только принять и по возможности полюбить.       — Итак, всегда нужно начинать с разминки и.. — он со вздохом оглядел вылезшего таки из машины дьявола. — Надо было взять более подходящую одежду.       — А ч’то В’ам не нрав’итс’я? — упёр руки в боки Воланд.       — Мне всё нравится, просто… — Мастер не договорив, махнул рукой, — Просто снимите пиджак и желетку.       Воланд закатил глаза, но просьбу исполнил. Теперь они лежали на заднем сидении машины.       — Хорошо, теперь расправьте крылья.       Теперь они казались куда больше, чем в подвале. Возможно, Воланд может не только прятать их от посторонних глаз, но и контролировать размер.       — В’ы хот’ь кого-ниб’уд’ь прежд’е, уч’или летат’ь?       — Я… Изучил материал, плюс мышечная память! — воодушевляюще улыбается Мастер, Воланд же лишь закатывает глаза.       Нет, поймите, он любил своего писателя и всегда его поддерживал, но эта затея казалась ему пустой тратой времени, сил, а главное- надежд. Посудите сами, если волею судьбы тебя лишают некоторых привилегий, то может и к чёрту?       Скажем прямо, полететь получилось далеко не сразу. Мышцы действительно за две тысячи лет почти атрофировались и не могли оторвать от земли владельца, даже на метр. На метр не могли, но Мастер насчитал около десятка сантиметров и искренне аплодировал, когда покрасневший от стараний Воланд усиленно махал крыльями. Получилось даже медленно опуститься с крыши машины.       — Я Вами горжусь, Мессир! — радостно говорит Мастер, стирая чужие следы с машины собственным носовым платком. — Действительно горжусь.       Дьявол слабо улыбается тяжело дыша. Даже после разогрева, крыльями было трудно и даже больно работать. Но сейчас он был рад, что дал себя сюда привезти. [][][]              Тренировки продолжались всю весну, и если сначала мышцы ныли, делая крылья неподъёмными, то ближе к лету… Впрочем, вы сами сейчас всё увидите.       Воланд тихо прикрывает дверь нехорошей квартиры. У него всё-таки получилось уговорить Мастера перебраться к нему. Писатель долго сворачивал тему и всячески противился обсуждению этого вопроса, но в итоге согласился, при условии сохранения за ним собственности подвала.       Но сейчас, Воланд широким, пружинистым шагом шёл по утренним, ещё сонным улицам Москвы.       Дьяволу в принципе был не нужен сон, но провести пару часов в лёгкой дрёме и объятиях своего писателя было как минимум, приятно. Так что, выскальзывать из постели с первым лучом -во тьме летать просто скучно, - солнца, стало честно обыденным и привычным. Сейчас, дыша свежим утренним воздухом, он с благодарностью вспоминал ворчливые уговоры Мастера на первых парах.       Первый взмах был всегда волнительным, в самой глубине души таился маленький, жалкий страх, что в этот раз ничего не выйдет. Земное притяжение просто откажется идти с ним на сделку и не отпустит.       Выдох-вдох.       Одного резкого взмаха хватает, чтобы взмыть на добрые десять метров. Наконец набрав нужную высоту он устремляется к центру города. К ресторану, союз в писателей, туда где они с Мастером впервые встретились. Подгоняемый сентиментальными мыслями дьявол, раз за разом взмахивал крыльями. В десятках метров под ним мелькали дома, детские площадки, парки. Вот его каблуки негромко цокают о крышу той самой арки, что когда-то спасла их от внезапного дождя. Вечер тот вспоминался без труда, и во всех подробностях. Уставший и обиженный Мастер, что всё больше разочаровывался в своей же стране, Коровьев, что так невовремя, так рано приехал.       Воланд тихо смеясь, вспомнил свои первые разговоры на русском. Это был позор.       Он мог бы простоять там весь день, наслаждаясь только воспоминаниями о давно минувшем дне. Но мысли о труде его мужчины заставляют продолжить полёт, устремляясь на Патриаршие пруды.       До достопримечательности Москвы ещё не успели доползти ленивые утренние лучи солнца, от чего она была погружена в сонные, туманные сумерки. Здесь, в окружении домов и близ воды, прохлада ощущалась куда острей. Она паучьими лапками забиралась под незаправленную рубашку, в широкие брючины, между перьев. Воланд с наслаждением, хоть и совсем не эстетично, развалился на одной из низких скамеек. Его голова расслабленно откинулась на спинку. Прохладное дерево приятно остужало распаленную в полёте кожу.       — Мессир?       От внезапного обращения, Воланд весь подпрыгивает на своём месте отдыха. Он оборачивается на голос и облегченно выдыхает, протягивая руку говорящему, а точнее говорящей.       — Мар’го, — улыбается он.       Ведьма кладёт свою ладонь в его, присаживаясь рядом. Она нага и Воланд видит тонкий слой той самой мази, что когда-то передал с Азазелло. Дьявол делает себе мысленную пометку о том, что надо бы озаботиться ещё одной дозой чудодейственной мази, для его милой Маргариты.       — Не знала, что вы летаете, — ласково замечает она, не без интереса разглядывая мощные, чёрные крылья.       — Я с’ам эт’ого до н’ек’отор’ого вр’емени не з’нал, — со светлой грустью улыбается он. — Это з’ас’луга Мас’тера.       — О-ох! — ведьма удивленно и обрадованно нагибается к другу, легко касаясь его щеки губами. — Тогда я несказанно за вас рада.       Они какое-то время сидят наслаждаясь тишиной в компании друг друга, но Маргарита цепляет руку Воланда своей и хитро улыбаясь вздёргивает свой острый носик:       — А теперь до Мастера, наперегонки! Кто прилетит первым - будет достоин чести разбудить нашего соню!       Ох, это вызов Воланд не мог не приять. Тем более, как известно, дьявол не может проиграть!